Читать книгу Скала аномальная зона. Фант-реал - Татьяна Левченко - Страница 13
Оглавление* * *
В тот день, двенадцать лет назад, в самый обычный день, будний, старшие были в школе, я с малыми сёстрами в детсаду, а седьмой наш ещё в люльке качался. Была тогда у нас корова, а не коза. Вот так же ушла она и паслась на ближних холмах Скалы. Время дойки прошло, не возвращается бурёнка. А рядом же, как на ладони! И пошёл отец вернуть заброду.
«Ты смотри, – сказал матери, – я ж всё время на глазах буду!»
«Ох, не ходил бы ты!» – заголосила мать, и на крик её набежали соседки чуть не с пол-улицы.
«Не вой! – успокаивал отец. – Вон, сколько народу собралось. Что станется при таком количестве свидетелей? До се, кто пропадал – без свидетелей». И пошёл.
– Вот так до бурёнки не дошёл, – показала мать расстояние с полметра руками, – и, вот так, на глазах у всех – раз! – и пощез!
– Как – «пощез»?! – ахнули сёстры, а самый младший племяш от неожиданности разревелся.
– Вот так и пощез! Был и не стало. Даже корова шарахнулась со страху и галопом домой примчалась.
Вызвали тут и властей, и милицию… Все ж видели… Всем и молчать велели. Вам сказали, мол, заболел батька, в больницу заразную увезли.
А был тут недавно приехамши учёный по аномалиям, Андрей Семенович. Ну, он, пока там акты и свидетельства составлялись, решил таки проверить. Отговаривали его, не послушал. Пошёл. Только дошёл до того места, так его не стало. А через миг, будто великанище какой его оттуда так и вышвырнул! Так и вылетел он оттуда, аж за крайними холмиками упал, у Фроськи угловой по-под забором. И лежит без чувств.
Увезли его в больницу, а он как на лет пятнадцать постарел и сморщился, и поседел, и борода косматая…
Вроде, поначалу ещё в себе был. Нянечки с больницы сказывали, что сам себе говорил, говорил, пальцами тыкал, ну, будто на магнитофон записывал – кнопки жал.
Вроде, там людей много. И скала там, высоченная и гладкая, как стекло. И он оказался у этой скалы, а из неё вдруг как рука вырвалась, да так пихнула его… он и вылетел наружу…
…Мать вздохнула. Утёрла кончиком передника подсохшие слезинки в углах рта, попутно – сопли у вжавшейся в её колени малявки. Спокойно уже, закончила:
– Не вылечили. Так теперь под церквой и сидит. А в Храм не входит: всё ему скала с рукой отталкивающей чудится. Молится, авось скроется рука, впустит его Господь в Храм свой.
А про отца акт составили, да пустой гроб зарыли, чтобы разговоров не было. Да так, будто все и поверили, что в гробу он-то был, все будто и забыли, как на деле было…
Мы ещё все подивились, повздыхали. Но сколько лет уж прошло… Разошлись, каждый своим делом занялся. А мать прилегла в своей комнатушке.
Я, укрывая её, всё вглядывался в портрет на стене. Отец… Юродивый сказал: «там много людей» – может, так и живёшь там, за странной завесой тайны, куда, оказывается, не всем и дорога открыта. Но всяк боится, что ему-то она откроется. Потому и не идут люди даже за собственными коровами-козами. Уж те гуляют, никаких тайн не видя и не ведая… Кстати, Олимпиада так и спать умостилась на вершине холма. Козлята кругом её расположились, – что твой каравай юбилейный на зелёном холсте.
