Читать книгу Жизнь после смерти - Татьяна Кошкина - Страница 4

Сначала мы поехали в Горловку за Леной к ее бабушке, Наташиной маме. К ним приехала Наташина старшая сестра Вера. У Веры нет своих детей, и она хотела оформить опеку над Леной. Лена была не против этого. Только без согласия отца опеку не оформляли. Вера пыталась добиться у Васи отказа от ребенка, но тот был категоричен:

– Пока я жив, буду сам воспитывать свою дочь.

Вера давила на психику, пытаясь спровоцировать его на скандал.

– Ты же бросил ее совсем крохой, а теперь вспомнил о своих правах.

– Что бы ты делала на моем месте? У тебя мужа нет, тебе не понять. Если бы тебе изменяли, позорили перед всеми, ты бы терпела и прощала такие унижения? Я не ребенка бросил, а ее непутевую мать. Это она мне не разрешала видеться с Леной.

– Так побил бы ее разок, она бы не гуляла.

Вася вскрикнул от неожиданности:

– Чего, чего? Побил? И убил бы ненароком. Очумела ты совсем.

Пока Вася пререкался с Верой, я сидела как мышь в соседней комнате. Вася отбивался от ее нападок как мог. Вера не выдержала такого напора и выскочила из комнаты, как ошпаренная. Увидев, что я тихо сижу возле окна и не встреваю в их разговор, она тут же переключилась на меня.

– А ты что приперлась? Тебе своих детей мало, чужого подавай? Хочешь быть многодетной мамашей? В детдоме возьми, брошенных полно, или еще роди.

– Вера, а ты что так распалилась? Кипишь, как чайник. Если тебе нужен ребенок, сама роди. И нечего меня поучать, мы это уже проходили. Когда мой первый муж погиб, у меня тоже пыталась отнять ребенка такая же тетушка, как ты.

Услышав от меня эту историю, Вера немного остыла и притихла. Потом начала тихонько всхлипывать. Я погладила ее по плечу.

– Поплачь, поплачь, тебе надо.

Хотела уйти, но Вера схватила меня за руку.

– Не уходи, поговорим, а то потом не решусь. Я ведь хотела забрать Лену к себе в Донецк. Ей здесь нельзя оставаться – затравят.

И Вера рассказала мне, как умерла Наташа. Она забеременела от какого-то ухажера, а тот отказался признать ребенка и велел сделать аборт. В поликлинику Наташа не обратилась, боялась огласки. Пошла к бабке-повитухе в деревню. Все прошло неудачно, у нее открылось кровотечение. Скорую вызвали слишком поздно, спасти не смогли.

Вера выговорилась и немного успокоилась. А я, наоборот, как говорят в таких случаях, потеряла дар речи. Пыталась что-то сказать утешительное, но вместо слов получались протяжные вздохи. Мне стало плохо, как всегда закружилась голова, все внутри сжалось пружиной, руки похолодели. Сердце, казалось, перестало биться. Дышать стало трудно, не хватало воздуха. На ватных ногах я выползла на улицу. Возле дома на скамейке сидел муж, обхватив голову руками. И тут меня прорвало, я кулем свалилась рядом с ним на скамейку и разревелась, уткнувшись к нему в колени.

– Танюшк, что ты, что ты? Не реви ты так, разрулим мы это дело. Вот Лена придет, и поговорим мы с ней.

– Нет, не-е-т!

– Что нет? – проговорил Вася, заглядывая мне в глаза.

– Наташу твою жалко. Такая нелепая и страшная смерть, врагу не пожелаю. Как же Лене с этим жить? Она ведь теперь всех мужиков возненавидит.

– Да не трави ты душу. Одна разнервировала, теперь ты начинаешь. Я сам не знаю, как найти с дочкой общий язык.

– Не начинаю я, тоже ведь об этом думаю.

– Ох, Танюшк, прикрой меня, а то ослепну.

Вася спрятал голову за мою спину. К калитке приближались две фигуры. Женщина в возрасте в длинной юбке, кофте с пояском и белом платочке. С ней девушка-красавица, высокая, статная, длинноногая, в коротком сарафане. Зайдя во двор, они поздоровались, но не поняли, кто мы. Видимо, не думали, что Вася приедет не один. Лена, конечно, отца не помнила, а бывшая теща, видимо, не узнала, давно не видела.

– Ну, здравствуй, дочка! – Вася обнял Лену, та тихонько отстранилась. По росту она была почти вровень с отцом. И волосы пшеничного цвета, густые до плеч, и глаза голубые.

– Кто вы? Я вас не знаю.

Лена все дальше отстранялась от Васи.

– Лен, посмотри, как мы похожи. Я папка твой.

– Похожи, похожи. Явился, зятек, – вступила в разговор Полина Ивановна, бабушка Лены.

Весь вечер мы с Васей хором убеждали Лену, что с нами ей будет лучше. У нас полная семья, есть дедушка с бабушкой, и отец родной, и сестры. Все условия для жизни имеются, квартира трехкомнатная, и школа рядом. Лена категорически отказывалась, мотала головой, поглядывая на тетку и бабушку.

– Не хочу, мне здесь лучше.

Видимо, ее всю жизнь настраивали против отца, и она боялась перемен.

– Здесь друзья у меня.

А Вася приводил разные доводы, пытаясь доказать дочери, что с нами у нее больше возможностей.

– В Донецке-то у тебя еще нет друзей. А на севере сразу две сестры.

Вася ткнул меня в бок и шепнул на ухо:

– Танюшка, помогай!

Я сначала растерялась, какая от меня польза Лене. Я ведь для нее злобная мачеха, как в сказке. И тут мне в голову пришла одна идея – вдруг поможет.

– Лен, а я шить умею. У меня и машинки есть, целых две. Одна подольская, мне ее бабушка еще при рождении подарила. Вторая новая Чайка-142М, в тумбе с электроприводом, эту мне мой отец подарил. Я пока с твоей сестрой дома сидела, шила чужим на заказ праздничные платья. И тебя научу, если захочешь. Будешь сама себе шить разные наряды.

Лену заинтересовало мое предложение, она немного повеселела.

– У меня есть материал, мне мама купила на платье.

– Ой, покажи, пожалуйста.

Я проявила интерес, пытаясь завязать дружбу. А Полина Ивановна сурово на меня посматривала, хотела найти враждебные нотки в моем поведении. Стоит ли мне доверять свою внучку. Боялась, что мы увезем Лену, и она ее больше не увидит.

Лена принесла отрез на платье.

– Ух ты, красивый какой.

Я развернула кусок ткани. Это был плотный шелк белого цвета с большими красными маками.

– Вот и возьми с собой. В Киеве купим свежий журнал мод и выберем фасон.

У Лены зарделись щечки, засветились глаза. Она приложила ткань ближе к лицу и побежала к зеркалу. Покрутилась возле зеркала, потом повернулась к нам.

– Мне идет?

Полина Ивановна охнула и начала всхлипывать. Лена подбежала к ней.

– Бабушка, не плачь, я же не навсегда от тебя уеду. Если мне не понравится, то я вернусь.

Вася облегченно вздохнул, кажется, дочка немного оттаяла. Пользуясь тем, что дочка стала более открытой, Вася пытался разными способами завоевать ее доверие.

– Лен, а ты в Киеве была?

– Нет, кроме Донецка нигде не была.

– Тогда мы заедем к деду в Макеевку на денек, а потом пару дней побудем в Киеве. Поживем в гостинице, походим по музеям и достопримечательностям. Заодно прикупим тебе теплых вещей. У нас ведь гораздо холоднее.

– А можно шубку белую с длинным мехом, как у Вальки? – оживилась Лена. – Ей отец из Донецка привез, теперь она перед всеми хвалится. Ни у кого такой шубки нет.

– Почему же нельзя? – радостно воскликнул Вася – нашел тонкую ниточку к сердцу дочки. – Все магазины обежим и обязательно найдем такую шубку. И сапожки меховые купим.

Лена весело засмеялась, не скрывая свою радость. Она поняла, что мы собираемся о ней заботиться, и совсем не хотим обижать.

Вера удивленно, широко открытыми глазами смотрела на все происходящее. И, как бы не веря своим глазам, переглядывалась с матерью. А та сидела молча, насупившись. Перебирала руками края фартука, пытаясь скрыть свое недовольство. Было видно, что ей не хотелось отпускать от себя внучку. Вот заберем мы Лену, Вера уедет в Донецк, и останется она одна-одинешенька со своими поросятами и курами. Глаза ее опять наполнились слезами, и дрожащим голосом она начала высказывать Лене свое недовольство:

– Что ты за внучка такая? Хочешь бросить родную бабку, уехать с мачухой в чужую даль. Как бы на коленях обратно не приползла с поклоном. Вот начнет тебя мачуха забижать, узнаешь тогда.

– Все, не хочу тебя больше слушать, надоело, – Лена закрыла уши ладонями и выскочила на улицу. Вася устремился за ней.

Тут уж я не вытерпела и все ей высказала.

– Что ж вы делаете? Взрослая женщина, а ведете себя как капризный ребенок. Травите родную внучку, разрушаете ей психику. У нее и так горе, а вы еще масла в огонь подливаете. Если она с нами не поедет, то ее Вера заберет и увезет в Донецк. Вы все равно останетесь одна. Вам опека ребенка не отдаст.

Я вышла на улицу вслед за мужем. Вася с Леной сидели на скамейке, обнявшись. Лена тихонько всхлипывала, уткнувшись в его плечо. А отец гладил ее по волосам и напевал какую-то колыбельную. Эта сцена меня немного развеселила. Я тихонько подкралась к ним и «амкнула» мужу в бок.

– Фу ты, Танюшка, напугала. Ты что разыгралась?

– Это вовсе не я, это серенький волчок прибежал укусить за бочок.

Лена засмеялась сквозь слезы и перестала всхлипывать, у нее повеселели глаза.

– А у вас там, на севере, нет скотины?

– Ты что, какая скотина? Мы на пятом этаже живем. Тебе будет не хватать хозяйства?

– Да уж, наконец-то избавлюсь. Я же не лошадь ломовая, грести за поросятами. Вон, бицепсы какие, как у мужика.

Лена согнула руку в локте и напрягла мышцы. Вася потрогал руку и присвистнул от удивления:

– Ух ты, ничего себе, накачала ручки.

– Надоело мне в рабах ходить. Пусть продает теперь своих поросят. Без меня она не справится.

– Ну, вот что, девчонки, – расхрабрился Вася. – Я смотрю, нам тут не очень рады. Пойдемте, где-нибудь поужинаем. Лена, где здесь поблизости заведение общепита?

– Есть недалеко ресторан. Там шахтеры по выходным гуляют, свадьбы справляют. Сегодня же не выходной, столики есть свободные, наверное.

– Ну, все, пойдемте, заодно отметим нашу встречу, тортик закажем. Лена, беги кофточку накинь, прохладно уже.

– Что, и меня возьмете? – Лена удивленно вскинула брови.

А Вася серьезно так:

– А как же без тебя? Ты виновница торжества, пировать пойдем.

Возле входа в ресторан «Визит» скучал швейцар. Он обрадовался редким посетителям, широко улыбнулся и открыл перед нами высокие двери. Людей мало, сцена пуста, музыкантов нет. К нам тут же подошла официантка в белой блузке, черной юбке и красном фартуке. Усадила нас за столик и подала меню в красной папке. Не дав раскрыть папку, она начала предлагать нам разные экзотические блюда. А Вася сказал ей, что мы очень проголодались и нам нужна еда, которую не придется ждать.

– Могу предложить борщ с пампушками и котлеты по-киевски. Вас устроит?

Мы все дружно закивали.

– Из напитков клюквенный морс с медом.

– Подойдет. Еще мы хотим торт, какие у вас есть в наличии?

Вася деловито расправил салфетки себе и Лене.

– Выбор небольшой: «Графские развалины», «Прага», «Юность», «Киевский», – официантка озвучила весь список. – Какой желаете?

– Лен, ну выбирай сама. Какой тебе нравится? – Вася вопросительно посмотрел на дочку.

– Можно, да? Я «Юность» хочу, за ним всегда очередь в кулинарии, и никогда не достается, быстро разбирают.

Утром оказалось, что все наши усилия уговорить Лену поехать с нами рухнули. Пока мы спокойно спали в летней кухне, тетка с бабкой настраивали Лену против нас. Она вышла во двор вся заплаканная и объявила, что с нами не поедет. Вася, конечно, разнервничался, кулаки у него непроизвольно сжались, зубы заскрипели. Он вспыхнул, как спичка, что-то промычал и забегал по саду.

– Вася, успокойся. Умойся лучше, пока вода в рукомойнике не нагрелась.

Я взяла Лену за руку и вывела со двора подальше от дома.

– Лен, ты про Золушку сказку читала?

– Читала.

– Тебе, наверное, ее всю ночь бабка с теткой пересказывали. Пугали, что мачеха злобная, будут заставлять убираться и стирать. А еще нянчить ее детей. Так?

– Да, так и говорили.

Мне стало смешно и грустно одновременно.

– Я так и предполагала. А теперь послушай меня. Твоя сестра Лидочка пойдет в первый класс и вполне самостоятельная. А Лиза в шестой, она всего на два года младше тебя. Этих девочек нянчить не надо. И убираться тебя заставлять никто не будет, у нас есть пылесос и стиральная машина. Но если тебе очень нравится убирать за поросятами, то оставайся. Уговаривать больше не будем. Мы тебе предложили поехать и посмотреть, как мы живем. А не на каторгу тебя силой тащим. Ты подумай вот о чем: может случиться так, что твоя тетка выйдет замуж, и ты будешь помехой. Ты же не младенец, а взрослая девушка. И чужому дядьке ты родной никогда не станешь. Еще не дай Бог обижать будет. А если не выйдет замуж, то будет попрекать, что всю жизнь тебе отдала, и ты ее должница. Тебе опять придется возвращаться к бабкиным поросятам. А ты этого не хочешь, ведь так?