Читать книгу Хроники Драгомира. Книга 3. Среди осколков - Татьяна Александровна Лакизюк, Татьяна Лакизюк - Страница 8

Радостно щебеча, подруги подошли к крохотной деревушке, в которой жили дворцовые работники, конюхи, повара, горничные и прочий люд, гордившийся близостью ко дворцу и правителю.

Луну всегда привлекали дома-деревья, в которых обитали жители Смарагдиуса. Она частенько любовалась ими из окон школы. Поэтому возможность не просто побывать, а переночевать в таком доме очень ее обрадовала. К тому же Сентария сказала, что ее комната находится на самом верху.

Подбежав к невысокому забору, украшенному веселыми рисунками, Сентария распахнула калитку и склонилась перед подругой в шутливом поклоне, едва не подметя дорожку своим пышным хвостом, собранным на макушке.

– Мой самый дорогой и желанный гость! Пожалуйте в мои скромные владения! Смиренно надеюсь, что вам понравится.

– Да ну тебя, – отмахнулась Луна.

Не успели они дойти до двери, как сверху раздался чей-то ГОЛОС:

– Не верю своим глазам! Кто к нам пожаловал! Пóлинг[9], скорей сюда!

Плавно слетев на землю с открытой террасы, находившейся в густых ветвях, к ним неторопливо подошла, точнее, подплыла воздушная женщина с пышным облаком нежно-голубых волос. Она была ниже Сентарии, но по вздернутому носу и форме лица Луна сразу поняла, что перед ней мама ее лучшей подруги. Одетая в платье с длинной белой бахромой, хозяйка дома походила на ангела, спустившегося с небес.

– Добро пожаловать, Луна. Мы столько слышали о тебе, что оставаться незнакомыми уже просто неприлично.

Луна покраснела. Действительно, столько времени они дружат с Сентарией, та знает ее родных и друзей, а сама она не нашла времени, чтобы познакомиться с семьей лучшей подруги.

– Ну-ну. Не смущайся, я все понимаю. После возвращения в Драгомир у тебя дел невпроворот. Меня зовут Чароита[10].

– Здравствуйте, – прошептала Луна, чувствуя, как пылают ее щеки.

– Чароита уже успела тебя повоспитывать? Можешь не отвечать, сам вижу.

К ним широкими шагами приблизился крепкий мужчина с растрепанной гривой, расчесать которую сумел бы лишь гребень с железными зубьями. Луна с трудом удержалась от смеха. Видимо, мучения с волосами достались Сентарии от обоих родителей.

– Здравствуй, Луна, – он схватил ее руку и сильно тряхнул. – Я Полинг, отец этого растрепанного чуда.

Он притянул к себе дочь и потрепал по голове, отчего ее волосы тут же стали похожи на воронье гнездо.

– Ну папа! С ними и так никакого сладу!

– Ха! Мне-то можешь не рассказывать!

– Здравствуйте, господин Полинг, – вежливо поздоровалась Луна.

– Вот еще придумала, – пробасил Полинг. – Никаких господ и госпожов, ой, госпож, госпожей… Ну ты поняла, имени достаточно.

– Хорошо, спасибо, – пробормотала Луна.

– Ну вот! Цвет лица в норме! Наконец-то можно разглядеть тебя. А то я подумал, что ты похожа на устаревший помидор.

– Почему устаревший? – не поняла девушка.

– Я таких лет тридцать не видел. Лиловые – да, синие – да, но чтобы красные? Это давно не модно! – хитро улыбнулся Полинг. – А на Чароиту не обращай внимания. Если она никого не повоспитывала, то день прошел зря.

– Скажешь тоже, – фыркнула мама Сентарии. – Я всегда говорю правду. Девочке уже давно пора было с нами познакомиться.

– Если Луна будет ходить и со всеми знакомиться, то ей целой жизни не хватит.

– Крайне некрасиво критиковать мать в присутствии ребенка, – поджала губы Чароита.

– Ну вот! Я же говорил. Не может моя обожаемая жена без критики. А себя критиковать запрещает. Ладно, пройдемте в дом, – Полинг гостеприимно распахнул дверь.

– Кланяться, как Сентария, нам уже возраст не позволяет, поэтому мы по-простому, без церемоний, – не удержалась Чароита.

– Мама, – возмутилась Сентария.

– Да шучу я, шучу, – неожиданно рассмеялась Чароита.

Смех полностью преобразил ее строгое лицо. Глаза засияли, а на щеках появились две очаровательные ямочки. Луна даже немного расстроилась, что у нее таких нет.

– Правда, надулась, как устаревший помидор, – продолжала Чароита. – Мы рады, что ты к нам пришла. И очень бы хотели, чтобы бывала почаще. Если Сентария любит тебя, то и мы полюбим. Проходите, мы как раз собирались пить чай.

Девушки вошли в круглую гостиную. Фиччик с Серафимом тут же упорхнули на кухню в поисках вкусностей.

Пока Сентария с мамой накрывали на стол, Луна разглядывала комнату. Она оказалась очень уютной. На полу лежали вязаные коврики из мягкой овечьей шерсти, выкрашенной в нежно-голубой цвет. Босые ноги утопали в них по самую щиколотку, это было невероятно приятное ощущение, будто ты идешь по облакам. Сделанные из той же шерсти подушки, разбросанные на синем диване и кресле, вызывали непреодолимое желание зарыться в них и крепко прижать к себе. На окнах красовались лоскутные занавески, напоминавшие утреннее небо в час рассвета. Снизу они были оранжевых оттенков, а вверху – светло-голубых. У стены стояли два пузатых шкафчика на гнутых ножках, разумеется, тоже небесно-голубого цвета. За их стеклянными дверцами переливалась и искрилась посуда.

У противоположной стены Луна, к своему изумлению, увидела камин. Невероятная вещь для дома-дерева! Однако в камине весело потрескивали поленья, озаряя все вокруг приятным светом. Луна вспомнила домик тетушки Мари. Поздними вечерами, когда остальные расходились по своим комнатам, они с Анитой любили посидеть у камина. Анита опускалась на пол, а маленькая Луна устраивалась рядом и, положив голову ей на колени, слушала очередную сказку.

Чаепитие прошло очень весело. Чароита рассказывала забавные истории о проделках Сентарии в детстве. Луна тут же простила ей ворчание при встрече. Наблюдая за хозяйкой, девушка убедилась, что та и вправду не упускает случая повоспитывать.

– Сентария решила проследить за муравьем до его дома. При этом всю дорогу помогала ему нести небольшую соломинку… Полинг, не облизывай пальцы, возьми ложку, для этого ее и придумали… Через несколько метров она наткнулась на огромный муравейник… Сентария, выпрямись, ты сгорбилась, как древняя старуха… Наша девочка захотела узнать, что внутри муравейника, и начала просовывать внутрь палочку. Муравьи выскочили и затараторили, но она еще не понимала их язык… Луна, возьми нож, а не ложку. Ножом намазывать джем удобнее, я немного переложила сахара, и он получился густоват… Потом муравьи привели Полинга, и он увел ее домой. А Сентария так и не поняла, что сделала плохого, ведь она ничего не ломала, а просто переложила половину муравейника в сторону. Она еще не знала о сложном устройстве муравейника, для нее это было лишь нагромождение палочек. А муравьи обиделись и решили отомстить… Сентария, налей Луне еще чаю, видишь, что ее кружка пуста, а ты сидишь к ней ближе всех. Поухаживай за гостьей… Несколько дней дочь просыпалась в куче мусора, который муравьи за ночь натаскивали в ее кровать. Кроме того, они вплетали этот сор ей в волосы. Из-за этого Сентария просыпалась очень рано, была страшнее огородного пугала и чесалась с головы до пят. Тогда она взяла пару кусков сахара и пошла просить прощения. Они помирились и даже подружились. С тех пор Сентария часто приносила им гостинцы, а муравьи по ночам украшали ее волосы мелкими цветами. Им-то невдомек, что на самом деле сложно потом все это доставать из шевелюры. И ни у кого не хватило духу им об этом сказать, ведь они так старались. Так что несколько месяцев наша дочь была самой «красивой» в округе… Полинг, сходи на кухню за ватрушками, бери те, которые в духовке, они теплые, и на них будет чудесно таять масло… После этого Сентария весьма осмотрительно относится ко всему живому…

Примерно так выглядели все ее рассказы. Луна и смеялась, и вздыхала, и умилялась, и уже научилась не обращать внимания на все эти воспитательские штучки.

После чаепития Луна наконец-то смогла рассмотреть дом. На первом этаже кроме гостиной и кухни, где Фиччик уплетал горячие булочки, находилась кладовка, от пола до потолка уставленная банками с вареньем, и туалетная комната с удивительной круглой ванной.

Наверх вела винтовая лестница, перила которой были тщательно отполированы и поблескивали в свете солнечных лучей, освещающих дом через круглые оконца.

На втором этаже, точнее ярусе, Луна насчитала три комнаты. Спальня родителей, гардеробная и комната для гостей.

На третьем ярусе располагались спальня Сентарии и ее лаборатория. Луна загрустила, поняв, что ей придется спать далеко от Сентарии. Она-то предвкушала ночь, полную секретных разговоров. Сентария, не замечая перемены в настроении подруги, распахнула дверь в свою комнату.

– С ума сойти, – выдохнула Луна.

Во-первых, комната была круглой, во-вторых, в середине ее стояла круглая кровать, застеленная белоснежным покрывалом, в центре которой лежала желтая подушка, тоже идеально круглой формы. Кровать напоминала яичницу с желтком. Увидев подушку, Фиччик моментально занял ее и серьезно заявил, что никакая сила не заставит его покинуть столь мягкое ложе.

– Нет, Фиччик, – поправила Луна. – Мы будем ночевать в комнате для гостей, на втором ярусе.

Сентария вытаращила глаза:

– С чего ты взяла? Мы будем спать там.

Она подвела подругу к небольшой лестнице, которая вела на самый последний ярус. Ствол дома-дерева сужался кверху и комнатка-мансарда оказалась намного меньше остальных, что делало ее еще более уютной. На полу красовались пушистые белые ковры, похожие на облака, стены были выкрашены в нежно-голубой цвет, а с прозрачного потолка спускались трое качелей в форме птичьих гнезд, в которых лежали перины, застеленные мягкими одеялами.

– Вот это да, – прошептала Луна, любуясь стеклянным потолком. – Наверное, ночью здесь сказочно.

– А то, – рассмеялась Сентария. – Эту комнату сделали специально для мамы. Она хоть и не показывает, но сильно скучает по Кристаллиуму. А здесь хоть и мало места, зато много света и простора. Будто стоишь прямо в небе.

– Мы будем спать здесь? – выдохнула Луна.

Сентария кивнула, довольная произведенным впечатлением.

В этот момент они услышали, что кто-то скребется снизу в круглый люк, служивший входом в мансарду.

– У тебя есть мыши? – удивилась Луна.

– Ну погоди, я сейчас победю… побежу… побеждю эту проклятую дверь и покажу, кто здесь мышь! – донесся возмущенный голосок Фиччика.

Луна с Сентарией подняли люк за кольцо, и в круглый лаз пролез взъерошенный Фиччик, который из последних сил тащил наверх полюбившуюся ему подушку-желток.

Раздраженно бросив ее в ближайшее гнездо, он воинственно подлетел к подопечной:

– Это кто мышь? А?

– Никто! – выпалила Луна. – Ты – Адуляриус Лунфичилиус Бесстрашный, единственный представитель рода Вульпиус зербариум линксум волантес, а не какая-то там мышь.

Сентария с удивлением взглянула на подругу и подняла большой палец.

– Ладно, раз ты помнишь, что я величайший представитель своего рода, так уж и быть, сделаю вид, что слово «мышь» относилось не ко мне.

– Пойдемте в сад, – предложила Сентария.

Садом занимался в основном Полинг. Чароита тоже пыталась подключиться, но растения словно впитывали ее любовь к свободе. Огурцы по длинным плетям уползали на дорогу, тыквы принимали форму кучерявого облака, а лук, точно одуванчик, сбрасывал зеленые перья при малейшем дуновении ветра. Деревья же старались перещеголять друг друга, споря, кто из них красивее и наряднее, прямо как воздушные модницы. Они росли как им хотелось, принимая самые причудливые позы. Соперничество между деревьями привело к тому, что посмотреть на них приходил весь Смарагдиус и не только.

Когда Чароита попыталась посадить плющ, чтобы он красиво обвивал забор, это закончилось тем, что он стал расти вверх, уже давным-давно перегнав деревянный штакетник. Полингу приходилось брать огромные садовые ножницы и, взбираясь по лестнице, постоянно подстригать его, иначе они оказались бы ограждены от соседей глухой стеной до самого неба.

Поэтому Чароита оставила сад и переключилась на готовку. Она варила джем и варенье, делала фруктовый мармелад и воздушный зефир со вкусом кисловатой вишни, который за обе щеки уплетал не только сладкоежка Фиччик, но и Луна.

День пролетел незаметно, и в сумерках, когда на небе появилась первая звезда, подружки наконец-то устроились в мансарде, не забыв прихватить с собой пару светлячков, которые наполнили комнату уютным зеленоватым светом.

Девушки неожиданно замолчали. Весь день они предвкушали, как ночью вдоволь насплетничаются обо всем на свете, но теперь обе засмущались.

– Я все хотела спросить… – решилась наконец Сентария. – Тебе не кажется, что Аметрин стал, как бы это сказать, каким-то слишком взрослым, что ли? Мне неловко оставаться с ним наедине. Я начинаю краснеть и заикаться, словно тринадцатилетняя школьница.

– Ты и есть школьница. Просто пятнадцатилетняя, – хмыкнула Луна.

– Сравнила! В тринадцать лет девочки совсем другие.

– Да, не забивают себе голову всякими там Аметринами.

Сентария вздохнула.

– Он иногда так смотрит, что мне становится не по себе. Когда я оборачиваюсь, он делает вид, что занят чем-то другим. Неужели я могу ему нравиться?

– А почему бы нет? – Луна с недоумением взглянула на подругу.

– Разве я могу кому-то нравиться? Волосы как воронье гнездо, а брови? Ты хотя бы раз в жизни видела такой ядреный зеленый цвет? И никакой карандаш не берет. Я уже много раз пыталась их закрасить. А фигура? Вся какая-то нескладная, одни углы и кости. А этот ужасный курносый нос, да еще и с зелеными веснушками. Зелеными! Не то что у Аметрина – такие красивые, золотистые…

– Что за ерунда! – возмутилась Луна. – Перестань на себя наговаривать! Ты очень красивая! У тебя необычные волосы, словно зеленое облако, милые веснушки и стройная фигура. Кроме того, ты умная.

– Все говорят, что я умная. Лучше бы я была красивая.

– Можно подумать, у нас мало красивых девушек, которые часами прихорашиваются и глупо хихикают. Как Сильвина с Виоланой. Да с ними и поговорить не о чем, только и могут что тараторить про платья и украшения. А ты и красивая, и умная. Недаром Аметрин обратил на тебя внимание.

– Думаешь, обратил? – неуверенно спросила Сентария.

– Конечно! Иначе бы он не цеплялся к Ониксу. Ты нравишься им обоим, Аметрин это чувствует и ревнует.

– Я вообще сначала думала, что вы с Аметрином идеальная пара.

– Ну уж нет, – рассмеялась Луна. – Ты прямо как Пиритти с Пироппо! На самом деле Аметрин с каждой девушкой ведет себя галантно.

– Это точно, – проворчала Сентария. – Поэтому Сильвина с Виоланой уверены, что нравятся ему.

– А еще Эгирину, Кианиту и всем молодым людям Драгомира. Думаю, в сердце Аметрина только ты. Может, он еще и не знает об этом, но рано или поздно поймет.

– Надеюсь, я к тому времени еще не состарюсь.

Девушки рассмеялись, радуясь, что неловкость испарилась.

Сентария глубоко вздохнула. Озаренная мягким светом, она была так красива, что Луна пожалела, что не умеет рисовать. Как бы ей хотелось создать такой портрет, чтобы подруга больше никогда не сомневалась в своей красоте!

– Думаешь, я должна его простить? – с надеждой спросила Сентария.

– Однозначно.

– Хорошо. Но я еще немного проучу его. Уж больно самодовольно он говорил о победе в поединках. Болеть я, конечно, буду за него, но ему ни за что не скажу.

Луна улыбнулась.

– А как у вас с Эгирином?

– Мне кажется, я для него просто друг. Он не обращает на меня какого-то особенного внимания. Ты с ним проводишь больше времени, чем я.

– Ну ты сказала! Он еще переживает свое горе. Пройдет время, и вы будете вместе. А время он проводит не со мной, а с Ониксом. Меня они зовут только в сложных случаях. А еще Эгирин постоянно говорит о тебе.

– Правда?

– Правда!

Обе вздохнули, задумчиво глядя в звездное небо и уютно утопая в перинах. Луне казалось, что ее обволакивает мягкий кокон. Клонило в сон, девушки зевали, и их речь становилась все более медленной.

На третьих качелях сопели Фиччик и Серафим, соревнуясь в виртуозности храпа. Фиччик спал, распластавшись на подушке-желтке так, чтобы ни один сантиметр не достался Серафиму, который приткнулся на другой подушке. Похрапывание хранителей, умиротворяющее гудение светлячков, шуршание ветра в кроне дерева – все это сливалось в колыбельную. Подруги не заметили, как провалились в глубокий сон.