Читать книгу Па-де-де - Татьяна Михайловна Василевская - Страница 5

– Соня!!! Тянем, тянем носок! Соня, не спи!!! Не опускаем ногу! Девочки, все держим ногу, никто не опускает!!! Никто!!! Регина!!! Ну что вы как вареные курицы! Работаем! Работаем! Никуда не годится! Будем продолжать пока каждая не выложится на все сто! Пока я не увижу, что вы действительно стараетесь! Я вижу только лентяек, не желающих прикладывать усилия! Танцевать, значит постоянно выкладываться полностью. Не давая себе поблажки! Работаем, работаем! Алина, если будешь продолжать в таком темпе отъедать бока и зад, скоро вообще ногу поднять выше лестничной ступени не сможешь! Тянем, тянем! Выше! Девочки, вы меня слышите!!! Стараемся!!!– с каждой новой репликой повышая тональность Вероника Евгеньевна, с недовольным видом прохаживалась вдоль станка наступив брови и сердито оглядывая подопечных, изо всех сил старательно тянувших вверх тоненькие ножки, на максимально возможную и даже невозможную высоту. Но на взгляд хореографички все же недостаточно старательно. Когда преподавательница прошла в противоположный конец зала Соня Новикова скорчила рожицу и негромко выругалась совсем не по девичьи. На лбу у нее выступили капельки пота, рот изогнулся в болезненной гримасе, подбородок дрожал. Саша чувствовала как мышцы начинает сводить судорога. В висках отбойным молотком стучало: «Я больше не могу! Я больше не могу! Пожалуйста, пусть она скажет, что можно закончить! Пожалуйста!…»

– Тянем, тянем носок! Девочки!!! Работаем!!! Кто не желает работать, ради Бога, сидите дома. Тем кто ленится, тут делать нечего!.. Тянем носок! Регина!!! Ты уснула что ли?! Что за поза с согнутыми коленями. Ты как кавалерист. Такой позиции тут вообще не должно быть! Нет такой позиции в танце! Нет! Колени распрями!!! Еще!!!

Щебечущей стайкой маленькие будущие звезды балета радостно выпорхнули из здания школы искусств и с визгом и хохотом побежали в сторону трамвайной остановки.

От места остановки улица просматривалась далеко. Никакого трамвая на горизонте видно не было. Девочки с радостно-возбужденным видом заговорщиц облепили киоск, с мороженым.

– Ты знаешь, Сосницкая, сколько калорий в каждом мороженом, которое ты съедаешь? Это еще одна тонна жира на твоих боках! – очень похоже подражая интонации преподавательницы передразнила Гиеновну Соня Новикова. Девочки радостно засмеялись. Ира Сосницкая мечтательно оглядела витрину. Жалея, что денег у нее хватает только на одно запретное лакомство.

– Я буду самое-самое жирное и самое калорийное! И пусть Гиеновна удавится! – Ира решительно протянула продавщице деньги, ткнув тоненьким пальчиком в «Лакомку».

Женщина с добродушным почти круглым лицом, явно не озабоченная присутствием чего-то лишнего в собственной почти квадратной фигуре, ухмыльнулась, подавая маленькой тощенькой покупательнице выбранное ею мороженое.

–Держи, деточка… Вот, сколько работаю, все больше убеждаюсь, что совсем ненормальные у вас там в вашей школе учителя. Год за годом одно и тоже! Ужас! Готовы детей заморить. Умалишоты! – мороженщица сокрушенно покачала головой. – Кушай деточка, кушай. Тебе за раз пять таких мороженых съедать нужно… Вот же мучают детей то своими придумками…

– Спасибо, -немного смутившись, улыбнулась Ира. Вот, жаль, что не эта добрая тетенька их преподаватель. Она бы не орала, что они носок плохо тянут. Она бы их вкусностями подкармливала. Ира хихикнула.

– Отличный выбор, Сосницкая! Две тонны жира на твоих боках! – в очередной раз, прокомментировала Соня голосом хореографички.

Девочки покатились со смеху.

– Терпеть ее не могу, эту Гиеновну. – с наслаждением откусывая куски пломбира смешанного с глазурью, сказала Ира. – Жаба!

Девочки согласно кивнули. В подтверждение согласия, откусывая по солидному куску запретной вкуснятины. Акция протеста это так приятно и, главное, невероятно вкусно!

Подъехал трамвай. Компания юных нарушительниц

правил, толкаясь и хихикая втиснулась в салон, наполнив его шумом, радостным возбуждением и суетой. Проезжая мимо здания балетной школы, Ира показала язык и потрясла в воздухе остатками мороженого.

– Сашка, ты? Мой руки! И иди обедать! – крикнула мать из кухни, услышав как хлопнула входная дверь.

– Сейчас, мам! – крикнула в ответ Саша, бросая на пол выложенный блестящей плиткой тяжелую сумку, успевшую оттянуть за время дороги худенькие плечи. Из кухни вкусно пахло. Стянув пуховик, Саша танцующей походкой направилась в ванную.

– Как прошло занятие?

– Нормально. Гиеновна, как всегда орала как сумасшедшая на всех, и была всеми недовольна,– усаживаясь за стол сообщила Саша. Как обычно, после морозного воздуха в домашнем тепле навалилась накопившаяся за день усталость. Захотелось лечь и лежать. Не двигаясь, вообще ничего не делая.

Мать подошла и коснулась губами платиновой макушки дочери. По сути, Сашка еще совсем-совсем ребенок…

– Саша, ты всегда можешь ммм… перестать ходить туда. Именно туда. Я не говорю бросить заниматься совсем, просто можно найти другую балетную школу, где требования будут менее жесткие… – Мать слегка смущенно смотрела на дочь. Она была рада и горда проявлением такой целеустремленности и упорства. Но, с другой стороны, ее бы вполне устроило, если бы дочь просто занималась любимым увлечением, без вот этой вот выматывающей муштры, без ежедневных нагрузок забирающих все силы. Детям по десять лет, а из них выжимают все соки. Не скажутся ли, если не прямо сейчас, то впоследствии подобные нагрузки на здоровье?…

Саша с удивлением посмотрела на мать и уверенно помотала головой.

– Мам, ты что?! Ты же знаешь, что это лучшая школа. И ты же знаешь, балет это постоянный труд, работа над собой изо дня в день. Только так можно добиться результата… – с серьезным, не по возрасту, взрослым видом сказала девочка. Вера Сергеевна закатила глаза. Это все мама! Ее мама, Сашина бабушка, со своим балетом, будь он неладен. Вбила в голову ребенку, что ничего лучше в жизни нет и Сашка обязательно должна стать великой балериной, потому что у нее явные способности. Прямо вот великой балериной! Никак не меньше.

Вера Сергеевна не противилась, когда шестилетняя дочь, очарованная рассказами бабушки и фотографиями из ее альбомов, и конечно театральными постановками, на которые постоянно водила ее бабушка, сделала свой выбор. Вообще Вера Сергеевна, была уверена, что в таком возрасте нет еще серьезных целей и желаний. Постоянных, по крайней мере. Детям быстро все надоедает. Сегодня хочу быть доктором, завтра актрисой. И с балетом думала она будет также. Позанимается и через какое-то время остынет. Захочет, к примеру, на скрипке играть или быть фигуристкой, или заниматься живописью. Но чем дальше, тем все серьезней и серьезней ее дочь относилась к своей мечте. И тем меньший восторг у самой Веры Сергеевны вызывала эта выбранная ею мечта. Потому что она была дочерью балерины и знала что это означает. А жизнь, она гораздо больше чем одно, пусть даже самое любимое и обожаемое увлечение. А тут ничего другого нет. Сашка ничего кроме учебы и занятий хореографией не видит. Не остается больше ни на что сил и времени. Ни в кино с подружками сходить, ни съездить куда-то. Вздохнув, мать будущей примы поставила на стол тарелку с аппетитно пахнущей куриной лапшой.

–Ешь! – скомандовала она.

Саша хихикнула.

– Гиеновна бы сейчас была вне себя и орала бы как сумасшедшая! Лапша – это еще одна тонна жира на боках!

Вера Сергеевна покачала головой и сердито сказала:

–Саш, вероятно, это очень непедагогично, но она у вас действительно сумасшедшая. Да к тому же абсолютно неуравновешенная. Уже сколько раз родители вопрос ставили перед руководством… – Вера Сергеевна махнула рукой. Ни к чему ребенку эти подробности. Да и что толку? Неуравновешенная и грубая преподавательница никуда не денется, потому что Саша не уйдет из чертовой школы. Ее все устраивает. Это ее жизнь. Жизнь, которая, по сути, является подменой настоящей жизни. Вера Сергеевна вздохнула.

– Кушай, а то остынет…

Вновь вспомнив нелюбимую всеми преподавательницу, Саше, почему-то вдруг, стало очень жаль ее, женщину, которая сама никого не любит и ее тоже не любит никто. Промелькнувшая в детской голове даже не мысль, а скорее подсознательное ощущение, что человек живущий без любви очень несчастен, тут же бесследно испарилось. В десять лет сложно думать о тонкостях человеческой натуры и ее взаимоотношении с миром вследствие этих тонкостей. Честно говоря, сейчас думать вообще было неохота. И про Гиеновну особенно. Хотя бы до следующего занятия, то есть до завтра. Глаза начали сами собой закрываться. Едва не нырнув в тарелку, Саша подперла голову тоненькой ручкой, стараясь прогнать охватившую ее сонливость.

– Вечером должны приехать бабуля и Ольга, – забирая тарелку, сказала Вера Сергеевна.

– Ура! – моментально взбодрившись, Саша радостно подскочила на стуле.

Вера Сергеевна вяло улыбнулась. Да уж, ура. Мать весь вечер будет наставлять их с Ольгой, как нужно правильно жить и правильно поступать и тд, и тп. Любимое занятие. А Ольга будет своим наметанным, как рентгеновский луч, взглядом «просвечивать» ее. И обо всем догадается, даже сомневаться не приходится. Младшая сестра всегда обо всем догадывалась. И догадывалась всегда верно. Ничего не скроешь от ее проницательности. И она точно найдет момент, чтобы никто не мешал поговорить. Откровенно, как на духу. А ей ничего говорить не хочется, ни о чем. Даже с сестрой, с которой у них никогда не было секретов. Поэтому да, ура! Впереди дивный вечер…

– Давай, доделывай уроки, до их приезда. Потом не до того будет… – справившись с волнением сказала Вера Сергеевна. Пребывающая в гораздо более радостном предвкушении от предстоящего вечера Саша, пританцовывая поскакала в свою комнату, уже вполне бодрая и отдохнувшая.