Читать книгу Уволиться? Жениться! - Татьяна Новикова - Страница 3

Знаете, сразу чувствуешь, что в квартире чужак. Не из-за одежды, которая появляется на пустой вешалке (её может и не быть), а по атмосфере. Заходишь и осознаешь: тут кто-то есть.

Так случилось и со мной на входе в родной дом.

Я жила одна с двадцати трех лет, не считая наглого кота по кличке Пушок. Пушком он был исключительно в теории, ибо на практике эта гладкошерстная морда даже не линяла.

Моё логово холостяка заросло пылью. Тут отродясь не водилось милых побрякушек или тюля. Мне даже не нравилось само слово: тюль.

Аскетично, сурово. Идеальное жилье для одиночки.

Но сегодня я вошла в дом и почувствовала присутствие незваных гостей. Медленно бросила взгляд на коврик, где валялись две пары обуви – женские туфли и мужские кроссовки, – сброшенные как будто впопыхах.

Кроссовки, кстати, какие-то знакомые. Хотя как можно узнать чью-то обувь?

Ладно, кто бы это мог быть? Либо бестолковые воры, которые сумели взломать замок, но потом пригрелись на давно не стиранном постельном белье и решили остаться, либо…

Я заглянула на кухню и обреченно застонала.

Лучше бы это были воры.

Потому что на стуле, поджав ноги под попу, восседала моя младшая сестра и поедала бутерброд с колбасой. Тайфун. Ураган. Смерч. Человек, приносящий разрушение и боль. Маргарита Романова собственной персоной.

Внешне мы очень похожи. Темные локоны, вьющиеся на концах. Высокий лоб, выдающийся подбородок, глаза цвета темного янтаря. Разве что Марго умеет себя подать и без макияжа не выходит даже вынести мусор, в отличие от меня, для которой нарисовать стрелки – целая проблема.

Но на внешности наша схожесть заканчивается.

Что нужно знать про мою сестру? Это человек, который сменил мест десять работы, потому что посылал в задницу работодателя на третий день. Это человек, который дважды поступал в институт и дважды заваливал вступительные экзамены, потому что проспал и тупо не пришел на них. Когда Марго взяли в колледж на платное отделение, все выдохнули с облегчением.

Ха!

Не тут-то было, ибо сестрица умудрилась поссориться с преподавательницей и исписать ей двери рисунками детородных органов. Её отчислили со скандалом. Об этом даже в новостях писали, чем сестра особенно гордилась.

А вы, мол, когда-нибудь бывали в сводке главных новостей дня? То-то же!

Марго жила с родителями, поэтому об её похождениях я знала лишь отдаленно. И вот теперь она решила внести в мой дом немного разрухи. Разумеется, у неё есть ключи, ибо квартира принадлежит нам обеим. Но, если честно, я всегда думала, что сестренке хорошо под родительским крылом.

Впрочем, моя сестра – это половина беды, потому что в её ногах, положив голову на колени, сидел парень, один вид которого заставлял мой живот сжиматься судорогой.

Кирилл. Кирюша. Кир.

Мой бывший молодой человек.

Мы прожили с ним два года, выстроили быт и даже собирались пожениться, но потом Кир влюбился в Марго. Тем летом у нас была куплена путевка в Турцию, да меня свалил грипп. Чтобы не пропадать билетам, я предложила сестре съездить вдвоем с моим женихом.

«А что такого?» – думала наивная дура по имени Арина.

Короче говоря, на четвертый день поездки Кир написал, что мы расстаемся, ибо он околдован Маргошей. Так и написал. Прямо со словом «околдован». Откуда он взял его вообще, из песен советских лет?

Она не отбивала его. Нет, он втюрился как сопляк и ушел, чтобы завоевать её сердце. Заваливал подарками, дарил цветы. Обидно, если учесть, что на моих подарках Кир всегда экономил. Говорил, что деньги нужно нести в дом, а не тратить на всякую чушь, которая всё равно не сделает женщину счастливой.

Фотографии Марго с сотней роз доказывали обратное.

Сестра долго ломалась и даже спросила моего разрешения. Как я могла отказать? Какими словами?

На целый год они скрылись с поля моего зрения. От совместных торжеств я успешно мазалась. И вот теперь здесь, на моей кухне, где мы когда-то ужинали вдвоем с Кириллом, обнаружилась эта сладкая парочка.

Мне пришлось схватиться за косяк, чтобы не рухнуть на нетвердых ногах.

– Привет, солнце! – Марго помахала мне бутербродом.

Кирилл нехотя поднял голову с её колен и подмигнул. Я опустила голову.

Черт, почему рядом с ним я чувствую себя нашкодившей малолеткой? Почему он до сих пор вызывает в моем теле импульсы, от которых хочется рыдать навзрыд? Ведь Кирилл сам ушел. Давно пора перегореть к нему. Но глупое сердце рвется навстречу, наплевав на то, что однажды его уже растоптали.

– Вы что тут делаете? – спросила я не очень-то гостеприимно.

– Маман выгнала из дома. – Марго равнодушно дернула плечиком. – Сказала, что я нахлебница, и что я могу идти на все четыре стороны. Перебесится, короче, тогда и вернусь. А пока жить негде. Здесь перекантуемся.

– С тобой понятно, – ответила холодно, не отлипая от дверного косяка. – А Кир…илл?

– Так мы вместе живем уже полгода, – улыбнулся тот очаровательно и открыто. – Я перестал арендовать квартиру, как съехался с Ритой.

О, как интересно складывается. Мама мне даже не обмолвилась, что приютила у себя моего бывшего молодого человека. В принципе, ей-то какая разница. Её зятем он всё равно станет, а уж по младшей дочери или старшей – дело второе.

– Мы тебя особо не притесним, – вклинилась сестрица. – Не парься, всё будет как раньше.

– Нет, не будет. Я против вашего переселения. Ты сама должна понимать.

– А что в этом такого?

Сестрица удивленно наморщила лобик, будто для неё не было ничего необычного в том, чтобы вломиться в жизнь старшей сестры и раскурочить ту каблуками своих туфель.

– Видимо, дело во мне, – вздохнул Кир, поднимаясь. – Арина, я думал, у нас всё в прошлом? Разве мы не расстались хорошими друзьями?

НЕТ! Как ты вообще мог подумать, что я когда-нибудь соглашусь дружить с тем, без кого сходила с ума?! Придурок!

– Мы расстались друзьями, но я не готова делить с тобой квартиру. Опять.

В сестре мгновенно проснулась юная фурия, даже взгляд потяжелел. Она мотнула тяжелой копной волос, надула губы и прошипела:

– В любом случае, мы не уедем. Это моя квартира точно так же, как и твоя. Из добрых побуждений я оставила её тебе, не претендуя на законную половину. Хотя бабушка завещала нам её обеим. И вот чем ты мне платишь?

– Ты меня ещё упрекни в том, что я жила в одиночестве последние годы. Я не буду тебе напоминать, как нам досталась эта квартира…

Сестра стухла, но напор не уменьшила.

– Выгони меня с судом, если тебя что-то не устраивает. А пока я буду жить тут. Возможно, даже не стану возвращаться к матери. Спасибо за теплый прием, сестренка!

Она вылетела из кухни, а Кир двинулся следом, напоследок окатив меня волной презрения. Я же ощутила себя обмакнутой в ведро с мазутом. Чернота заполнила душу до краев. Глубоко внутри ворочался иррациональный страх. Горькая обида сжигала дотла.

В своей спальне – последний уголок уединения – я открыла шкаф и долго рассматривала свадебное платье, которое пылилось там целый год. Надо бы выбросить, да рука не поднималась. Оно же такое красивое, цвета Шампань, с кружевной спиной и рукавом три четверти.

Я набрала номер телефона подруги и всхлипнула в трубку, прижимаясь щекой к платью.

– Люд, я могу зайти в гости?

– Конечно, – согласилась та, но уточнила с волнением: – Что-то не так?

– Ко мне переехала Рита… с Кириллом… жить…

Люда выругалась так красиво и длинно, что я заслушалась. Если бы те проклятия, которые она обрушила в адрес этой парочки, сбылись, то в лучшем случае у Кира выросло бы мужское достоинство на лбу. В худшем – отсохло бы то достоинство, которое имелось.

Спустя полчаса мы уже заливали горе домашним вином в крохотной квартирке Люды на окраине города, где она ютилась с матерью и сыном-первоклассником.

***

Я любила этот дом и эту кухню. Здесь всегда можно было вдоволь наплакаться или насмеяться. Никто не осуждал, не пытался вразумить, не делал нравоучений.

Вот и сегодня меня усадили за кухонный стол с коротким требованием: «Рассказывай». Подруга одной рукой помешивала борщ, а второй доливала мне в бокал красного тягучего вина. Его приготовила сама Люда, поэтому ощущения после употребления непередаваемые. Вроде сладенький компот, но ноги почему-то не ходят, а язык заплетается уже после первого глотка.

Её сын играл в материнский телефон, лежа на полу. Артем – хороший мальчонка. Пытливый, бескорыстный, искренне любящий мать. Та нагуляла его по глупости в восемнадцать лет, на первом курсе университета, но ошибкой никогда не считала.

– В моей жизни всего один мужчина, и это мой сын, – любила повторять Люда, меняя любовников как перчатки.

Сейчас она выслушивала мою слезливую историю о незваных гостях и покрывалась пунцовыми пятнами от гнева.

– Кошмар! Как они вообще посмели к тебе заявиться?! – злилась подруга, неодобрительно стуча по полу тапкой с ушками. – Изменщик и предательница! Только не начинай опять свою песню про то, что Кирилл тебе не изменял, а ушел, ибо без любви жить не мог. Пусть запихнет себе эту любовь в ж…

Тёма прекрасно чувствовал, когда мама близка к тому, чтобы сказать какое-нибудь интересное слово, которое потом можно повторять нон-стоп. Он оторвался от игры и поднял на нас хитрую морду. Но Люда быстро закрыла рот.

– Делать-то что? – Я всмотрелась в вино, словно на дне бокала лежали ответы на все вопросы мироздания. – Оставаться с ними – это унизить саму себя. Выгнать? Так она законная владелица квартиры.

– Уехать? – предложила подруга.

Я горько ухмыльнулась.

– Куда? У меня нет денег на съем. Да и с чего я должна уезжать из собственного дома?

– Логично. – Люда посмотрела на сына и сказала: – Котеночек, иди в бабушкину комнату. Дай нам по-взрослому пообщаться. Телефон можешь с собой забрать.

Тёма нехотя поднялся и скрылся из кухни, хлопнув напоследок дверью.

– Предлагаю тебе с кем-нибудь съехаться и заниматься сексом ночь напролет. Так, чтобы стены тряслись. Ты будешь стонать на всю квартиру, Рите с Кириллом станет стыдно, и они сами захотят съехать.

«Прекрасная» идея. Именно так, в кавычках, ибо её можно разгромить по всем фронтам. Во-первых, где мне взять этого «кого-нибудь», с кем я не просто захочу переспать, но и разделить одну кровать на длительное время? Во-вторых, с чего Люда взяла, будто это поможет? Моя сестра никогда не отличалась особой скромностью. Решит ещё, что это призыв к действию. Раз нам можно вопить как мартовским котам, то им – тем более.

А я вот не готова слушать, как Марго стонет под Киром.

– Для начала мне надо кого-нибудь найти, а это не так уж и легко.

– Почему? – искренне изумилась Люда, чуть не вылив вино в борщ, но вовремя остановив руку. – Тьфу, задумалась! Так вот, это только ты считаешь, что мужчина обязан прийти и завоевать кого-то. По факту, всё происходит наоборот. Если парень тебе нравится, то затащи его в туалет, отсоси у него в тачке. Прояви инициативу, короче говоря.

Меня передернуло от житейской мудрости Люды, которая попахивала обычным развратом.

Всё-таки я считаю, что парень должен добиваться девушку. Куда делась эпоха романтики? Почему нынче не модно дарить цветы или приглашать на свидания? В смысле, пригласить-то могут, но после этого будут ждать ответной любезности в виде минета. А я вот не считаю, что должна сосать за билет в кино или пирожное.

– Видимо, завоевывать никого ты не планируешь, – прекрасно поняла Люда причины моего молчания. – А как тебе такой вариант? Ходи по дому в неглиже. Рита не выдержит конкуренции, заревнует и уедет.

Ага, конечно. Фигуристой сестре нечего опасаться, тем более Кир однажды уже бросил меня ради неё. Вряд ли он передумает и вернется к тому, от чего сбежал.

– Всё-таки попытаюсь перетерпеть. Пусть за коммуналку платят, еду готовят. Не получится – уеду, а комнату сдам каким-нибудь студентам, – вздохнула я под недовольное цоканье Люды. – А потом продадим квартиру, поделим прибыль. Может быть, хватит на студию в строящемся доме.

– Ты – не боец, детка, – подытожила подруга. – Слушай, а чего сегодня Скворцов вызывал тебя к себе?

Я честно рассказала о предложении Максима Степановича, и Люда одобрительно захлопала в ладоши. Вот теперь она была прям-таки горда собой (подсказала же, как действовать) и мною (за то, что не ступила и не послала директора куда подальше).

– Умница! Смотри, всё налаживается. Может быть, смена директора пойдет на пользу нашей службе? – тараторила довольная подружка. – Новая кровь, так сказать. Валерьевич все-таки засиделся, от него старческим маразмом периодически попахивало. Кстати. Как думаешь, мне есть, что ловить с Максимом?

– С кем? – не сразу сообразила я, потому что рассматривала босса как угодно, кроме «Максима».

– С директором нашим новоявленным, с кем ещё. Он сегодня так неоднозначно смотрел мне в вырез…

Она поправила своих «подружек», выглядывающих из шелкового халатика. Люда всегда оставалась кокеткой. Даже в квартире, где нет никого, кроме матери и сына, она ходила королевой. Я вспомнила свой домашний костюм: растянутые штаны и мужскую футболку в пятнах от кетчупа.

Черт, футболка когда-то принадлежала Киру! От неё точно придется избавиться.

– Люд, а ты уверена, что надо лезть к Скворцову? Если ничего не получится, тебе работать с ним ещё…

– А если получится, то у меня будет шикарный мужик. Ты видела его сегодняшние часы? Да они стоят как половина моей квартиры! А разворот плеч? Блин, это же Аполлон в чистом виде. Вообще не представляю, что он на нашем заводе забыл. Кроме того, я же аккуратно намекну ему на симпатию, и всё.

Глаза Люды заволокло мечтательной поволокой. Не сомневаюсь, она уже представляла себя в жарких объятиях молодого начальника.

– Я не буду тебя отговаривать. Делай с директором всё, что заблагорассудится, только голову не теряй и потом не плачь.

– Звучит не очень-то позитивно, – фыркнула Люда, отобрав у меня опустевший бокал, а затем налила до краев тарелку борща. – Ешь давай, а то кожа да кости.

– Люблю, когда в тебе просыпается мать, – улыбнулась я, хватаясь за ложку.

Пусть простые разговоры не способны решить всех проблем, но как же приятно, когда у тебя есть человек, к которому можно просто завалиться поздним вечером, выхлебать вино, покушать борща и поплакать.

Зная, что нет ничего, что могло бы рассорить вас.

***

Вернувшись домой, я перебрала весь гардероб. Точнее – я разделила его на две части: «полное непотребство» и «непотребство неполное». Рваные джинсы, гигантские балахоны и застиранные футболки убрала подальше. На кровати остались лежать блузки времен студенчества (хорошо, когда твой размер одежды неизменен с девятого класса), строгие черные джинсы, редкие юбки.

Н-да, всё не то. Если Скворцов, действительно, собрался водить меня на совещания, то это стыд и позор. Придет он, весь такой выглаженный, лоснящийся, красивый. Широкоплечий. С часами, которые стоят как половина квартиры Люды. А хвостиком за ним – человек, одетый в платье а-ля «привет, голодные студенческие годы».

Тьфу, почему я вообще обсасываю внешность директора как аппетитную косточку?! Что-то про Валерьевича я вообще не думала, а тут битый час вспоминаю, какого цвета на нем сегодня был галстук.

В общем, придет зарплата – обновлю гардероб. Но перед этим потребую, чтобы мне официально подписали надбавку, а то наобещать можно с три короба.

На моё счастье, весь вечер и утро сладкую парочку было не слышно, поэтому я относительно спокойно легла спать, проснулась и двинула на родной завод. Конечно, на душе скребли кошки. Дикие такие, с гигантскими когтями, они драли мою грудную клетку изнутри. Присутствие Кира рядом с собой – нас разделяла всего одна стена – будоражило воспоминания.

Застарелые раны вновь кровоточили.

Короче говоря, на работу я завалилась без пяти восемь, в плохом расположении духа. Максим Степанович пришел сразу после меня. Я выкладывала из пакета контейнер с обедом, когда он прошел мимо со словами:

– Доброе утро, Романова. Принесите мне кофе.

Ирочка Ливанова заинтересованно зыркнула в мою сторону. Ожидала какой-то бурной реакции, которой не последовало. Я тяжело вздохнула и отправилась в столовую. То, что меня почти назначили помощником руководителя, как-то не согревало. Всё-таки я долгие годы мечтала быть программистом, а стала секретуткой.

О, в шкафчике появились сливки. Интересно, их притащил сам Скворцов или кто-то из желающих понравиться новому директору? Я щедро плюхнула их в кружку, на глаз разбавила черной жижей, которую выплюнула кофемашина. Кофе я не пила, а потому и варить его не умела.

Ну, вроде выглядит съедобно.

Но когда Скворцов сделал щедрый глоток, стало понятно, что приготовление напитков не является моей сильной стороной.

– Вы решили бухнуть столько сливок в счет прошлого раза? – Он оставил кружку подальше.

– Я умею писать код, а не всё это, – развела руками.

– Не обманывайтесь, код вы писать не умеете, – отбрил Скворцов, заставив меня заискрить от злости.

Пришлось сжать пальцы в кулаки и натянуть на лицо улыбку. Интересно, он сам хоть что-нибудь разработал? Или умеет только издеваться над подчиненными? Ещё и с ухмылкой этой гаденькой, которую очень уж хочется стереть с его нахального лица.

– Это всё, что вы хотели мне сказать?

– Совещание через полчаса. Причешитесь хоть, – подмигнул перед тем, как я развернулась на каблуках и поковыляла к двери.

Скотина! Какой же он козел безрогий! Слов не хватает, чтобы описать всю ту бурю эмоций, которую я испытываю по отношению к этому человеку. Надеюсь, у них с Людой ничего не выгорит, потому что я не смогу искренне порадоваться за подругу.

Да что не так с моей прической?!

Я глянулась в настольное зеркало. Там отразилась разъяренная девица с бледным лицом и горящими гневом глазами. Бледные губы поджаты. А волосы… да нормальные они! Не топорщатся, не лезут во все стороны. Приличный конский хвост, челка убрана.

Но раз уж он просит.

– Дай расческу, – потребовала у Люды.

Та беспрекословно исполнила приказ. Я распустила хвост, встрепала локоны. Прошлась по ним расческой взад-вперед, взлохмачивая. Люда с Ирочкой посматривали с сомнением, ибо с каждым новым взмахом руки я всё больше напоминала ведьму с гнездом на голове.

Закончив приготовления, я плюхнулась за стол и отпила вчерашнего чая с видом победителя. Девочки переглянулись, но донимать расспросами не стали. И следующие полчаса прошли в монотонной работе.

– Я причесалась, – сообщила Скворцову, когда он вышел из кабинета и позвал меня за собой.

– Я вижу, – сощурился тот, не подав, впрочем, никаких других эмоций.

– Что от меня требуется на совещании?

Я едва поспевала за его широким шагом. Семенила ногами, с трудом передвигаясь на каблуках (ненавижу туфли!), а Скворцов отдалялся всё дальше и дальше.

– Просто присутствуйте, – отмахнулся Максим Степанович, даже не обратив внимания на то, что «помощник руководителя» остался за поворотом.

– Что-то записывать? – уточнила на бегу, ибо смысла в обычном присутствии не видела никакого.

– Нет, не нужно. – Покачал головой. – У меня неплохая память.

Так на кой ляд я тебе сдалась?! Сидеть и строить глазки генеральному директору? Тогда нужно было брать с собой какую-нибудь грудастую красотку типа Люды, которая и улыбается зазывно, и флиртует мастерски, и умственную деятельность изображает в разы лучше моего.

Идиотизм какой-то.

В чем, мать его, подвох?!

Чем ближе мы подходили к административному зданию, тем сильнее меня брала дрожь. Если честно, я больших начальников боюсь до одури. Мне потому и нравится программирование, что оно не требует контакта с людьми. Не надо перед кем-то отчитываться, получать нагоняй. Пиши себе и пиши.

А тут…

В конференц-зале, где собрались все директоры, мне стало физически тяжело дышать. Я оглянулась в поиске свободных кресел подальше от огромного стола, за которым сидело высшее начальство. Почти нырнула в уголок, но Максим Степанович прошипел:

– Рядом!

Чего? Он мне как собаке приказывает?! Ещё б по бедру похлопал да за поводок дернул, мать его.

Стиснув зубы, я рухнула на соседнее кресло со Скворцовым. Ладно, всё не так плохо. Кроме директоров, здесь присутствуют и секретари, и руководители отделов, и другие неизвестные мне люди. Никто не посчитает меня пятым колесом, ибо тут этих колес – на десяток автомобилей хватит.

Началось совещание. Скучное, ровно до того момента, как все не начали скандалить друг с другом. Заказ не поступил заказчику, произошел сбой в цикле производства, принтеры перестали печатать – орали по любому поводу. Восхитительная истерия. Я искоса поглядывала на директоров, одетых как с иголочки. В пиджаках, дорогущих рубашках, с запонками. Многих из этих людей я видела только на сайте завода, а лично даже встретить опасалась – такими они были недосягаемыми.

Интересно, сколько они тратят на обмундирование?

С другой стороны, Скворцов. Да, одевается симпатично, но вообще не по-представительски. Что за закатанные рукава на рубашке кофейного цвета? Почему галстука сегодня вообще нет? Да и пуговиц расстегнуто чуть больше, чем требуется при деловой встрече.

Зато женщины как на подбор: в элегантных платьях или брючных костюмах, такие выглаженные, стильные.

Мне вдруг стало особенно стыдно за свою прическу. Аккуратно начала приглаживать волосы, но те не поддавались. Со стороны казалось, будто я жалею себя, гладя по затылку.

– Романова, прекратите, – одернул меня Скворцов. – Вы блох вычесываете или что?

Я так и застыла с пятерней в «гнезде». Медленно опустила руку. Надулась сильнее прежнего.

Надеюсь, этой позорной характеристики никто не услышал.

Обратно мы шли привычной процессией: впереди Скворцов, которого нисколько не смутили всеобщие скандалы, а следом ковыляющая я. Единственной мыслью было: застрелите меня. Как люди вообще носят туфли?! В последний раз я надевала их на выдачу аттестатов и уже спустя час сменила на балетки.

– Что вы поняли из совещания? – спросил Максим Степанович, пропуская меня перед собой.

– Что на заводе вообще никто не работает? – честно ляпнула я. – Поразительно, как предприятие вообще держится на плаву, если учесть, что мы не можем ничего поставить в срок. Ну а если что-то поставляем, то оно разваливается на подъезде к месту эксплуатации.

Мне показалось, или директор одобрительно хмыкнул?

– Мысль правильная. Напишите протокол по итогам совещания. Подписывать нигде не требуется, чисто для меня.

Э-э-э, начнем с того, что слово «протокол» знакомо мне очень уж смутно. В моей отрасли под протоколом понимается обмен данных между программами, но вряд ли Скворцов требует этого.

– Я же ничего не записывала…

– Так вспомните. Маразмом не страдаете?

На этих словах мы вошли в наше гигантское «открытое пространство», и Максим Степанович скрылся в своем кабинете.

– Жду документ к полудню, – обронил напоследок.

Твою ж мать!

Для начала я отрыла в интернете образец протокола заседания и вдумчиво начала подгонять его под утреннее мракобесие. Выходило плохо, половины я попросту не запомнила, а другая половина была непонятна. Набор слов, которые имеют какой-то смысл для нормальных людей, а для меня – белый шум.

Хотелось биться о клавиатуру лбом, но гордость и нежелание признаваться в собственной глупости сделали своё дело.

– Держите. – Ровно в полдень я вывалила лист бумаги перед Скворцовым.

– Могли бы отправить на почту.

Он бегло вчитался в содержание, что-то перечеркнул, переписал, дополнил. Черт, он же тоже не записывал, так как умудрился запомнить больше моего? Почерк, кстати, хороший. Размашистый, но читаемый. Грубый. Отдает силой и твердостью характера. Не думала, что когда-нибудь так скажу, но этот почерк заставил меня с любопытством всматриваться в текст.

– В целом терпимо, – подытожил директор. – А теперь предложите краткое решение каждой проблемы.

– Чо? – вырвалось у меня.

– Чо слышали. Проявите креативное мышление.

Он поднял на меня насмешливый взгляд темно-шоколадных глаз, и мне захотелось утопиться с горя. Ещё и издевается. Почему я?..

– А программировать когда? – спросила тоскливо.

– Поверьте, никто не огорчится, если сегодня вы займетесь чем-нибудь более полезным, – подытожил Скворцов. – А, и сделайте мне чаю. Без сахара, черный. Надеюсь, его вы не испортите?

«Сливок добавить?» – подмывало спросить, но я удержала своё ехидство в узде.

Ладно, допустим, чай я приготовить способна. Впрочем, сначала нужно расставить все точки над палочками, чтобы не было недосказанности и мне не пришлось работать забесплатно.

– Максим Степанович, я хотела спросить насчет официальной надбавки?

– Я уже согласовал всё с директором по персоналу. Ждите, скоро подпишете приказ. Сумма, как и договаривались. В обязанности добавлено: исполнять все – я подчеркиваю – все указания директора по информационным технологиям. Пожалуйста, проявите изобретательность при решении проблем. Иначе я трижды подумаю, не рано ли назначил вас помощником.

Больше в мою сторону он не смотрел, наоборот, всем видом показывал, что у него имеются гораздо более важные дела, чем общение с назойливой просительницей.

Я вернулась на рабочее место и написала Люде в корпоративный чат:

Когда-нибудь я сожгу твой объект воздыхания

Почему? Он тебя обижает?

Нет. Он заставляет меня писать протоколы совещаний

и решать проблемы, которые не могут решить директора!!!

Подруга глянула на меня с сомнением и напечатала:

Зато задница у него классная

Чужие попы не разглядываю

Люда показала язык, но отвечать не стала. Знала, что сейчас ко мне лучше не приставать, иначе её задернет взрывной волной.

К вечеру я придумала ответы на две проблемы из семи. Причем очень куцые, а-ля «надо нормально делать – тогда нормально будет». Но ровно в семнадцать часов эти ответы легли на стол к Скворцову.

Электронной почтой я не воспользовалась принципиально.

– Я ознакомлюсь, – кивнул он и добавил: – Арина Сергеевна, останьтесь на час-другой. Нужно разобраться с отчетами. Михаил Валерьевич оставил много висяков, за которые мне теперь оправдываться. Поможете?

– Конечно, – ответила, удивленная, что в какой-то момент из пренебрежительного «Романова» превратилась в уважаемое «Арина Сергеевна».

– Тогда посмотрите отчеты за прошлый год. Мне нужно их рассортировать по количеству внедренных технологий в цехе, – он объяснил задачу целиком и поднялся, возвышаясь надо мной.

Да я по сравнению с ним малявка, даже если встану на цыпочки. Как-то до сих пор не возникало столь острого ощущения собственной никчемности. Наверное, потому что мы впервые застыли напротив друг друга вот так: в одиночестве, в тишине.

– Чай будете? – прервал мои размышления спокойный вопрос.

– А? – помотала волосами, которые так и не расчесала за весь день. – Да, спасибо.

– Тогда сделаю вам тоже. Кстати, – он щелкнул пальцами, – перестаньте делиться личными откровениями по заводскому чату. Должны же понимать, что он читается.

Мои глаза округлились как у кота, которому одновременно наступили и на хвост, и на бубенчики. Сразу вспомнились все постыдные диалоги с Людой, которые мы вели без какого-либо страха быть прочитанными.

– Э-э-э, вообще-то не понимали…

Хотела ещё добавить про личную жизнь, в которую запрещается лезть грязными башмаками, но Скворцов перебил:

– Так вот, вся заводская переписка читалась ещё прошлым директором, а я зашел ради интереса сегодня в программу, а там задницу мою обсуждают.

Теперь к округлившимся глазам добавился ещё и приоткрытый рот. Вашу ж мать! Это фиаско. Полный провал.

– Главное, Романова, не жгите меня раньше времени. Я вам ещё пригожусь.

Он рассмеялся и скрылся за дверью, оставив меня в полном смятении. Остаток вечера я не поднимала на босса глаз, ибо мне было бесконечно стыдно. Не за свои слова, нет. Я сказала всё искренне. Но за то, что это прочел Максим Степанович, который, по сути, выбил мне повышение за красивые глаза – блин, получилось некрасиво.

Ещё и Люду подвела.