Читать книгу Мери Поппинс для квартета - Татьяна Ковалева - Страница 2

– Отпуск! Отпуск! Отпуск – это свет и радость!!!

Я шагала с работы, распевая переделку старой пионерской песни. Я пританцовывала, приплясывала, размахивала сумкой. И улыбалась!

И мне было все равно, как это воспринимали прохожие, были ли среди них мои дети, их родители и все остальные, кто мог бы увидеть учителя в радости и расценить это странное и необычное зрелище, как проявление крайней неадекватности.

Да пожалуйста, мне не жалко.

Тяжелый, невозможный год, который, как я иногда думала, глухо рыдая в подушку ночами, просто невозможно вынести, – и он остался позади. И я вышла из всего победительницей.

Развод, который надо пережить, заплатив за это удовольствие частью своей души.

Долги, потому что человек, которого я считала самым близким и родным, с которым я прожила тринадцать лет, подставил меня еще и на деньги. Как? Да очень просто. При разводе и разделе имущества делятся и долги, которые имеются у одного из супругов. Щедро делятся, надо отметить.

Работа в режиме двадцать четыре на семь, потому что помимо школы, я еще набрала как частный репетитор учеников на подготовку к экзаменам… как бы так помягче выразиться? Много.

В общем, год был такой, что наша милейшая школьная психолог, женщина тонкой душевной организации, отловив меня в коридоре, как-то спросила:

– Олеся Владимировна! А как вы отдыхаете?

Я посмотрела на нее с удивлением, поморгала глазоньками, в которые кто-то словно песка насыпал, и ответила:

– Я сплю.

– Вы не поняли моего вопроса. Я спросила про отдых. А сон – это естественная потребность организма.

Я только рассмеялась.

– Это вы не понимаете. Сон – не потребность, сон – это роскошь.

И побежала отлавливать своих восьмиклассников, чтобы они снова не удрали с физры, которая была последним седьмым уроком. Взяли моду! А потом: «Олеся Владимировна, физкультурник к нам придирается-я-я-я-я». И глазоньки такие честные-честные. И страдания такие… страдательные.

Так что бегала по школе я в этом году с присказкой: «Я люблю спать – и спать любит меня, но утро не позволяет нам быть вместе».

Но все это было позади. Поэтому я имела полное моральное право идти по залитому солнцу Питеру, приплясывая и распевая во весь голос:

– Отпуск! Отпуск! Это песни и мечты-ы-ы-ы-ы-ы!!!

А мечты у меня, Олеси Владимировны, учителя русского языка и литературы, были самые что ни на есть простые. Сегодня покататься с дочкой в парке. Я на самокате, она же обещала мне показать, как научилась управляться со скейтбордом. Потом погрузиться в неземную роскошь и блаженство сна. Вволю. Без будильника. А завтра уехать к маме в Вологду.

Вот такие планы на лето. Не сказать, чтобы грандиозные, но весьма и весьма приятные.

Жаль, конечно, что в них нет места поездке на море на своей машине. Мы с дочерью это просто обожали, но… На следующий год, если Бог даст и я дораздам долги, то…

Так. Не пессимиздим! Только позитив. Только работа. Только хардкор.

Страдать и рыдать над загубленной судьбой – это самое простое. А вот выдохнуть, улыбнуться: «Как любопытно вышло!» – и идти по жизни, смеясь, – вот это самое интересное.

Я уже подходила к дому, когда в сумочке загудел телефон.

– Кто говорит? – спросила я у него недовольно. – Слон?

Телефон, понятное дело, не ответил, только продолжил гудеть и сообщать, что номер не определяется.

– Да, – осторожно сказала я.

С некоторых пор я очень не любила общение по телефону непонятно с кем. Потому как люди, которые звонят, чтобы выбить долги, – и не важно, что они не твои, а бывшего мужа, приятными в общении априори быть не могут.

– Добрый день, Олеся Владимировна.

Боже, какой голос. Низкий, бархатный, глубокий. О! Я не знаю, кто это, но карьеру в сексе по телефону мужчина определенно сделал бы фееричную. Причем ему просто надо было бы здороваться. Ну, вот просто обидно будет, если это очередной коллектор – привет от бывшего супруга.

– Добрый, – ответила я ему, вдруг осознав, что пауза затянулась.

– Я – Олег Викторович Томбасов.

И такие интонации величественные, будто мне, по меньшей мере, принц Уильям позвонил. Потом я подумала еще. И сообразила, что да. Практически принц Уильям. Ну, по крайней мере, по соотношению сторон и места в мировом порядке.

– Очень приятно, – соврала я владельцу заводов, газет, пароходов, пренеприятной личности, к которой у меня был ряд претензий.

Это был отец моих частных учеников, которого за два года, пока готовила его детей к экзаменам, я ни разу не наблюдала. Это ж кем надо быть, чтобы практически бросить своих мальчишек, которые и так лишились матери – та погибла несколько лет назад в автомобильной катастрофе! Я вот общалась с почтенной дамой, которую я искренне считала бабушкой мальчиков. Пока в разговоре не поняла, что она – экономка. Она же, кстати, со мной и договаривалась о занятиях, она же и платила.

Брррр. Какой мерзкий тип! И что звоним? Дети сдали экзамен прекрасно. Андрей – на сто баллов из ста, Никита – на девяносто восемь.

– Олеся Владимировна, в течение часа жду вас у себя в офисе, машину я уже отправил.

ЧТО?

Это что он мне только что сказал? Я так взбеленилась, что вынуждена была остановиться. В глаза словно белым острым светом плеснули. Это что ж – каждый суслик непонятно на каком основании мне приказы отдавать будет? И портить день, предназначенный для меня и МОЕГО ребенка? Даже не поинтересовавшись моими планами?

– Олеся Владимировна? С вами все в порядке?

Несколько глубоких вдохов-выдохов. Очень-очень глубоких. В школе и мои ученики, и даже администрация уже были в курсе, что в такие моменты надо бы стать человеками-невидимками, потому что… во избежание…

– Я потороплю шофера, – проговорил голос в трубке, который мне показался гадким.

– Не стоит, – ответила я холодно и вежливо. Все-таки нецензурные вопли я смогла подавить. Надо будет уехать в лес, там стоять под какой-нибудь березой белой и орать благим матом. Иначе меня когда-нибудь просто разорвет от собственной выдержки. – Сожалею, у меня планы на день, отменить я их не могу. Всего доброго.

И я отбила звонок, надеясь, что отец моих учеников – уже бывших – что бы он там ни хотел донести до моего сведения, пусть даже и свою искреннюю благодарность, додумается оставить меня в покое.