Читать книгу Сквозняки. Ткачи Заклинаний - Татьяна Леванова - Страница 3

В ответ на Машин испуганный крик Аэрон добродушно рассмеялся и замедлил полет. Девочка замолчала, глядя на землю под собой, она не чувствовала, что ее кто-то держит, ей просто было тепло, и она висела в воздухе, словно держалась на поверхности воды в бассейне, безвольно, но спокойно.

С высоты земля напоминала ее детское лоскутное одеяло, мама сшила его сама, когда Маша была совсем маленькой, вышила на отдельных разноцветных квадратиках солнце, луну, ежат, медвежат, и потом годами хранила его в комоде. Вспомнив свое одеяльце, Маша совсем успокоилась, с любопытством рассматривая странные, разные по размеру и узору квадраты цвета хвои, охры, клюквы, янтаря, шоколада, графита. Она гадала, были ли то поля, дороги, деревни.

Аэрон, убедившись, что девочка успокоилась, снова набрал скорость. Земля двигалась все быстрее, но Маша этого совершенно не ощущала, ее хранила атмосфера Аэрона. Ветер не бил в лицо, не трепал ее волосы, поэтому она продолжала внимательно рассматривать мир, который постепенно открывался перед ее глазами. Они еще немного снизились, и девочка принялась различать силуэты. Первое, на что она обратила внимание, были причудливой формы скалы. Они громоздились многоэтажными арками, кольцами гигантской змеи и походили то на полуразрушенные мосты, то на развалины фантастических ажурных замков. Маша никогда не видела ничего подобного, это зрелище заставляло ее сердце биться сильнее, чем от полета, и впервые за все свои путешествия, пожалуй, кроме первого, она усомнилась в том, что не спит. Настолько необычны и грандиозны были эти нагромождения, что ни на минуту не возникала мысль, будто их создала природа. Их автором мог быть только нечеловечески гениальный, может быть, даже безумный художник.

– Это города? – едва дыша, спросила девочка у Аэрона.

– Ну что ты! Это просто скалы, сестренка. Мои братья постарались. Из-за сыновей ветра тут такая эрозия. У некоторых из нас нет чувства меры, и они дуют кто во что горазд. Но зато у каждого – безудержная фантазия. Мы вытачиваем из скал, мы рисуем в облаках и мешаем снег с дождем с капельками солнца. Города, впрочем, тоже мы создавали. Ты еще увидишь – ни один не повторяет предыдущий. Отец Ветров однажды сказал: наши города похожи на бусы, рассыпанные по поверхности планеты, причем каждая отдельная бусинка – уже произведение искусства.

– А как вы создаете и вытачиваете?

– У ветра огромная сила, сестренка. Если ее направлять в нужную сторону, а еще лучше в несколько сторон одновременно, имея в запасе не часы, а годы и даже века, поскольку мы бессмертны, можно добиться самых невероятных результатов. Особенно если приложить фантазию. Тебе понравятся наши города, ведь как Сквозняк ты должна веять там, где есть стены…

– А в какой город ты меня несешь?

– Солнце клонится к закату, смотри, небо меняет цвет. В темноте летать совсем не весело – не видно же ничего. Так что я тебя доставлю в ближайший город, а ближе всего – Каменное Сердце.

– Какое жуткое название… Ты не знаешь, откуда оно?

– Говорят, город издали похож на огромное человеческое сердце. Я верю на слово – ведь у нас, ветров, сердце выглядит совсем по-другому. Да ты сама знаешь, ты же его только что видела – сердце ветров – там, на вершине…

– Как? Где? – растерялась Маша, но в это время Аэрон спустил ее еще, и она различила далеко внизу словно бы серебристо-серую вуаль, которая быстро летела вперед и переливалась на солнце. – Что это? Дай посмотреть!

– Осторожно! Ниже мне нельзя – они меня боятся!

– Ну хоть чуточку… – Маша нагнулась и вытянула шею. – Кто это – они?

Внезапно ей стало холодно. Аэрон выпустил ее из своих рук, и Маша, не успев испугаться, тут же коснулась ногами земли, словно спрыгнула с качелей. Сын ветра взмыл вверх, но девочке было не до него.

Она оказалась в самой гуще серебристых, словно новогодний елочный дождик, нитей, только таких тонких, что не меньше полсотни потребовалось бы на одну дождинку. Они посверкивали на солнце тысячами бликов, но все равно были бы незаметны, если бы на каждой из них не висел колючий шарик размером с пятирублевую монету. Они шуршали и перешептывались, пролетая мимо Маши. Тонкие нити окутали девочку, пристали к ее распущенным волосам, к рукавам, одна даже прилипла к щеке. Тогда только Маша поняла, что они ей напоминают – паутинки с паучками.

Но тут шарик, прицепившийся к рукаву, развернулся, и девочка поняла, что смотрит вовсе не на гадкого паука. Это был ежик. Крошечный ежик, с бархатным серым пузиком, с черными бисеринками глаз, с серебряной колючей шкуркой. Двумя передними лапками он держался за блестящую паутинку и внимательно смотрел на девочку.

– Куколка, – вдруг чуть слышно прошептал ежик, встал на все четыре лапки и, пробежавшись по рукаву девочки, спрыгнул и выпустил новую серебристую паутинку. И тут же воздух наполнился нестройным шепотом, в котором по-прежнему было трудно разобрать что-то, но одно слово все время повторялось:

– Куколка, куколка, бойся куколку, найди куколку, помоги куколке…

Маша стояла неподвижно, позволяя ежикам пролетать мимо. Если кто цеплялся за ее волосы или одежду, он тут же спрыгивал и летел дальше. Когда последние сверкающие паутинки с серебристыми клубочками пронеслись мимо, к девочке спустился Аэрон.

– Прости, что оставил тебя, – смущенно сказал он. – Перелетные ежики легко теряют направление, и если выбрали одного сына ветра, дующего в одну сторону, то второй может случайно унести часть их не туда, куда они направлялись. А у них такие сложные семейные связи, что потеря одного ежика трагическим образом сказывается на всей колонии. Мы любим пошалить, крошим камни, поднимаем волны на море, гоняем облака, ломаем деревья, но стараемся не обижать перелетных ежиков. Это очень хрупкие существа, коренные жители мира ветров, из их паутинок соткана основа нашего мира. Отец Ветров считает, что ежики нам даны для того, чтобы мы могли сдерживать себя и не разрушили под горячую руку все до основания.

– Они умеют говорить? – Маша растерянно смотрела вслед серебристой вуали, стелющейся над сухой степной травой, по дороге к далеким причудливым скалам.

– Считается, что они умеют предсказывать и советовать, но это относится только к людям, а не к нам с тобой, сестренка. У нас ведь нет судьбы, прошлого или будущего, нет поступков, мы всего лишь бездумные силы природы… Полетели дальше?

Аэрон снова поднял Машу, так, что ее ноги едва касались высокой степной травы, и понес в сторону, противоположную той, куда улетели ежики. Девочка с удивлением обнаружила, что среди травы иногда попадались небольшие деревья с узкими жесткими листьями, самые настоящие, только вот по размеру не больше травинок. Правда, сами травинки были ростом с Машу. Сначала она решила, что под ними молодой лесок.

– А в вашем мире леса есть? – спросила девочка.

– Конечно, мы как раз летим над коротко-лесом, – рассеянно отозвался Аэрон. – Вот же деревья в траве-ветрорезке.

– Разве это не молодой лес? Я имею в виду – высокие деревья, выше этих, у вас бывают?

– Все деревья прячутся в траве-ветрорезке от моих буйных братьев… Поэтому они такие короткие.

Вскоре под ними оказалось не прежнее бескрайнее поле высокой травы, а странное болото, полное черных изогнутых, словно щупальца, незнакомых растений, усеянных сучьями с крошечными зелеными грибами на концах. Маша принюхалась – пахло мамиными кухонными шкафами, корицей, имбирем, мускатным орехом, гвоздикой…

– Укуси-ветер! – Аэрон взмыл к небу. – Не выношу этот запах!

Маша больше не пыталась вырваться из теплых объятий Аэрона, так высоко они поднялись. Поле укуси-ветер кончилось, показалась широкая дорога, по обеим сторонам которой рос уже знакомый девочке коротко-лес. Сверху он напоминал шкуру огромного пятнистого животного. Трава ходила волнами, степь покрывалась темными и светлыми пятнами, потому что ветер дул одновременно в разные стороны. Ветер не был пустым. В одну сторону он нес стаю перелетных ежей, в другую – огромных коричневых мотыльков. В третью – словно медузы в воде, в воздухе плыли оранжевые цветы, беспомощно волоча за собой длинные не то корни, не то стебли.

Потом пеструю шкурку коротко-леса сменила серая и блестящая водная гладь – река с каменистыми берегами.

Дорога теперь шла вдоль берега, Аэрон понесся прямо над ней, держась справа от каменных столбов, стоящих друг за другом, словно фонарные. Присмотревшись, девочка поняла, что это статуи, изображающие людей и похожих на Аэрона существ, только громадные, словно деревья из ее мира. Многие из статуй обвивал вьюнок с крошечными белыми цветочками.

– Кто это сделал? – Маша едва не свернула шею, засмотревшись на статую прекрасной девушки-летчицы, у которой по комбинезону и по шапочке с летными очками вился вьюнок.

– Мои братья, сыновья ветра, конечно же! Кому еще под силу совладать с камнем, у кого еще хватит искусства создать такое великолепие?

– А кто эта девушка?

– Не знаю, это не моя работа!

Внезапно на дороге Маша увидела несколько человек, стоящих на лыжах на колесиках. В руках они держали какие-то планки, от которых отходили тонкие нити, похожие на паутинки перелетных ежей, только нити крепились к ребристым парусам формы неправильного четырехугольника. Паруса были небольшие и лежали в воздухе почти плашмя, что очень удивило девочку, которая до сих пор была уверена, что паруса должны быть огромными и вертикальными.

– Караван кайтов, – опередил Аэрон Машин вопрос.

– Кого?

– Не кого, а чего. Кайты – ребристые штуки в воздухе, вроде парусов, с помощью которых эти люди движутся. Поймали волну моего восточного брата. Давай их обгоним!

Река осталась позади. Коротко-лес понесся навстречу Маше, словно поверхность рыжего океана. Но арки изъеденных ветрами скал на горизонте, отливавшие синим и сиреневым, не стали ближе. Все, кроме одной – гигантской каменной бусины, оплетенной кружевом из каменных нитей, лежащей у подножья высоченных скал, словно в каменных ладонях.

Солнце ниже опустилось над горизонтом, огромное, красное. На небе появились лиловый и сиреневый оттенки. Бусина светилась множеством разноцветных огней, сливавшихся издали в огненные узоры. Как оказалось, это была скала неправильной овальной формы, вся в изогнутых туннелях и округлых башнях, действительно силуэтом напоминавшая человеческое сердце, только огромное, как гора.

Когда девочка с Аэроном подлетели настолько близко, что вспугнули стаю темных птиц с одной из каменных арок, Маша услышала, как Каменное Сердце поет. Нежный переливчатый звук, гулкий, отдающий эхом в скалах-ладонях, перебиваемый звоном колокольчиков и необычным сухим стрекотом. Из одной башни вылетела гроздь воздушных шаров, над другой поднялся воздушный змей. Косые лучи солнца пронизали окна башен насквозь.

Аэрон смеялся во все горло, подлетая к башням. Стремительно он поднялся вверх вдоль отвесной стены – сколько же на ней было ветряков всех размеров! Маша в испуге сжалась в комочек. Казалось, что огромные лопасти могут порубить ее на кусочки. Аэрон протянул руку, раскачал колокольчики, сорвал пучок разноцветных ленточек и, наконец, поднявшись до самого верха, присел на конусообразную крышу, бережно посадив Машу рядом и свесив хвост с края.

– Вот оно, Каменное Сердце. Не самый большой, но и не маленький город. У него своя прелесть. Было бы не так поздно, доставил бы тебя до Господина Ветров. Это самый лучший город в мире. Он парит в воздухе на семи ветрах, не касаясь земли… Ну да в другой раз!

Маша схватилась рукой за шпиль и осторожно приподнялась. У нее захватило дух от высоты башни и сложности города, открывшегося перед ней. Никогда она не видела ничего подобного. Изнутри это была уже не каменная бусина, просверленная в нескольких местах, это был моток проволоки. Ни улиц, ни домов, ни площадей – одни только каменные туннели во все стороны, друг над другом или переплетенные, поднимающиеся вверх, как башни, изгибающиеся, как змеи, запутанные, как корни, пушистые от крутящихся лопастей ветряков, желтые от окон. Снизу доносился обычный городской шум – людской говор, звонки, моторы, лязг поезда, хлопанье дверей, шаги, ему вторил стрекот ветряков, но все заглушал чистый и гармоничный гулкий перелив.

– Что это за музыка? – спросила девочка.

– Эоловы арфы и колокольчики, – ответил Аэрон. Он, разумеется, назвал их местным термином, но Маша как Сквозняк понимала незнакомый язык как свой, в котором не было чужих имен для вполне знакомых вещей. – Сыновья ветра любят не только создавать скульп туры и города. Мы также любим музыку. Вот для чего люди изобрели эоловы арфы – чтобы мы чаще навещали их города и сильнее крутили их ветряки. Для нас же они развешивают ленточки, колокольчики, выпускают воздушные шары. Много сотен лет мы стараемся дружить с людьми и служить им. Конечно, Сквозняку этого не понять, вы, малыши, созданы только для игр и проказ…

– Ну почему же, я все понимаю, – прошептала девочка, продолжая разглядывать город.

– Во всяком случае, ты самый необычный сквознячок из всех, кого я когда-либо видел. Мне бы хотелось с тобой встретиться еще раз, сестренка. Держи подарок на память, – Аэрон протянул девочке ворох разноцветных лент, сорванных им по пути с ветряков, а вместе с ними простой деревянный свисток. – Надень его на шею. Если ты в него дунешь, я тут же тебя найду, если, конечно, у меня не будет в это время более важных дел, чем болтать с младшей сестренкой.

Маша попыталась дунуть, но не услышала ни звука.

– Этот звук слышу только я, – улыбнулся Аэрон. – И только тогда, когда сам захочу. Мне пора лететь, малышка, прощай!

Он сорвался с крыши.

– Стой! – завопила девочка, привстав и держась одной рукой за шпиль, а в другой сжимая свисток. – Сними меня отсюда, я же разобьюсь!

– Ах да, тебе же нужны не только стены, но и окна и двери! – воскликнул Аэрон, появившись снова. – Хорошо, окно и стену я тебе раздобуду, а дальше сама!

Он подхватил ее и, спустившись на полметра вниз, легко закинул ее в окно без рамы, чернеющее на каменной стене.

– А ты не мог бы спустить меня на улицу? – взмолилась девочка.

– Ни за что. Там, внизу, много мерзких запахов и особенно много дыма от укуси-ветер! Прости, но это выше моих сил. До встречи, сестренка! – Аэрон снова взмыл в воздух и на этот раз окончательно, сколько Маша ни дула в молчаливый свисток, он не отзывался. Видимо, сын ветра решил, что на сегодня общения с младшей сестренкой достаточно.