Читать книгу Русский характер - Татьяна Хамаганова - Страница 6
Ветер свободы
ОглавлениеНадумал как-то Степан отправиться в путешествие. Надоела ему жизнь деревенская, каждый день одно и то же. Недели как близнецы-братья. Тоска смертная. Свадьбы или там именины какие и то перестали играть, потому как жениться некому, а на второе денег нету. Даже похороны стали редким явлением, хотя деревня заселена в основном пожилым людом-народом. А они будто законсервировались, кряхтят, сопят, но живут. Закалка стальная, гвозди бы делать из этих людей…
Вопрос уперся в транспорт. Выбор небольшой: на велосипеде или на своих двоих. Конечно, солиднее на велике, все-таки колеса, да и какой-никакой скарб можно загрузить, а на горбушке много ли потащишь.
«Все. Завтра же спозаранку уйду», – подумал он. В груди сладко защемило от предчувствия новизны жизни. Степан Курекин, невзрачный мужичок тридцати семи лет, жил один в родительском доме. Скотину не держал, огород не садил, подрабатывал грузчиком в двух частных магазинах на одного хозяина. Тот платежкой не обижал, даже иногда из одежки куртку какую китайского производства подкидывал или футболку с надписями на непонятном языке, а то и из продуктов чего-нибудь просроченного. А что, он не гордый, много ли ему одному надо, желудок луженый, все переварит. Утром, проснувшись, Стёпка еще часок повалялся в постели и пришел к выводу, что не стоит сегодня отправляться в путешествие, надо основательно подготовиться, мало ли что может случиться в пути! Необходимо хорошенько все продумать, с дружками посоветоваться, определить маршрут.
– Я же не бродяга и не бомж. И цель должна быть. Все! Понял! Что-то постоянно свербило внутриутробно, будто чего-то недокумекал. Обнаружилось. Цели не было! – вслух обрадовался Степан. – Так, какую же цель перед собой поставить?
Полдня он промучился, но так и не придумал, ради чего можно двинуться в поход. Как раз в нужный момент заглянул к нему Юрка, или, попросту говоря, Кочерга, хотя наружно никак не соответствовал кухонной утвари, был достаточно упитанным, щекастым, медлительным. Еще с детства он привык откликаться на эту кличку, никогда не обижался. Но зато страшно сердилась Томка, его жена. Попробуй при ней обозвать Юрку Кочергой, тут же тумака получишь.
– Отучу я вас всех, – кричала она, – чего бы это мне ни стоило! А народ упирался, не хотел менять привычку. Почему он стал Кочергой – целая история. Фамилия у него Капустин. Поначалу его звали Капустой, потом с чьей-то легкой руки стал Кочерыжкой, а уж потом сократили до Кочерги.
– Привет! Ты мне как раз и нужен, – обрадовался Степан. – Зараз с тобой посоветоваться надо.
– Тороплюсь я, – неспешно заявил Юрка-Кочерга, – забежал стрельнуть сигаретку.
– Погоди, покурим, – Стёпка достал из кармана курево. Сели они на завалинку.
– Ну, чего? – чиркнув спичкой, спросил Кочерга.
– Тут вот какое дело. Понимаешь, мне цель нужна.
– Начни сначала, – невозмутимо изрек тот.
– Я и говорю. Изначально ведь цель нужна, потом все остальное. Я прав? – с надеждой посмотрел на него Степан.
Кочерга привык к манере общения друга. Он начинал разговор с того момента, о чем в данное время думал.
– Цель для чего?
– Путешествия, конечно.
– Уже тепло. Куда курс держим?
– То-то и оно. Некуда. Цель нужна!
– Проясняется кое-что. Ты решил удариться в путешествие, но не знаешь, для чего. Так? Я правильно понял?
– Ну слава богу, допер наконец-то, – взволнованно пустил густую струю дыма Стёпка. – Уж не знаю, как и быть.
– Причина какая?
– Какая причина?
– Ну, что-то натолкнуло тебя на эту мыслю?
– Тоска заела. Надоело ящики-коробки таскать. Хочу на людей поглядеть, по новым местам пройтись, интерес к другой жизни проявить.
– Дык цель уже есть.
– Какая же это цель? Путешественники просто так не гуляют по белу свету. Вон, Пржевальский зебру нашел, Колумб Америку открыл, Кусто акул изучал…
– Еще Миклухо-Маклая с Куком вспомни, после на обед к папуасам пойдешь заместо котлет.
– Я серьезно, Кочерга. Хочу в поход, мочи нет!
– Кого ты перечислил, это все ученые, а ты – Стёпка Курекин, и все. Кого изучать-то надумал? – лениво сплюнул сквозь зубы дружок.
– Обрыдло мне дома сидеть, понимаешь? Из угла в угол тоску гонять.
– Понимаю. Но букашек-таракашек изучать, бабочек ловить не сможешь, не энто… как его… молог, да и какой интерес с ними возиться. Разве ж редкие имена будешь собирать?
– Это еще зачем?
– Есть такая наука, только забыл, как называется. Но ты все равно не сможешь, – задумчиво изрек Кочерга.
– Почем знаешь? – чуток обиделся Степан.
– Бить тебя постоянно будут.
– За что? – насторожился тот.
– Эта наука требует общения с людьми. Ты начнешь свою цель изъяснять с середины, кто поймет? Только нервы людям потреплешь, а который нетерпеливый или, там, подозрительный возьмет да и съездит по уху от напряжения чувств.
– Не, не буду кликухи собирать, елы-палы, – быстро согласился Степан.
– Может, телеграфные столбы вдоль дороги будешь чинить? Где что падает – подымешь, выправишь. Вот тебе и цель, и людям польза, – важно заявил Кочерга, удивляясь своей прозорливости.
– Ага, хочешь, чтобы возле каждого столба меня арестовали? Не докажешь ведь, что доброе дело хотел совершить. Скажут, диверсант-подрывник, и потом, предлагаешь лопату с ломом с собой тащить в поход?
– Тоже верно. Время сейчас смутное, перестройка, будь она неладна, из коммунизма в капитализм прям, а может, и в анархизм, не разобрались еще, скажу тебе. Запросто арестуют, – разочарованно вздохнул мужик. – Слушай, придумал! Какая твоя изначальная специальность?
– Какая?
– На кого учился-то после школы?
– А… на сантехника.
– Вот! По пути следования ты будешь строить фонтаны. Это как раз по твоей части: и трубы, и вода, и напор, – довольный своей идеей, заулыбался Кочерга.
– Краны, там, унитазы я могу починить, а фонтаны, черт его знает, как делают, – засомневался Степан.
– Это же такая красота! Ты своим появлением людям радость доставишь. Струи, брызги, бульканье, возле твоего фонтана девки с парнями свиданку назначат, целоваться будут. Тебя как звезду знаменитую ждать будут. Очередь из сел и деревень выстроится.
– Не-е-е… еще больней.
– Расшифруй.
– Деревнями начнут бить.
– Почему?
– Не умею я фонтаны строить. Поставлю посередь села унитаз, пущу снизу вверх струю и скажу: вот, мол, вам фонтан, подходите, подмойтеся, так, что ли?
Кочерга, представив такую картину, невольно рассмеялся:
– Как-то забавно называется такой унитаз. Видел по телику. То ли «беда», то ли «горе». И кто его только придумал? Главно дело – для чего?
– Биде называется…
– А-а-а…
Помолчали. Каждый устремился в свою думку.
– Душа спокойней будет, – нарушил затянувшуюся паузу Степан.
– Обскажи начальную мыслю, – попросил лениво Кочерга.
– Обойдусь без цели, так лучше будет. Иду себе и иду, никого не трогаю, и меня не трогают, – объяснил Стёпка. – Может, вместе двинем, а?
– Вдвоем-то, конечно, было бы сподручнее, но Томку мою ты знаешь. Она не отпустит, так мозги поколупает, а потом все извилины утрамбует.
– У, такой хай подымет, – инстинктивно съежился Стёпка. – Что одному в радость – другому в гадость.
– Даже мысль такую в башке опасно держать. Учует в момент, – вздохнул Кочерга.
– Ей бы шпионом работать. Все унюхала бы.
– Знаешь что, Степан, давай-ка сходим до Гришки. Он тебе точно цель поставит, и не одну. Идеи у него так и хлещут из «репы», – обрадовался он.
Гришу Голикова нашли в огороде в интересном положении, то есть с большим фингалом под левым глазом.
– Женка со вчерашнего дня собачится. Вот в ссылку отправила, на лесоповал, – пошутил он.
– Проштрафился, значит? – уселся на корточки под черемухой Кочерга.
– Скандал учинила по поводу небольшой расслабухи с соседом Проклом. Я ж не виноват. Ему захотелось, я только компанию составил. А она давай орать да кулаками махать, – почесал затылок Гришка.
– Дома твоя? – шепотом уточнил Степан.
– Не. Ушла в магазин. Не бойтеся, это надолго.
– Так, не мешкая, приступаем к делу, – задумчиво промолвил Кочерга, – тут, эта… вон Стёпка в путешествие ударился. Нужна твоя помощь.
– Цели нету, – быстро вставил Стёпка.
– А на хрена ты в поход собрался? – удивился Гришка. – Уж кому-кому, а тебе-то, холостяку, от кого бежать? Не жизнь, а полная расслабуха: хочешь – пей, не хочешь – жуй.
– Скучно человеку, – пояснил Кочерга, – у тебя каждый день как в стане врага, а ему чем заняться? Тараканов давить?
– Мне б твои заботы, – позавидовал от души Гришка, – на хрена я вообще женился?
– Придумай цель жизни. Не хочет Степан без толку шляться, обутки трепать, задача должна быть, говорит. Желательно пользительная.
– А чё тут думать? Ищи бабу, как сказали французы. Вот тебе и цель, и задача, – рубанул тяпкой Гришка, – хотя, опять же, на хрена они нужны? Годи маленько, погорячился я! Счас придумаю чего-нибудь.
– Цель должна быть возвышенная, приятственная и, главно дело, не пустяковая, не французы мы, – укоризненно проворчал Кочерга.
– Придумал! – засверкал «фонарем» Гришка. – Будешь собирать анекдоты! Кого в пути встретишь, проси, чтоб анекдот ядреный потравил. Писать-то хоть умеешь? – вдруг засомневался он.
– Дело говорит, – оглянулся на Степана Кочерга. – Соберешь кучу, книжку выпустим или Петросяну продадим, он богатый. Опять же польза.
– Спиться недолго, – пробурчал Степан.
– Сначала и поподробнее, – попросил Кочерга.
– Кто тебе на тверезую голову, за здорово живешь анекдот расскажет? Наливать надо. Сопьешься, да и денег нету столько.
– А ты с подходцем: мол, так и так, ученый я, устное народное творчество, фонклёр собираю – не откажут, – убеждал Гришка.
– Ручки не напасешься, – проворчал Стёпка, явно недовольный целью.
– А ты карандашом пиши. Починил – и порядок, – тут же парировал тот.
– Не сойдет за ученого, – оглядывая Степана с головы до ног, засомневался Кочерга, – не поверят. За сантехника – куда ни шло, а за ученого… Нет, не поверят. Опять же, за обман побить могут.
– Чего это все приготовились меня бить? Прям выстроились вдоль дороги с дубинками, – обиделся Степан.
– На хрен тебе сдалось это путешествие? – потрогал свой синяк Григорий. – В пути-то всякое может случиться. Гарантии на безопасную жизнь нету. И на чем поедешь? Автостопом?
– Как это? – удивился будущий турист-путешественник.
– Выходишь на дорогу и голосуешь. С попутки на попутку. Удобно.
– Чё-то я не подумал, – обрадовался Степан, – автостопом поеду! Велосипед сломаться может, ноги надежнее.
– Придумал! – Гришка аж подпрыгнул на месте. – Говорите, что цель должна быть пользительная, так?
– Именно, – солидно пробасил Кочерга.
– Стёпка, пойдешь вдоль Байкала. Будешь от мусора берег очищать. До самого Северобайкальска можешь дойти. Чем не поход?
– Буду вечерами рыбу ловить, уху варить, – воодушевился Стёпка, – на закаты глядеть. Красота! Елы-палы!
– Ну ты башка! – уважительно посмотрел на Гришкин фингал Кочерга.
– Мужики, может, втроем сорвемся, а? – вошел в азарт Гришка. – Поднажмем на экологию. Будем этими… ну, зеленые которые?
– «Гринпис», – важно изрек Кочерга.
– Во-во! Грин… как его… писами станем!
– Матюгнулся будто, – неодобрительно отозвался тот.
– Будет чего вспомнить на старости-то, сколь же можно под игом баб ходить? – мотанул головой Гришка.
– Не трави душу, – поддержал его Кочерга, – задолбали они нас. Матриархат какой-то! Амазонки местного розлива, черт бы их побрал, тока на лошади скакать не умеют, а махать чем ни попадя – запросто.
– Уйдем втихаря, и ваших нету, а? – подал голос молчавший Степан.
– Вот они завоют. Отомстим им по первое число! За все отомстим: и за синяк, и за оскорбление, и за унижение, – горько воскликнул Григорий.
– Это кому же ты мстить собрался? Уж не мне ли? – вдруг замаячила за оградой Нина.
– Да я это… про сорняки говорю, – Гришка усиленно замахал тяпкой.
– Аккуратней! Всю морковку обдерешь! А вы чего приперлися? – грозно повернулась к ним она.
– К другу уже и зайти нельзя, – поднялся с земли Кочерга, – не стращай глазами-то. Не пугай, пужаные мы.
– Валите отседова! Нечего мне мужика портить!
– Кто портит-то? Сама вон шкуру ему уже подпортила, – намекнул на Гришкин синяк Кочерга.
– Тебя не спросила! Мое хозяйство, что хочу, то и ворочу! Скажу Томке твоей, что мужика моего на выпивку подбивашь, и тебе враз шкуру подпортят.
– Но-но, полегше на повороте. Не на тех напала! – отступил на шаг Кочерга.
– А ты чего вылупился тут? – повернулась к Стёпке она. – Топай отседова, тихушник!
– С тобой связаться – только жизнь свою коротить, елы-палы. Пойдем, Кочерга!
– Ой, кому нужна твоя жизнь? Только воздух колышешь да пыль поднимашь.
– Нинка, попридержи язык-то! – подал голос Гришка.
– А ну уматывайте, кому сказала! Знаю вас! Одно на уме! Как бы из дому выскользнуть да праздник души устроить. А то, что я одна верчусь как белка в колесе, – повернулась к мужу она, – тебе и дела нету! Когда мне крышу сарая починишь? Скоро дожди зарядят, тогда будет тебе праздник! Пьянь синюшная! А вы, алкаши долбаные, чего уставились?!
– Никогда не были алкашами, любят бабы все преувеличивать, – пробурчал Кочерга.
Друзья быстро ретировались от греха подальше. Степан, несмотря на такой унизительный финиш, все же остался доволен посещением Гришки. Друг не обманул надежды, обрисовал цель. А Кочерга обиженно сопел. Он был гордый.
– Знаешь что, – промолвил он, – удеру-ка с тобой в поход. Женщины наступают на горло нашей песне. Пускай прочувствуют отсутствие наличия хозяина в доме.
– Вовремя я сообразил, – как всегда, непонятно выразился Степан.
– Объясни, – отреагировал Кочерга.
– Тоже строгая была.
– Кто?
– Моя.
– Бывшая, что ли?
– Ага.
– Чего разбежались-то? Все хочу спросить.
– Вовремя я сообразил податься в деревню. Надоело в городе. Воздуху не хватало. А она ни в какую. Ей нравилась городская кутерьма. Отпустила меня с условием, что квартиру на нее перепишу. Квартира у нас там своя. ЖКХ мне выделил. Лет десять сантехником мантулил.
– Значит, ей оставил квартиру?
– Не ей, а дочке. Жена недавно замуж вышла, второго ждет. Мужик попался неплохой. Не обижает моего ребенка.
– Откуда знаешь?
– Съездил к дочке под Новый год. Подарки увез. Веселая она была. Раньше надо было вернуться в деревню, домой-то. Жалко, что мать меня не дождалась. Мы бы сейчас с ней хорошо жили. Ей покой, и мне приятно.
– Да, грехи наши земные, – вздохнул Кочерга, – ладно, пойду. Спешу я.
– Топай. Завтра спозаранку и тронемся.
– Слышь, наверно, это дело отметить надо, а? Дороги может не быть. И Гришку позовем. Вечерком заглянем к тебе. Картоху отвари, там, хлеба… А мы с собой возьмем.
– Закусь найдется.
– Ну, бывай!
– Жду.
Друзья расстались возле дома Степана.
Вечером, часу эдак в десятом, вкрадчиво образовались Кочерга с Гришкой. Стёпа бурно обрадовался, будто месяц их не видел:
– Картошка стынет, заходите в избу!
Мужики спешно прошмыгнули в сени. Перед тем как захлопнуть дверь, Степан, высунув голову, зорко осмотрел округу и, убедившись, что преследований нет, быстро закрыл ее на щеколду.
Войдя в горницу, друзья были приятно удивлены. Хозяин постарался на славу. Стол ломился от яств. В большой сковороде томилась жареная картоха, на тарелках лежали сало, нарезанное солидными кусками, соленые огурцы, десяток вареных яиц, сахар-рафинад в коробке; довершал натюрморт крупный неочищенный омуль с томными глазами. Ну и, само собой, хлеб-соль.
– Ух ты! Настоящий банкет! – вытаскивая из кармана пиджака бутылку, восхитился Кочерга.
– Обижаете, мужики! Это же я отвальную делаю. Спрячь бутылку, Григорий! Я что, нищий? Пол-литру не в состоянии купить для друзей? – с этими словами Стёпа вытащил из холодильника запотевшую бутылку водки. – Специально в морозилке держал.
– Эх, – потирая руки от предвкушения веселья, выдохнул Гриша, – жизнь – это хорошая штука, «твикс» – сладкая парочка! Давайте сникерснем!
Кочерга, с молчаливым достоинством пригладив усы, уселся за стол:
– Ну, мужики, за дело!
– В хорошей компании и пьется хорошо, а, Кочерга?
– Гришка, а твоя не прознает, чем ты занимаешься в данный момент? – осторожно поинтересовался Стёпа.
– Ни боже мой! Она меня отправила тещину картошку полоть. На другой конец села по такой духоте на проверку не потащится, а сотовая связь, слава богу, до нас еще не дошла. Могу до полной темноты пропадать.
– Запах куды денешь?
– Продумано. Скажу, что теща поставила чекушку за ударный труд на ее плантации. А завтра с утра сбегаю да покручусь с тяпкой вокруг поля, в середину она не полезет.
– Хитер старый лис, – хохотнул Кочерга. – Ну, наливай, что ли, Степан Ефимыч!
– Это мы могем, – Стёпка аккуратно разлил водку по граненым рюмкам.
Кочерга встал и важно изрек:
– Не забулдыги мы какие-нибудь и не в подворотне пьем, а вот за этим богатым столом. Что хочу сказать…
– Короче, – перебил его Гришка нетерпеливо.
– Тостовать положено! Никак друг наш в путешествие направляется. Имей в виду: в опасное! – укоризненно посмотрел на него Кочерга.
– Молчу, тостуй уже! Ухи нараспашку!
– Так вот что я хочу сказать, – прихлопнул комара у себя на щеке Кочерга. – Вот комар, тварь божья. Зудел над ухом, жить хотел. Раз – и лишился радости. Так и мы. Жены норовят нас прихлопнуть, чтобы в нас личность убить, чтобы мы превратились в марионеточных кукол, зомби и роботов. Но мы не твари какие-нибудь, а человеки со своим достоинством. И вот среди нас появилась личность, имею в виду Степана, который бросил вызов всему женскому роду. Он хочет отправиться в свободное плавание, чтобы почувствовать дух свежего ветра.
– Короче, Стёпка, мы тебя уважаем! – опрокинул рюмку в рот Гриша и захрустел соленым огурцом.
– За тебя, Степан Ефимыч, – повысил Кочерга на полтона голос, – пью стоя! За твой героический поступок!
Гришка виновато приподнялся со стула.
– Чего встал? Проглотил уже водку-то, – съехидничал Кочерга.
– Спасибо, друзья, – тронутый до глубины души пышным тостом друга, выпил залпом и Степан. – Угощайтеся, налегайте на картоху, ёлы-палы.
Отрывались они долго и от души. Было много сказано слов. Уже решили сорваться в путь-дорогу втроем. Даже маршрут разработали. Долго спорили, чуть не разругались. Потом устали. Но у них было…
Возбужденное состояние сменилось безысходной апатией. Мужики напились в лохмотья, но где-то далеко в мозжечке постоянно пульсировала мысль о женах. Это очень портило настроение.
Расставание было нескончаемым: обнимались, хлопали друг друга по плечу, едва держались на ногах, но себя уважали… Гришка все пытался доказать, что завтра на рассвете всенепременно уйдет в поход и плевал он на тещину плантацию, потому как живет не в хижине, имея в виду дядю Тома, а в своем собственном дому. А Кочерга пытался запеть: «…калинка, калинка, калинка моя, в заду ягода малинка, малинка моя».
Наступило сумрачное утро, голова у Степана раскалывалась на сорок маленьких осколков. Не то чтобы отправиться в путешествие, он не в состоянии был мизинцем пальца ноги шевельнуть: результат смешения водки с «бормотухой».
Остальные двое получили по полной все, что положено в таких случаях, от своих благоверных. Напрочь были выбиты из головы такие будоражащие кровь слова, как «свобода», «свежий ветер», «личность», «Байкал», «экология»…
Душе хотелось легкости, веселья, а получилось, как всегда, – похмелье.