Читать книгу Путь пешки. 2. Опять дома - Татьяна Лемеш - Страница 4

Следующие сутки ко мне никто не заходил, кроме милой медсестрички Ларисы, которая периодически подкладывала под меня судно, уговаривала поесть «ну для ребеночка же нужно» и проверяла, все ли в порядке с пальцами ноги, не нарушилось ли кровообращение.

В конце следующего дня в палату зашел Сашка. От него отчетливо несло спиртным и куревом.

– Ну, приветик… Как ты?

– Привет. Хорошо. Ну, в смысле – уже лучше… Ты не знаешь – а мне вставать-то когда разрешат?

– Не знаю. Спроси у доктора. Я с ним только вчера общался, так сказать – о долгосрочной перспективе… Он, как я вижу – не очень радужно настроен… Насчет головы. Что у тебя в голове какая-то своя реальность появилась… Так что в ближайшее время побудешь здесь. Не переживай – все, что выходит за пределы полиса – я оплатил на двенадцать суток вперед… Так что эта палата пока твоя…

– Ого! Это мне так долго здесь валяться?

– А че? Ты уже куда-то собралась?

Я замолчала, не зная – что и ответить… Сашка беспокойно ерзал – казалось, он хотел что-то сказать, да не решался. И он был основательно пьян. Странно – никаких чувств я сейчас к нему не испытывала. Собралась… А куда? И как? И вообще – в этом мире на все нужны деньги. Кстати…

– Саш, а мой чемоданчик – ну, на колесиках, с которым я приехала – он вообще где?

– Он здесь, в больнице. Мне сказали привезти личные вещи – я и привез… Других-то вещей у нас здесь нет… Я покопался в нем – но ничего из того, что нужно – ночные рубашки там, халат – ничего не нашел… Потом разберешься, он у врача в коморке – попросишь, когда встанешь.

Мне уже было абсолютно все равно. Сашка казался чужим, черствым и жестоким.

– А Домка как?

– Я забрал его, но он тоже какой-то неадекватный стал. Ходит как в воду опущенный – будто чувствует себя в чем-то виноватым… Ты бы знала – каких мне усилий стоило найти здесь жилье с большим псом…

– А что – никаких дач или домиков нет?

– А на хрена мне домики? Холодно уже… Из тех, что здесь есть – только дровяное отопление. Ты предлагаешь мне ходить по лесу и дрова собирать?! В итоге я снял квартиру в центре этого колхоза сорок лет без урожая – правда, с доплатой почти пятьдесят процентов. Ну да ладно, надеюсь – это ненадолго. Купил Домке корма – не ест, ходит понурый, этой ночью выл…

– Так тебя скоро и выселят… Соседи нажалуются.

– Ой – да ладно… Хозяин квартиры знал, на что шел – пусть сам со своими соседями и разбирается… А за что же я ему доплачивал?

Я промолчала. Не хотелось спорить, да и без толку. Неужели Сашка и раньше был таким хамом, а я то ли не замечала, то ли… и сама была такой же? Или это он просто от расстройства таким стал?

– Саш, а вот ты, вообще – в любовь веришь?

– Тань, ты че, а? Какая любовь? Раньше тебя это не интересовало… Что с тобой произошло – это от удара головой или ты там где-то передознулась?

Понятно. Не верит… Да и я, действительно – всего лишь месяц назад не верила…

Я закрыла глаза – пусть думает, что я устала и засыпаю. Да это так и есть.

– Ну все, пока – сухой поцелуй в щеку твердыми губами.

И что теперь делать? Как и для чего дальше жить? Ради ребенка? Растить его самой в этом мире и постоянно тосковать по тому – без денег, машин и золота, но зато с любовью, вкусной бесплатной едой и чистой природой? Ну и главное – там осталось так много дорогих мне людей… Я вспомнила слова старика «Нравственность населения обратно пропорциональна его плотности». Как же он прав… И Домку жалко – ну а чем я сейчас могу ему помочь? Да если бы даже и ходила – ну и куда бы я его отвела?

Я сидела и молча плакала – слезы лились из закрытых глаз. Сейчас я была не прочь и умереть – все было ужасно и, самое страшное – необратимо.

Раздался стук в дверь. Возле двери, глядя на меня – стоял врач Виктор Сергеевич. Странно – за окном темно, Сашку выпроваживали, когда он уходил – по-видимому, уже время отбоя… А что врачу-то нужно в такое время?

Он был явно напряжен и взволнован.

– Татьяна, добрый вечер. Вы еще не спите? Извините, что беспокою вас так поздно. Знаете, вчера днем я общался с вашим мужем… Вы уж простите – но вашему вчерашнему рассказу я не поверил, хотя и видел, с каким чувством и искренностью вы все это говорите… Я решил, что вы не лжете мне, а действительно верите в то, о чем говорите… Такое часто случается в психиатрии… Но вот некоторые моменты меня насторожили и я решил их проверить… И вот – посмотрите, что я нашел в нашем архиве – я снял текст и фото на телефон.

Он подставил свой телефон к моим глазам – там был снимок какого-то документа. Мне было очень трудно читать, да еще и после слез. Увидев, как я щурюсь – он забрал телефон обратно.

– Вам трудно читать? Ну что ж – я прочитаю вам сам. Итак, это запись 1784 года – в Крым прибывает граф Федор Юрьевич Радлов, с женой и двумя сыновьями – Александром и Андреем. После манифеста Екатерины Второй ему, как и многим из российской знати – выдан удел земли и 200 душ «казенных крестьян», так как крепостное право в Крыму введено не было…

…Вот еще запись 1820 года – «Единственный наследник графа Андрея Юрьевича Радлова молодой Олег Андреевич пропал без вести. Злые языки утверждают, что в происшествии не обошлось и без участия графа Андрея – слуги слышали громкую ссору прямо перед исчезновением наследника. Охотники видели, как он взбежал на гору и прыгнул вниз, но посланные к подножию крестьяне никого и ничего там не нашли. Таким образом – последний отпрыск рода бесследно исчез. Граф Андрей неутешен в своем горе – ведь он еще даже не успел оправиться от потери любимой жены. Напомним – десять лет назад графиня Айоланта была найдена в болоте мертвой. Прекрасная Айоланта из прибывших на наш полуостров греков покорила сердце графа Андрея, но жили они вместе недолго – и опять же, злые языки приписывают вину за смерть жены самому графу Андрею, даже ходят слухи о супружеской измене. Но они ничем не подтверждены, так что не будем чернить имя несчастного графа, чей род теперь угаснет…»

Я слушала все это в каком-то трансе…

– Она была вегетарианкой – еле слышно просипела я.

– Что, извините? А откуда вы знаете? Я же этого не читал… – совсем растерялся врач.

– От Олега.

– Э… Вот я еще нашел портрет… Ну – репродукцию, естественно. Кстати, вот еще интересная деталь – менее чем через месяц после описанных событий весь особняк графа Радлова сгорел дотла. Причем почти все слуги оказались на улице и мямлили что-то невнятное, а вот сам граф и одна из горничных погибли… И, самое интересное – этот портрет был вынесен и стоял у фонтана. Там явно произошло что-то… Но слуги полиции ничего не рассказали – и дело заглохло…

Вот, посмотрите – портрет называется «Графиня Радлова с сыном» 1809 год – получается, незадолго до ее смерти…

Я взяла телефон. На портрете сидящая молодая женщина с ребенком смотрела прямо на меня. Очень красивая – тонкий нос, красиво очерченный рот с приподнятыми уголками губ, мягкие карие глаза, волнистые темные волосы уложены в сложную прическу… Казалось – картина излучает любовь и нежность… Маленький мальчик рядом с ней – лет восьми-девяти, худенькое личико с пушистыми карими глазами и каштановыми длинными волосами, кружевной рубашечке и веткой цветущей сирени в руке. Как же он похож на мать…

Мой Олежек… За эти дни я уже начала свыкаться с мыслью, что все это – вымысел и галлюцинации моего ушибленного мозга – но вот сейчас передо мной доказательство его реальности. Этот портрет, да еще маленькое существо внутри меня. Уже не в силах сдерживаться – я заплакала навзрыд, закрыв лицо руками. Врач испуганно охнул, засуетился…

– Ну же, не нужно так расстраиваться – вам же это вредно… Вдвойне вредно. Сейчас у вас очень маленький срок и, учитывая ваше физическое и эмоциональное состояние – большой риск потерять ребенка… Вы же этого не хотите?

Я начала успокаиваться – сам того не зная, он нашел нужные слова именно в нужный момент.

– Да, я этого не хочу… Только этот ребенок и держит меня на этом свете. Это же ребенок Олега.

– Вот оно как? – доктор удивленно поднял брови. – Ну, в любом случае – вам нужно успокоиться…

– Спасибо вам, доктор – а то я уже и в себе сомневаться начинала. Спасибо, что хоть чуть-чуть поверили и решили немного покопать… И – называйте меня Таня и на ты, хорошо? Мы же примерно одного возраста… Вы же для меня теперь не просто доктор, а еще и друг…

Какое-то время он ошарашенно молчал, моргая расширенными глазами. Потом протянул мне свою руку:

– Виктор.

Я с благодарностью ее пожала.