Читать книгу Горец. Варварская любовь - Татьяна Михаль - Страница 2

* * *

– АЛИСА —

Тишину разорвал резкий звонок телефона у Руслана. Он ответил односложно, его лицо не выразило ничего, кроме сосредоточенности.

– Да.

– Нет.

– Хорошо. Всё понял.

Он положил трубку и кивнул Аслану. Тот молча вышел и через минуту вернулся… с моей сумочкой. Моей красивой, из мягкой кожи сумочкой, которую я купила в Милане.

Он выложил на стол содержимое. Паспорт. Права. Ключи от моей квартиры. Вещи моего привычного мира лежали здесь, как трофеи. И тогда Руслан произнёс слова, от которых кровь застыла в жилах:

– В пять утра нас будет ждать самолёт.

Мир поплыл. Самолёт? Как самолёт? Это уже не Москва, не Подмосковье. Это другой город? Или… другая страна?

По спине пробежал холодок.

– Если у вас есть какие-то любимые вещи, ценности, скажите, где они. Аслан съездит к вам на квартиру и всё привезёт.

Это прозвучало так буднично, так спокойно, что стало по-настоящему жутко.

Они не просто похитили меня. Они собирались изменить всю мою жизнь. Разрушить. Кто-то решил от меня капитально так избавиться. Решил собрать мою жизнь в чемодан, как вещи покойника.

– Объясните, что происходит? – вырвалось у меня, голос дрогнул, выдав страх, который я так старалась скрыть.

– На месте всё узнаете, Алиса Юрьевна, – его тон не оставлял пространства для дискуссий. – Повторяю. Нужны ли вам вещи?

Я резко мотнула головой. Эмоции – это смерть. Они всё испортят. Нужен холодный, ясный, как лезвие, ум. И в этот миг решение созрело, отчаянное и единственное. Бежать. Сейчас. Пока мы здесь, пока не в самолёте. Пока есть хоть какой-то шанс спасти себя.

Я поднялась с дивана, стараясь, чтобы ноги не подкашивались.

– Мне нужно в туалет. Сейчас же, иначе…

Руслан изучающе посмотрел на меня, затем кивнул Аслану. Тот сделал шаг вперёд, его взгляд был бдительным.

– За мной идите.

Я пошла, чувствуя, как ноги от страха подкашивались. Каждый шаг отдавался в висках. Туалет. Там должно быть окно. Или что-то тяжёлое, что можно бросить в этого гиганта. Или что-то ещё.

Это мой шанс. Единственный. Сейчас или никогда.

Мы шли по коридору. Я сжимала кулаки, готовая к броску. Всё решат секунды.

Вот и нужная мне комната. Туалет, биде, ванна.

Я захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной, сердце колотилось, выпрыгивая из груди. И тогда увидела его. Окно! Небольшое, квадратное, в верхней части стены, но оно было настоящим спасением!

Еле сдержала дикий смех, похожий на рыдание, я включила воду в раковине на полную мощность. Шум должен был заглушить мои движения.

Сбросила туфли на каблуках, они стали смертельными кандалами. Подтащила тяжёлую тумбочку и вскарабкалась на нее. Руки дрожали, когда я повернула ручку и открыла окно.

Ночной воздух ударил в лицо, пахнувший сыростью и свободой.

Первый этаж! Слава богу!

Выбросила туфли в темноту, услышала их глухой стук о землю. Сама, кряхтя, полезла в узкий проём. Одежда цеплялась, подоконник больно впился в рёбра. Я с силой рванулась, чувствуя, как ткань пиджака рвётся с оглушительным треском. И полетела вниз.

Приземлилась неуклюже, больно ударившись локтём о холодную землю. В глазах потемнело от боли, но я стиснула зубы, заглушая стон.

Я свободна!

Поднялась, схватила туфли и бросилась бежать в слепую, в непроглядную тьму чужого двора.

Ноги несли сами, адреналин пьянил, превращая страх в лихорадочную энергию.

Я обвела их вокруг носа! Я переиграла этих огромных болванов! Выкусите, сволочи!

И вдруг… Ночь взорвалась светом. Ослепляющие, режущие глаза прожекторы выжгли тьму, превратив двор в подобие тюремного плаца. Я замерла на мгновение, как кролик перед удавом.

Но нет! Надо бежать!

Я рванула снова, но тут услышала. Сначала это был глухой топот. Потом тяжёлое, хриплое дыхание за спиной. В ужасе обернулась, и кровь застыла в жилах.

Низко прижавшись к земле, неслись на меня две тени. Огромные, мускулистые собаки. Не дворняги. Овчарки. Их пасти были оскалены, глаза горели огнём в свете прожекторов. Они мчались молча, со смертельной скоростью. И я поняла – это конец. Бежать от них невозможно.

Нет! Только не это!

Я рванула с новой силой, слепо, отчаянно, вперёд, в эту ослепительную адскую полосу света. Но земля предательски подвела. Нога резко зацепилась за какой-то невидимый корень или камень. Я с криком полетела вперёд, беспомощно раскинув руки.

Удар о землю отозвался в костях огненной болью.

Колени, ладони, всё содрано в кровь. Песок и щебень впились в раны. Из глаз брызнули горячие, бессильные слёзы. И тут же на меня накатила тень. Запах псины, горячее дыхание, низкое рычание прямо над ухом. Я зажмурилась, ожидая, что острые клыки вонзятся в шею.

Страх был таким физическим, таким всепоглощающим, что я обмочилась. По-детски, унизительно. Но вместо атаки раздался резкий, пронзительный свист. И грозная, отрывистая команда на незнакомом языке.

Рычание прекратилось мгновенно.

Я открыла глаза. Овчарки, только что готовые разорвать меня, виновато поджали хвосты и, поскуливая, отползли в сторону.

Из света шагнула высокая фигура.

Руслан.

Он подошёл ко мне, стоявшей на четвереньках, в грязи, крови и слезах.

Он просто с силой рванул меня за руку, поднимая на ноги. Больно. Унизительно.

Собаки ластились к его ногам, тыкались мордами в ладонь, ища одобрения.

– Это было очень глупо, – произнёс он тем же ровным, ледяным тоном. В его глазах не было ни гнева, ни злорадства. Была лишь усталая констатация факта.

И тут во мне что-то оборвалось.

Вся ярость, весь расчёт, вся гордость просто рухнули.

Я разрыдалась. Громко, истерично, с надрывными всхлипами.

Он даже не взглянул на меня, просто грубо поволок обратно к дому, к этой ловушке.

А я шла, спотыкаясь, и слёзы текли по моему грязному лицу, смешиваясь с кровью и ощущением полного, окончательного поражения.

Руслан привёл меня обратно в этот проклятый дом.

Аслан, увидев моё окровавленное, грязное, всхлипывающее существо, лишь холодно констатировал:

– Рус, её нужно привести в порядок. Пусть помоется и переоденется. Я буду следить.

– Ты плохо проследил в прошлый раз, – отрезал Руслан. – Я сам.

Меня снова поволокли в ванную. Ту самая, откуда я пыталась бежать.

Теперь она казалась камерой пыток. Руслан толкнул дверь, впустил меня внутрь и кивнул на огромную белую ванну.

– Раздевайся и мойся. Ты в грязи, крови и моче.

Сначала он был со мной на «вы». Теперь на «ты». Быстро я упала в газах этого кавказца.

Последние остатки гордости заставили меня выпрямиться. Голос дрожал, но я выдавила:

– Выйдите. Я не сбегу больше. Обещаю.

Он усмехнулся. Коротко, беззвучно. В его глазах не было ни капли сочувствия.

– Женщинам никогда веры нет. Раздевайся и мойся. Или я сам всё сделаю. И тебе это не понравится.

Угроза висела в воздухе, тяжёлая и неоспоримая.

Я поняла, что это не шутка. Он действительно разденет меня, как куклу, с той же безразличной жестокостью.

Руки дрожали так, что я не могла попасть пальцами по пуговицам блузки. Пальцы не слушались, были ватными.

Я чувствовала его взгляд на себе, холодный, изучающий, как будто он осматривал вещь.

Стыд жёг меня изнутри ярче, чем боль от содранных ладоней и коленей. Я сбросила испачканные брюки, пиджак, блузку на кафель.

Затем, с отвращением к самой себе, расстегнула бюстгальтер, стянула дорогие кружевные трусики. Они упали к ногам.

Я осталась стоять перед ним полностью обнажённой, пытаясь прикрыться руками, чувствуя, как по коже бегут мурашки от холода и унижения.

И он смотрел. Смотрел на моё тело без единой эмоции. Без желания, без восхищения, без даже простого мужского любопытства. Как на кусок мяса. И это злило меня больше всего. Я привыкла, что мужчины сходят по мне с ума. А он смотрел сквозь меня.

Я резко отвернулась, шагнула к ванне и включила воду. Забралась внутрь, села, подтянув колени к подбородку, стараясь скрыть наготу.

Горячая вода обожгла ссадины, но я стиснула зубы. Я взяла гель для душа, вылила почти половину бутылки и начала с яростью тереть кожу, смывая грязь, кровь и запах страха.

По моему лицу текли тихие, горькие слёзы, смешиваясь со струями душа. Я проиграла. И я не знала, что и кто меня ждёт.

* * *

Меня разбудил резкий толчок в плечо. Я проваливалась в кошмар, где за мной гнались псы, и не сразу поняла, где нахожусь.

В глазах стояла пелена, тело ныло от усталости и нервного напряжения. Над собой я увидела суровое лицо Руслана, освещённое тусклым светом ночника.

– Пора. Завтракать будешь сейчас или уже в самолёте? – его голос был глухим и будничным, будто он спрашивал о погоде.

Сознание пронзила ледяная игла. Самолёт… Похищение. Всё это не кошмар, а жестокая реальность. Сердце пропустило удар. – Идите вы далеко и надолго, – хрипло огрызнулась я, с трудом поднимаясь с дивана. Простыня сбилась в комок. – Мне надо в туалет.

Он молча шагнул в сторону, давая пройти, и пошёл за мной по пятам.

В туалете он даже не сделал вид, что выйдет или отвернётся. Просто встал у двери, скрестив руки на груди, и уставился на меня. Его взгляд был тяжёлым и неотвратимым.

Горло сжалось от унижения. Но я стиснула зубы. Делать нечего. Пришлось справлять нужду под этим безразличным, контролирующим взглядом. Каждый звук, каждое движение отдавались во мне жгучим стыдом. Я чувствовала себя животным. Вещью.

Но внутри, под этим слоем стыда и страха, зрела стальная решимость. Я всё запомнила, сволочи. Каждую деталь, ваши лица, каждое унижение. Я выживу. А потом найду их. Всех. И засужу так, что они будут до конца своих дней отдавать мне каждую копейку, сидя за решёткой. Эта мысль грела меня и не давала совсем отчаяться.

Закончив, я резко нажала на кнопку слива, словно смывая вместе с водой и частичку своего унижения. Подошла к раковине, умыла лицо ледяной водой и посмотрела на своё отражение в зеркале. В глазах, помимо усталости и страха, горел новый огонь. Огонь мести.

– Готовы, Алиса Юрьевна? – раздался его голос сзади.

Ха, снова со мной на «вы»?

Я кивнула, не поворачиваясь. Да. Я готова. К вашей смерти особенно.

Вскоре машина мчалась по пустой трассе. На этот раз никакой повязки на глаза, кляпа и стяжек на руках. И в моей груди затеплилась слабая, безумная надежда.

Мы ехали в аэропорт. А там люди, камеры, полиция, охрана!

Стоит мне закричать, упасть на пол, обвинить их в похищении и всё! Конец этому кошмару! Я мысленно репетировала сцену, сжимая в потных ладонях безобразные складки чужого платья, которое мне дали ещё вчера взамен моего испорченного костюма.

Но внезапно машина резко свернула, минуя все указатели на терминалы. Мы понеслись по служебной дороге, вдоль забора с колючей проволокой, мимо ангаров. Навстречу мелькали патрульные машины, но они лишь пропускали нас, водители отдавали какие-то знаки Руслану.

Погодите… Но как же это?

Ледяная пустота начала заполнять меня.

И тогда я увидела его. На дальней взлётной полосе, в предрассветной мгле, стоял не пассажирский лайнер. Это был небольшой, но стремительный реактивный самолёт. Бизнес-джет. Безупречно-белый, с едва заметными линиями, символ абсолютной, недосягаемой власти. Транспорт для тех, кому законы вообще не писаны.

Надежда с хрустом рассыпалась в прах. Никакой таможенной проверки. Никаких вообще проверок. Никаких свидетелей. Они просто подъедут, поднимутся по трапу, и самолёт взмоет в небо. И я исчезну. Окончательно и бесповоротно.

Страх сдавил горло таким тугими тисками, что я едва могла дышать. Это был уже не испуг, а животный, первобытный ужас перед неизвестностью.

Меня увозят. Но куда?

Мысль, что мы остаёмся в стране, была жалким утешением. Российские просторы безграничны. Меня могут увезти на Урал, в Сибирь, на Крайний Север… И никто и никогда меня не найдёт.

Машина плавно остановилась в нескольких метрах от самолёта. Руслан вышел, расправил плечи. Аслан открыл мою дверь.

– Выходите.

Я медлила, цепляясь взглядом за огни терминала вдалеке. Последний островок моего прежнего мира. Но он был уже недосягаем. Мне оставалось лишь одно, взять и подчиниться, шагнуть навстречу новой, тёмной главе своей жизни. Глава эта называлась «Плен».

* * *

Из окна самолёта мир казался ещё более нереальным: тёмное небо за окном, мелькание огней вдали, и внутри запах дорогого дерева и холодного металла салона.

Сердце заколотилось с новой, бешеной силой, когда я увидела его. Стюарда. Молодой парень в безупречной форме, с беззаботной улыбкой. Человек из нормального мира.

Это был мой последний шанс.

Последняя надежда, тонкая, как паутинка, затеплилась внутри. Надо действовать. Тихо. Точно. Я очень сильно сжала руки в кулаки, чувствуя, как ногти больно впиваются в кожу.

Я прикидывала план.

Мне нужна ручка и любой клочок бумаги. Но ничего не было. Тогда только слова. Нужно сказать ему, шёпотом. Быстро. Назвать имена. Номера телефонов. Главное, передать ему всю серьёзность моей ситуации, с мольбой попросить передать информацию обо мне моим друзьям, коллегам, чтобы они начали мои поиски незамедлительно.

Руслан сидел напротив, его тёмные глаза были полуприкрыты, но я чувствовала, что он видит всё. Аслан устроился сбоку, у выхода, неподвижный, как каменный идол.

Стюард приближался. Его шаги по мягкому ковру были неслышны, но я следила за каждым его движением. Вот он поставил стакан перед Русланом. Теперь передо мной. Его пальцы коснулись хрусталя. Время!

Я подняла на него глаза, широко раскрыв их, пытаясь передать бездну отчаяния. Мои губы дрогнули, готовые прошептать заветные слова: «Помогите, меня похитили…»

И в этот миг Руслан, не меняя позы, лениво протянул руку и взял со столика у стюарда… обычную салфетку. Он медленно вытер пальцы, а его холодный, тяжёлый взгляд упёрся в меня.

В нём не было ни гнева, ни удивления. Была лишь полная, абсолютная уверенность. Уверенность хищника, который давно просчитал все ходы своей добычи.

Стюард, поймав этот взгляд, мгновенно выпрямился, его улыбка стала напряжённой, почти испуганной. Он кивнул Руслану с подобострастием, которого удостаиваются только хозяева жизни, и быстро отошёл, как будто обжёгшись.

Паутинка надежды почти что лопнула… Я только что чуть не попалась. Надо выждать. Поднимемся в небо, я попрошусь в туалет… Короче, я просто обязана сказать стюарду о себе. Как угодно.

Эта мысль, как глоток крепкого спиртного, немного придала мне духа. Я подняла голову и прямо посмотрела на Руслана. Его лицо было невозмутимо, будто мы летели на курорт.

– Куда мы летим? – мой голос прозвучал хрипло, но твёрже, чем я ожидала. – Да ладно вам… Рассказывайте, какая разница теперь таиться?

Он медленно перевёл на меня свой тяжёлый взгляд. В его глазах мелькнуло что-то вроде лёгкой снисходительности. Он сделал небольшой глоток воды из бокала, не торопясь.

– В Карачаево-Черкесию, – произнёс он ровным, будничным тоном, как если бы говорил о поездке в санаторий под Москвой.

Карачаево-Черкесия. Это было, словно обухом по голове. У меня перехватило дыхание. В ушах зазвенело. Кровь отхлынула от лица так быстро, что я почувствовала головокружение.

– Кавказ? – вырвался у меня сдавленный, почти бессмысленный возглас.

Это было хуже, чем Сибирь.

Хуже, чем любое другое место на карте.

В моём сознании, сознании коренной уроженки столицы, Кавказ был синонимом чего-то дикого, неподконтрольного, живущего по своим древним и жестоким законам.

Горы, ущелья, кланы, аулы, кровная месть и женщина у них как вещь …

Меня везут туда, откуда не выбраться. Туда, где не работают московские законы и не помогут московские связи.

Я уставилась на него в немом ужасе, не в силах вымолвить ни слова.

Моё воображение уже рисовало жуткие картины: глиняная сакля где-то высоко в горах, полное отрезание от мира, жизнь в качестве… даже думать страшно. Никаких условий. Никакой инфраструктуры. И вообще, каменный век, и полное бесправие.

Руслан наблюдал за моей реакцией, и в уголках его губ дрогнула тень чего-то, похожего на усмешку.

– Успокойтесь. Там тоже люди живут. И воздух лучше, чем в вашей душной Москве.

Но это уже не имело значения. Прогремевшее слово «Карачаево-Черкесия» звучало для меня как смертный приговор.

Последняя иллюзия, что всё это какая-то страшная, но временная ошибка, рухнула окончательно. Меня везут в другой мир. И обратной дороги, похоже, не будет, если я не передам со стюардом весточку о своём бедственном положении.