Читать книгу Мой отец зажигал звёзды - Татьяна Меньщикова - Страница 6

На что она вообще рассчитывала? Когда человек говорит о том, что ему надо серьезно с тобой поговорить, а потом еще три урока сидит рядом, ходит поблизости на переменах… Это вообще как называется?

– Хочешь рассказать мне, где берешь эти майки? Если это что-то незаконное, я никому не скажу.

– Нужно помочь с чем-то по дому? Возможно, я тебя разочарую, но я не очень рукастый…

– Мой день рождения только через месяц, но я могу хоть сейчас сказать, что хочу в подарок…

Я терзал ее расспросами до последнего урока. Но Лина крепко сжимала губы, словно ее брекеты с этими разноцветными резинками сцепились там друг с другом и не дают ей рта раскрыть.

– А может, ты…

– Прекрати, Улитка! Просто. Зайди ко мне. После уроков!

Я ее вывел из себя, кажется. Ладно, ждал полдня, потерплю еще час. Не такой уж я любопытный.

Пока Гусыня рассказывала нам что-то про Пушкина, я рисовал в тетрадке нейроны (это очень просто, любая клякса сойдет за нейрон). Завтра к 7:10 в школу, значит, надо встать пораньше. Получается, я еще маму застану дома. Уж она-то мне не даст опоздать!

А потом я услышал что-то страшное, невообразимое!

– …Это очень важное задание. Отнеситесь к нему серьезно.

Гусыня заявила, что всем в классе нужно написать сочинение. Девочкам – на тему «Я горжусь своей мамой», а мальчикам – «Я горжусь своим папой». Сроку она дает две недели. Получается, через одно занятие надо его уже сдать!

У меня в животе кто-то включил морозилку… Сейчас холодный пар изо рта пойдет. Что я напишу об отце? Я о нем и не знаю почти ничего… из такого, что годится для сочинения. Из такого, чем можно гордиться.

Ему чуть больше пятидесяти лет, но я все время забываю, сколько именно. Когда он был маленьким, его семья жила в какой-то деревне в Тамбовской области. И теперь он постоянно вспоминает свое детство и поля с травой выше головы. Сейчас-то, конечно, где такую траву найдешь, когда в нем роста под два метра! А я вот мелкий, в маму…

Потом его семья перебралась ближе к центру. Отец пошел учиться, устроился работать, рано женился. Где-то в этом мире у меня есть сводный брат, но я его ни разу не видел. Ему, кажется, двадцать пять сейчас, почти в два раза старше меня! Может, и хорошо, что я его не видел. Мне с отцом-то не о чем поговорить, а с ним – что бы я делал?

Еще я знаю, что папа долго преподавал в училище, был мастером, готовил электриков. Сейчас он уже на пенсии, педагогической. Но все равно работает, правда, оператором в котельной. Следит, чтобы зимой было тепло, а осенью – не слишком жарко. И график у него: день работает, но ночует дома. Потом ночь работает, но днем до этого сидит на диване – читает. А после два дня отдыхает. И это пока мама каждый день катается в такую даль… Что тут вообще героического?

– Первого июня мы отмечаем не только День защиты детей, но и Всемирный день родителей. Я знаю, что уроки у нас закончатся в конце мая. Но вы все равно придете в школу, с мамами и непременно с папами. Мы устроим большой концерт, отпразднуем заодно и окончание учебного года. А лучшее сочинение опубликует наша городская «Домашняя газета»!

Гусыня говорила так радостно, как будто мы сейчас будем есть торт. И, кажется, все в классе поверили, что это будет здорово. А может, они просто рады, что из-за концерта снова не будет ни одного настоящего урока ОБЖ? Мне этих уроков тоже не жалко. А когда наступит какая-нибудь катастрофа, стихийное бедствие или еще чего, мы просто соберемся все вместе и разожжем много-много костров.

– А можно написать про маму?

Одинокая рука Рустама взмыла над классом. Вот оно! Спасение! Гусыня колеблется… Вдруг можно? Надо скорее примазаться!

– Да! Можно я тоже про маму напишу? – попросил я и тут же понял, что совершил большую ошибку. Лицо Гусыни посуровело, как будто я попытался с последнего урока из-за головной боли отпроситься.

– Хватит! Никаких «а можно»! У нас в классе и так мальчиков меньше, чем девочек. Кто тогда про пап будет писать? Мальчики, я поражаюсь вашей несерьезности…