Читать книгу Амнезия души - Татьяна Коган - Страница 5

Лиза достала зеркальце и придирчиво изучила свое отражение. На нее смотрела заметно исхудавшая, но очень привлекательная женщина. Стильное черное каре, густая прямая челка, синяя подводка. Не сравнить с той несчастной изможденной пациенткой, поступившей в больницу с сильным истощением больше двух недель назад. Выглядела она тогда и правда ужасно.

Опытные специалисты быстро восстановили прежний лоск. Освежающие маски, стрижка, укладка, маникюр, эпиляция. Лиза потратила несколько дней, чтобы привести себя в порядок и вернуть былую красоту. Сейчас внешний вид полностью удовлетворял ее. Но набрать шесть-семь килограммов не помешает.

– Оставайтесь здесь. В квартире мои друзья, – приказала Лиза сопровождавшим ее телохранителям и нажала на кнопку звонка. Дверь открыл хозяин.

– Елизавета!

– Иван!

Гостья замерла на пороге, разглядывая Кравцова. Ей почудилось, они виделись тысячу лет назад и с тех пор успели прожить несколько долгих жизней. Внешне приятель не изменился, но словно бы другой человек смотрел его глазами. Жутковатое зрелище.

– Что же ты стоишь? – улыбнулся Джек. – Проходи!

Лиза шагнула в прихожую, прислушиваясь к своим ощущениям, но радостное волнение заглушало остальные эмоции. Джек обнял ее и поцеловал в щеку:

– Очень рад тебя видеть.

– Думаю, ты в принципе рад видеть, и неважно кого, – не сдержалась она.

– Аплодирую твоей проницательности, – улыбнулся Джек, провожая ее в просторную светлую кухню.

За барной стойкой на высоком крутящемся стуле сидел Глеб. Макс копался в ящике стола, ища штопор.

– Я смотрю, все в сборе, – удовлетворенно выдохнула Лиза, замерев в проеме двери. Макс подошел к подруге, порывисто обнял, оторвав от пола.

– Привет, принцесса!

– Тише ты, железная лапа! Я же все-таки человек! – поморщилась она. – Ребра сломаешь, отпусти!

Макс неохотно разжал объятия и окинул Лизу голодным взглядом:

– Шикарно выглядишь.

Лиза проигнорировала комплимент и поглядела на Глеба, с трудом сдерживая ехидную усмешку. Птенец, отбившийся от стаи, вернулся в лоно семьи. А ведь как громко крякал о независимости, пока по клюву не получил. Эксперимент по внушению амнезии обернулся для Глеба явной пользой. После восстановления памяти он стал проще относиться к жизни. Иначе как объяснить его возвращение? Раньше Лиза бы ликовала, видя жалкое положение зарвавшегося товарища, но минувшие два месяца сильно изменили ее мировоззрение. Она не стала добрее и терпимей – просто расставила приоритеты. Самое ценное в жизни – свобода и здоровье. Все остальное – развлечение, приятный бонус. Лиза больше не испытывала негодования по поводу трусости Глеба – отныне подобные мелочи лежали ниже уровня ее забот.

– Как чувствуешь себя после воскрешения? – с улыбкой спросила она.

– А ты? – не замедлил с ответом Глеб.

– Планирую поработить Вселенную.

– Приятно знать, что ты в норме.

Джек следил за их диалогом с молчаливой заинтересованностью в отличие от Макса, готового в любой момент ринуться на защиту одного или другого – в зависимости от того, кому понадобится помощь. Воспользовавшись возникшей паузой, Макс предложил выпить:

– Слушайте, мы сто лет не собирались вместе. Давайте это отметим, – он потряс бутылку с вином. – Лизка, тебе белого сухого?

– Будь добр.

– А мужики по водочке, – Макс подал подруге бокал и разлил водку по стопкам. – Не знаю, как вы, а я счастлив!

Чокнулись. Лиза подхватила с тарелки оливку и устроилась на диване. В воздухе повисла неловкая тишина. Создавалось впечатление, как будто четверо товарищей, друживших в детстве, встретились двадцать лет спустя. Вроде и знакомые лица, и общее прошлое, но столько воды утекло, столько всего изменилось…

У Лизы было одно средство, способное развеять всеобщую неловкость, но вряд ли бы оно пришлось товарищам по вкусу. Поэтому не предлагала, предпочитая роль наблюдателя.

Макс не выдержал первым:

– Думаю, надо еще накатить.

После пятой рюмки атмосфера слегка разрядилась. Посыпались шутки, завязались споры на отвлеченные темы. Не сговариваясь, все четверо избегали затрагивать самые важные, висевшие в воздухе вопросы.

– Джеки, так здорово, что тебе вернули зрение, – Макс хлопнул друга по спине. – Нам реально не хватало твоего трезвого взгляда.

– Насчет трезвого ты явно промахнулся, – Джек кивнул на почти пустую бутылку. – Но я разделяю твою радость.

– Мы тут гадали, почему ты задержался в Германии. Может, фрейлейн себе отыскал? А, старик? Признавайся! Что там у тебя да как?

– У меня там так же, как у остальных. Не думал, что стану предметом твоих эротических фантазий, – усмехнулся Джек, уходя от ответа.

– Скрытничаешь? И хрен с тобой, – Макс добродушно махнул рукой. – Я, кстати, узнал, сколько психологов нужно, чтобы поменять лампочку. Ты в курсе?

– Один. Если лампочка готова меняться.

Макс рассмеялся:

– Точняк! Ничем тебя не удивишь.

– Ну почему же ничем? Я удивлен, например, почему Елизавета мало пьет.

Лиза, лениво отхлебывавшая из бокала, стрельнула глазами:

– Кто-то очень удачно переводит от себя внимание. Так что там с фрейлейн?

Джек улыбнулся:

– Еще вина?

Лиза пристально посмотрела на него, словно решая, как отреагировать, и встала, прихватив сумочку:

– Пойду припудрю носик. Не шалите тут без меня.

Зайдя в ванную, заперла дверь и села на бортик. Хорошо начавшийся вечер скатывался в унылую попойку. Лиза посмотрела на тонкие пальцы с безупречными, покрашенными голубым лаком ногтями. Еще недавно она не имела возможности даже помыть руки, а сейчас блестит, как начищенная монета. Все меняется. Любой период заканчивается. Знание этой истины спасло ее от безумия. Лиза почувствовала, как на плечи наваливается что-то тяжелое и холодное, как промокший плащ. Последние дни это неприятное ощущение преследовало Лизу, и она всеми силами пыталась не замечать его. Нельзя давать волю воображению, иначе оно сыграет с ней злую шутку. Нужно оставаться в трезвом уме, игнорируя бунтующие эмоции. Лизе всегда это блестяще удавалось. Почти всегда.

Не так давно она едва не совершила величайшую ошибку, поддавшись глупой чувствительности. Воспылала к Джеку страстью и, не получив взаимности, всерьез намеревалась отравить его. Если бы Лизу не похитил маньяк, Иван Кравцов был бы уже мертв. Сейчас затея с убийством друга казалось ей незрелой и опрометчивой. Побывав на грани жизни и смерти, многое переоцениваешь.

Лиза больше не испытывала к Джеку ни любви, ни ненависти. Ее волновало только собственное благополучие и благополучие дочки. Следовало найти сбежавшего преступника, иначе она никогда не вздохнет свободно. Какое счастье иметь достаточное количество денег! Благодаря им есть возможность действовать эффективно и сразу в нескольких направлениях. У маньяка нет шансов. Лиза составила безупречный фоторобот, запомнив ненавистное лицо до самой мелкой морщинки. Он не сможет прятаться вечно. Рано или поздно выползет из убежища. И тогда она убьет его своими руками. Или руками Макса. По настроению.

В дверь постучали:

– Эй, ненаглядная, все путем?

– Все хорошо. Сейчас приду.

– Точно?

– Свали!

– Через минуту не выйдешь, выбью дверь, – беззлобно уведомил Макс и вернулся на кухню. Честно говоря, он с самого начала опасался Лизкиной реакции на Джека. До похищения подруга пылала страстью к нему и плохо скрывала свою увлеченность. Макс не отличался проницательностью, но не заметить очевидного не мог. Лизка вела себя, как течная кошка, отчего Максу становилось совсем паршиво. Он видел, что Джек к ней равнодушен, и поэтому не испытывал агрессии в его сторону. А вот Лизку хотелось в цемент закатать.

С момента освобождения подруга почти не вспоминала о Джеке, явно охладев к нему. На встрече была спокойна и естественна. К своему стыду, Макс допустил крамольную мысль: маньяк сыграл ему на руку, выбив из Лизы наносные эмоции. После такого потрясения редкая страсть не угаснет, зато настоящая любовь лишь укрепится. В последние дни они с Лизкой сильно сблизились. Давно уже Макс не чувствовал себя столь нужным. Особенно грел сердце тот факт, что подруга позвонила первому именно ему. В «Скорую» не садилась, ждала, пока он подъедет. Родная девочка.

– Ну что, мужики, жизнь налаживается? – Максу было хорошо, как бывало несколько лет назад, когда в компании царило взаимопонимание, а проблемы решались легко и скоро. Не было недомолвок, сомнений и страхов. Жизнь текла просто: семья, работа, друзья. Так приятно, светло на душе, что о будущем даже не задумываешься. Макс настолько четко ощутил себя в прошлом, что разглядел в руках у Джека пленочный одноразовый Kodak, популярный в конце 90-х. Вот сейчас «психопат» перемотает пленку, посмотрит в объектив и попросит улыбнуться.

– Вот это раритет! – Глеб кивнул на фотоаппарат. – Где откопал?

– У отца в гараже нашел, – ответил Джек. – Сразу ностальгия нахлынула, решил вам показать.

– Тьфу ты, – Макс сел на диван, вальяжно расставив ноги. – Я думал, у меня глюки!

– Улыбочку! – потребовал Джек, взяв в кадр товарищей и щелкнув кнопкой.

– Предлагаю еще накатить!

– Я пропущу, – Глеб похлопал себя по карманам. – Черт, курить хочется, а сигареты купить забыл.

– Возьми у меня в пиджаке, вон, на стуле висит, – показал Макс.

– Сто лет как бросил, но продолжаешь носить с собой, – хмыкнул Глеб, доставая из пачки сигарету. – Силу воли, что ли, тренируешь, не пойму.

– Подозреваю, дело не в силе воли, а в наличии выбора. Макса успокаивает осознание того, что он в любой момент может пойти на поводу у своего желания, а не подчиняться ультиматумам. Фактически доступные сигареты делают отказ от курения актом доброй воли, а не насилием. – Джек открыл настежь окно и поставил пепельницу на подоконник.

– Эка ты завернул, – восхитился Макс. – Все точняк.

Глеб встал у окна, чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся, созерцая вечерний город. Было странно находиться в этой квартире, с этими людьми, от которых уже успел отвыкнуть, и общаться как ни в чем не бывало. Словно прошлое утратило значение и некогда пугающие события стали просто событиями – одними из тысяч, случавшихся ранее. Было совершенно неясно, что будет дальше, но в данную минуту неизвестность не терзала, не накаляла нервы. Из-за выпитого алкоголя чувства притуплялись. Не хотелось думать и анализировать. Хотелось просто стоять, лениво перебрасываясь словами, и курить.

– Что, мальчики, все наливаете? – Лиза появилась в проеме двери и, сощурившись, оглядела присутствующих.

– А ты чего, запереживала о нашем здоровье? – гоготнул Макс. – Насчет меня, например, не паникуй. Я здоровый как бык.

– Как бык ты не потому что здоровый, а потому что скотина, – ласково объяснила она.

– Ох и едкая ты, зараза. Не баба, а серная кислота, – с удовольствием отметил Макс.

– Помни об этом, когда захочешь ко мне прикоснуться, – Лиза забралась на барный стул, но через две секунды слезла. – Скучно у вас. Веселиться хочется, двигаться. Поехали на дискотеку?

– Извини, я пас, – Джек виновато развел руками. – Устал с дороги, лучше дома посижу.

– А ты? – Лиза подошла к Глебу, перехватила у него сигарету, затянулась и вернула обратно. – Не хочешь потанцевать?

Глеб перегнулся через подоконник и плюнул вниз:

– Неохота.

Макс приблизился к подруге, обнял за талию:

– Принцесса, я с тобой хоть на край света. Но сегодня и правда хочется просто посидеть в узком кругу, как раньше. Не обижайся.

– Ты же знаешь, я не запоминаю обиды. Я запоминаю обидчиков, – фыркнула Лиза, нарочито сердито сбрасывая его руку. На самом деле настроение у нее было прекрасное. Недавняя апатия развеялась, голова стала легкой, мышечный тонус повысился. Словно кто-то переключил ее на другой режим – беззаботный и оптимистичный. Тревожные мысли больше не преследовали Лизу, и даже осознание того, что маньяк все еще на свободе, не удручало. В конце концов, самое страшное позади. Она здорова, богата и красива. Ее окружают трое привлекательных мужчин, каждый из них относится к ней по-особому. Это ли не весело, не увлекательно?

– Давай я тебе включу музыку, потанцуешь прямо здесь? – предложил Макс. – Старик, можно твоей стереосистемой воспользоваться? – обратился он к Джеку.

– Без вопросов. Вон в той комнате.

– Пошли, Лизка, будешь для меня танцевать!

Парочка удалилась в соседнюю комнату, откуда вскоре раздалась громкая энергичная музыка.

Глеб затушил сигарету и повернулся к другу:

– Трудно не позавидовать ее самоконтролю.

Джек оперся поясницей о подоконник, сложив руки на груди:

– Этого у Елизаветы не отнять.

Оба помолчали.

– Ты-то сам как? – спросил Иван.

Глеб пожал плечами:

– Нормально. Особенно после того как выпил.

– Спиртное не дает ответов, но помогает забыть вопрос?

– Где-то так, – Глеб выдержал паузу. – Извини, что не расспрашиваю тебя про Германию и все такое. Я по ходу малость перебрал.

– Пошли-ка, – Джек взял его под руку и повел к дивану. – Посиди минуту. А я сварю тебе кофе и принесу поесть.

Глеб послушно опустился на мягкое сиденье. Голова кружилась, в руках и ногах покалывали тысячи мелких иголок, отчего тело казалось невесомым. Обычно водка взвинчивала Глеба, толкала на подвиги. А сегодня возымела обратный эффект, погрузив в ленивое, бесчувственное спокойствие. Это было именно то, что нужно. Глеб устал напрягаться, переживать, отстаивать свои интересы. Сейчас ему было плевать на все и на всех. Приятное, необычное состояния.

– Держи, – Джек поставил на широкий полированный подлокотник тарелку с бутербродами и чашку с кофе.

Глеб посмотрел на пищу и снова закрыл глаза:

– Спасибо.

– Не спасибо, а ешь давай, – строго велел хозяин. – Пойду проверю, как там наши танцоры.

Танцевала меж тем только Лиза. Макс сидел в кресле, наслаждаясь эксклюзивным зрелищем и отбивая ногой в такт музыке. Увидев Джека, махнул рукой, приглашая присоединиться. Тот прислонился плечом к стене и вперил в подругу изучающий взгляд.

Лиза заметила нового зрителя, но нисколько не смутилась. У нее был крайне требовательный музыкальный вкус, ей мало что нравилось, но сегодня первый же включенный диск пришелся в масть. Ритмичная мелодия рвалась из больших квадратных колонок, расположенных по периметру помещения, звук обволакивал, кружил по комнате невидимым вихрем. Лиза впала в эйфорию, двигаясь так, словно танец был единственным смыслом ее жизни. Она осязала энергию, вибрирующую в воздухе, она сама являлась чистой энергией.

– Во дает, а, – выдохнул Макс. – Я уже не припомню, когда она так зажигала.

– Физическая нагрузка – лучший способ борьбы со стрессом, – заметил Джек.

– Чего вы шепчетесь? Потанцуйте со мной! – крикнула Лиза.

– Не-не, цыпа, нам и тут неплохо. Ты, главное, не останавливайся! – хохотнул Максим.

Джек постоял пять минут и вернулся на кухню. Глеб уже расправился с бутербродами и допивал кофе.

– Полегчало?

Приятель кивнул, достал из кармана сотовый телефон:

– Черт, уже поздно. Еще домой переть.

– Можешь переночевать у меня, – предложил Джек. – Обещаю не приставать.

Глеб пьяно улыбнулся:

– Ну, если приставать не будешь, тогда останусь.

– Спальня по коридору направо. Ложись на кровать, белье чистое, – объяснил Джек.

– Ладно, – Глеб поднялся с дивана и поплелся в спальню, бросив напоследок «спокойной ночи».

Джек проводил его взглядом, налил себе кофе и уселся на подоконник. Отпил глоток. Хлопнул по нагрудному карману рубашки, нащупал маленький острый камень. Вытащил, повертел между пальцев. С улицы доносился мерный шум автострады, ночной воздух остывал, позволяя городу отдохнуть от летнего зноя.

Меньше месяца назад психотерапевт Иван Кравцов так же сидел у открытого настежь окна – только не у себя дома, а в больничной палате мюнхенской офтальмологической клиники. Ветер так же беспрепятственно проникал в помещение, и все тот же камень лежал на ладони. С той лишь разницей, что теперь он мог его видеть.

Камень был продолговатой треугольной формы и напоминал акулий зуб. В длину не превышал трех сантиметров, цвет имел светло-серый. Острый угол его мог запросто разрезать кожу. Собственно, именно так камень и попал к Джеку. После несчастного случая в баре, когда осколки рухнувшей фрески повредили глаза Кравцова, затяжное отчаяние подтолкнуло его навестить давно примеченное место недалеко от города. Вызвал такси, объяснил дорогу и вышел на поле, куда любил наведываться для размышлений. Ступать по неровной почве слепому было трудно; он споткнулся, упал и распорол руку. Выдернул острый предмет из раны и по инерции положил в карман.

Для Джека этот камень стал символом борьбы – не столько с недугом, сколько с унынием. Слепота повергла его в состояние безнадеги, выбраться из него не представлялось возможным. Джек до сих пор не понимал, как пережил эти долгие месяцы темноты. Ему никогда не доводилось испытывать ничего страшнее и грандиознее.

– Любуешься пейзажем? – Лиза, блестящая от пота, с прилипшей ко лбу челкой добежала до крана, налила стакан воды и жадно выпила. Отдышалась. Налила второй и выпила уже спокойнее.

Следом за ней появился Макс:

– А Глеб куда свалил?

– Спать пошел. Я его сегодня у себя оставляю, – объяснил Джек, исподволь наблюдая за Лизой. Было в ней что-то неправильное, непривычное. Странно, что Макс не замечает. Глаза у нее смотрели иначе: дико и счастливо. В ее поведении, манере держаться и разговаривать что-то неуловимо изменилось. Если бы Джек не знал Лизу, назвал бы ее доброжелательной. Она казалась неестественно лояльной и удовлетворенной происходящим. Любопытная посттравматическая реакция.

Макс вернулся в соседнюю комнату, сделал музыку тише. Лиза тем временем прошмыгнула в ванную умыться. Джек посмотрел из окна вниз на светлую ленту дороги, обрамленную пятнами фонарей. Розовая неоновая вывеска сияла нарядной брошью на темном полотне здания, в одном из окон мигали разноцветные всполохи: работал телевизор, над соседней крышей в блеклом черном небе двигалась красная точка самолета. С момента восстановления зрения прошло больше двух недель, а Джек все не мог насмотреться. Замечал малейшие градации цвета, любовался линиями и формами, невольно запоминая мельчайшие детали понравившейся картины, будто судорожно накапливал зрительные образы, боясь снова ослепнуть.

Первые несколько дней после успешной операции Джек пребывал в необычном состоянии, которому не мог дать определение. Оно было грандиознее, чем эйфория, глубже, чем счастье, спокойнее, чем восторг. Джек не испытывал христианской любви ко всему сущему, но всеми фибрами души ощущал правильность мироздания. Все устроено так, как должно. Безупречная, отлаженная система, где ему посчастливилось возникнуть.

Чуть погодя философское настроение поутихло, но удовлетворенность осталась. Джек и до трагедии любил жизнь. Но сейчас любил несоизмеримо больше.

– Старик, я реально рад за тебя, – признался Макс, приблизившись к нему. – Ты поправился, Лизка нашлась, Глеб вроде не тупит. Жизнь налаживается, а?

– Определенно налаживается, – подтвердил Джек и после паузы спросил: – Нам, полагаю, стоит обсудить кое-что? Всем вместе.

Макс повертел головой, разминая шею.

– Само собой, старик, но не сегодня. Сегодня мы празднуем твое возвращение, так что о проблемах побазарим в другой день.

– Мальчики, – Лиза незаметно подкралась и обвила руками обоих мужчин. – А не устроить ли нам тройничок?

– Чего? – Макс моментально набычился. – Я тебе, б… ь, устрою!

Лиза рассмеялась, весело глядя снизу вверх на ревнивого друга:

– Ты такой милый. Обделался легким испугом?

– Сейчас ты у меня обделаешься, – буркнул товарищ. – Дурные у тебя шутки, Лизка.

– Не у каждого комика веселая публика, – возразила она, ткнув оппонента в ребро.

– Ах ты! – Он дернулся схватить подругу, но та спряталась за спину Джека.

– Ваня, я ваша на веки, только защитите меня от этого зверя!

Джек состроил серьезное лицо:

– Извини, Макс, больше мы с тобой не друзья.

– Да ну вас, идиотов. Налакались и буянят, – заржал Макс. – Ты, Лизка, настоящий клад.

– Правда?

– Правда. Так и хочется закопать.

Джеку почудилось, что все это уже когда-то было. Настенные часы показывали час ночи.