Читать книгу Глаз Шивы - Татьяна Короткова - Страница 2

*******

1735 год

Британец уже с полгода обитал на острове слонов – так остров назвали португальцы. Грубые, ничего не смыслящие в ценностях чужой культуры, почти пираты, солдаты из Лиссабона упражнялись в стрельбе по скульптурам индейских божеств. Скульптуры украшали многочисленные храмовые залы, высеченные в скале. Португальцы сбивали их каменные серьги, руки и носы к священному ужасу островных обезьян.

Служители храма, как тени, куда более быстрые, чем выстрелы чужаков, мелькали то в темных провалах каменных ниш, то на горячих скальных выступах. Португальцы ушли, прихватив с собой статую слона. Жрецы в одеждах цвета войны, стоя на высоком утесе, провожали корабль с барабанным боем, пока он не скрылся из вида. Лысые черепа нещадно палило солнце, а обезьяны, как дети, шумели и кричали за их спинами. Вандалы так и не смогли перевезти свою кражу на родину – тяжелая статуя из цельного скального монолита осталась в Бомбее.

С тех пор прошло двести лет.

И вот сюда прибыл отряд Ост-Индской компании под руководством капитана Дж. Уотерса. Никого из туземцев не обнаружили, приготовились отчаливать назад на материк. Но молоденький солдат по имени Рудольф неожиданно захворал. Парня бил озноб и в один вечер стало ясно, что Руди больше не жилец. Капитан, опасаясь за остальных, приказал перенести умирающего солдата вверх по склону холма, в один из украшенных древними скульптурами гротов, обнаруженных на острове.

Утром капитан наведался туда, где вечером оставили Руди. Но его нигде не было. Капитан и солдаты некоторое время прочесывали остров, казавшийся совершенно безлюдным. А потом сели в лодку и вернулись на материк.

Спустя несколько дней Руди очнулся. Он открыл глаза. И не сразу понял, что звуки пения и бой барабанов, которые как назойливый сон то и дело оживали в его мозгу, были так же реальны, как необычная слабость его собственного тела. Итак, Руди открыл глаза.

Прямо над собой он увидел низкий каменный потолок. Солдат почувствовал дуновение солнечного утреннего ветра. Руди лежал на чистой циновке в тени колонны на входе в пещеру. Теплый ветер с моря еще раз прошелся по его небритой щеке. Пение и ритм барабанов вновь долетели до пока еще мутного сознания. А потом над Руди склонился индус с лысым черепом, солдат видел сотни таких на улицах Бомбея. Индус взял его руку и нащупал пульс.

– Пить, – не узнавая своего голоса, еле слышно сказал Руди.

Жрец отпустил руку, поднялся. Солдат пытался проследить за ним взглядом. Но был слаб – для этого нужно было бы лечь на бок, а его тело не подчинялось воле, пребывало в состоянии сладкого и равнодушного бессилия.

Жрец вернулся, протянул деревянный стакан к губам солдата. Руди стал жадно пить, казалось, с каждым глотком чистой холодной воды в него проникала энергия жизни.

– Спи, – сказал жрец, как показалось солдату, на английском языке. И Руди уснул…

Солдат вскоре совсем поправился. До Бомбея было всего шесть морских миль. Но как преодолеть их? К тому же Руди не спешил вернуться к прежнему образу жизни. В его новом положении пленника острова слонов он находил много привлекательного.

Он с удовольствием ел дважды в день чечевичную похлебку, пил одну лишь воду, добывал манго и кокосы, и все казалось ему необычайно вкусным и забавным. Монахи начинали день ранним утром с ритуальных танцев и песен, которые должны были будить хозяина острова – Шиву. Руди с любопытством чужеземца наблюдал за ритуалами, относились к нему здесь вполне доброжелательно.

– Скажи, монах, ты так и умрешь на этом острове? – спросил однажды Руди того самого индуса, которого увидел в первую минуту своего выздоровления.

– Зачем мне другое место? Ведь истина обитает в моем сердце, – уклончиво ответил тот.

– Как хотя бы тебя зовут? Я должен знать имя своего спасителя.

– Зачем тебе имя пуджари? Если ты ищешь истину, то имя не имеет значения.

Странное дело, индус говорил на своем языке, которого не знал британец, а британец – на своем, но они понимали друг друга!

Руди вовсе не был пленником. Он пользовался полной свободой передвижения. В пределах острова, конечно.

Юноша исследовал остров пядь за пядью. За ним как наблюдатели Шивы всюду следовали обезьяны. Но на этом клочке земли, омываемом водами Аравийского моря, переходящего в океан, не было ничего примечательного, кроме святилищ, вырубленных с незапамятных времен в скалах. Святилища представляли собой несколько разных по величине залов с изваяниями и резьбой по камню. Сами монахи называли свой остров священным домом Шивы, божества из верховной триады буддизма. Руди ощущал странное волнение, когда бродил по пещерным залам храма, меж огромных изображений плечистых индийских божеств из гладкого отшлифованного веками камня. И в каждом зале он встречал фигуры, помеченные вездесущим «третьим глазом»: самого Шиву, его сына Ганеша с головой слона, Хаягриву, Махакалу, Яму, Самвару, Шридэву… Жрец с почитанием в голосе называл Руди каждое из имен, рассказывал о связанных с ними легендах. Гулкие пещерные залы, освещаемые только факелом в руках провожатого, источали прохладу и покой.

А спустя сто дней после выздоровления жрец устроил Руди церемонию «благословения». Вечером ему было предложено пройти в один из залов. Там у статуи Трехликого Шивы стоял другой священнослужитель и держал металлический поднос, на котором плясало пламя. Жрец объяснил Руди, что для очищения нужно «обнять» пламя и приложить руки к лицу. После того как британец проделал это трижды, жрец красной краской нарисовал «тилак» – кружок меж его бровей.

– Теперь ты можешь стать одним из нас. Следуй за мной, – сказал после этого жрец. И отправился вглубь пещеры, захватив факел.

Это была самая длинная пещера из всех, что Руди посещал на острове слонов. Он шел за монахом в абсолютной тишине, которую лишь подчеркивали мягкие шаги ног, обутых в кожаные сандалии. Пламя от факела удлиняло их тени, они казались ползущими сущностями, отделявшимися от высеченных на стенах каменных фигур.

– Здесь, – остановился, наконец, монах.

Руди озирался по сторонам, но видел всё то же: гладкие широкоплечие скульптуры с тонкими талиями.

– Что…? – начал было Руди, и тут же осекся: жрец коснулся огнем одного факела на стене, затем другого, третьего…

Зал осветился. Жрец отодвинул в сторону каменный барельеф. И шагнул в открывшийся потайной зал. Руди прошел за ним. Увиденное в тайнике ошеломило его.

В центре круглого зала падающий откуда-то сверху прямой луч освещал ярко красный камень во лбу большой фигуры человекобога. Жрец осветил зал огнем факела. И Руди понял, что камень изображает третий глаз Шивы – да, это была статуя Шивы, спокойно сидящего в позе лотоса. Руди обошел скульптуру.

– Шива Охраняющий, – сказал жрец.

Глаза у Шивы были разукрашены, видимо, оттого он казался застывшим, но живым. Жрец провел рукой у стены пещерного зала, и луч исчез. А через несколько секунд камень изменил цвет: с алого на голубой. Теперь над переносицей сиял совершенный по красоте голубой алмаз миндалевидной формы. Размер алмаза лишил Руди дара речи: он был с перепелиное яйцо!

– Око Шивы, всевидящий глаз Бога! – произнес жрец, – Пока оно здесь, мир безмятежен.

– А что будет, если Шива лишится своего ока? – спросил британец.

– Мировой хаос. Гибель мира. Шива хранит древние законы Вишны. Но своя карма есть у всего… своя и у Ока Шивы.

Руди не помнил, как вышел из пещеры, за всю дорогу назад он и монах не проронили ни слова.

В последующие дни Руди мечтал лишь об одном: вновь увидеть сверкающий глаз Шивы.

– Твое сердце все еще в коконе, – говорил ему жрец, – но я вижу, что ты мчишься навстречу своей судьбе. И мой долг помочь тебе в этом.

– Ты говоришь, как гуру. А я не знаю, способен ли мой дух к восхождению. Ведь я простой солдат, к тому же – христианин, – качал головой Руди.

– Я бы не стал напрасно тратить свою энергию, – отвечал жрец, – а все религии говорят одно. Мы должны осознать свою божественную суть. И не жить в слепоте и во тьме разрушения.

– Монах, тебя хоть что-то способно вывести из равновесия? Порой мне кажется, что я не живу на острове, а вижу сон, и ты не из плоти и крови…

– Жизнь и есть сон. А служители Шивы – как непотопляемые корабли в океане иллюзий, когда ты осознаёшь Божественную суть мира, ничто не изменит этого состояния. Выбор только за тобой…

«Я выбираю…» – Руди даже мысленно боялся произнести это слово…

Так проходили дни.

У Руди созревал план.

Он стал подолгу уходить в дальний конец острова, к недостроенным храмам, чтобы там остаться наедине с самим собой. Иногда Руди жил в уединении несколько дней. Монахи относились к этому с пониманием.

Но он использовал свое отшельничество совсем не так, как они полагали. Британец сооружал плот, сплетая его из тамаринда. Обезьяны, лакомившиеся плодами «индийского финика», как называли его арабы, кричали и скалили на Руди свои маленькие злые мордочки, когда он валил очередное дерево. Через месяц плот был готов.

Оставалось украсть алмаз.

В один из дней Руди объявил жрецу, что намерен уединиться надолго.

Британец дождался ночи в зарослях манго. Когда монахи уснули, он тенью скользнул в ту пещеру, где получил благословение. Обуреваемый страхом возмездия, Руди все-таки бежал по каменному тоннелю. Барельефы и скульптуры от факельного огня в его руке будто оживали и мчались рядом. Все казалось британцу зловещим, но он уже не мог остановиться: алчность гнала его вперед. Вот Руди отодвинул барельеф, за которым скрывался тайник. Тело сидящего в позе лотоса Шивы распространяло покой. Но сейчас алмаз показался Руди кровяной раной…

Острым камнем, дрожа от возбуждения, он выдалбливал алмаз из каменного лба бога, и солдату казалось, что руки его обагряются кровью. Алмаз лег в ладонь как горящий уголек. И на глазах стал превращаться в ледяную звезду, чуждую теплому миру. Руди побежал по пещере к выходу, стараясь не думать об обезображенном Шиве. Не помня себя, он помчался туда, где спрятал свой плот. Обезьяны просыпались и с дикими криками мчались рядом, перескакивая с дерева на дерево. Руди подскочил, задыхаясь, к заваленному ветками плоту, дотянул его до воды и стал отчаянно грести заготовленным веслом. Его вынесло в море.

…Жрец стоял на вершине утеса, того самого, с которого прежние хранители двести лет назад провожали взглядом португальцев, увозящих божественного слона. Ярко-синяя морская гладь розовела там, где всходило солнце. Вдалеке виднелись горы других островов и четкая материковая линия. Днем в мареве разгоряченного воздуха ее трудно было разглядеть, но не сейчас.

Жрец посмотрел на ту сторону острова, где часто уединялся солдат. От пальмовой рощи к воде на песке тянулись борозды от плота, который солдат протащил волоком. Жрец вгляделся в синюю даль и увидел, как крохотный плот качается на поверхности моря. Над лысой головой жреца носилась с отчаянными криками стая крупных чаек.

– «Око Шивы» принадлежит своему богу, – прошептал жрец, – Рок владеет безумцем…

Жрец еще раз с сожалением посмотрел на человека, увозящего на плоту священный алмаз. Жрец знал, что кара неминуема…

…Это был рискованный шаг. Но Руди повезло. Его подобрала рыбачья шлюпка и доставила к порту Бомбея.

Капитан Уотерс встретил Рудольфа с радостным удивлением. Солдат, воскресший из мертвых, рассказал удивительную историю о том, как излечился сам собою, и как одиноко жил на острове в надежде, что за ним вернутся. Капитан был тронут рассказом, и позволил Руди поездку домой. Все складывалось как нельзя лучше.

Рудольф, которого ежеминутно подстегивал страх погони и наказания, свободно вздохнул лишь в ту минуту, когда поднялся на палубу трансокеанского клипера «Кондор». Клипер зафрахтовали у американцев лондонские купцы для перевозки чая и пассажиров. Корабль был прекрасен, как мечта о новой жизни. Палубу покрывал лак. Мачты сверкали на солнце. Золоченый кондор распростер крылья по обе стороны форштевня. Черные борта изящно подчеркивала тонкая золотая полоса. Тугие паруса казались белоснежными.

За три месяца клипер должен был доставить Руди в Лондон. Британец строил большие планы.

– Сниматься с якоря! – прозвучала команда.

Руди стоял на палубе и смотрел на остров слонов, едва виднеющийся отсюда в дымке горячего воздуха. Лишь когда корабль оказался в полной власти безбрежного океана, Руди окончательно расслабился. Он сунул руку под рубашку. Алмаз «Око Шивы», зашитый в мешочек, висел на груди.

Через месяц однообразное плаванье стало казаться бесконечным. Но в один из вечеров на корабле произошло ЧП: у пехотинца Ост-индской компании, плывущего в отпуск, случилась пьяная драка с матросом клипера. Дошло до поножовщины. Глубокая колотая рана навсегда остановила сердце британца. В суете один из пассажиров незаметно сорвал с шеи убитого шнурок с черным мешочком…

Матрос рассказывал потом, что вовсе не хотел убивать болтливого пехотинца, он сам напоролся на нож…