Читать книгу Нежный цвет чертополоха - Татьяна Милях - Страница 5

Граф Бушар де Вандом де Бревьярд, едва услышав новость о дочери, страшно разволновался. Тотчас отказавшись от охоты, Вандом поспешил назад в замок.

Когда Бушар на пиру в замке короля Людовика встретился с Изабеллой де Шапеллот, он и не подозревал, что эта прекрасная леди является дочерью врага его семьи. Но любовь захватила мужчину с головой, и девушка, на его счастье, ответила ему взаимностью, а старая вражда родителей не стала помехой для вспыхнувших чувств.

Молодые люди некоторое время тайно встречались, а позже Изабелла отпросилась пожить в монастыре, где со всем рвением намеревалась послужить господу. Разумеется, такому достойному желанию отец отказать не мог, и девушка отправилась в обитель. В тот же день влюблённые обвенчались.

Впоследствии Изабелла не раз отправлялась помолиться и исповедоваться, и граф Ульрих искренне радовался благочестию дочери. Отцу было невдомёк, что как только за спиной юной леди закрывались ворота и сопровождающие её слуги удалялись, плутовка через запасной выход покидала обитель и вскоре оказывалась в объятиях Бушара. Всё это время молодые супруги проводили вместе, скрываясь от людских глаз в охотничьем домике в угодьях Бревьярда неподалёку от монастыря. Но счастье влюблённых длилось недолго…

Из Палестины от иерусалимского короля Амори прибыли гонцы с просьбой к европейским королям помочь в борьбе с Салах ад-Дином. Правда монархи не воспылали праведным желанием спасти христианского правителя от мусульманского нашествия. Людовик решил отделаться показной поддержкой и послал небольшой отряд крестоносцев, призвав к выполнению долга в том числе и графа Вандома. Влюблённый рыцарь надеялся, что расставание будет недолгим, но его поход затянулся на целые девять лет.

Весть о том, что Изабель ждет ребенка, застала воина Христа в лазарете, где Бушар после ранения боролся за жизнь. Позже, когда граф выздоровел, ему пришло второе послание с новостью о рождении дочери, но гонец сообщил и печальное известие о смерти супруги. Вандом тут же засобирался домой, но судьба вновь посмеялась над рыцарем. Неф с белыми парусами унес его по неспокойным волнам не к родным берегам, а в мусульманский плен.

Многое пришлось пережить Бушару в неволе, но он сумел вырваться на свободу и добраться до христианских владений – древней Акры. Здесь он вступил в братство тамплиеров, и орден помог рыцарю вернуться на родину.

Той поздней осенью 1183 года, когда Вандом с отрядом крестоносцев возвращался из Палестины, постоянно шли дожди. Небо, окутанное тяжелой серой пеленою, навевало тоску, а пронизывающие ветра, пробираясь под промокшую одежду, жалили холодом. Рыцари измотались в походе до последней степени. Повозок было мало, и раненые ковыляли сами, а если они не могли идти или ползти, их просто бросали. Жизнь казалась дерьмом, и лишь надежда добраться до дома и увидеть ребёнка, рождённого любимой женщиной, поддерживала Бушара.

Вот такие воспоминания граф Вандом хранил в душе по возвращении в Бревьярд. Но действительность оказалась не столь радужной, какой она казалось рыцарю издалека. Свой замок он обнаружил разграбленным войском Плантагенетов, а селенья – опустошёнными бродячими разбойниками и голодом.

Услышав о возвращении славного рыцаря, Генрих Шампанский поддержал бедного Вандома и взял под свою защиту. Граф и по сей день служил сюзерену верой и правдой.

В надежде найти свою дочь, де Вандом первым делом поспешил к отцу своей возлюбленной. Но Ульрих не пустил отважного крестоносца даже на порог:

– Ты соблазнил мою дочь и посмел явиться ко мне на глаза! – кричал возмущённый отец. – Я велел отправить твоего ублюдка в приют! И мне плевать, в какой монастырь отвезли младенца! – рыкнул де Шапеллот и потребовал выставить незваного гостя вон.

С тех пор не проходило и дня, чтобы сердце Бушара не сжималось от боли при воспоминаниях о любимой и потерянной малютке. Но не в характере Бушара было сдаваться и опускать руки, и отец начал поиски дочери. Во всей округе не осталось монастыря, где бы он не побывал сам или не послал туда своих людей, но всё безрезультатно, девочку найти так и не смогли.

Вандом уже отчаялся, решив, что малютка, наверное, тоже скончалась, и вот сегодня в сердце бедного отца поселилась надежда: мечта всей его жизни сбудется, и он увидит свою дочь. От нетерпения и волнения по телу графа пробегала мелкая дрожь и, лишь переступив порог, он воскликнул:

– Где она? Я хочу её немедленно видеть! – потребовал Вандом и, опираясь на отделанную слоновой костью и серебром клюку, прихрамывая пошагал по залу.

– Сейчас позовём, – зная вспыльчивый нрав хозяина, успокаивал господина привратник.

– Девушке с дороги нужно привести себя в порядок, – вышла навстречу графу Лагретта.

– Конечно, – согласился Бушар и вдруг спохватился. – Да и мне стоит переодеться после охоты. Позови Фрея! – приказал он и поковылял в свои апартаменты.

Выскочив из темноты перехода, слуга, незамедлительно поспешил за господином. Сменив запылившуюся одежду, граф строго спросил:

– Фрей, как я выгляжу? – ожидая честного ответа, взглянул на вассала Вандом.

Отступив на пару шагов, слуга пытливо оглядел наряд сюзерена: парчовый сюркот[7] синего цвета с вышитой каймой и мехом белки, отделанную вышивкой бордовую накидку и, мягкие сапоги с заправленными в них красными шоссами[8]. На руке хозяина алым камнем сверкал семейный перстень, а двухполосная перевязь и серебряный венец указывали на его благородное происхождение.

– Все в порядке, мессир! – поклонился Фрей.

– Так ли это? – недоверчиво насупил брови граф, но оглядев себя в начищенное до блеска медное зеркало, остался доволен своим гардеробом и пошагал обратно в залу.

Вандом подошёл к высокому стулу и, прежде чем сесть, поправил складки плаща. Выставив вперед длинную ногу в плотно облегающем шоссе, он грузно опустился на обитое бархатом сиденье. Покрутив носком до блеска начищенного сапога, граф положил руки на подлокотники и замер в ожидании. В его глазах блистали надежда и постоянная насторожённость, что не удивительно для человека, всю жизнь защищавшего свои права от бесконечных посягательств врагов.

Хотя Бушар и выглядел спокойным и величественным, на самом деле в его душе метались тысячи сомнений.

«Действительно ли эта девушка – моя дочь?» – терзался он, в нетерпении посматривая на лестницу.

Прознав о поисках графа, ушлые проходимцы не раз пытались подсунуть ему всевозможных самозванок. Правда, никто в точности не знал, как выглядела жена Вандома, а потому поначалу с регулярным упорством Бушару предлагали всех кого не лень. Претендовали на роль его дочери и жгучие востроглазые брюнетки, и рыженькие веснушчатые милашки, и светловолосые ангелочки, но кроме заверений, что эта девочка рождена женой Вадома, никаких других доказательств соискательницы не представляли. Вглядываясь в черты детей, граф, не видя сходства ни с собой, ни с Изабеллой, не испытывал душевного родства. И сегодня сердце старика взволнованно вздрагивало, он очень боялся вновь разочароваться, но, в то же время, ему безумно хотелось наконец обрести пропавшую дочь.

Между тем, преодолев первое разочарование от бедной обстановки предоставленной ей комнаты, Франческа, желая разглядеть себя уже при солнечном свете, вновь подошла к зеркалу. Взглянув на отражение, девушка пришла в ужас. Даже мутный металл позволял понять, насколько она безобразно грязная и ободранная.

– Господи, я похожа на нищенку! – в отчаянье заскулила Франческа, но тут же топнула ножкой. – Берта, потребуй, чтобы мне подготовили горячую воду и приличную одежду!

– Хорошо, госпожа, – поклонилась нянюшка и удалилась.

На удивление скоро, девушку провели в комнату с большой деревянной кадкой. С облегчением погрузившись в тёплую воду, Франческа почувствовала себя лучше, а смыв всю грязь, окончательно повеселела.

Лагретта принесла гостье сохранившиеся наряды младшей сестры Бушара, которая давно вышла замуж и навсегда покинула стены замка. Взглянув на платье, девушка вздохнула, но, понимая, что ничего лучшего ей не найти, смирилась и согласилась донашивать вышедшее из моды старьё.

Нянюшка помогла Франческе надеть тонкую нательную белую тунику. За ней последовало светло-синее платье – блио, с широкими рукавами из полотна ручной работы, расшитое белыми незабудками. Облегавшее прелестную фигурку платье, девушка перетянула кожаным поясом. Волосы легкими волнами легли на приоткрытые плечи Франчески, и Берта тонким латунным венцом закрепила на них прозрачную вуаль.

– Ну вот, теперь вы похожи на дочь графа, – улыбнулась старуха и, строго взглянув на воспитанницу, предупредила: – Помните, вы должны вести себя благочестиво и не забывать, что вы – благородная леди.

Тут в комнату вернулась Лагретта. На её памяти дочерью графа назывались по меньшей мере две девицы, а потому служанка и не особо торопилась признавать в незнакомке хозяйку, но, оглядев преобразившуюся замарашку, она в удивлении вскинула брови и смиренно опустилась в поклоне:

– Его Светлось ждёт вас, госпожа, – проговорила Лагретта, и Франческа, глубоко вздохнув, тихо последовала за провожатой.

Сердце девушки, готовое выскочить из груди, бешено колотилось, колени под широким подолом ветхого платья, дрожали, и бедняжка готова была упасть в обморок. Опасаясь, как бы не оступиться, Франческа, касаясь выщербленных временем стен, неспешно спускалась по каменным ступеням. Закручиваясь спиралью, лестница заканчивалась в плохо освещённом переходе. Шаркая туфлями, вслед за подопечной плелась нянюшка, сжимая в руках шкатулку с драгоценностями. Опустив взгляд и скромно сложив руки, Франческа наконец зашла в залу, всё ещё не в силах поверить, что через мгновенье она обретёт отца.

«А если граф не признает меня? – вдруг кольнуло в груди и, испугавшись, девушка обратила мысленный взор к небесам. – О, Святая Мадонна будь снисходительна, разве я недостаточно настрадалась? Молю тебя. Сейчас решится моя судьба – быть мне дочерью графа, или, оставшись сиротой, отправиться в монастырь, – тут Франческа поняла, что последнее высказывание может вовсе не понравиться господу. – Нет, я ни в коем случае не считаю плохой участью посвятить свою жизнь тебе! – взялась она оправдываться. – Но тогда я не смогу вернуть себе то, что принадлежит мне по праву. О, прости меня за мои пагубные мысли!» – совсем запуталась глупышка.

Закрытые ставни, защищавшие замок от полуденной духоты, пропускали мало света, и граф Вандом прищурился. При тусклом мерцании редких свечей он едва мог разглядеть лицо вошедшей девушки, но, лишь взглянув на неё, он разволновался.

– Прошу, дитя, подойди поближе, – ласково позвал Бушар.

Продолжая смотреть в пол, Франческа повиновалась, хотя ее так и подмывало взглянуть на графа. Но ей следовало помнить о хороших манерах, коим её обучала тетушка Жанна и о которых постоянно талдычила Берта.

Сделав несколько шагов, девушка всё же решилась взглянуть на господина и в полном недоумении вытаращила глаза. В мечтах Франческа представляла своего отца мужчиной средних лет, сильным, доблестным рыцарем, но вместо этого перед ней сидел высохший, обиженный судьбой старик. Поредевшие седые волосы спадали на угловатые плечи. Покрытое морщинами лицо уродовали мелкие шрамы и глубокий рубец на левой щеке. Костлявые пальцы цепко сжимали подлокотники стула. Серые, потерявшие былой блеск глаза графа, пронизывающе посмотрели на неё, и Франческа смутилась.

Взглянув в лицо девушки, Бушар ошеломлённо замер и, не отводя взгляда, смотрел на нее, словно побитый пёс, вымаливающий прощение и подачку. Лишь издали завидев девичью фигурку и её струящиеся по плечам золотистые волосы, он решил, что к нему явилась сама Святая Мадонна, и дни его сочтены. А теперь граф и вовсе потерял дар речи. Сердце в груди старика, вздрогнув, затрепетало, тонкие губы нервно задрожали, а на его глазах застыли жгучие слезы. В своей жизни Бушар знал лишь одну женщину, ставшей для него идеалом чистой красоты – это Изабель де Шапеллот, и теперь ему показалось, что она наконец вернулась к нему.

Пожирая глазами, лицо Франчески граф не мог поверить своему счастью…Те же милые черты: нежный овал подбородка, высокий открытый лоб, алые пухлые губки, аккуратненький носик, мраморной белизны кожа и глаза… огромные, неземные, словно два необыкновенных сапфира, сияющих на прекрасном лице.

Бушару хотелось заключить в объятия это дивное создание, но он побоялся, что девушка не правильно поймет его и, сдерживая дрожь, старый воин только сильнее сжал подлокотники.

– Ну что ж, добро пожаловать, милое дитя, – пробормотал граф и, подхватив клюку, встал. – Давайте обедать, наверное, вы проголодались с дороги. Там и поговорим.

Стараясь успокоиться и собраться с мыслями, Вандом развернулся и поковылял к столу, а Франческа растерянно посмотрела ему вслед.

«Он ещё и хромой!» – с сожалением подумала девушка.

– Что это значит, нянюшка, граф признаёт меня или нет? Он даже не спросил моего имени! – испуганно прошептала она Берте.

– Наверное, стоит его спросить об этом, – обескураженно пожала плечами женщина, а девушка в отчаянии закусила губу.

– Похоже, он не поверил, что я его дочь!

– Не беспокойся, моя дорогая, у меня есть доказательства, – спокойно возразила Берта и, сжимая в руках шкатулку, поспешила за господином.

Только хозяин собрался присесть, как нянюшка поинтересовалась:

– Прошу прощения, ваша светлость, меня зовут Берта, – представилась она и присела в почтенном поклоне. – Я оберегаю эту девушку с детства.

– Что ты там бормочешь, женщина? – поморщился Вандом и, недовольно взглянув на старуху, сел за стол и в ожидании вина и яств, сложил перед собой руки.

– Мессир, нам бы хотелось знать, вы признаете эту девушку своей дочерью? – спросила нянюшка, и граф вновь задумчиво уставился на Франческу.

«Она очень похожа на Изабель. И по возрасту подходит. Неужели я наконец нашёл свою дочь?! – взволнованно стучало сердце отца. – Бедняжка, из-за меня она стала сиротой с самого рождения. Ей наверняка ничего неизвестно о женщине, которая ее родила. Я должен рассказать ей о Изабель, но как мне это сделать? Она посчитает меня подлецом, ведь я, получается, бросил их обеих».

Прерывая его мысли Берта, вновь поинтересовалась:

– Так что вы скажите, ваша светлость? Вот это мне велено передать вам, – протянула она ларец.

Вандом нахмурился:

– Что там?

– Здесь подтверждение того, что эта девушка – ваша дочь. Это велела передать вам аббатиса Мелиса из Ремирмонского аббатства, – поклонилась Берта.

– Аббатиса Ремирмонского аббатства? – удивился граф.

Он виделся с монахиней лет шесть назад, и настоятельница уверяла, что у них нет подходящей по возрасту девочки. Этот монастырь был одним из первых, куда наведался Бушар, именно сюда приезжала Изабель, чтобы потом встретиться с ним.

«Неужели служительница церкви соврала? Разве такое возможно? Или просто не знала или не хотела говорить? Но почему?» – терялся в догадках Вандом и настороженно потянулся к шкатулке.

Открыв ларец, граф взглянул на содержимое. Внутри лежал сложенный вдвое пергамент и несколько драгоценных украшений, в том числе и большая золотая брошь в виде листа клена с алым камнем посередине. При виде её у старика нервно задрожали губы.

«Эта вещь принадлежала Изабель, я подарил ее, когда мы обвенчались».

Старый воин вновь разволновался и достал из шкатулки папирус. Прищурив глаза, он прочитал:

«Мой муж, мой возлюбленный, мой Бушар! Чувствую, что дни мои сочтены, и очень сожалею, что судьба отвела нам так мало счастливых дней. Особенно мне горестно оставлять нашу маленькую девочку. Мой отец грозиться отправить её в монастырь, и я молюсь лишь об одном, что бы господь сохранил тебя и её, и позволил вам обрести друг друга. Я знаю ты, моя любовь, обязательно найдёшь нашу малышку и сделаешь всё для неё. Надеюсь, вы будете счастливы, а я, взирая на вас с небес, буду радоваться за вас, мои дорогие. Мой возлюбленный, поцелуй за меня нашу дочь. А я мысленно целую тебя и ухожу с мыслью о тебе и нашей девочке. Любящая тебя Изабель».

Строчки поплыли в глазах графа и, не в силах сдержать слёз, он уронил голову на руки. Женщины изумлённо смотрели на растроганного старика, и у Франчески защемило сердце. Наконец Бушар пришёл в себя и, стыдясь собственной слабости, украдкой вытер глаза, положил письмо обратно в шкатулку и взглянул на девушку:

– Как тебя зовут? – несмотря на все его старания, голос мужчины дрогнул.

– Франческа, – пролепетала она, не сводя с него глаз.

– Что за нелепое имя у такой прелестной девушки? Наверное, тебя назвали так в честь святой покровительницы пилигримов? – сдерживая волнение, предположил он. Не зная, что ответить Франческа удивленно открыла рот, но Бушар приказал. – Подойди ко мне.

Девушка повиновалась и встала рядом со стариком. Резко поднявшись с места, граф крепко обнял её и, уткнувшись лицом в волосы, вновь прослезился.

– Ты так похожа на свою мать, – прошептал Вандом. – На мою прекрасную Изабель.

«Похоже, граф действительно сильно любил мою матушку, – поняла Франческа и неожиданно почувствовала к мужчине жалость. Незнакомое тёплое чувство растеклось по груди, а в голове мелькнула непривычная и в тоже время безумно приятная мысль: – Отец?! Неужели у меня теперь есть отец?!» – радостно встрепенулось сердце, и, неожиданно для себя, она обвила шею старика руками и тоже прослезилась.

Обнимая графа, Франческа вознесла Святой Мадонне благодарность: «Спасибо, что не оставила меня!» – ликовала юная леди, понимая, что теперь её судьба решена, но самое удивительное – она обрела отца.

Слуги, накрывая на стол, настороженно косились на хозяина, обнимающего незнакомую девушку, и не прошло и получаса, как вся округа узнала, что господин наконец нашёл свою потерянную дочь.

Немного успокоившись, Бушар выпустил Франческу из объятий и, указав ей знаком сесть напротив, сам опустился на своё место. Виночерпий наполнил бокал господина вином. Граф отхлебнул и, похоже, полностью взял себя в руки, только лихорадочно горящие глаза выдавали его волнение. Не сказав ни слова, Бушар сложил пергамент и спрятал его за пазуху, а шкатулку закрыл и вернул Берте. Женщина поклонилась и поспешила обратно в предоставленную им комнату.

Отпив ещё глоток, Вандом вновь, прищурившись, взглянул на дочь, а она, сгорая от любопытства, спросила:

– Ваша светлость, вы можете рассказать мне что-нибудь о моей маме?

Франческе хотелось знать все, что касалось ее рождения, ведь тётушка Жанна не любила это обсуждать.

– Отец, – поправил он девушку. – Прошу, дитя моё, называй меня «отец».

Не зная, с чего начать, граф неожиданно замолчал, но, собравшись с мыслями, заговорил, повествуя о своей давно вспыхнувшей любви.

Затаив дыхание, девушка слушала романтичную историю своих родителей. Она даже забыла о еде, хотя была страшно голодна, а когда Вандом закончил говорить, Франческа мысленно вздохнула: «Как бы сложилась моя судьба, если бы отец не отправился в земли Палестины?» – размышляла она и, заметив унылую задумчивость дочери, старик по-доброму улыбнулся.

– Ну, не стоит печалиться, милая. Все наши беды позади. Теперь ты дома, и моё сердце спокойно. – Слуга подлил господину вина и Бушар, взглянув на стоящего в сторонке привратника, поинтересовался: – Какие покои предоставили моей дочери?

Слуга сделал знак, и в залу влетела Лагретта. Взглянув на неё, Гуго передал вопрос хозяина. Женщина явно растерялась и, с опаской покосившись на Франческу, пролепетала:

– Комнату прислуги, ваша светлость, – и поспешила оправдаться. – Мессир, мы не знали, кто эта девушка.

– Ну, а теперь знаете? – насупил брови Вандом.

– Конечно, господин, я сей час же отдам распоряжение, что бы подготовили покои вашей сестры, – поторопилась заверить служанка и тут же исчезла с глаз, а у Франчески внутри всё торжествовало.

– Ну что же ты не кушаешь? – заметив, что девушка почти не притронулась к еде, притворно нахмурился граф. – Давай, давай я не хочу, чтобы мою дочь унесло ветром, – расплылся в улыбке Бушар и взял с блюда большой кусок телятины.

Франческа тоже подхватила кусочек и, улыбнувшись отцу, с аппетитом вгрызлась в телятину зубками.

– Ну а теперь расскажи, как ты жила всё это время? И почему аббатиса Мария скрыла от меня, что ты находилась в её обители? – вдруг нахмурился Вандом, и девушка растерялась.

Она совсем не была готова к подобному вопросу и не знала, что ей ответить. Понимая, что врать о монастыре, которого она в глаза не видела, будет сложно, Франческа подумала и решилась открыться.

– Потому, что я никогда не была в Ремирмонском аббатстве, – потупилась девушка.

– Вот как? – вскинул брови граф. – А в каком же монастыре ты тогда воспитывалась?

– Я не воспитывалась в монастыре, – и, заметив немой вопрос в глазах графа призналась: – Я всё время жила в Шапеллоте.

Вандом замер и, обдумывая сказанное, всё больше хмурился.

– Ах, этот старый чёрт Ульрих! – наконец воскликнул он. – Вот, значит, как он решил отомстить мне! Я отобрал его дочь, а он лишил меня моей! И как я сразу не подумал об этом! Его счастье, что он ушёл в мир иной! Не то бы я сам свернул ему шею!

– Не говорите так! – возмутилась Франческа. – Дедушка был добр ко мне и очень любил!

Граф сначала сердито зыркнул на дочь, но, утонув её глазах, обмяк.

– Наверное, на его месте я поступил бы к же, – вздохнул он. – Разве можно не любить тебя, дитя моё. В конце концов бог рассудил нас и вернул мне тебя, а потому я готов простить Ульриху все обиды. – Но неожиданно отец озабоченно посмотрел на дочь. – Я слышал, что Генрих Шампанский потребовал от твоей тётки освободить Шапеллот, но Жанна не пожелала сдаться. Выходит, теперь ты единственная наследница графа Ульриха. Да… это может не понравится моему сюзерену… – нахмурился Бушар и ушел в себя. Через некоторое время, опустошив бокал, он проговорил. – Это Жанна научила тебя врать про аббатство? – строго взглянул Вандом, и Франческа смущённо кивнула. – Вот и дальше говори, что ты воспитывалась там. Я сам съезжу к настоятельнице и переговорю с ней.

– А если меня начнут расспрашивать об этом аббатстве?

– Ничего, погостишь там недельку-другую, со всем познакомишься и разберёшься, – улыбнулся граф. – А теперь можешь пойти к себе. Думаю, ты устала с дороги и тебе нужно хорошо отдохнуть.

Франческа улыбнулась и, поднявшись из-за стола, почтительно поклонилась отцу. Вандом хлопнул в ладоши, тут же появились слуги, готовые проводить госпожу в предназначенные ей покои. Когда девушка удалилась, хозяин приказал позвать Свена, и лишь рыцарь оказался в зале, как граф проговорил.

– Я признателен вам, сир! Вы смогли отыскать мою дочь и доставить её сюда, – поставив пустой кубок на стол, проговорил Бушар.

– Это честь для меня – служить вам, ваша светлость! – поклонился рыцарь.

– Итак, Свен из Эльзаса, как я могу тебя отблагодарить?

– Для меня нет большей радости, чем служить Господу нашему, по воле которого я смог оказать вам небольшую услугу, – скромно ответил Свен, и хозяин оценил ответ.

– Ну что ж ты стоишь, присаживайся, угощайся, – предложил Вандом, и рыцарь опустился за стол. – Я слышал, ты уже принял устав храмовника?

– Да, мессир.

Бушар тяжело вздохнул, он знал, как быстро человек может поддаться мечтам о славе.

– Где? – продолжал расспрашивать граф.

– В храме святого Петра.

– Тогда тебе нужна добротная броня, – заявил Бушар, рассматривая поношенную кольчугу рыцаря, и указал рукой на стоящий в углу резной сундук. – Вон там я храню свои доспехи и накидку храмовника, в которых воевал за гроб Господень. Возьми их. Они твои. Или ты желаешь, чтобы я расплатился серебром?

Свен удивлённо взглянул на старика. О таком он даже мечтать не мог. Многие слышали о знаменитой кольчуге графа, привезённой из далёкой Руси, известной своей исключительной прочностью и лёгкостью. Глаза рыцаря заблестели от радости.

– Благодарю, ваша светлость, ваши доспехи – это поистине королевский подарок! – поспешно ответил Свен, боясь, что хозяин может передумать, но, вспомнив о случае в лесу, рыцарь вдруг смутился. – Только, сир… Такую награду в большей степени заслуживает Марсель ле Феррон, – пробормотал он и, заметив недоумение на лице графа, рассказал ему о происшествии в лесу.

Выслушав рыцаря, Вандом возразил.

– Эти доспехи заслуженно принадлежат тебе, де Треймоль. А что до ле Феррона, я подумаю, как его отблагодарить, – пообещал граф, и Свен облегчённо выдохнул.

Получив кольчугу, рыцарь отправился отдыхать, а поутру уехал к своему господину в Эльзас.

Очутившись в новых предоставленных ей апартаментах, Франческа улыбнулась. Разглядывая красочные гобелены, она прошлась вдоль стен, присела на заправленную расшитым покрывалом большую кровать с резным изголовьем, потрогала дорогую ткань тяжёлого балдахина и шагнула на устилающий пол восточный ковёр, с удовольствием ощутив его тепло и мягкость. Остановившись перед начищенным зеркалом в витиеватой серебряной раме, девушка оценила себя, и взяла со столика, инкрустированного перламутром, новенький гребень из слоновой кости. Повертев вещицу в руках, она положила её на место и отметила медные шляпки гвоздей на обитых кожей сундуках. Открывать их Франческа не стала. «Успеется», – решила она и провела пальчиком по великолепной работы серебряному кувшину и бокалу. Заглянув в фаянсовый таз для умывания, леди подошла к огромному камину с уже полыхающим в нём огнём, и, совершенно счастливая, проговорила:

– Господи, спасибо тебе! Всё мои беды позади!

В комнату зашла взволнованная Берта.

– Ну как, девочка моя, о чём тебя расспрашивал граф? Надеюсь, ты всё правильно сказала ему про аббатство и про мать.

– Нет, я ему во всем призналась.

– Зачем?! – всплеснула руками женщина.

– Ты предлагаешь обманывать человека, который только что признал меня дочерью? – отчаяние ясно читалось в глазах Франчески.

– Наверное, ты права, – вздохнула нянюшка. – Граф Ульрих мёртв, госпожа тоже, зачем теперь скрывать от Вандома, где ты была всё это время? А отец сумеет защитить своё дитя.

Берта помогла госпоже раздеться, и девушка, растянувшись на мягкой перине, уставилась в потолок.

– О, Святая Мадонна, что же будет с со мной дальше?

Вечерние сумерки стремительно упали на землю, но июльская духота еще висела в воздухе. Замок окутала тишина, только эхо звонких ударов молота по наковальне разносилось по окрестности.