Читать книгу Саудовская Аравия и Чечня - Татьяна Кожевникова - Страница 3

Вот и Москва. Увидев маму с бабушками и дедушками, Индира сразу же настроилась на другую волну – как она любила своих родных и близких! А о них – и говорить не стоило – столько искренних слёз умиления от встречи со своей любимицей! Индира забыла о печальном расставании с принцем и даже – на время – с друзьями. Ах! Этот сладкий воздух Родины! Где бы вы ни жили, дома всё равно лучше. Искренне жаль людей, которым дома плохо или хотя бы неуютно.

Индира бегала по дому, радуясь каждой мелочи, целовала по очереди своих бабушек и дедушек, потом опять и ещё раз, стараясь не замечать, что те от радости не в силах сдержать своих эмоций. Каждый хотел рассказать первым, что он приготовил к приезду Индиры. Бабушки приготовили кучу подарков, а дедушки – специальные предложения о будущей работе. Бабушки отгоняли дедушек с их предложениями, отговаривая Индиру повременить с работой, отдохнуть месяцок, дедушки кричали, что более выгодного предложения потом может и не быть….

Индира хохотала, обнимала их, целовала, носилась по лестнице наперегонки с Кингом, который, хотя и стал уже взрослым псом, но поддался всеобщему ликованию и не стерпел – вёл себя, как щенок.

Наконец, все успокоились, уселись за стол, заставленный всякими изысками, которые мама Рита приготовила в честь приезда дочери.

– Дорогие мои, – успокоила всех Рита одним жестом, – я поднимаю этот бокал за будущее моей дочери – вашей любимой внучки – Индиры. Пусть не будет ничего такого в нём, что могло бы его омрачить, пусть наша девочка живёт счастливо, пусть живёт так, как сама задумала, а мы – все мы, ей поможем. – Все дружно загалдели, так как только и ждали момента, когда их попросят о помощи.

– Мамочка, бабушки, дедушки! – Индира тоже поднялась, с ярким румянцем, ямочках на щеках, она была так хороша сейчас, что бабушки дружно зашмыгали носами и полезли за платочками, а дедушки чуть было опять не заговорили о своих предложениях, – Я вас так люблю! Для меня будет большим счастьем, если у вас всё будет хорошо. И если ваше счастье зависит от того, чтобы я была счастлива, – она даже хохотнула над витиеватостью своей ответной речи, – я расшибусь в лепёшку, но буду счастливой, – закончила она под одобрительные возгласы.

Утром Индира побродила по дому, потрогала ещё раз все вещи – такие милые и знакомые с детства и отправилась к маме на кухню.

– Мам, что значит в бабушкиных понятиях – отдохнуть месяцок?

– Они мечтали, чтобы ты пожила дома, и они могли бы видеть тебя каждый день.

– А дедушки?

– А дедушки нашли для тебя такую работу, о которой мечтает даже маститый политолог, а не то, что молодой специалист.

– И где же?

– Быть официальным политологом при после России.

– Да ну?

– Ну, да, – ответила Рита, и обе засмеялись.

– А в какой стране?

– Вот об этом они и мечтали рассказать тебе вчера, но бабушки не дали.

– Зря. Если всё будет о^кэй, то пока я буду оформлять документы, пройдёт тот самый месяцок.

– Ты уже решила? – загрустила мама Рита.

– Мамочка, если ты не хочешь, я никуда не поеду, но, если дедушки решили, что для моего будущего так будет лучше, значит, так оно и есть. Ты же их знаешь. Особенно, если они до этого додумались на пару.

– Нет, нет, – Рита не смогла сдержаться, слёзы брызнули из глаз, и теперь она отбивалась от сильных объятий дочери, – ну, с чего ты взяла, что я сильно не хочу. Ты же знаешь, я буду выходить в астрал, я буду с тобой каждый день.

Но чем больше она пыталась уверить себя и Индиру в том, что говорила, тем сильнее рыдания сотрясали её тело, и закончилось это тем, что Индира потащила её на мягкий уголок, чтобы мама Рита смогла успокоиться окончательно. При этом Индира нашла такие нежные слова, что Рита действительно успокоилась. Они долго ещё валялись в обнимку, Индира рассказывала маме о Кембридже, своих друзьях, о принце. Мама почти всё знала и сама, потому что они часто общались, но одно дело видеть явь, которая была, как бы во сне, а другое дело касаться губами родных щёчек, перебирать тёмные пушистые волнистые волосы, чувствовать бедром молодое упругое тело. Нет, не передать этого словами.

Счастье – это такое растяжимое понятие, никто до сих пор не дал ему точного определения. Скорей всего, счастье – это ощущение гармонии, когда тебе хорошо и всё на свете устраивает. В эти минуты Рита даже забыла, что дочь, возможно, через месяц опять уедет – неизвестно на сколько времени. То, что она уедет, она знала ещё задолго до этого разговора, даже задолго до того, как один из дедушек – отец Вадима – сказал, что случайно встретил старого друга, через которого можно договориться устроить Индиру в посольство чуть ли не любой страны мира. Но сейчас она не могла сдержать свои эмоции. Можно ведь было устроиться на работу и в Москве. Тогда бы Индира жила дома. Но Рита осознавала, что та не останется дома, если будет перспектива более интересной работы.

Индира целый день просидела дома с мамой. Правда, вечером опять собрались бабушки и дедушки и теперь уже дедушки, объяснившие бабушкам, что Индира в любом случае пробудет дома, как минимум месяц, смогли, наконец, высказать свои предложения. Индира уже всё знала, но показала свой неимоверный восторг – на радость дедушкам.

– Ирочка, я думаю, что тебе не стоит упускать момент. Сын моего старого приятеля, о котором мы весь вечер говорим, уезжает через месяц в Саудовскую Аравию. Он как раз подбирает себе команду. Анатолий Максимович советовал поехать именно туда, хотя в перспективе можно устроиться почти в любую страну мира – Америку, Китай, куда хочешь. Я не стерпел, похвастал, что ты знаешь несколько языков, изучаешь арабский, и он прямо-таки ухватился за идею, чтобы ты поехала в команде его сына. Насколько я знаю, это очень приличная семья. Ты будешь под опекой порядочных людей. И нам за тебя не будет страшно.

Все снова загалдели, и Индира согласилась. Сказать по правде, она не отдавала предпочтения какой-либо стране. Ей всё было интересно, и, пока молода и полна энергии, конечно же, хотелось увидеть мир. Пусть это будет Саудовская Аравия. Самая загадочная страна Востока.

«Месяцок» начался. Каждый день Индира ходила по своим «бумажным» делам, но вечер был свободен, и она проводила его со своими обожаемыми родственниками. Скоро должен был приехать Вадим – он уже работал и был в командировке. Одноклассники и одногруппники – все были чем-то заняты, да и у Индиры каждый день был заполнен до предела. Бабушки выполняли свои планы, которые они вынашивали задолго до возвращения Индиры. Они решили одеть свою девочку у лучших кутюрье столицы, не поедет же она в чужую страну при после России в этих ужасных прозрачных майках-топ и шортах! Индира вполне с ними соглашалась и даже разрешила один раз снять с себя мерки, но ходить на примерки категорически отказалась. Бабушки и этим были довольны. Приличному кутюрье не нужно десять раз перемеривать и перешивать. Они с упоением приносили Индире уже готовые наряды, которые Индира демонстрировала вечером всей семье. Всё о^кэй! Индира не была придирчива к одежде. А уж своим бабушкам доверяла на все сто. Лишь однажды бабушки принесли пакет, который отдали Индире с загадочным видом, сказав, что она наденет «это» на самый изысканный приём, что они уверены, что «это» будет сидеть на ней превосходно, и что она обязательно должна будет сфотографироваться в «этом» и прислать им фото. Так вот они придумали. Да, и не смотреть, пока не придёт время. Индира целовала своих бабушек по очереди, подсмеиваясь над их экстравагантностью – уж не свадебное ли платье Золушки это ваше «это»? Нет, нет. Но «это» – сюрприз.

Утром Индира проснулась от телефонного звонка. Ну, кто там так рано? И тут же подскочила, как ужаленная. Вадим! Вернулся и очень хочет её увидеть! Она отложила все свои несрочные дела и через пять минут уже висела на его ставшей ещё более могучей шее.

– Вадюш, ты прямо такой взрослый стал! Уже работаешь! Тётя Лариса что-то рассказывала, но я не поняла – при чём тут Чернобыль?

– Ирка, ты не представляешь, как это интересно!

– Да, ты же занимался атомной энергетикой, а там – в Чернобыле – всё давным-давно заглушили.

– Да, заглушили, но ты представляешь, там идёт процесс!

– Наверное, идёт! Ведь атом будет разлагаться, хоть ты заливай его бетоном, хоть оставляй на поверхности.

– Правильно, но там под бетоном атом не просто так разлагается, там зарождается другая жизнь.

– Ой, что же там? Огромные черви, чудовища? Монстры?

– Никто толком ничего не знает, но эхолокаторы показывают что-то необъяснимое. Я скоро опять еду туда в командировку. Там просто не замечаешь время – так всё интересно, а главное – есть применение своим знаниям.

– Вадь, но ведь это, наверное, опасно? Ведь не зря же люди там не живут?

– Живут. Многие не уехали тогда, когда была эвакуация. Говорили, лучше мы на Родине умрём, чем за тридевять земель киселя хлебать поедем. И знаешь, умерли те, кто и так бы умер. А те, кто остался жить, очень изменились. Какие-то таланты у людей открылись. Да там, знаешь, какие яблоки – во! А картошка!

– Бог мой, а что же под землёй то творится, а?

– Вот это всё мы и выясняем. Знаешь как интересно! Между прочим, если бы ты захотела, тебе там тоже работа найдётся. Там нужны психологи, экологи, логисты, и просто одержимые.

– Ну, да. Да?

– А, что, может, правда, поедешь? У нас столько молодёжи! А, Ир?

– Вадь, я уже почти оформила документы. И потом – это не в моём вкусе – менять свои решения. Где ты был раньше? Сколько мы с тобой не виделись! Почти не общались!

– Ну, и что из этого? Ты же нисколько не изменилась, да и я тоже. Я знаю, что ты не поедешь, но я же должен тебе предложить! А вдруг у тебя проснётся совесть, и ты вспомнишь данное обещание – всю жизнь вместе? А?

– Ой, Вадька, да ну тебя! Это ты вспомнил, как мы с тобой кровью расписывались? Сколько же нам тогда было лет? Десять?

– Одиннадцать с половиной.

– Я тоже помню. Какие мы были смешные, правда?

Индира, задумчиво улыбаясь, взглянула на Вадима, но он смотрел на неё совсем по-другому. Это был взрослый взгляд взрослого человека.

В городе была жара и, как всегда, столпотворение. Индира с Вадимом погуляли на Воробьёвых горах, где был хоть какой-то ветерок, и решили, что лучше уж поехать на дачу, где лесная прохлада и никого, кроме «ветра одного» и их самих. В метро – та же «куча мала». Потоком их занесло в вагон, и так уж получилось, что Индира оказалась в роли «бутерброда» – лицом к лицу с совершенно незнакомым парнем, а сзади вплотную стоял Вадим. Первую минуту всё было нормально, но – ах, какой длинный перегон – потом Индира уловила учащённое сердцебиение молодого человека, стоявшего лицом к ней, старательно отводившего взгляд от её лица, пытавшегося не замечать упругости её груди и не вдыхать аромата её молодой кожи. Она же почувствовала какое-то томление, оттого что стояла почти в его объятиях. К концу пятиминутного перегона они всё-таки взглянули друг на друга. Так, ничего особенного, отметила про себя Индира, взгляд же молодого человека говорил о другом. Ох, уж эти так нелюбимые бабушками прозрачные топ-майки! На следующей остановке Вадим потянул Индиру на выход, хотя до вокзала им надо было ехать ещё две остановки.

– Поедем на другой электричке, – просто объяснил Вадим, и Индира с ним согласилась.

В следующей электричке, действительно, было гораздо свободней. Они даже не заметили, как добрались до дачи Вадима – всю дорогу хохотали, рассказывая смешные эпизоды своей студенческой жизни.

– Ничего не изменилось, – Индира прошлась по нижнему этажу, потом по верхнему.

– А что тут должно было измениться? Родители делали всё для себя, будут другие хозяева, будут делать так, как им удобно, – Вадим возился на небольшой кухне, готовя «обед».

– Вадюш, а … у тебя никого нет?

– В смысле?

– Ну, девушки у тебя нет?

– И – на. Вот те на! О чём ты, Индиана Джонс? Разве может быть у меня кто-нибудь, если у меня есть ты? – Вадим подошёл к ней с двумя бокалами вина, – Выпьем за встречу. А у тебя, неужели появился кто-нибудь? Не смотря на наши клятвы и обещания? – спросил он шутливым тоном, осушив бокал до дна.

– Нет, Вадь, у меня никого нет. Так, смешные приключения.

Индира рассказала ему о своём «знакомстве» с принцем, знакомстве без продолжения. Вадим слушал, нахмурив брови, хотя Индира старалась преподать всё в забавном виде.

Не прокомментировав ни словом её рассказ, он предложил тост за «лучшие школьные годы». Потом они вспоминали, что же было «лучшим». Спорили, как всегда, даже подрались, шутя. Индира отметила про себя, что Вадим выпивал за каждый тост весь бокал до дна, что он отхлёбывал вино и без тостов, просто во время беседы, отметила, но ему ничего не сказала.

Они сходили на речку, вода в которой была, что называется, парное молоко. Вечерело, и Индира забеспокоилась, что пора домой.

– Да, брось ты. Как будто мы с тобой не ночевали тут никогда. Давай позвоним и поедем завтра утром.

Индире не очень-то понравился развязный тон подвыпившего Вадима, но и ехать домой не хотелось. На даче было уютно, приятно, спокойно. Они позвонили домой, и снова отправились на речку. Пока они плескались и, не спеша, возвращались домой, опустились сумерки. Индира обратила внимание Вадима:

– Смотри. Как призрачно стало всё вокруг. Вроде бы всё есть, но будто и нет. Или нет, не так. Всё как будто перед катастрофой. Последние лучики солнца, последнее тепло, в последний раз Земля спокойна. Через несколько мгновений разгуляется ветер, поднимет пыль, которая застит солнце, разразится буря и всё покроется мраком и ужасом…

– Индира, очнись! О чём это ты? На тебя это не похоже. Ты же всегда мыслишь позитивно. Какую такую бурю ты обещаешь матушке-Земле? Она и так настрадалась!

– Да так. Мистика какая-то. Вдруг почудилось. Пошли скорей, чаю хочу.

Индира заварила вкуснейший чай с мятой, малиной, смородиной – всем, что нашла на кустах и на земле, но Вадим наотрез отказался его пить, сославшись на то, что уже обпился вином. Да и правда, пока Индира возилась с чаем, Вадим не прекращал пить вино.

Поболтав с часок после чая, Индира почувствовала, что глаза у неё слипаются:

– Пошли спать, Вадь. Меня от чая совсем разморило.

– Пойдём, – согласился Вадим, но вставать не торопился.

Индира встала первая, но Вадим взял её за руку и потянул к себе:

– Иди, подремли у меня на руках, я тебя потом отнесу на постель. Такая ночь чудная! Тепло и свежо одновременно. Так редко бывает, и уходить совсем не хочется.

– Пойдём. В комнатах тоже свежо, а в постели можно вытянуться и спать, спать, спать.

Индира сладко зевнула, потянулась, но Вадим опять поймал её за руку:

– Не торопись. Иди ко мне.

Он довольно-таки грубо притянул её к себе. Индира даже проснулась от этого, но возмущаться не захотела – уж такой вечер спокойный и тёплый – не хотелось суеты. Она устроилась у него на коленях, запрокинув голову, хотела найти знакомые созвездия на небе. Но Вадим мешал ей, пытаясь поцеловать. Индира слабо сопротивлялась, играя роль балованной девочки, но Вадим всё больше и больше распалялся. Несколько минут – и он поднялся, держа Индиру на руках, направляясь в дом. Индира внутренне напряглась – ей не понравился такой оборот дела, но она понадеялась, что в доме повернёт всё в другое русло. Вадим шёл медленно, целуя её на каждом шагу – нежно, страстно, то – покусывая ушко, то – впиваясь в губы, то проводя губами по шее, то со стоном перебирая каждый пальчик. На кровати он стал скидывать одежду с себя, не спуская сверкающего взгляда с Индиры. Она села, выпрямив спину:

– Вадим, Вадь, ты что?

– Что? – откликнулся он хриплым голосом, – ты не понимаешь что?

– Вадим, ты меня оставил здесь, чтобы заниматься любовью?

– Инка, о чём ты? – взгляд Вадима был всё ещё пылающий, он уже разделся, осталось только снять плавки, но Индира отгораживала его от себя своими обескураживающими вопросами.

– Я о том, что ты ведёшь себя, будто мы женаты, а мы с тобой всего лишь друзья, заметь – друзья детства.

– Ир, вечно ты так.

Вадим сел на край постели, свесил голову на грудь, несколько минут сидел молча, потом вдруг грудь его заходила ходуном, воздух из ноздрей вырывался, как у дракона, он повернулся к ней лицом – Индира даже испугалась – такого злого выражения она никогда не видела у Вадима:

– Ты всё ещё корчишь из себя ребёнка. А я уже давно взрослый, у меня было уже много женщин – взрослых женщин, которые научили меня любви – настоящей любви. А ты, я не верю, что ты до сих пор ещё не стала женщиной, может, не тот араб, но кто-нибудь из твоей многонациональной команды уж точно постарался.

– Замолчи! Вадим! Не смей меня оскорблять! Ты уже пожалел о том, что сказал! Ведь, правда?

– Нет!

Он развернулся и безо всякого труда уложил Индиру рядом с собой, насильно целуя её, выкручивая руки, зажав ноги. Индира вырывалась, но всё было бесполезно. Она не могла даже слова сказать, настолько ему удалось парализовать хоть малейшее её движение.

Нет, не так она представляла себе первую ночь любви. Кстати, ведь несколькими годами раньше она мечтала, что эта ночь будет именно с Вадимом. Но его бешеный натиск, его неукротимое желание не только не зажгло ответного огня, но напротив, потушило всякую искру.

Едва он освободил её губы от своих бешеных поцелуев, как она произнесла тоном «железной леди»:

– Немедленно отпусти меня, если только ты не хочешь навсегда меня потерять, изнасиловав меня сейчас.

– Что? – он, казалось, даже не понял с кем он и где он.

– Отпусти, – Вадим разжал руки, ошарашено глядя на Индиру.

– Ты… не хочешь?

– Конечно, нет. Чего я должна хотеть? Чтобы ты искусал меня, как сахарную кость, чтобы поломал мне кости, чтобы наставил синяков, помял бока и обслюнявил? Не говоря уже о перегаре?

– Индира…Я думал, что ты тоже, как и я, хочешь того же…

– Чего же?

– Любви, ласки. Я ведь люблю тебя. И ты, ты всегда говорила, что любишь. Неужели что-то изменилось? Неужели у тебя кто-то есть? Зачем же ты лжёшь тогда?

– Вадь, я тебя всегда любила и сейчас люблю – как друга, как брата. Ну, а с братом разве может быть такая любовь, о которой ты говоришь?

– Но ведь мы выросли, и любовь должна тоже вырасти, перерасти в настоящую. Нет?

– Не знаю. Почему-то у меня не возникает ответного желания …

– Ты всё-таки чего-то не договариваешь. У тебя что-то было… с арабом, да? – Вадим вплотную приблизил своё лицо к лицу Индиры. Она даже испугалась немного – какой у него взгляд – будто съесть её хочет без соли!

– Нет, честно, Вадим! Я ещё девственница. И я бы не хотела, чтобы в первый раз всё произошло вот так. В каком-то пьяном угаре. К тому же ты меня не только не зажёг, но окончательно потушил.

– А чего же ты хочешь? Как ты хочешь?

– Не знаю, я не знаю, но я должна была что-то почувствовать. Влечение хотя бы. А я ничего не почувствовала.

– Да, я виноват. Прости, прости меня. Я уже забыл, с кем имею дело. Ты же у нас принцесса и тебе нужны только принцы.

– О чём ты? Перестань. Тебе не идёт быть таким. Ты же всегда вёл себя по-рыцарски. А сейчас ты, как…лодочник.

– Кто?

– - Ой! Вот не знаю, почему я так сказала! Ну, не злись, тебе не идёт.

Вадим тяжело поднялся и ушёл на кухню, Индира поплелась за ним. Стоя у дверного косяка, она молча, закусив губу, наблюдала за ним, как он откупорил ещё одну бутылку вина, налил себе полный бокал и выпил залпом до дна.