Читать книгу Калина - Татьяна Николаевна Малинина - Страница 1

Вчера сын опять пил. Сидел у соседки с ее гостями, и балагурил. С юмором у него было слишком. Мог так сказануть, что не устоишь на ногах. Вот и вчера из дома напротив все время доносился хохот. Калина сходила один раз, посмотреть, что там, и не задерживаясь надолго, ушла к себе. Не нравилось ей, что сын так часто пил, но она не вмешивалась, ругала и корила себя, что не усмотрела за мальчиком в нужное время. Ей было очень грустно. Несколько дней назад она все-же решилась уйти от мужа. Собрала на первое время некоторые вещи, и тайком убежала к сыну. Он не возражал, напротив, обрадовался. Вообще-то он был спокойным и тихим. По крайней мере с матерью. Ни разу не назвал ее мамкой, и не давал так называть сестрам. Только мама, и все. Однажды одна из сестер, самая старшая Миланка обратилась так к Калине, впопыхах крикнув с улицы, – Мамка, а можно…

И недоговорила. Сын дал ей по губам так, что она отскочила в сторону и заревела.

–Не мамка, а мама, поняла? – тихо и строго сказал Марсель сестре…

Калина весь вечер возилась в доме, наводя чистоту, готовила кушать и успела даже постирать. Сын пришел ночью с пьяной девчонкой, устроил ее на веранде, тихо зашел в дом, подошел к Калине.

–Мам, я там отрежу полсосиски закусить, а остальное ты потом скушаешь, -шепотом обратился к ней.

–Да бери уже всю. Чего там делить-то, -Калина рассердилась что сын разбудил ее среди ночи. Он тихо ушел на кухню, потом вышел из дома. Ночь Калина спала плохо, тревожно. А утром, когда девчонки еще спали, она уже сидела в кровати, и вяло думая, тупо смотрела в окно. Летние ночи коротки. Солнце уже оторвалось от края горизонта, одним лучиком врываясь в комнату, но еще не добравшись до кровати, где спали дочки. Вошел сын, стал одевать свежую футболку. Калина так сильно была рассержена на него, что даже головы не повернула.

–Я пойду с Нинкой к Светке, посижу, мы сегодня идем купаться, – сказал сын, глядя на мать. Та дернула плечом:

–Да иди, – бросила раздраженно.

–Ну не сердись, мам? Я завтра получку получу. Расплачусь за свет, долг отдам, и остальные тебе принесу. Наберешь продуктов, только носки мне купи пожалуйста?

–Ладно, -опять сердито буркнула Калина.

И тут вдруг кто-то тихо-тихо, но отчетливо печатая слова произнес в ее голове, «Ты видишь его в последний раз».

Это было так мимолетно, что Калина хоть и услышала, но не придала значения этому голосу. Ее мысли уже бежали в другом направлении. Сегодня ей нужно было поехать в поселок, где жил муж, тихонько собрать остальные вещи и также тихонько уйти. Она уже придумала план, как проберется в дом, как уйдет, какой тропинкой они пойдут с дочкой. Столько дел запланировано на сегодня, и младших детей оставлять без присмотра страшно, а сын опять пошел пить. Хорошо, что хоть зарплату получит в понедельник, а то уже столько дней без копейки. Калине приходилось таскать продукты из кафе, где она работала и посудомойкой, и официанткой. Она зорко следила за клиентами, и если они что-то недоели, – курочку, колбасу, пельмени, Калина все складывала в приготовленную банку и прятала под свой рабочий стол. Было стыдно таскать домой объедки, кормить этим детей, но выхода другого не было. Утром она бежала на работу, стараясь успеть за час до начала, и пока еще не пришли остальные сотрудники, успевала спрятать несколько картошек в картофельную кожуру, морковку и луковки, а потом, вынося помои, вытаскивала напрятанное в мешочек, и под фартуком тащила опять под свой стол. Хорошо, что часто устраивались в кафе свадьбы. Тогда Калина умудрялась таскать помидоры, апельсины, виноград, совала свои трофеи в помойное ведро, с отходами, и дождавшись момента опять выуживала их в мешочек и несла домой. Жили очень голодно, но возвращаться к мужу было страшней.

И вот они с Миланой уже возвращаются из своей вылазки назад, нагруженные сумками с вещами. Все прошло удачно. Муж так увлекся своей любимой машиной, что не заметил как появилась Калина, и как ушла. Милана что-то весело трещала ей в уши, Калина слушала не слыша, пытаясь справится с сосущим сердце чувством тревоги. Ей было так плохо, что хотелось сесть прямо у дороги, и расплакаться. Но она, мучительно растягивая губы в улыбку, кивала дочери, иногда угукая в знак согласия. Тревога усиливалась с каждой минутой, Калина пыталась понять, отчего она, и списывала свои эмоции на ссору с мужем. Ей было до боли обидно за не сложившуюся жизнь, за унизительное отношение к ней мужа, за его побои и оскорбления, за издевательство над детьми и ее сыном. Ведь если бы муж не был таким жестоким, разве она сейчас брела бы по пыльной дороге с сумками в руках, стараясь скрыться и начать новую жизнь? Ведь какая могла у них быть семья. Калина неизбалованная, покладистая и хозяйственная, умеющая все, что должны уметь настоящие жены. Да только вот муж не дорожил ею, или не хотел признать в жене положительных качеств, унижал, бил, сделал своей рабыней. Мучил детей придирками и бил их за каждую провинность. Мог среди ночи поднять их с постели и заставить мыть пол, или прибираться в сарае. Придумывал изощренные методы воспитания, лишь бы унизить детей, показать и им, и их матери, как они ничтожны. Калина не смела противоречить мужу, боясь очередных избиений, украдкой рыдала и стонала от душевной боли и безысходности. Молча молила Бога об освобождении, осунулась и подряхлела. Ее сын давно жил у бабушки своего родного отца, а когда та умерла, Калина решилась перебралась к нему. И вот кажется теперь она может начать свою новую жизнь, да только камень на душе не дает дышать, и отнимает силы. Что-то происходило сейчас, в данный момент. Но что? Калина брела по дороге, постепенно отставая от дочери. Та подгоняла недовольно, пыталась торопить. Калина кивала опущенной головой, спирала все на тяжесть сумок, и семенила заплетающимися ногами. Ей уже совсем стало тошно, уши в какой-то момент почти перестали слышать, в глазах темнело. Что-то происходило. Но что? Она остановилась, посмотрела на Милану и махнула ей рукой: «Иди…Иди…Не жди. Я догоню…».

Щебет птиц стал вдруг оглушительным на несколько секунд, солнце ярко ударило по глазам, и в следующий миг она оглохла. Мир вокруг больше не звучал, окружающая природа перестала быть значимой. В голове вспыхнуло, – Марсель! И Калина ясно осознала, что сын умирал. Умирал вот сейчас, в эту минуту, но она не может ему помочь. Никто был не в силах этого сделать. Он умирал далеко от нее, его убивали. А она могла лишь беспомощно стоять на середине дороги, и смотреть остановившимися глазами вслед дочери. Лишь бы не оглянулась, лишь бы не увидела как матери плохо, не прочитала в глазах, не заметила в позе. С этой секунды ее сознание поделилось на два…. С Калиной поравнялась соседка, весело удивилась:

–Ты чего это Калинка встала как вкопанная? Меня что-ли поджидаешь?

Калина в одно мгновение собрала всю себя, улыбнулась беззаботно:

– Да нет. Устала тащиться. Старая я уже. Вон Миланка, тащит хоть бы хны. Молодежь.

– Давай уж помогу, старуха блин нашлась.

Соседка уж хотела подхватить Калинины сумки, но остановилась, глядя ей под ноги:

– Ой. Глянь-ка? Котенок. Откуда в лесу взялся? И к тебе прямо под ноги сел, смотри?

Калина опустила взгляд, и увидела маленького, рыжего котенка. Он тихо сидел у ее ног, и смотрел ей в глаза.

«Это Марсель, – мгновенно проскочила отрешенная какая-то мысль, – Марсель выгнал его из кустов ко мне. Чтобы я его взяла. Знает что не брошу, подберу».

Она нагнулась к котенку, шаря глазами перед собой, пытаясь разглядеть сына: «Да что я… Я ведь не увижу его. Не смогу увидеть. Рядом стоит, извиняется что умер. А я не вижу», – лихорадочно думала она, поднимая котенка на руки, озираясь вокруг, и изо всех сил пряча накатывающие слезы.

–Ты чего ищешь? Еще одного? Хватит тебе и этого. Ну-ка, кот или кошка? Посмотри? Если кошка, то выкини. Нахрена она нужна, котят плодить, – тарахтела соседка, пытаясь посмотреть котенку под хвост.

Калина перевернула котенка вверх пузом и обе увидели, что это кот.

– Ну слава Богу. Кот. Бери уж его, да пошли. Миланка то вон уже куда ускакала.

Соседка легко подхватила чужие сумки и поперла их как лошадь вперед. Калина вцепившись в котенка торопилась за ней, стараясь не выдать того, что происходило в ее сердце. Ей не хотелось верить, что сына уже нет. Не хотелось, и все. Душа шептала что Марсель умер, а сердце кричало –нет, он просто пьяный, спит.

Остаток дня она металась по дому, что-то делала, даже улыбалась детям, но вечером побежала к Светке. Там было тихо, ее гражданский муж мирно спал в коридоре на диванчике, пьяно похрапывая, Светка сидела в огороде на лавочке и грызла семечки. Калина не в силах позвать ее по имени, сама нашла ее и плюхнулась рядом. Ей хотелось расспросить соседку о сыне. Ведь утром он ушел к ней со своей знакомой, а сейчас здесь никого нет.

– Светка, вы уже все? Больше не пьете? Где у тебя все? – начала она осторожно, издалека.

– Да не знаю. Рассосались как-то. Мой вон, дрыхнет. А парни ушли. И твой с ними.

Калина на секунду успокоилась, но неожиданно для себя спросила:

– Свет? А где тут у вас пруд?

– Ты че?.. Забыла?..

– Да не тот… В лесу, который.

– А-а…этот… Зачем тебе?

–…Там Марсель… – Калина произнесла это таким тихим, сдавленным голосом, что Светка повернула к ней свое полное лицо и чуть подумав, замахала рукой, угадав ее мысли:

– Че дура что-ли? Он с парнями ушел. Они не собирались купаться, пошли за водкой, к этой старой карге, Кудымихе. Она совсем в другой стороне живет от пруда. Ты че? Ну если хочешь, сходи. Вон туда надо, по тропке, прямо на пруд и выйдешь.

Светка указала дорогу, и добавила вслед уходившей Калине:

– Да если б он утонул, мы бы уже знали. Ты че…

Калина, пошла было по указанному пути, но пройдя половину, нерешительно остановилась. Было страшно идти, страшно увидеть сына. Хотелось верить, что ее подсознание ошибается. И раньше Марсель неожиданно исчезал, мог появиться через неделю, две. Может он и сейчас психанул, и ушел в город. Светка говорила, что он хотел уехать, но они его не пустили, велели проспаться сначала. Наверное Калина накручивала себе, и Марсель уже давно в городе, у своих друзей. Она медленно повернула обратно, вернулась домой. Проходя мимо веранды мельком взглянула на магнитофон сына, стоявший на окне, и одна ее половинка шепнула: «Он ему теперь не понадобится». Вторая половинка вступилась: «Заткнись. Он вернется!» Калина опрометью бросилась в дом, чтобы не думать, о чем попало, кинулась разбирать какие-то тряпки, протирать пыль, двигать шкаф и стол.

Марсель не появился ни на другой день, ни на третий. Уже неделю Калина ходила на работу, носила домой объедки и ждала сына. Котенок по вечерам забирался к ней на кровать, играл с нею смешно подпрыгивая и кидаясь на пальцы. Девчонки целыми днями пропадали на пруду. Калина каждый день справлялась у Светки, появился ли на работе Марсель? И узнав что так и прогуливает, сердилась на его безалаберность. Он с трудом устроился на эту лесопилку, верней его устроил муж Светки, который тоже там работал. Она почти успокоилась, уже была уверена что Марсель загулялся в городе, и забыл что дома нет денег. Но точилась в дальнем уголке ее сердца поганенькая мысль, что что-то не так. Калина гнала ее из себя. Одна ее часть застыла в ожидании неминуемой беды, другая спорила с первой, пытаясь доказать, что все в порядке.

– Мам? – ныли девчонки, – День города в следующее воскресенье. Пойдем, а? Приедет группа «Авария». Марсель хотел пойти. Может его там и найдем?

– Денег нет. Отстаньте, – сердито отмахивалась Калина, а сама думала, что надо съездить. Вдруг Марсель будет на празднике. Он ждал этот день из-за его любимой группы. Вслух мечтал, как проберется к сцене, и постарается сфотографироваться с солистом. Девчонки уговорили ее. Калина получила зарплату, подсчитала все свои копейки, и смогла выделить небольшую сумму.

– Вот, – торжественно сообщила дочкам, – Вот эти семьсот рублей можно прогулять. И ни рублем больше. Нам жить месяц.

Девчонки в голос заорали: «Ура», и облепив мать, целовали в лоб, в щеки, в виски. Калина обхватила их, смеялась, и щекотала: «Ах вы мои козлятки…»

Праздник удался. Погода стояла отменная, девчонки носились по всему городскому стадиону, где мэрия устроила празднование, Калина тоже обошла все установленные палатки, поговорила с напарницей Марией. Та подрабатывала на празднике. Калину не позвали, она была чужая в коллективе, где работала. Ее устроила туда Мария. Само кафе принадлежало семейному клану, и работали в нем только родственники. Калину хозяйка пожалела, Мария часто рассказывала о ней и как только уволилась вечно пьяная посудомойка Клава, Мария порекомендовала взять Калину. Та работала на совесть, но все равно в коллектив ее не принимали, держали на расстоянии. Она не возражала и не расстраивалась. Сегодня хозяйка кафе выставила на стадион целых две палатки, и торговля у них шла бойко. Калина ходила по стадиону, глазами выдергивая из густой толпы похожих на сына парней, и все время ошибалась, начала нервничать. Девчонки иногда созванивались с матерью, найдя ее, наперебой делились впечатлениями, совали в рот мороженное, – попробовать, и опять растворялись. К вечеру жара спала, начался концерт. Калина предусмотрительно собрала детей, и поторопилась занять место поближе к сцене, чтобы младшие близняшки могли увидеть столичных артистов вживую. Несколько пожарных машин стояли по обоим сторонам сценических подмостков, оградив певцов от фанатов. Цепь милиционеров тянулась почти по всему периметру, упреждая желающих проскочить под ограждениями. Калина подняла на плечи Софью, Милана копируя мать, посадила на руки Веронику. И пока шел концерт, Калина заставляла себя верить что сын тоже здесь, иногда, поддаваясь всеобщей эйфории, пританцовывала и даже испытывала приступы радости. Сейчас девчонки не должны были видеть ее печали. Калина смотрела на то, как они скачут в своем кружке, довольные и горячие. Как хохочут и подпевают артистам, вопят и улюлюкают, машут руками, и сердце ее сжималось в тугое кольцо подступающего осознания, что это последние часы ее прежней жизни. Скоро все должно измениться. И в самых глубинах своего сердца она уже знала истину, но не была еще готова принять ее полностью, слишком тяжела была предстоящая ноша, неподъемна для ее хрупких плеч. По сомлевшим личикам Софьи и Вероники Калина видела что они устали. Но все ждали салюта. Его все не было и не было. Вот и концерт уже закончился, артисты собирали инструменты, тихо возились на сцене, пока к ним не подошел мэр и не пригласил на застолье. Объявили дискотеку до утра. Пришлось смириться и пойти домой. Девочки устало бегали друг за другом, пока Калина с Миланой обсуждали праздник, забрели на автозаправку, стащили с ее забора несколько воздушных шаров. И все время в голове Калины точилось: «А Марсель не видит». Вдруг сзади неожиданно засвистело и загрохотало. Они оглянулись. Далеко вверху яркими лилиями и астрами вспухали салюты. Это было необыкновенное зрелище. Девчонки проснулись и открыли рты. Они тянули к небу руки, тыча пальцами то в одну сторону, то в другую, ахали, вскрикивая и подскакивая при очередном залпе. Калина молча и ошеломленно стояла позади них, неподвижно глядя в небо, вторила про себя: «А Марсель не видит» …