Читать книгу Молчание любви - Татьяна Краснова - Страница 16

Сон опять приснился. Не страшный, а тот самый. Он повторялся с самой зимы, и Аня его узнавала.

Она спускается в метро. Вокруг обычные турникеты и обычные толпы народа, но это какое-то странное метро. Какое-то другое. В полупустых, ярко освещенных круглых залах беззвучно скользили эскалаторы. Они поднимались и опускались и приводили в другие такие же залы. Раз за разом Аня убеждалась, что путешествовать по этим залам можно бесконечно. Но надо же куда-то ехать! Где-то должны быть рельсы, вагоны, осмысленное движение.

Она начинала искать привычные ориентиры: таблички, указатели. Но знакомых названий не было. Аня вспоминала, что надо взглянуть на схему, чтобы понять, где она и куда едет, – и схема тут же возникала, огромная, в полстены, каждый раз другая. То одноцветная из длинных ломаных линий, то растянутая и витиеватая, со множеством надписей. Аня изо всех сил вглядывалась в них, но это не помогало – буквы складывались в незнакомые слова.

«Как же я доеду?» – думала она, порой ощущая в одной руке руку Егора, а в другой – неповоротливую тяжелую сумку. Иногда бесшумно появлялся поезд, где, плавно покачиваясь, в полусне ехали люди, и ей удавалось попасть туда, к ним. Но вот двери вагона распахивались, предлагая выйти, и снова шла череда пустынных светлых залов. Метро ее не выпускало. Только один раз она вдруг снова оказалась возле турникетов и дверных сквозняков, но оттуда резко хлынула густая черная толпа, дробя на ходу пространство, и вернула ее в лабиринт.

Иногда Аня различала одежду на себе и людях, это были то пальто, то платья – значит, догадывалась она, в блуждании могло пройти очень много времени, целые месяцы!

Тем не менее в метро не было ничего кошмарного, ничего пугающего. Напротив, все происходило, словно так и должно быть, словно эти залы и есть метро, словно эти люди и есть люди, а в бесконечных переходах и заключается смысл.

Сон не мог быть изнанкой реальности. Аню никогда не пугало настоящее метро, она всегда его любила за ощущение свободы и стремительности. Но он и не был ничем, как целые куски бодрствования вроде времени, убитого в очередях. Это было что-то настоящее, равноправное жизни, со своим если не умыслом, то развитием. Ане казалось, что этот сон продолжается и после пробуждения и ночью она видит только фрагменты, в то время как действие, включающее ее образ, протекает где-то без нее, за экраном, – и больше всего хотела никогда не видеть это метро. Как если бы, исчезнув из ее жизни, оно выпустило ее из своей.

Но метро возвращалось, и после ночи блужданий по нему пробуждение было ужасным – осколки жизни, прежде чем, перевернувшись, собраться в привычную мозаику, врезались со всех сторон.

Аня виновато схватила часы: ах да, сегодня понедельник, выходной. Можно не дергаться. Ее выходные всегда были какими-то неполноценными: вокруг текла привычная будничная жизнь, и все интересные передачи и фильмы уже показали вчера. И Вадим уходил на работу. Когда-то уходил… Смешно вспомнить – она всегда хотела, чтобы он остался дома. Но сегодня ему надо куда-то ехать, на очередное собеседование.

Вадим действительно уже был одет и пил свой крепчайший черный кофе. Анин кофе, с сахаром и молоком, снисходительно назывался «какао».