Читать книгу И целый мир против! - Татьяна Луганцева - Страница 5

Глава 4

Оглавление

Яна наконец-то смогла разместиться в своём номере в главном особняке усадьбы. Комната была оформлена в стиле солнечного «прованса», сочетающего в себе простоту, единение с природой, романтику и отголоски французского прошлого.

Раздался стук в дверь и на пороге комнаты появилась Ася. Она внимательно осмотрела комнату подруги и отметила, что её номер гораздо больше, правда, у неё нет балкона.

– Балкон у тебя замечательный, – позавидовала Ася, шире раздвигая шторы. – Тебе повезло с размещением.

– Да будет тебе, – ответила Яна, вынимая вещи из чемодана и раскладывая их по полкам шкафа с большим зеркалом. – Ну, зачем тебе балкон? Белье сушить? Так здесь белье меняют раз в неделю, мне Стефания Сергеевна сказала.

– Да? Как это мило с ее стороны. Но всё-таки балкон – это классно. С ним как-то просторнее, что ли. Кажется, что воздуха больше.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите! – крикнули подруги почти одновременно.

В комнату вошёл улыбающийся Виталий Николаевич с бутылкой шампанского и букетом симпатичных ярко-жёлтых цветочков.

– Девочки, – сказал он, – предлагаю отметить наше новоселье.

– Замечательно! – воскликнула Яна и повернулась к подруге. – Подай мне, пожалуйста, вон ту вазочку. Вода, кажется, есть в графине.

Она вынула из бара фужеры, которые быстро наполнились пенным напитком. Как только бутылка опустела, Лебедев собрался закурить.

– Ну, нет! – воспротивилась Яна. – Этого ещё не хватало! У нас не курят! Иди к себе в номер и дыми сколько хочешь.

Лебедев покорно встал и отправился в соседний номер, который находился рядом с номером Яны. Он вышел на балкон и вскоре до обоняния Яны дошёл запах его табака. Она тоже вышла на свой балкон и облокотилась на перила.

– Зачем ты куришь, Виталий?

– Прости, но привычка сильнее меня. Курение меня успокаивает.

– Вот как? А почему ты, собственно говоря, так разволновался? В чём причина?

– Меня раздражает убранство моего номера. Розовые обои, зеркало в аляповатой раме, картинки с кошечками на стенах, покрывало на белой постели с позолотой тоже в жутких огромных тюльпанах. А ванная комната… Это вообще конец света. Безвкусица сплошная.

– Да? – удивилась Яна. – А мне моя комната нравится. Стильно и элегантно. Наверное, в доме есть комнаты с разными интерьерами, для постояльцев с разнообразными вкусами. Тебе, дорогой, не повезло. Но, знаешь, кошечки на стенах – это не самое плохое. Бывает и хуже. Потерпи, может, привыкнешь… – хмыкнула она.

– Что делать, придётся терпеть, – согласился Лебедев. – Что не вытерпишь ради любви… Даже лебедей на ковриках…

Яна решила увести разговор от опасной любовной тематики в сторону.

– Слушай, а чем ты решил заниматься? – спросила она.

– В смысле «заниматься»?

– Ну, не купаться же, пить и загорать мы сюда приехали, – сказала Яна. – Мы вроде как волонтёры и должны помочь Стефании Сергеевне.

– Ах, да… Чёрт! Забыл совсем. Ну что скажут, то и буду делать, – почесал затылок Виталий Николаевич.

– А что ты умеешь? – продолжала допытываться Яна.

– Да так… всего помаленьку… Я сообразительный, – махнул рукой Виталий Николаевич. – Мусор могу выносить, посуду мыть… Я много чего умею! А хочешь, я к тебе махну? Могу перелезть через эту загородку! – И он собрался перекинуть ногу через оградку, разделяющую балконы.

– Успокойся.

– Не хочешь, значит? Ждёшь, когда окончательно очнётся твой спящий принц, чтобы упасть в его объятия? А ведь кто-то обещал выйти за меня замуж… Не помнишь, кто?

– Я тебя не обманываю, – несколько смешалась Яна. – Причём тут Мартин?

– Неужели ты думаешь, что, если бы я оказался на линии огня, я бы тебя не прикрыл? Просто Мартину повезло, и он смог это сделать для тебя.

– Ты в своем уме? Человек был на грани жизни и смерти… Повезло ему… Тоже скажешь!

– Я знаю, какие чувства ты к нему испытываешь, но я тоже не отступлю. В этом деле каждый за себя, благородство не прокатит. Ты знаешь, я человек не подлый и никогда ничего недостойного себе не позволял, но за любовь я буду бороться. В любви, говорят, все средства хороши, – обдал ее сигаретным дымом Лебедев.

Яна разогнала дым рукой.

– Я столько лет тебя знаю, но ты не перестаешь меня удивлять.

Она увидела, как изменилось лицо у Виталия Николаевича. Он потянулся к ней, наклонился вперёд, перенося свой вес на изящные перильца, то есть ограждение балкона, желая её поцеловать. А вот Яна, чисто инстинктивно, отпрянула от него. И в следующий миг лицо Виталия Николаевича рухнуло вниз, впрочем, вместе с Виталием Николаевичем. Раздался оглушительный обвальный звук, словно взорвалась бомба, и поднялось облако пыли. Яна посмотрела вниз и ничего не увидела, кроме груды обломков, раньше называвшихся балконом. Часть стены тоже отвалилась и погребла под собой несчастного Виталия Николаевича. Теперь вместо изящного балкона из кирпичной кладки торчали железные обломки острой арматуры.

– Твою… – недоговорила Яна и метнулась из комнаты в коридор.

На пороге она лоб в лоб столкнулась со Стефанией Сергеевной.

– Яночка, деточка, я к тебе на минутку…

– Простите, мне надо… – Яна даже слов не могла подобрать.

– Я задержу тебя на секундочку! Сейчас уже ухожу! Хочу предупредить, что на балкон лучше не выходить, потому что они хлипкие и старые. Могут не выдержать.

– Очень вовремя! – ответила ей Яна. – Спасибо за предупреждение! – крикнула она, протиснувшись между Стефанией Сергеевной и косяком двери в коридор. Она рванула по коридору к лестнице.

Яна очень надеялась, что, рухнув с балконом со второго этажа, Виталий всё-таки останется жив. О его здоровье она даже не думала. И её желание сбылось, правда, наполовину.

Когда аккуратно растащили мусор и освободили Лебедева, Яна отметила, что он, припорошённый строительной пылью с головы до ног, удивительно напоминает атланта, которые обычно держат на собственных плечах балконы строений позапрошлого века. К радости Яны «атлант» тихо стонал и моргал красными воспалёнными глазами, значит, был жив!

Прибывшая карета «скорой помощи» доставила пострадавшего в ту же больницу, где лежал Мартин.

В приёмном покое врач диагностировал возможные переломы рёбер, трещину в ноге и многочисленные ссадины и ушибы.

Стефания Сергеевна, которая чувствовала свою вину, умоляла дежурного врача:

– Положите его в лучшую палату! Я обо всем договорюсь. Очень вас прошу! Я знакома с заместителем главного врача Любовью Петровной!..

– Успокойтесь, дамочка, не надо так волноваться. Уложим, вылечим… – отвечали ей.

Лебедева осторожно посадили в кресло-каталку, чтобы отвезти на рентген. Но он явно не терял присутствия духа и даже шутил:

– Слушай, Янка, я навернулся с балкона, как могла бы ночью рухнуть Джульетта, внимавшая сладким словам Ромео. Похож я на Джульетту?

– На Франкенштейна ты будешь похож, когда тебя в гипс закуют и бинтами укрутят, – ответила Яна.

– Ты навестишь меня? Или ты только к Мартину приходишь?

– Не морочь мне голову, – строго ответила Яна. – Конечно, навещу. Давай, выздоравливай скорее, у нас тут дел полно.

Санитар выкатил коляску с Лебедевым в коридор.

– Нехорошо получилось, – покачала головой Стефания Сергеевна. – Знаешь, в нашей больнице врачи хорошие, а вот кормят здесь… мягко говоря, не очень. Пойдём домой, блинков напечём. Любишь готовить?

– Я? – растерялась Цветкова. – Наверное, люблю…

На самом деле кулинария была не её стихией. Вершиной кулинарного творчества Яны могли быть только подгоревшая яичница, переваренные сосиски или превратившиеся в крутом кипятке в комки теста, развалившиеся пельмени.

Стефания Сергеевна как-то странно посмотрела на Яну.

– А как же ты выходишь из положения? У тебя же ребенок есть…

Яна смутилась, но решила не сдаваться.

– Да, ребёнок у меня есть. Но также есть домработница Агриппина Павловна, которая божественно готовит. Сын просто обожает её стряпню, а она балует его разнообразными кушаньями. Может показаться странным, но отец Володи тоже неплохо готовит, когда сын гостит у него. Так что для меня этот вопрос неактуальный…

– Я тебя ни в коей мере не осуждаю, я так… удивляюсь. Все женщины хоть как-то, но готовят. Всё! Забыли! – ответила Стефания Сергеевна. – Я, кстати, хотела тебя предупредить, чтобы сильно ночами ты не шумела.

– А почему я должна шуметь ночами? – не поняла Яна.

– Ну, мало ли… Дело молодое… Подруги, друзья… Пятое… десятое…

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я не вампирша, по ночам привыкла спать. Будьте спокойны.

– Ты не обижайся, не обижайся… Под твоим номером находится комната Насти, а ей покой необходим, – пояснила Стефания Сергеевна. – Ладно, пошли домой. Надо передачку собрать нашим больным.


Через два часа, нагруженные сумками с разнообразной едой и соками, они постучались в кабинет заместителя главного врача больницы Любови Петровны.

– Как там наши пострадавшие? – спросила мама Мартина.

– Ваш сын и больной Лебедев? Гражданин, упавший с балкона? – спросила Любовь Петровна.

– Вернее, вместе с балконом, – уточнила Яна.

– Состояние стабильное. Обоим прописан полный покой. Слава богу, у Лебедева рёбра целы, только сильные ушибы. Нога, правда, повреждена, надели на голеностоп лангету. Парень с юмором, шутит, что до свадьбы заживёт, – улыбаясь, ответила Любовь Петровна.

Яна ее восторга не разделяла.

– А увидеть его можно?

– Он в десятой палате.

– Это палата моего сына, – встрепенулась Стефания Сергеевна.

– Это наша вип-палата. Вы же просили лучшую койку. Но, кстати, ваш сын Мартин был не против, что к нему подселили соседа. Сейчас тихий час, но вы можете навестить пациентов, – предложила Любовь Петровна.

Стефания Сергеевна и Яна прошли в нужную палату и увидели интересную картину. На двух сдвинутых кроватях сидели двое забинтованных мужчин. Между ними лежала доска с шашками.

– Она со мной будет… раз, два, – приговаривал Мартин, стуча шашками по игровому полю.

– Врёшь, не возьмёшь! Моя будет! – отвечал Виталий Николаевич и стучал шашками в ответ.

– Турнир на международное первенство? Вы на что играете? – спросила Стефания Сергеевна, подходя к игрокам.

– Он покушается на мою невесту, а я говорю, что Яна будет со мной! – ответил Виталий Николаевич, поворачиваясь к вошедшим и замирая на месте. – Яна? Яночка! Я…

– Эй, парни! – Яна подошла к столу и стала выкладывать продукты. – Вы что, меня в шашки разыгрываете? У вас что, у обоих травма головы? Я – почётный приз?

– Янка, я всё объясню, – встрепенулся Мартин.

– А не надо ничего объяснять! Всё понятно! Это же шутка такая? Правильно? Очень смешно! И кто ведет в счете? И ведь, что обидно: разыгрывают меня не в карты, ни в шахматы, а в шашки… Тьфу на вас!

Она собрала сумки и с гордо вскинутой головой покинула палату.

Выйдя из дверей больницы, она на лестнице столкнулась с каким-то мужчиной, хотела извиниться и проскочить мимо, но тот остановил её.

– Яна? Простите, я спрашивал о вас, хотел найти…

Яна мгновенно узнала Григория Васильевича, за которого так яростно боролась в морге с двумя негодяями.

– Здравствуйте, Григорий Васильевич! Рада вас видеть. Как ваше здоровье?

– Я хотел ещё раз поблагодарить вас за спасение. Вы такая смелая женщина! Если бы не вы, меня бы сейчас и не было…

– Пустяки! Живите, пожалуйста! А что вы здесь делаете? Вас выписали?

– Домой собрался. Вот дали кучу рецептов на обезболивающие препараты. Их можно и дома колоть. Попросили особо не распространяться о том, что здесь творилось. Ну, я пообещал. Понимаю, городок небольшой, конечно, все всё рано или поздно узнают, но не хочется, чтобы главный врач пострадал. Я с ним в дружбе, – пояснил Григорий Васильевич. – А вы куда? Что-то вид у вас неважнецкий. Как ваш друг? Поправляется?

– Да, спасибо! Простите, у меня настроение плохое. Не обращайте на меня внимания. Я спешу.

Но Григорий Васильевич не отставал.

– И куда же вы спешите, можно поинтересоваться?

– Мне надо для себя жильё подыскать. В том доме, где я остановилась, балкон с человеком рухнул, и вообще… – Яна полезла в карман за носовым платком.

– Ну, ну, не надо так, детка, расстраиваться, – погладил её по плечу Григорий Васильевич. – Услуга за услугу: вы мне жизнь спасли, а я вам могу предложить прекрасную комнату для проживания. И живу я один, места много. Яна, соглашайтесь. Идём?

Яна шмыгнула носом.

– А пойдёмте! – согласилась она, не собираясь обижать человека. – Хотя вы не думайте, что я могу легко принять любое предложение. Я не такая легкомысленная. Просто… Просто я вам доверяю, хотя и вижу второй раз в жизни. Знакомство наше было интересным!

– Да уж… – вздохнул Григорий Васильевич. – Знакомство было удивительным.

– Я буквально к вам на недельку… Хочу удостовериться, что с человеком, которого люблю, всё хорошо. Улечу в Москву! Скажите, а вам я не сильно помешаю?

– Яночка, да о чём вы?! Я так счастлив, что могу оказать вам эту услугу! Вот, смотрите, и машину нам подали.

Он взял Яну за руку, помог спуститься по ступеням и подвёл к белому «мерседесу» последней марки.

Яна отметила, что рука у Григория Васильевича была холодная и какая-то слабая.

Из машины вышел шофёр и открыл заднюю дверцу.

– Прошу, – сказал он.

– Машинка у вас классная… – восхитилась Яна.

– Согласен, – ответил ей Григорий Васильевич. – Домой! – скомандовал он водителю, когда Яна села рядом с ним.

Через плавно закрывающееся стекло Яна увидела, что из дверей подъезда тяжело вышел Мартин. Он увидел, что она уезжает и попытался сойти к машине по ступеням. За ним следом выскочила медсестра и стала уговаривать его вернуться обратно. Мартин был бледен. Он неотрывно смотрел на Яну, и она читала в его глазах отчаяние. Ещё секунда – и она бы выскочила из белого «мерседеса» и кинулась к Мартину, но машина мягко тронулась и зашуршала шинами по подъездной дорожке из мелкого гравия к воротам больницы.

Яна откинулась на спинку сиденья из натуральной кожи цвета топлёного молока и тяжело вздохнула.

В ответ она тоже услышала тяжелый вздох и посмотрела на Григория Васильевича. Тот держался за бок.

– Вам плохо? – заволновалась Цветкова.

– Нет, ничего… Сейчас пройдёт… У меня бывает… – сказал он. – Сидеть пока тяжело, я всё время так… полулежа. Не обращайте внимания, я в порядке, как говорят в американских фильмах герои, когда на них падает метеорит.

Яна улыбнулась.

Григорий Васильевич улыбнулся.

– Вот и славно, – сказал он. – Всё будет хорошо, как в одноименном фильме. Я, видите ли, пока в больнице валялся, много фильмов посмотрел. Подковался, так сказать, по этой части. В машине есть бар. Сам-то я чуть-чуть могу себе позволить, но с вами обязательно выпью за знакомство. Не желаете ли шампанского «Дом Периньон»? – спросил Григорий Васильевич и попросил шофёра передать ему бутылку с этикеткой в виде рыцарского щита. – Замечательная вещь, скажу я вам. Каждый урожай винограда тщательно проверяется, он должен подходить как по вкусовым, так и по химическим характеристикам. Это элитный напиток, при создании которого спешка и неточности в приготовлении недопустимы. Вы знаете, выжатый виноградный сок хранят в дубовых бочках, выдержка составляет не менее семи лет, представляете? Ну а весь процесс производства напитка занимает как минимум десять лет. Как минимум! В связи с этим любое вино марки, даже самое молодое, обладает глубоким и непередаваемым вкусом. Сейчас сами попробуете.

Григорий Васильевич попробовал откупорить шампанское, но руки явно не слушались его.

– Упс! Виночерпий подкачал, – виновато посмотрел на Яну Григорий Васильевич. – До чего я дошёл, сам предложил даме шампанского, а сил открыть бутылку нет… Это фиаско.

– Дама это сделает легко, – ответила Цветкова, отмечая, что ее новый знакомый действительно неважно выглядит: лицо болезненное, под запавшими глазами мешки, лысый, кожа сухая и жёлтая, руки худые с узловатыми венами. – Я открою бутылку на счёт «три», – пообещала она и стала считать: – Ра-аз, два-а, три!

Раздался хлопок и шампанское заструилось в фужеры.

– Превосходное шампанское, – ответила Яна, пригубив напиток. – За ваше здоровье, Григорий Васильевич.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – За знакомство. За вас, Яна! Вы просто прелесть! Я вами покорён! Вы оценили необычный вкус шампанского? Чувствуете? Это брют. Во вкусе соединились нотки малины, апельсиновой цедры и маринованного имбиря. А в запахе композиция из красной смородины, апельсина, земляники, какао и сена.

– А вы знаток вин? – спросила Яна.

– Да, я разбираюсь в хороших винах, – кивнул Григорий Васильевич. – Какую музыку вы предпочитаете? – спросил он.

– Знаете, я и в консерватории бывала, и попсу могу слушать, – неопределённо ответила Яна.

– А джаз? – уточнил Григорий.

– Прекрасно, – кивнула она.

– Валера, включи, – попросил он у водителя, и салон наполнился приятной джазовой мелодией.

– Красота! – закинула ногу на ногу Яна, расслабляясь. Дорогое шампанское, джаз и лимузин сделали свое дело.

– Так кого вы навещали в больнице? – спросил Григорий Васильевич.

– Не удивляйтесь, навещала двоих, – вздохнула Цветкова. – Один – мой любимый, а второй – жених…

– Эка как! – удивился Григорий Васильевич. – Бывает же такое… А зачем за нелюбимого замуж выходить?

– Обещала, – вздохнула Яна. – Любимый женат, а мой нынешний жених любит меня всю жизнь. Я ему столько крови попортила! Ужас! Одни неприятности от меня, он в майорах на долгие годы задержался…

– Ну, раз обещала… – улыбнулся Григорий Васильевич. – Слово надо держать.

– Григорий Васильевич, расскажите мне, пожалуйста, о доме, в котором была психиатрическая лечебница.

– А зачем это вам?

– Интересно! Я столько всего слышала, а вот разобраться что к чему не могу.

– Понятно. Ладно, расскажу вам сказочку. Поместье это графское. Владел им один злодей-людоед. Титулованный мерзавец. Столько людей погубил – не счесть. Был трижды женат, но первую жену забил до смерти, после того, как она чуть пофлиртовала на балу с каким-то военным. А она была на сносях, ребёнка выкинула после избиения, да и сама умерла – повесилась в крестьянском овине, не вынесла мучений. Граф женился второй раз, но жена всё никак не могла ему подарить долгожданного наследника. Он поначалу терпел, не бил её, но вскоре терпение у него лопнуло, и забил он бедняжку до смерти. Конечно, о том, что он зверь лютый все знали, но поделать с графом ничего не могли, а он бил и правого, и виноватого, руки у него были по локоть в крови. Шло время, наследник был нужен, и женился граф в третий раз. Взял вдову с сыном, уверенный в том, что она ему тоже родит. Время шло, а наследника всё не было. Стал он и третью супругу мордовать, но за мать пасынок вступился. Расправа с ним была короткой – отправили парня в армию, а воинская повинность тогда была двадцать пять лет. Говорят, графиня с горя то ли удавилась, то ли утопилась, короче, покончила с собой. А тут случилось, так, что крепостная Татьяна забеременела от графа. А у Татьяны был жених, только он был послан на обучение в Петербург, но должен был скоро вернуться. Татьяна эта с ума сходила от страха, но граф, если она родит здорового мальчика, пообещал ей вольную, и она смирилась. Тут вернулся ее жених после обучения и увидел любимую в таком положении. Напился с горя и пообещал порешить графа…

– Господи, страх какой… – прервала рассказ Григория Васильевича Яна, протягивая фужер, чтобы он снова наполнил его шампанским. – Просто фильм ужасов.

– Да уж… Жизнь была, не позавидуешь, – согласился Григорий Васильевич, наливая ей фужер до краёв.

– Мне плохо, – сказала Яна.

– Что с вами? – испугался Григорий Васильевич.

– Что-то я переволновалась сильно за эти дни. Такие ужасы сейчас слушать – это не для меня. Простите.

И целый мир против!

Подняться наверх