Читать книгу Зелье забвения - Татьяна Нильсен - Страница 3

Она проснулась от головной боли, от отвратительной сухости во рту. Язык словно присох к нёбу и превратился в жёсткую, наждачную бумагу. Она попыталась разлепить ресницы, но каждое движение гулким эхом отдавалось в затылке и висках. Но жажда заставила скинуть ноги с кровати. Она пыталась нащупать тапки, но сосуды в голове толкали кровь с такой силой, что казалось, пробьют несчастный черепок. Она села на кровати, обхватила голову руками и произнесла тихо:

– Йорик, бедный Йорик!

Так и не найдя тапки, она, с полузакрытыми глазами, поплелась на кухню. Достала из шкафчика таблетку аспирина, закинула её в рот и обливаясь, жадно запила холодной водой. В голове постепенно прояснялось. За окном стояло хмурое утро и моросил мелкий, мерзкий дождь. На кухне в каждом углу стояли разномастные, пустые бутылки из под водки, стол залит каким-то липким, красным соком и заставлен грязной посудой. Холодильник был пустой и только в углу скрючились старые овощи, и в целлофановом пакете заплесневели дряблые сосиски. Она с чувством захлопнула дверцу холодильника и села на ротанговый, уютный диванчик. Выпить было нечего, пожрать тоже. Она встала, заварила чай, хлебала обжигаясь и думала: «Деньги, наверное все спустила на водку, но ничего, теперь с деньгами проблем не будет.» Она пошарила по закоулкам кухни, за мусорным ведром, за холодильником, под столом, прошлась по шкафам в спальне, заглянула за диван и обнаружила ещё запечатанную бутылку водки. Обрадовалась про себя: «Вот идиотка, сама от себя прячу, сижу тут в четырёх стенах одна одинёшенька, ни друзей, ни подруг, ни родственников.» Да и не хотела она никого видеть, и ни с кем разговаривать. Сейчас ей для комфорта душевного и телесного лучше побыть одной. Никто не должен видеть её пьяное уродство. Тем более, что завтра только чай, бульон куриный, а уж послезавтра вечером самолёт на другую родину, не историческую. Она одним глотком проглотила рюмку водки и глубоко вздохнула несколько раз, чтоб унять, подступившую тошноту. По телу разлилось тепло. Она забралась с ногами на кухонный диванчик, включила музыкальный канал по телевизору и опять углубилась в воспоминания о своей то ли несчастной, то ли счастливой жизни.

Зоя росла девочкой хорошей, да вот собственно и всё, что можно сказать про хорошую девочку Зою. Она средне училась, серо выглядела и ничем не выделялась среди сверстников. Была пышечкой среднего роста и самым примечательным в облике были её глаза-широко расставленные, бездонно голубые, и до тупости наивные. Её одноклассники кипели как на вулкане – записывались в танцевальные и спортивные кружки, кто-то в музыкальную, кто-то в художественную школу, пели песни под гитару, пекли картошку на костре, ходили в многодневные походы, а позже влюблялись, писали друг другу любовные, бесхитростные записки, бегали на свидания, приглашали друг друга в кино и на дискотеки. Всё это как-то проходило мимо неё. Нет, она хорошо училась, но её особенно ничего не интересовало, она не влюблялась, не плакала ночами в подушку, и домой возвращалась ровно в десять тридцать – как наказывала мама. А родительница часто отсутствовала дома и дочь в основном была на попечении отца. В конце Перестройки мать быстро ухватила тему и поняла, что нужно во времена тотального дефицита. Сначала она с новосибирского базара тюками таскала китайские, кружевные, женские трусики, носки, колготки, заколки для волос. В первое время сама стояла на местном рынке со своими тряпками, потом взяла в аренду небольшую площадь в крупном торговом центре, и наняла за небольшую зарплату продавщицу. Но вскоре поняла, что может обойтись без новосибирских посредников, которые торгуют трусами, и отправилась за товаром сначала в Турцию, а потом и в Грецию покупать кожаные куртки, плащи и изделия из ценных мехов, а это уже был другой товарооборот и другие деньги.