Читать книгу Ожидание - Татьяна Нартова - Страница 3

1

Нам было скучно. Людям за двадцать кажется, что у детей просто нет такого понятия, как скука. Но когда на дворе льет уже третий день, жизнь приобретает новые оттенки. В основном тех обоев, которые наклеены в детских спальнях.

– Предлагаю сыграть в «тысячу». – Сенька лежал на моей кровати, болтая свесившимися ногами. От его монотонных движений становилось еще хуже. Полина рассматривала книги на полке.

Она впервые пришла ко мне домой, и ее положение было не столь паршивым. Я же мог даже с закрытыми глазами указать точное расположение бабочек на обивке кресел. Что угнетало больше, чем постоянные удары капель.

– Тебе вчерашнего не хватило? – Пять часов за картами кого угодно с ума сведут.

– Это невыносимо, – не выдержал друг и долбанул по подушке кулаком. Раздалось громкое «пуф-ф», и в воздух поднялось одинокое перо.

«Коричневое», – отметил я про себя.

– Арсений, а ты правда танцами занимаешься? – все еще стоя к нам спиной, спросила Полина. Вслед за первым пером в полет отправились остальные в комплекте с наперником. Я едва успел выставить руки и воскликнуть:

– Эй, ты чего?

– Какого черта?! Я же просил никому не говорить! – прошипел Сенька, подбираясь ко второй подушке, размером поменьше, но набитой намного плотнее.

Я пожал плечами. Иногда создается впечатление, что кроме Сенькиных тайн мне вообще не о чем думать. А раскрываю я их специально, чтобы скрасить собственную жизнь. На самом деле, я уже и забыл, когда успел выдать Самый Большой Секрет приятеля. Но говорить правду было опасно: он ухватил подушку за уголок, а его глаза так и бегали, выискивая мою самую уязвимую зону.

– Но Полина же своя, – вкладывая как можно больше смысла в последнее слово, ответил я. Во всяком случае, для меня она стала таковой с первой встречи.

– Я не знала, что тебя это так волнует… – пролепетала девочка.

– Меня это не волнует, меня это бесит! А, ладно! Все моя мать. У нас в школе комиссия была медицинская. И у меня нашли какую-то штуку со спиной… как же ее… короче, кривая она.

– Сколиоз? – подсказала Полина. – У меня мама врач, и отец врачом был.

Я хотел уточнить, что значит «был», но почему-то только беззвучно открыл и закрыл рот. Как-то сразу сообразил, что вряд ли она имела в виду пенсию или переход на другую работу.

– Ага, точняк, – тем временем продолжал свой полный грусти и страданий рассказ Сеня. – Короче, она у меня жутко мнительная. Папа давно со спиной мучается, вот мама ко мне и прилепилась. Между прочим, у нас в классе еще у троих этот самый сколиоз нашли. Но на танцы отдали почему-то только меня. Мать так и сказала: «Они полезны для спины». А я на шахматы хотел… я давно шахматами увлекаюсь, класса со второго. Так ей и сказал: «Не хочу танцевать, есть же еще куча занятий, плавание там и прочие вещи. И, вообще, я уже знаю, чем буду заниматься»…

Продолжение было мне известно. Полина же героически дотерпела до конца истории, ни разу не перебив Сеньку. Более того, девочка умудрялась сочувственно качать головой.

– А я вот не умею в шахматы играть, – вздохнула она.

– Научить? Пашка, ты притащил из города коробок?

– Сейчас. – Я аккуратно вернул подушку на место и достал бордовую коробочку. Настоящие шахматы, только маленькие и в каждой фигуре по магнитику, чтобы не улетали с железной доски.

2

Для начала Сенька, как настоящий профи, коротко рассказал историю шахмат. Начал он со своей любимой притчи о глупом радже и ушлом брамине. Я уже не раз ее слышал, и немедленно включился в повествование, подражая голосом известным мне Болливудским злодеям. Полина не выдержала и громко зааплодировала, скандируя: «Браво!» и «Оскара!».

– Хорошо, а теперь серьезно, – отсмеявшись, вернулся к главному друг. – Что ты сама знаешь о правилах?

– Два соперника. Один играет черными, второй белыми. Главная фигура – король, и его надо защищать. Если фигура доходит до противоположного края, она становится дамкой…

– Стоп, стоп! Сама ты дамка. Не путай шахматы и шашки. Во-первых, правило касается только пешек. И она может превратиться в любую другую фигуру, которая снята с доски. В коня или слона…

– Жирафом, – съязвил я. Как вы успели заметить, в свои одиннадцать я это делал как восемнадцатилетний. Так же часто и без особого повода. Правда, Сеня в долгу не оставался:

– Сам ты жираф. А если так и не научился нормально играть, не мешай нам с Полиной. Продолжай.

– Когда королю некуда деваться, ему объявляют «шаг и мат». Я только никак понять не могу, причем здесь «мат»? В смысле, ругательства здесь не при чем, так ведь?

– Не «шаг», а «шах», – нравоучительно поднял палец вверх друг.

– Что значит: «Шах умер», – ввернул я. И неожиданно понял: все это время Полина испытующе смотрела не на доску и не на своего учителя, а на меня. И ничего из того, о чем мы здесь говорим, не является для нее новостью.

– Хорошо. Так, теперь я покажу тебе, как ходят фигуры. И только попробуй сказать что-нибудь про букву «Г».

– Я и не собиралась, – слегка надулась подруга.

Когда все основные правила были усвоены, ребята приступили собственно к игре. Первую партию Полина продула всего за пятнадцать минут, подставив под удар последнего офицера. Сеня снисходительно похлопал ее по плечу, но уже через полчаса утешать пришлось его самого.

– Не стоит. Новичкам всегда везет. – Друг явно не был уверен в своих словах, но продолжал привычно хорохориться. – Помнишь, когда мы с тобой в «дурака» резались в первый раз? Я у Пашки подряд три раза выиграл.

Я не стал уточнять, что до того мне самому доводилось играть всего однажды. Так что мы были почти в равных условиях.

– Ладно, давай решающую партию. На этот раз я тебе ни за что не уступлю.

Хм, друг почти сдержал слово. То есть выиграть-то он смог, но с таким скрипом и потерями, что у меня не осталось сомнений: дело тут не в везении.

– Знаете, что мне пришло в голову? – Полине, как проигравшей, пришлось собирать фигурки обратно. – Мы ведь можем друг друга многому научить.

– Нам что, школы недостаточно? Я пожертвовал комфортом городской квартиры исключительно ради трех вещей: солнца, речки и вольного ветра.

– Я же не о математике толкую, – возразила подруга. – И не об уроках труда. По такой погоде ты вряд ли в речку полезешь, а уж о солнце я вообще молчу. Веками люди передавали друг другу свой опыт и знания, заодно сами в них совершенствуясь. Ты вот шахматами занимаешься, Паша…

– Он у нас флейтист.

«Нет, этот парень определенно напрашивается на неприятности».

– Начинающий, – признался я. – В марте пошел. В моем случае выбор был добровольным и осознанным. Хотя духовые инструменты, говорят, полезны для легких.

– Ха-ха, – не оценил моей шутки Сеня.

– Но руку даю на отсечение, вы оба никогда не пробовали вязать на спицах.

– А зачем нам? Этим девчонки должны заниматься. Вроде как.

– Ага, а еще стирать, готовить и прочее. Женщина создана смотреть за очагом, пока мужчина охотится, – поддакнул я.

– Точно. Да только лучшими поварами и дизайнерами в мире считаются мужчины.

Сложно было спорить при таких-то железных доводах, но я смог вывернуться:

– Исключения лишь подтверждают правила. К тому же не надо сравнивать высокое искусство с тривиальным созданием шарфиков и носочков.

– А я не против, – неожиданно подал голос Сеня. – Только вот вряд ли мы найдем здесь спицы и нитки.

От такого заявления я впал в ступор. Ничего себе, оказывается, это я тут главный консерватор и шовинист!

Оба слова, как и мое любимое «тривиально» были специально вычитаны в толковом словаре для дальнейшего использования в дискуссиях с оппонентами. Проще говоря, чтобы подавить своими знаниями Кольку Петрова, главного хулигана четвертых-шестых классов.

Правда, первый опыт такого вот подавления закончился банальным фингалом под глазом…

3

Шерсть, равно как и спицы самых разных диаметров нашлись в доме самой Полины. Когда она пришла ко мне, дождь едва накрапывал, так что девочка обошлась без зонта. Зато теперь на улице бушевал настоящий тропический ливень, и мне пришлось сопровождать ее до крыльца.

– Мне показалось, или ты уже играла когда-то в шахматы? – задал я давно мучавший меня вопрос.

Подруга угукнула:

– Три года в шахматном клубе «Белый ферзь». Потом мы переехали, и я забросила занятия.

– Но зачем ты притворялась?

– Мне было скучно, а на простую просьбу поиграть Арсений бы не согласился. Он… весьма своеобразный человек. Ты не подумай, я ничего плохого не имею в виду. К тому же есть одна вещь, которой я правда хочу научиться. Танцы. Я увидела реакцию твоего приятеля и поняла, что действовать напрямую не получится. А вот если предложить ему сначала его любимое дело, может, в следующий раз он покажет мне пару движений.

– О, женское коварство!

– Коварство здесь не при чем. Обычная психология: дай человеку почувствовать себя хозяином положения, и можно из него хоть веревки вить. Но я реально считаю, что мы можем многому друг друга научить. Это лучше, чем целый день просиживать в комнате и выколачивать пыль из подушек.

– Полин…твой отец…

– Умер. Авария. Он тогда работал таксистом, дорога была скользкая… После чего мы и переехали сюда, а в этом году вот дачу купили. Да ты не переживай за меня. Каждый человек в своей жизни должен испытать большое горе и огромное счастье. Первое закаляет его, а второе… а второе, ну, оно просто обязательно.

Меня не смутила некоторая заминка. В ту пору я мало соображал в заминках, зато уже начал разбираться в приличиях. И они твердили, что пора сворачивать разговор. Тем более что мы уже подошли к дому Полины, и мысли сами собой перескочили на вязание.

Полина оказалась отличным преподавателем. Сначала я фыркал, когда она ставила нам пальцы и следила за каждой упущенной петлей, но потом привык, и как только подруга присаживалась рядом, автоматически расслаблял руки.

– Ты похож на паука, – Сеня пыхтел в попытке вывязать лицевую. Изнаночные почему-то выходили у него намного лучше. – Мелкий черный паучок посреди желтой паутины.

– А ты, видимо, муха. Навозная. – Шерсть соскользнула со спицы, и я чертыхнулся. – Слушай, как вы это делаете?

– Странно, – вместо ответа почесала нос Полина. – Ты ведь музыкант, а пальцы у тебя, как у столяра. Не гнутся ни фига. Погоди, ты должен придерживать петлю почти до самого конца, и лишь в самом конце давай ей соскользнуть.

Полина заглянула за мое плечо, и я почувствовал запах ее шампуня и еще чего-то приятного. Не то кондиционер для белья, не то сама Полина пахла цветами. Наверное, тогда я впервые задумался, зачем ребята постарше так упорно добиваются внимания других девчонок.

– Дай я покажу, – несколько несложных на первый взгляд движений, и очередной ряд закончен. – Понял, что я делаю? Не расстраивайся, если не сразу получится. Мышцы сами запомнят последовательность действий, и вязать станет так же легко, как ходить или писать.

– Эй, Полин, посмотри. – Сеня светился как моя настольная лампа – таким же мерзким светом превосходства. Он опередил меня на добрый десяток петель, хотя его пальцы вообще больше походили на сосиски.

Теперь вы решите, что я был чудовищем, мучимым манией величия и черной завистью. На самом деле я просто был подростком и в глубине души обожал своего друга. А подростки, как известно, частенько имеют проблемы с выражением любви.

4

Всю следующую неделю мы упорно совершенствовали полученный навык, делая перерыв только на очень важные вещи, как-то: игра в прятки и поедание пирожков. Да и тут не обошлось без Полининой идеи всеобщего образования. Так что попутно мы научились правильно разбивать яйца и просеивать муку. О том, во что превратилась кухня после таких «занятий», лучше не вспоминать.

Она учила нас, мы – ее. И очень скоро это стало своего рода одержимостью. Вязание, готовка, плетение наших первых браслетов (потом будут и другие, уже не из ниток, а из кожи), оригами со стороны Полины. Плавание, хождение на руках, изготовление пугачей и правильное поджигание петард – с нашей. И, конечно же, девочка рано или поздно добилась того, чего хотела: Сенька не просто показал ей некоторые движения, он разучил с ней целый танец.