Читать книгу Северобайкальск – ленинградский город на БАМе. Часть 2. Книга о строителях ПМК «ЛенинградБАМстрой» - Татьяна Муратова - Страница 9

В жизни каждого человека, на протяжении его существования, были ситуации, когда ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ были рядом. У одних людей эта ситуация заканчивалась трагедией, жизнь обрывалась и наступала смерть. У других, когда, казалось бы, выхода нет, всё заканчивалось счастливым исходом. И, чтобы не попадать в такие ситуации, надо внимательно относиться к знакам предостережения, которые нам даёт ЖИЗНЬ.

Я хочу рассказать об одном случае, который произошёл со мной в тайге на зимней охоте на соболя. Это была встреча с медведем-шатуном в декабре 1989 года. Проживая в городе Северобайкальске, я, как и многие мужчины, в свободное время занимался охотой. Как и большинство бамовцев, был молод, здоров, полон оптимизма. Работая в составе ПМК ЛенинградБАМстроя, возводя жилые дома, ждал выходных дней, чтобы сесть на машину и поехать в лес на охотничий участок, поохотиться с собачками на белок, заодно проверить выставленные капканы на соболя. Благо, охотничий участок находился рядом с Северобайкальском. Один час езды на «Ниве», и я уже на базовом зимовье.

В ту зиму снега было много. Я брал собак для того, чтобы они после недельной «отсидки» в вольере побегали, размяли косточки. Поскольку снега было порядком, сантиметров восемьдесят, то собачки ходили по лыжне – «путику». Иногда, если рядом была белка, они весело лаяли.

Надо сказать, что договора на охоту мы брали в Северобайкальском коопзверопромхозе, который находился в п. Нижнеангарск. Нам давали план на пушнину, который всеми силами мы, охотники, старались выполнить. Иногда, если не выполнишь план, то в следующий охотничий сезон договор не будут заключать. А желающих охотиться на соболя было много. Да и соболь в те времена ценился хорошо, и северобайкальские женщины считали за честь иметь шапку-боярку из меха соболя.

Нас называли охотниками-сезонниками, поскольку для нас охота была не работа, а хобби. А были ещё охотники «штатные», которым выдавали оружие, патроны, капканы и забрасывали на отдалённые участки тайги на вертолётах. В отличие от них, мы всего этого не имели, всё было своё. Сами строили зимовья, покупали капканы и боеприпасы. Правда, надо сказать, что коопзверопромхоз выдавал нарезные винтовки Мосина для охоты по лицензии на зверя и мелкокалиберные винтовки для добычи пушнины – белки и соболя.

И у меня была старая «мелкашка» – винтовка калибра 5,6. Стреляла она хорошо, но у неё был один недостаток – изношены «юбки» – зацепы затвора, которые выбрасывают патрон из ствола. И если была морозная погода, после выстрела горячий патрон примерзал в патроннике, и затвор не мог выдернуть его. Приходилось доставать нож и буквально «выковыривать» патрон после каждого выстрела. Вот так мы и охотились…

19 декабря. Рано утром, попив чаю, «зарядив» термос кипяточком, вышел на свой «путик» проверять капканы. Было ясное, морозное утро, лыжи весело скользили по натоптанной лыжне, которая была проложена по «квартальной визирке». Многие охотники используют эти «визирки» для прокладывания своего охотничьего «путика». Эти «визирки» делят тайгу на «кварталы», и работники лесхоза следят за ними, прорубают их от выросших деревьев и кустарников, тем самым облегчая работу охотникам в пору зимнего промысла.

Пройдя 5 километров, услышал лай собак. Подхожу, смотрю – собаки загнали на лиственницу белку. Выстрел был метким. Подобрав белку, я пошёл дальше по своей лыжне. Патрон опять пришлось вытаскивать с помощью ножа.

Отправился дальше. Вокруг – необычайная лесная красота, ветви деревьев согнулись под тяжестью снега, тишина звенящая. На снегу – следы зайцев и соболя. И вдруг, рядом с лыжнёй, я увидел ямку в снегу и разбросанные вокруг перья рябчика. Видно, соболь ночью в снегу учуял спящего рябчика и, расправившись с ним, поволок свою добычу по снегу к вывороченному корню упавшего дерева, закопал рябчика в снег. Да, видно, плохо закопал – одна лапа птицы торчала из снега. Значит, соболь был сытым, решил оставить добычу про запас. «Соболь вернётся сюда, стало быть – здесь и надо поставить капкан», – подумал я и спустился с лыжни по склону метра на четыре. Мои молодые собачки побежали по моему лыжному следу вперёд, а я остался наживлять капкан. У меня в рюкзаке лежали два десятка вяленых ондатр для наживы капканов. Но здесь не стал вешать наживу – рябчик же есть.

Вдруг тайгу огласил яростный лай собак. «Однако, на зверя лают», – подумал я. Тем более, что метров через сто моя лыжня пересекала другую «визирку», по которой ходили изюбри, натоптав целую тропу.

Лай прекратился, на несколько минут наступила тишина. Смотрю вверх «путика», а по лыжне бегут одна за другой мои собачки, а следом за ними катится огромный чёрный шар. «Боже мой, это медведь! – лихорадочно пронеслось в моей голове. – Хоть бы собаки меня не заметили». И собаки, не заметив меня, пролетели по лыжне вниз.

К моему ужасу, медведь затормозил своими лапами, остановился напротив меня. Если сказать, что я испугался, то это значит, ничего не сказать. Паника, страх сковали всё моё тело. Если кто-то говорит вам, что при встрече с медведем не испытывает страх – не верьте! Страх, ужас охватывает от мысли, что это конец жизни, и от неизвестности – чем всё это кончится…

Медведь стоял надо мной на высоте четырёх метров и рычал. Чёрная шерсть вздыбилась. Он был величиной с взрослую корову. Почему не лёг медведь в берлогу? Прошедшее лето было голодное, не было ягод, орехов. Медведю всё лето необходимо запасаться жиром, чтобы осенью лечь на зимовку. Если этого запаса нет, он не ляжет в спячку, потому что понимает, что это – погибель. Вот такой медведь стоял передо мной. Такому огромному «аппарату» надо было бы много пищи, чтобы запастись «салом» на всю зиму. Время для меня остановилось. Что делать? Бежать? Глубокий снег не даёт. Да и медведь сообразит, что я слабее его, сработает инстинкт охотника – станет преследовать жертву, то бишь меня. Не годится этот вариант. Лихорадочно оглядываюсь по сторонам в поисках дерева, на котором можно было бы спастись от медведя. Но, как назло, вокруг редколесье. Чтобы поддержать свой дух, начал смотреть ему в глаза и разговаривать с ним, как человек с человеком: «Миша, иди своей дорогой. Я тебе не мешаю, и ты мне не мешай». В ответ – рычание. Стоит, лапами снег перебирает. Тут я вспомнил о Боге и взмолился о помощи. Так хотелось жить, не хотелось погибать под медведем. Мне ведь нет и 40, ещё бы жить да жить…

До этого я занимался весенней охотой на медведя. Добыл 14 особей. Там страха не было, потому что у меня была винтовка Мосина, а здесь – «мелкашка», да ещё дефектная. «Миша, отпусти меня, перед тобой и Богом клянусь – больше на вас охотиться не буду!» В ответ – рычание. Что говорил дальше – не помню, только я смотрел ему в глаза и говорил, говорил. В народе говорят, что медведь не выносит взгляда человека. И когда он нападает, то старается сорвать скальп, чтобы закрыть человеку глаза.

Волосы у меня на голове стояли дыбом от страха, по спине бежали мурашки. В голове проносилось: «Что делать? Что делать?!» И тут в голову пришла мысль – стрельнуть, может, испугается выстрела. Я снял винтовку и нажал на спусковой крючок. Но в морозной тишине выстрел прозвучал, как сломанный сучок дерева. Медведь даже ухом не повёл. Я инстинктивно передёрнул затвор и – о чудо! – патрон сам вылетел из патронника. Я снова стрельнул, и опять патрон вылетел. Повторил ещё раз – та же история. Попробую под ухо стрельнуть, прицелился, но что-то остановило меня. Уж больно близко стоял. Вдруг не убойно попаду, а он в один прыжок подомнёт меня. А сила медведя известна всем – хребет ломает и лосям, и изюбрям.

Опустив винтовку, стал расстёгивать лыжи, снял рюкзак, а сам всё разговариваю с ним. Сколько прошло времени – не знаю. Мне казалось – вечность. И опять думаю: «Что делать?» Понимаю, что каждая ситуация должна иметь свой конец. Чем закончится эта?

Я вспомнил дядьку моей жены, который охотился с напарником в качугской тайге в Иркутской области. Тогда раненый медведь напал на Василия Петрова неожиданно и подмял его под себя. Охотник одну руку толкал в пасть медведя, а другой рукой колол ножом волосатое тело зверя. Хруст костей, кровь заливала лицо, а кровь медведя лилась на одежду охотника. Медведь, в конце концов, бросил жертву, отошёл метра на три и лёг. Раненый медведь и раненый человек лежали на земле и оба истекали кровью. Два существа – один «хозяин тайги», а другой – «царь природы»… Напарник Василия с испугу убежал в деревню, не оказав товарищу никакой помощи. Попросту – струсил. Отсидев дома часа три, он сообщил селянам, что Василий погиб. Жители пошли искать охотника, и нашли Василия живого. А медведь испустил дух. Руку Петрову ампутировали, но он остался в живых.

Мысленно я представил себя на месте Василия и решил, что это может стать выходом из этой непростой моей ситуации. Перспектива эта, конечно, меня не вдохновляла, тем более, что зимовье в восьми километрах хода, хватит ли сил доползти?

С этими мыслями я взял винтовку в левую руку, нож – в правую. И в этот момент с криком и рёвом сам пошёл на медведя. Орал во всё горло, сколько было сил. Из десяти слов, которые в эту минуту я адресовал медведю, девять были непечатными. Пройдя метра два, увидел, что медведь начал пятиться назад по лыжне, вверх по склону, яростно рыча на меня. Тело его изгибалось. За медведем образовался навал снега, в который он упёрся и дальше не мог идти. Я ощутил под ногами свою твёрдую лыжню и стал пятиться в ту сторону, откуда прибежал медведь. Последний в один прыжок подскочил к моему рюкзаку и стал рвать его. Потом послышалось чавканье – медведь поедал вяленую ондатру. Я отошёл от него метров на тридцать по лыжне и укрылся за огромной лиственницей. «Здесь и буду долго бегать вокруг дерева от медведя», – подумал я. Собачки, осмелев, подбежали к медведю и яростно лаяли.

Медведь, съев всю мою наживу, вылез на лыжню, посмотрел в мою сторону, в сторону лающих собак, и побежал за ними. Я вернулся к своим лыжам, одел их и пошёл вверх по «путику». Метров через сто вышел на пересечение двух «визирок», где в снегу была медвежья лёжка. Судя по тому, что снег протаял почти до земли, медведь лежал здесь не один день, поджидая добычу. И этой добычей должен был стать я…