Читать книгу Русский характер - Татьяна Хамаганова - Страница 6

Ветер свободы

Оглавление

Надумал как-то Степан отправиться в путешествие. Надоела ему жизнь деревенская, каждый день одно и то же. Недели как близнецы-братья. Тоска смертная. Свадьбы или там именины какие и то перестали играть, потому как жениться некому, а на второе денег нету. Даже похороны стали редким явлением, хотя деревня заселена в основном пожилым людом-народом. А они будто законсервировались, кряхтят, сопят, но живут. Закалка стальная, гвозди бы делать из этих людей…

Вопрос уперся в транспорт. Выбор небольшой: на велосипеде или на своих двоих. Конечно, солиднее на велике, все-таки колеса, да и какой-никакой скарб можно загрузить, а на горбушке много ли потащишь.

«Все. Завтра же спозаранку уйду», – подумал он. В груди сладко защемило от предчувствия новизны жизни. Степан Курекин, невзрачный мужичок тридцати семи лет, жил один в родительском доме. Скотину не держал, огород не садил, подрабатывал грузчиком в двух частных магазинах на одного хозяина. Тот платежкой не обижал, даже иногда из одежки куртку какую китайского производства подкидывал или футболку с надписями на непонятном языке, а то и из продуктов чего-нибудь просроченного. А что, он не гордый, много ли ему одному надо, желудок луженый, все переварит. Утром, проснувшись, Стёпка еще часок повалялся в постели и пришел к выводу, что не стоит сегодня отправляться в путешествие, надо основательно подготовиться, мало ли что может случиться в пути! Необходимо хорошенько все продумать, с дружками посоветоваться, определить маршрут.

– Я же не бродяга и не бомж. И цель должна быть. Все! Понял! Что-то постоянно свербило внутриутробно, будто чего-то недокумекал. Обнаружилось. Цели не было! – вслух обрадовался Степан. – Так, какую же цель перед собой поставить?

Полдня он промучился, но так и не придумал, ради чего можно двинуться в поход. Как раз в нужный момент заглянул к нему Юрка, или, попросту говоря, Кочерга, хотя наружно никак не соответствовал кухонной утвари, был достаточно упитанным, щекастым, медлительным. Еще с детства он привык откликаться на эту кличку, никогда не обижался. Но зато страшно сердилась Томка, его жена. Попробуй при ней обозвать Юрку Кочергой, тут же тумака получишь.

– Отучу я вас всех, – кричала она, – чего бы это мне ни стоило! А народ упирался, не хотел менять привычку. Почему он стал Кочергой – целая история. Фамилия у него Капустин. Поначалу его звали Капустой, потом с чьей-то легкой руки стал Кочерыжкой, а уж потом сократили до Кочерги.

– Привет! Ты мне как раз и нужен, – обрадовался Степан. – Зараз с тобой посоветоваться надо.

– Тороплюсь я, – неспешно заявил Юрка-Кочерга, – забежал стрельнуть сигаретку.

– Погоди, покурим, – Стёпка достал из кармана курево. Сели они на завалинку.

– Ну, чего? – чиркнув спичкой, спросил Кочерга.

– Тут вот какое дело. Понимаешь, мне цель нужна.

– Начни сначала, – невозмутимо изрек тот.

– Я и говорю. Изначально ведь цель нужна, потом все остальное. Я прав? – с надеждой посмотрел на него Степан.

Кочерга привык к манере общения друга. Он начинал разговор с того момента, о чем в данное время думал.

– Цель для чего?

– Путешествия, конечно.

– Уже тепло. Куда курс держим?

– То-то и оно. Некуда. Цель нужна!

– Проясняется кое-что. Ты решил удариться в путешествие, но не знаешь, для чего. Так? Я правильно понял?

– Ну слава богу, допер наконец-то, – взволнованно пустил густую струю дыма Стёпка. – Уж не знаю, как и быть.

– Причина какая?

– Какая причина?

– Ну, что-то натолкнуло тебя на эту мыслю?

– Тоска заела. Надоело ящики-коробки таскать. Хочу на людей поглядеть, по новым местам пройтись, интерес к другой жизни проявить.

– Дык цель уже есть.

– Какая же это цель? Путешественники просто так не гуляют по белу свету. Вон, Пржевальский зебру нашел, Колумб Америку открыл, Кусто акул изучал…

– Еще Миклухо-Маклая с Куком вспомни, после на обед к папуасам пойдешь заместо котлет.

– Я серьезно, Кочерга. Хочу в поход, мочи нет!

– Кого ты перечислил, это все ученые, а ты – Стёпка Курекин, и все. Кого изучать-то надумал? – лениво сплюнул сквозь зубы дружок.

– Обрыдло мне дома сидеть, понимаешь? Из угла в угол тоску гонять.

– Понимаю. Но букашек-таракашек изучать, бабочек ловить не сможешь, не энто… как его… молог, да и какой интерес с ними возиться. Разве ж редкие имена будешь собирать?

– Это еще зачем?

– Есть такая наука, только забыл, как называется. Но ты все равно не сможешь, – задумчиво изрек Кочерга.

– Почем знаешь? – чуток обиделся Степан.

– Бить тебя постоянно будут.

– За что? – насторожился тот.

– Эта наука требует общения с людьми. Ты начнешь свою цель изъяснять с середины, кто поймет? Только нервы людям потреплешь, а который нетерпеливый или, там, подозрительный возьмет да и съездит по уху от напряжения чувств.

– Не, не буду кликухи собирать, елы-палы, – быстро согласился Степан.

– Может, телеграфные столбы вдоль дороги будешь чинить? Где что падает – подымешь, выправишь. Вот тебе и цель, и людям польза, – важно заявил Кочерга, удивляясь своей прозорливости.

– Ага, хочешь, чтобы возле каждого столба меня арестовали? Не докажешь ведь, что доброе дело хотел совершить. Скажут, диверсант-подрывник, и потом, предлагаешь лопату с ломом с собой тащить в поход?

– Тоже верно. Время сейчас смутное, перестройка, будь она неладна, из коммунизма в капитализм прям, а может, и в анархизм, не разобрались еще, скажу тебе. Запросто арестуют, – разочарованно вздохнул мужик. – Слушай, придумал! Какая твоя изначальная специальность?

– Какая?

– На кого учился-то после школы?

– А… на сантехника.

– Вот! По пути следования ты будешь строить фонтаны. Это как раз по твоей части: и трубы, и вода, и напор, – довольный своей идеей, заулыбался Кочерга.

– Краны, там, унитазы я могу починить, а фонтаны, черт его знает, как делают, – засомневался Степан.

– Это же такая красота! Ты своим появлением людям радость доставишь. Струи, брызги, бульканье, возле твоего фонтана девки с парнями свиданку назначат, целоваться будут. Тебя как звезду знаменитую ждать будут. Очередь из сел и деревень выстроится.

– Не-е-е… еще больней.

– Расшифруй.

– Деревнями начнут бить.

– Почему?

– Не умею я фонтаны строить. Поставлю посередь села унитаз, пущу снизу вверх струю и скажу: вот, мол, вам фонтан, подходите, подмойтеся, так, что ли?

Кочерга, представив такую картину, невольно рассмеялся:

– Как-то забавно называется такой унитаз. Видел по телику. То ли «беда», то ли «горе». И кто его только придумал? Главно дело – для чего?

– Биде называется…

– А-а-а…

Помолчали. Каждый устремился в свою думку.

– Душа спокойней будет, – нарушил затянувшуюся паузу Степан.

– Обскажи начальную мыслю, – попросил лениво Кочерга.

– Обойдусь без цели, так лучше будет. Иду себе и иду, никого не трогаю, и меня не трогают, – объяснил Стёпка. – Может, вместе двинем, а?

– Вдвоем-то, конечно, было бы сподручнее, но Томку мою ты знаешь. Она не отпустит, так мозги поколупает, а потом все извилины утрамбует.

– У, такой хай подымет, – инстинктивно съежился Стёпка. – Что одному в радость – другому в гадость.

– Даже мысль такую в башке опасно держать. Учует в момент, – вздохнул Кочерга.

– Ей бы шпионом работать. Все унюхала бы.

– Знаешь что, Степан, давай-ка сходим до Гришки. Он тебе точно цель поставит, и не одну. Идеи у него так и хлещут из «репы», – обрадовался он.

Гришу Голикова нашли в огороде в интересном положении, то есть с большим фингалом под левым глазом.

– Женка со вчерашнего дня собачится. Вот в ссылку отправила, на лесоповал, – пошутил он.

– Проштрафился, значит? – уселся на корточки под черемухой Кочерга.

– Скандал учинила по поводу небольшой расслабухи с соседом Проклом. Я ж не виноват. Ему захотелось, я только компанию составил. А она давай орать да кулаками махать, – почесал затылок Гришка.

– Дома твоя? – шепотом уточнил Степан.

– Не. Ушла в магазин. Не бойтеся, это надолго.

– Так, не мешкая, приступаем к делу, – задумчиво промолвил Кочерга, – тут, эта… вон Стёпка в путешествие ударился. Нужна твоя помощь.

– Цели нету, – быстро вставил Стёпка.

– А на хрена ты в поход собрался? – удивился Гришка. – Уж кому-кому, а тебе-то, холостяку, от кого бежать? Не жизнь, а полная расслабуха: хочешь – пей, не хочешь – жуй.

– Скучно человеку, – пояснил Кочерга, – у тебя каждый день как в стане врага, а ему чем заняться? Тараканов давить?

– Мне б твои заботы, – позавидовал от души Гришка, – на хрена я вообще женился?

– Придумай цель жизни. Не хочет Степан без толку шляться, обутки трепать, задача должна быть, говорит. Желательно пользительная.

– А чё тут думать? Ищи бабу, как сказали французы. Вот тебе и цель, и задача, – рубанул тяпкой Гришка, – хотя, опять же, на хрена они нужны? Годи маленько, погорячился я! Счас придумаю чего-нибудь.

– Цель должна быть возвышенная, приятственная и, главно дело, не пустяковая, не французы мы, – укоризненно проворчал Кочерга.

– Придумал! – засверкал «фонарем» Гришка. – Будешь собирать анекдоты! Кого в пути встретишь, проси, чтоб анекдот ядреный потравил. Писать-то хоть умеешь? – вдруг засомневался он.

– Дело говорит, – оглянулся на Степана Кочерга. – Соберешь кучу, книжку выпустим или Петросяну продадим, он богатый. Опять же польза.

– Спиться недолго, – пробурчал Степан.

– Сначала и поподробнее, – попросил Кочерга.

– Кто тебе на тверезую голову, за здорово живешь анекдот расскажет? Наливать надо. Сопьешься, да и денег нету столько.

– А ты с подходцем: мол, так и так, ученый я, устное народное творчество, фонклёр собираю – не откажут, – убеждал Гришка.

– Ручки не напасешься, – проворчал Стёпка, явно недовольный целью.

– А ты карандашом пиши. Починил – и порядок, – тут же парировал тот.

– Не сойдет за ученого, – оглядывая Степана с головы до ног, засомневался Кочерга, – не поверят. За сантехника – куда ни шло, а за ученого… Нет, не поверят. Опять же, за обман побить могут.

– Чего это все приготовились меня бить? Прям выстроились вдоль дороги с дубинками, – обиделся Степан.

– На хрен тебе сдалось это путешествие? – потрогал свой синяк Григорий. – В пути-то всякое может случиться. Гарантии на безопасную жизнь нету. И на чем поедешь? Автостопом?

– Как это? – удивился будущий турист-путешественник.

– Выходишь на дорогу и голосуешь. С попутки на попутку. Удобно.

– Чё-то я не подумал, – обрадовался Степан, – автостопом поеду! Велосипед сломаться может, ноги надежнее.

– Придумал! – Гришка аж подпрыгнул на месте. – Говорите, что цель должна быть пользительная, так?

– Именно, – солидно пробасил Кочерга.

– Стёпка, пойдешь вдоль Байкала. Будешь от мусора берег очищать. До самого Северобайкальска можешь дойти. Чем не поход?

– Буду вечерами рыбу ловить, уху варить, – воодушевился Стёпка, – на закаты глядеть. Красота! Елы-палы!

– Ну ты башка! – уважительно посмотрел на Гришкин фингал Кочерга.

– Мужики, может, втроем сорвемся, а? – вошел в азарт Гришка. – Поднажмем на экологию. Будем этими… ну, зеленые которые?

– «Гринпис», – важно изрек Кочерга.

– Во-во! Грин… как его… писами станем!

– Матюгнулся будто, – неодобрительно отозвался тот.

– Будет чего вспомнить на старости-то, сколь же можно под игом баб ходить? – мотанул головой Гришка.

– Не трави душу, – поддержал его Кочерга, – задолбали они нас. Матриархат какой-то! Амазонки местного розлива, черт бы их побрал, тока на лошади скакать не умеют, а махать чем ни попадя – запросто.

– Уйдем втихаря, и ваших нету, а? – подал голос молчавший Степан.

– Вот они завоют. Отомстим им по первое число! За все отомстим: и за синяк, и за оскорбление, и за унижение, – горько воскликнул Григорий.

– Это кому же ты мстить собрался? Уж не мне ли? – вдруг замаячила за оградой Нина.

– Да я это… про сорняки говорю, – Гришка усиленно замахал тяпкой.

– Аккуратней! Всю морковку обдерешь! А вы чего приперлися? – грозно повернулась к ним она.

– К другу уже и зайти нельзя, – поднялся с земли Кочерга, – не стращай глазами-то. Не пугай, пужаные мы.

– Валите отседова! Нечего мне мужика портить!

– Кто портит-то? Сама вон шкуру ему уже подпортила, – намекнул на Гришкин синяк Кочерга.

– Тебя не спросила! Мое хозяйство, что хочу, то и ворочу! Скажу Томке твоей, что мужика моего на выпивку подбивашь, и тебе враз шкуру подпортят.

– Но-но, полегше на повороте. Не на тех напала! – отступил на шаг Кочерга.

– А ты чего вылупился тут? – повернулась к Стёпке она. – Топай отседова, тихушник!

– С тобой связаться – только жизнь свою коротить, елы-палы. Пойдем, Кочерга!

– Ой, кому нужна твоя жизнь? Только воздух колышешь да пыль поднимашь.

– Нинка, попридержи язык-то! – подал голос Гришка.

– А ну уматывайте, кому сказала! Знаю вас! Одно на уме! Как бы из дому выскользнуть да праздник души устроить. А то, что я одна верчусь как белка в колесе, – повернулась к мужу она, – тебе и дела нету! Когда мне крышу сарая починишь? Скоро дожди зарядят, тогда будет тебе праздник! Пьянь синюшная! А вы, алкаши долбаные, чего уставились?!

– Никогда не были алкашами, любят бабы все преувеличивать, – пробурчал Кочерга.

Друзья быстро ретировались от греха подальше. Степан, несмотря на такой унизительный финиш, все же остался доволен посещением Гришки. Друг не обманул надежды, обрисовал цель. А Кочерга обиженно сопел. Он был гордый.

– Знаешь что, – промолвил он, – удеру-ка с тобой в поход. Женщины наступают на горло нашей песне. Пускай прочувствуют отсутствие наличия хозяина в доме.

– Вовремя я сообразил, – как всегда, непонятно выразился Степан.

– Объясни, – отреагировал Кочерга.

– Тоже строгая была.

– Кто?

– Моя.

– Бывшая, что ли?

– Ага.

– Чего разбежались-то? Все хочу спросить.

– Вовремя я сообразил податься в деревню. Надоело в городе. Воздуху не хватало. А она ни в какую. Ей нравилась городская кутерьма. Отпустила меня с условием, что квартиру на нее перепишу. Квартира у нас там своя. ЖКХ мне выделил. Лет десять сантехником мантулил.

– Значит, ей оставил квартиру?

– Не ей, а дочке. Жена недавно замуж вышла, второго ждет. Мужик попался неплохой. Не обижает моего ребенка.

– Откуда знаешь?

– Съездил к дочке под Новый год. Подарки увез. Веселая она была. Раньше надо было вернуться в деревню, домой-то. Жалко, что мать меня не дождалась. Мы бы сейчас с ней хорошо жили. Ей покой, и мне приятно.

– Да, грехи наши земные, – вздохнул Кочерга, – ладно, пойду. Спешу я.

– Топай. Завтра спозаранку и тронемся.

– Слышь, наверно, это дело отметить надо, а? Дороги может не быть. И Гришку позовем. Вечерком заглянем к тебе. Картоху отвари, там, хлеба… А мы с собой возьмем.

– Закусь найдется.

– Ну, бывай!

– Жду.

Друзья расстались возле дома Степана.

Вечером, часу эдак в десятом, вкрадчиво образовались Кочерга с Гришкой. Стёпа бурно обрадовался, будто месяц их не видел:

– Картошка стынет, заходите в избу!

Мужики спешно прошмыгнули в сени. Перед тем как захлопнуть дверь, Степан, высунув голову, зорко осмотрел округу и, убедившись, что преследований нет, быстро закрыл ее на щеколду.

Войдя в горницу, друзья были приятно удивлены. Хозяин постарался на славу. Стол ломился от яств. В большой сковороде томилась жареная картоха, на тарелках лежали сало, нарезанное солидными кусками, соленые огурцы, десяток вареных яиц, сахар-рафинад в коробке; довершал натюрморт крупный неочищенный омуль с томными глазами. Ну и, само собой, хлеб-соль.

– Ух ты! Настоящий банкет! – вытаскивая из кармана пиджака бутылку, восхитился Кочерга.

– Обижаете, мужики! Это же я отвальную делаю. Спрячь бутылку, Григорий! Я что, нищий? Пол-литру не в состоянии купить для друзей? – с этими словами Стёпа вытащил из холодильника запотевшую бутылку водки. – Специально в морозилке держал.

– Эх, – потирая руки от предвкушения веселья, выдохнул Гриша, – жизнь – это хорошая штука, «твикс» – сладкая парочка! Давайте сникерснем!

Кочерга, с молчаливым достоинством пригладив усы, уселся за стол:

– Ну, мужики, за дело!

– В хорошей компании и пьется хорошо, а, Кочерга?

– Гришка, а твоя не прознает, чем ты занимаешься в данный момент? – осторожно поинтересовался Стёпа.

– Ни боже мой! Она меня отправила тещину картошку полоть. На другой конец села по такой духоте на проверку не потащится, а сотовая связь, слава богу, до нас еще не дошла. Могу до полной темноты пропадать.

– Запах куды денешь?

– Продумано. Скажу, что теща поставила чекушку за ударный труд на ее плантации. А завтра с утра сбегаю да покручусь с тяпкой вокруг поля, в середину она не полезет.

– Хитер старый лис, – хохотнул Кочерга. – Ну, наливай, что ли, Степан Ефимыч!

– Это мы могем, – Стёпка аккуратно разлил водку по граненым рюмкам.

Кочерга встал и важно изрек:

– Не забулдыги мы какие-нибудь и не в подворотне пьем, а вот за этим богатым столом. Что хочу сказать…

– Короче, – перебил его Гришка нетерпеливо.

– Тостовать положено! Никак друг наш в путешествие направляется. Имей в виду: в опасное! – укоризненно посмотрел на него Кочерга.

– Молчу, тостуй уже! Ухи нараспашку!

– Так вот что я хочу сказать, – прихлопнул комара у себя на щеке Кочерга. – Вот комар, тварь божья. Зудел над ухом, жить хотел. Раз – и лишился радости. Так и мы. Жены норовят нас прихлопнуть, чтобы в нас личность убить, чтобы мы превратились в марионеточных кукол, зомби и роботов. Но мы не твари какие-нибудь, а человеки со своим достоинством. И вот среди нас появилась личность, имею в виду Степана, который бросил вызов всему женскому роду. Он хочет отправиться в свободное плавание, чтобы почувствовать дух свежего ветра.

– Короче, Стёпка, мы тебя уважаем! – опрокинул рюмку в рот Гриша и захрустел соленым огурцом.

– За тебя, Степан Ефимыч, – повысил Кочерга на полтона голос, – пью стоя! За твой героический поступок!

Гришка виновато приподнялся со стула.

– Чего встал? Проглотил уже водку-то, – съехидничал Кочерга.

– Спасибо, друзья, – тронутый до глубины души пышным тостом друга, выпил залпом и Степан. – Угощайтеся, налегайте на картоху, ёлы-палы.

Отрывались они долго и от души. Было много сказано слов. Уже решили сорваться в путь-дорогу втроем. Даже маршрут разработали. Долго спорили, чуть не разругались. Потом устали. Но у них было…

Возбужденное состояние сменилось безысходной апатией. Мужики напились в лохмотья, но где-то далеко в мозжечке постоянно пульсировала мысль о женах. Это очень портило настроение.

Расставание было нескончаемым: обнимались, хлопали друг друга по плечу, едва держались на ногах, но себя уважали… Гришка все пытался доказать, что завтра на рассвете всенепременно уйдет в поход и плевал он на тещину плантацию, потому как живет не в хижине, имея в виду дядю Тома, а в своем собственном дому. А Кочерга пытался запеть: «…калинка, калинка, калинка моя, в заду ягода малинка, малинка моя».

Наступило сумрачное утро, голова у Степана раскалывалась на сорок маленьких осколков. Не то чтобы отправиться в путешествие, он не в состоянии был мизинцем пальца ноги шевельнуть: результат смешения водки с «бормотухой».

Остальные двое получили по полной все, что положено в таких случаях, от своих благоверных. Напрочь были выбиты из головы такие будоражащие кровь слова, как «свобода», «свежий ветер», «личность», «Байкал», «экология»…

Душе хотелось легкости, веселья, а получилось, как всегда, – похмелье.

Русский характер

Подняться наверх