Читать книгу Решать тебе - Татьяна Осипова - Страница 3

Никакой я не лидер, но ненавижу, когда мешают разгребать дерьмо

Утро отозвалось болью. Еле встал, глянул на часы. Полседьмого. Под браслетом рука ныла, ослабил его, видя ссадины. Видимо в колодец, падая, ободрался. В комнатушке тепло, кто-то дров подкинул ночью. Наверняка Ленка. Она такая баба, заботливая. Позвал тихо Нюту. Отозвался старик Линь.

– Проснулся, соколик.

– Как видишь. Проснулся. А где все? – спросил, пытаясь подняться.

– Погоди, Лена вернётся, укол сделает, легче будет. Меня за тобой присматривать оставили. Взяли Пряника с собой, вернуться, обещали скоро. Не волнуйся, всё будет хорошо.

В сердце что-то зацарапалось, какое-то недоброе знакомое чувство. Вот всегда так, говорят, всё хорошо, чтобы успокоить, а на самом деле хорошего мало. Поднялся с бивака, сунул ноги в ботинки. Думаю, расхожусь, то легче станет. А Линь говорит, чтобы я не дёргался:

– Лежи. Ленка сказала, через пару часов вернутся. Не случится ничего.

– А Ванька, зачем с ними двинул?

– Ты чё сына не знаешь? Он взрослеет. Все пошли на разведку, и он туда же.

Я вздохнул, подошёл к столу, потрогал чайник. Горячий ещё, видимо недавно ушли. Плеснул кипятка в кружку себе и Линю. В спину снова вступило, вспомнил Семёновну. Эх, не успел заскочить к ней. Жива ли? Бабка-то им зачем? Да и всё это к чему? Мало этих заражённых, а тут ещё эти солдаты. Кто они такие? Для чего пришли?

Через два часа томительного ожидания вернулись Ник, Ваня и Нюта без Лены. Я даже заволновался, спрашивая, где они оставили нашу повариху.

– Вояки ушли. Мы весь городок прочесали, – ответил Ваня.

– Это ясно, а Ленка?

– Она к Семёновне пошла. – Нюта сняла с плеча автомат и повесила на крючок. – Бабушке помочь надо. Жалко её. Испугалась, говорит, в погреб залезла, да еле выбралась утром. Сказала эти уроды у неё козу увели. Мертвецы не трогали, а люди. Жаль Семёновну, вот Лена осталась с ней. Как плечо, пап?

– Нормально, – отмахнулся я. Размышлял, сколько же людей осталось в городе. Спросил ребят, а они толком сказать ничего не могли. – Натворили дел. А тела?

– Нет никого, – проговорил Ник. – Уверен, что они уже обратились и ушли. Вернутся. Ты же помнишь, что мертвецы всегда возвращаются в то место, где жили раньше.

Я кивнул. А Ник сказал, что Лена велела сделать укол мне. Недоверчиво спросил парня, разве он умеет. Но пацан велел мне закатать рукав. Нютка тоже говорила, что Никита всё умеет, глянул на неё, видимо, слишком сурово, и дочка замолчала.

– Отец, я знаю, ты не особо любишь Ника, – вдруг подал голос Ванька, – но он хороший, честный, просто ты боишься за нас, но это зря.

Улыбнулся ему и, отвернувшись, повернулся к новоиспечённому доктору левым плечом.

– Давай. Только чтоб не больно. Главное не стать ходячим.

Линь, крякнув, рассмеялся, а Нютка засуетилась у печки, подбросила пару поленьев и, набрав из баклажки воды, поставила чайник. Чай стал редкостью, а название посуды осталось. Чаще пили кипяток, да травяные настои. Кофе вообще остался воспоминанием о былом. Если каким-то чудом его получалось достать, то обычно бодрящий напиток из прошлого обменивали на необходимые вещи настоящего.

Запасов тут и правда, хватало. Но засиживаться не хотелось. После чудодейственного укола полегчало, что радовало. Выбравшись из убежища, решили сначала обойти каждый дом. Помочь выжившим, уничтожить оживших мертвецов, из пустующих домов забрать припасы и, если повезёт оружие.

Городок наш небольшой. В полуразрушенном посёлке городского типа перекрыли улицы, оставив всего один квартал. Его и смогли оцепить от нападений мертвецов – плохо, порой безалаберно, но хоть как-то. Отыскали мальчишку тринадцати лет, вспомнил его, сын местного оружейника. Спросил Макара, что с отцом. Ответил, что как вчера в лес утром ушёл, так и не вернулся. Жаль будет потерять мастера, но я надеялся, что он, как и Одноглазый засели где-то в посадках и скоро вернутся в город.

Семёновна жила в самом дальнем домике. Строение покосилось, и я несколько раз латал ей крышу. Бабушка она хоть и не девочка, но из разряда тех, о ком говорят – сзади пионерка, спереди пенсионерка. Сухенькая и юркая, наверняка поэтому и выжила. Ручки, как паучьи лапки, в прошлом массажисткой работала. После распространения вируса, лечением травами занялась и, скажу вам, успешно. В любой колонии медик на вес золота, как стрелки и механики. Порой просил Семёновну обучать молодёжь. Говорю: «Ты, бабка не вечная, уйдёшь, кто нас собирать по косточкам станет?». А она по обыкновению подбоченится, через левое плечо плюнет и скажет: «Типун те на язык, Дениска, я помирать не собираюсь. У меня на роду сто лет написано». Я-то, ясное дело, с ней спорить поначалу пытался, потом понял, что бабка он своенравная и без толку говорить с ней. Пусть живёт подольше.

Вылез из погреба Винт, здоровенный детина. Я спрашиваю: «Чего схоронился»? А он, тупо улыбнувшись, ответил: «Стреляли». Большой парень, годков двадцать пять ему. Силы много, а вот умом бог обделил. Хотя помогал всегда, исполнительный малый. Переболел после начала эпидемии менингитом, вот и стало у него с головой не алё. Бывало за башку схватится и бежит домой, а там дурниной плачет. Мамку, папку зовёт. Жалко его.

Окинул взглядом оставшихся в живых жителей посёлка и вздохнул. То дети, то бабы, то слабоумные. Вот чёрт. Куда ж их деть? Будем перевоспитывать, подтягивать в науках. Я глянул на Никиту. Среди нас мы с ним единственные боеспособные люди. Ленка кашеварила больше, Ванька ещё ребёнок. Насчёт Макара сложно сказать, в тринадцать лет мы раньше многое умели. Эпоха гаджетов сделала детей похожими на тепличные растения, инфантильными и полагающимися не на себя в важных вопросах.

– Короче товарищи, – обратился я словно на партийном собрании к оставшимся горожанам. Мне сорок восемь и времена Советского Союза ещё застал, помнил. Вздыхал порой, что если б не развалили страну, не докатились бы до зомби апокалипсиса. – Коллектив у нас не простой, но постоять за себя все должны уметь. Я никакой не лидер и никогда не стремился командовать, Но сейчас решать вам…

– Решать тебе, папа, – вдруг сказала Нютка. – Будешь ты нашим главарём или нет.

– Что за глупости? У нас не банда, чтобы главарей назначать. Буду наставником, да, а вы прислушивайтесь, иначе пропадём все. В первую очередь необходимо укрепить убежище. Сейчас у нас должно быть общее место для укрытия, чтобы в случае опасности всем спрятаться можно там. Укрепить стены нашего посёлка тоже необходимо, как и выставлять дозор. Нас мало, но без наблюдения за периметром сюда легче проникнуть не только мертвецам, но и тем, кто перебил жителей вчера. Оружие, припасы, вода – сейчас это главное. Так, что ещё, – я почесал в затылке. – Распределение обязанностей само собой. И не отлынивать, – обратился я почему-то в сторону Нютки.

– А чё я сразу, – возмутилась дочка.

– Потому что с тебя спрос больше, раз ты дочь наставника. И не спорить. Вносить предложения каждый может вечером, когда будем проводить собрания. Раз мне решать, то скажу одно – дисциплина сейчас спасёт каждого из вас. Что такое дисциплина? Это когда ты что-то ненавидишь делать, но делаешь и с удовольствием, как будто это твоё любимое занятие. Каждый день. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – ответил первым Ник. Пряник по обыкновению гавкнул, и напряжённая атмосфера немного разрядилась.

– Если вопросов нет, Ник, Макар, Винт отправляйтесь проверить ограждение, наверняка вояки завалили забор. Поправьте и укрепите его. Помнится, где-то хранились рации. Надо будет отыскать их, с ними проще оповещать о прорыве заражёнными и любой опасности. Нюта, Лена и Ваня вам надо прочесать каждое жилище. Берите тачку, складывайте припасы и оружие. Думаю в убежище, где ледник продукты хранить хорошо, но скрываться в погребе только на случай настоящей опасности. Топить летом печку дровами – расточительство. И Семёновна, – повернулся я к бабульке. – Нравится тебе или нет, живи хоть двести лет, но от шальной пули никто не застрахован. Так вот с тебя ежедневный мастер класс для новобранцев нашего маленького отряда. Поняла?

– Есть, товарищ командир! – наверное, слишком браво отчеканила Семёновна. Я даже удивился, как быстро она согласилась. Видимо последние события здорово напугали её.

– И мою спину разомнёшь, если силы останутся, а то чую, скоро не разогнусь. Пока осмотрюсь и есть у меня одна идея насчёт электричества. Если получится, то будем со светом.

Я снова почесал в затылке глядя на подопечных. Воодушевлённые моей речью, как и надеялся без дополнительной команды, они отправились выполнять приказы.

Оставшись в одиночестве, покрутил головой и первым делом решил отправиться в пустующий бар. Меня интересовал самогонный аппарат, который решил всё-таки переделать для иных целей. На Островского, помню, находилась библиотека, так же в школе, которая входила в наш укрепрайон можно поискать учебники, чтобы вспомнить навыки прошедших лет. Для электричества нам необходим генератор и не один. Решил всё записывать, вытащив из-под барной стойки толстую тетрадь. Вырвал с десяток исписанных почерком Бармена листов и, отыскав карандаш, принялся писать. Мысли выстраивались в стройные ряды и через несколько часов вместо опухшей от раздумий головы, меня приветствовало кристально чистое сознание.

День пролетел быстро, и плоды творчества моих подопечных неожиданно порадовали, особенно укреплённое ограждение. Могут ведь, когда захотят. Восстановили систему оповещения колокольчиками, оборванную месяц назад. Заколотили досками и закрыли железными листами окна самого, на мой взгляд, удобного укрытия. Им оказался дом Оружейника.

Макар показал не только мастерскую отца, но и глубокий погреб в котором можно укрыться восьмерым человекам и собаке. В одной из комнат устроили склад с оружием. В погреб сложили воду и припасы.

Работа растянулась не на один день. Стаи мертвецов не атаковали, бродили возле высокого забора и тревожили колокольчики. Меня больше интересовали вояки, пришедшие ниоткуда и ушедшие в никуда. Я что только не передумал. Вирус, наверняка созданный искусственно, ликвидировал добрую половину жителей нашей страны. Вот вам стремительное уничтожение и армии, и мирного населения. Никакого сопротивления и можно брать, оставшихся в живых людей, тёпленькими. Воевать с солдатами дело бессмысленное и беспощадное, но и поднимать лапки кверху мы не собирались. У меня оставался ещё один план в запасе на случай, если нам пришлось бы оставить посёлок. Для этого нужно топливо. Пешком пробираться через лес опасно. Идти без смысла вообще убийственно. В одиночку выжить проще, но я надеялся, что кто-то из наших жителей вернётся живым. Тогда нам не придётся покидать городок, не придётся биться до последнего человека, потому что пока моя группа не готова дать отпор.

Я вздохнул и жалел, отчего же когда нас было больше, никто не захотел привести колонию в порядок. Вот и результат нашей лени и разгильдяйства.

В дозор уходили по двое. Забирались на крышу дома прилегающего к укреплению. Оттуда отлично видны со всех сторон подступы к нашему лагерю.

Солдаты вернулись ночью. Хорошо, что на крыше сидели я и Линь. Дед приложил палец к губам и тихо пробормотал:

– Началось.

Странное дело, вояки шли стройными рядами, в руках оружие, у кого ножи и дубинки, но двигались они не в свойственной военным манере. Вроде бы решили напролом двинуть, подошли к ограждению и, вцепившись пальцами в проволоку стали трясти металлическую сетку. Колокольчики затрезвонили в доме Макара. Они бились яростно, и вскоре вся наша лихая команда прибежала с подмогой.

Мы не слышали ни команд, ни переговоров. Солдаты мычали и рычали, и стало ясно, они пополнили армию заражённых. Правда для недавно обратившихся, двигались они быстро и слаженно, как будто кто-то отдавал им приказы. Вот оно коллективное сознание, пронеслось у меня в мыслях. Если бы у выживших появилась всеобщая сознательность, нам проще был бы дать отпор раньше.

Мёртвые вояки понимая, что ограждение не прорвать, изменили тактику. Следующие за первыми рядами твари, запрыгивали на плечи тем, кто стоял у ограды. Так они хотели попасть за укрепление. Винт, вооружённый мачете, подскочил к одному из мертвецов и ловко снёс тому башку. Старались экономить патроны, протыкали гнилые головы нападавших с большей ненавистью, чем обычно. Эти ублюдки перестреляли много жителей. Карма настигла их, превратив в монстров. Нам удавалось сдерживать натиск противника, но их слишком много. Темнота им на руку, а нас освещал лишь свет ущербной луны. И то хорошо. Отбиваясь от заражённых, я снова подумал о генераторе. Главное не дать тварям прорваться через ограждение.

– Вот сейчас и проверим, на совесть сделали забор или опять тяп-ляп, и замазали глаза.

– На совесть, Дэн, не очкуй! – выкрикнул Ник.

Вот зараза, так и хотел осадить его, но не место и не время. Словечками разбрасывался как Одноглазый порой. Словно из него так и пёрло дерьмо. Вот оно воспитание.

Один мертвец почти перелез ограду. Рядом с ним никого, и я выстрелил одиночной очередью, пробивая заражённому голову.

Со стороны леса раздались выстрелы. Из крупнокалиберного пулемёта застрочила песня смерти. И пули те не пчёлы, а огромные шершни. Они не жалили, рвали жертвы на куски, отрывая ноги и руки. Ненадолго адская машина смерти замолчала. Мертвецы повернулись на шум, оставив попытку штурма, и ринулись на звук пулемёта.

Их косило, убивая дважды, я, признаюсь, даже радовался, что кто-то пришёл нам на помощь.

– Это папа, – как-то с надеждой в голосе прошептал Макар.

– Конечно! – с какой-то пацанячьей радостью его обнял Ник. – Наверняка они выжили и теперь вернутся домой!

Стрельба стихла. Покрошенные в фарш зомби усеяли полосу возле укрепления. Выйдет солнце, и от разлагающихся тел будет вонять немилосердно. Небо серело, и в предрассветных сумерках мы увидели двигающихся к нам людей. Макар опустил оружие и вглядывался вдаль, говоря, что их человек десять.

– Это солдаты! – вдруг сказал Ванька. – Мы ещё можем перестрелять их.

Я кивнул, зная, что у нас преимущество. Находясь на крышах, мы могли спрятаться за вентиляционными трубами. Для нас обзор лучше, чем для них. Одного не понимал, вояки избавлялись от заражённых или помогли нам?

– Скройтесь, не высовывайтесь! – приказал я. Сам же наблюдал за отрядом наёмников. Они шли к укреплению, а впереди толкали тачку с пулемётом. Внезапно под ногами бойцов заклубился дым. Он становился гуще и стелился по земле, словно солдаты не шли, а плыли над пожухлой от жары траве. Что за хрень? Я непонимающе потряс головой.

– Отец, – услышал рядом голосок подползшего ко мне сына. – Что это?

– Сам не знаю, – приложил палец к губам, наблюдая за вояками, видя, как густой зелёный туман поглощает их и внезапно отступает, оставляя вместо себя пустоту. Самое удивительное произошло потом. Все разорванные пулями тела мертвецов испарились, как будто их не было никогда тут. Странно как, словно солдаты пришли к нам из иного мира, и ушли снова туда. Что же происходит? Этот вопрос не давал мне покоя, так можно и голову «сломать», однако я взял себя руки. Все ошарашены и теперь надо понять, где наши сильные и слабые стороны, чтобы исправлять ошибки.

Солнце осветило первыми лучами крыши домов. Со стороны леса появились новые фигуры. Да что же это такое. Я велел Линю глянуть в оптический прицел. Старик стрелял отменно, но пока не хотелось поднимать шум.

– Это снова америкосы? – зачем-то спросил Ник.

Линь, хмыкнув, оторвал взгляд от прицела и приложил палец к губам:

– Пока не спешите, но эти, кажется, не похожи на заражённых.

– Кто там? – всполошился Макар, протягивая худенькую руку к винтовке Линя.

– Погоди, – остановил его старик. – Отца среди них нет. Это Одноглазый. – Он глянул в сторону Ника. – Пискун, Харли, Клещ и Рогач. Двое ранены. Идут с оружием. Интересно-интересно.

– Дай сюда? – Ник выхватил из рук старика винтовку. Глянул на поникшего Макара и, прижав окуляр к лицу, вгляделся в лица тех, кто раньше жил бок о бок с ними.

Я не заметил радости на его лице. Что задумал парень. Увидел, как его палец лёг на спусковой крючок и тихо проговорил ему в ухо, опустившись на одно колено рядом с пацаном.

– Не дури, Ник. Это же свои.

– Свои?! – ответил мне сквозь зубы парень. – Я ждал, пока он вернётся.

– Ты о ком? – поинтересовался я, пытаясь отвлечь Ника от необдуманного поступка.

– О том, кого вы называете Одноглазый. Лучше бы Оружейник вернулся. А эта банда, уж прости, Дэн доставит ещё нам хлопот. Вот увидишь. Лучше уж пристрелить их сразу.

– Нет. – Я коснулся дула винтовки рукой и опустил ствол вниз. – Каждому надо давать шанс. И прости, если что-то не понимал раньше.

Группа из пяти человек приближалась к укреплению. Я смотрел на них, понимая, что несладко им пришлось в лесу и необходимо расспросить мужиков, что же произошло. Этот странный туман, солдаты, вопросов много, как обычно. Приказал группе спуститься с крыши. Глянул вниз, видя подбежавшую Семёновну. Она встала у сетки ограждения и напряжённого смотрела на приближающуюся компанию.

– Принесла нелёгкая, – пробубнила вполголоса, но я отлично услышал её.

Что-то тут не так и, видимо, я что-то не догонял. Не знал в чём причина неприязни Ника и бабульки к вернувшимся жителям посёлка. Лишние руки не помешают, как и те, кто умеет держать оружие. Интересно, что скажет Одноглазый и его ватага.

Я последним спустился с крыши и, подойдя к воротам, услышал приближающиеся шаги по щебёнке.

– Открывай! – крикнул Одноглазый. – Вернулись мы.

– Да понял я, – ответил ему, толкая тяжёлые ворота, которые со скрипом приоткрылись.

В щели появилось лицо отца Ника. Я видел, что мужчины потрёпаны, у Клеща перевязана рука, а Пискун бледный как смерть прижимал к животу ладонь. Как он дошёл, из него словно вылилось три ведра крови.

– Давай живо! – крикнул Рогач. – Видишь, Пискун ранен.

– Вижу, – глухо отозвался я, впуская сбежавших в лес мужчин.

Они втиснулись в проём и, очутившись внутри с облегчением выдохнули. Я захлопнул проход и щёлкнул замком.

– Как у вас, однако, всё быстро тут изменилось, – проговорил Одноглазый и сплюнул под ноги. – Не ждали?

– Очень даже, – язвительно ответил Ник, с недобрым блеском в глазах. – Ждали, чтобы встретить достойно.

– Это как же? – в тон ему ответил отец.

– Свинцом, пап, свинцом, – хохотнул Ник. – Скажи спасибо Дэну. Отговорил.

– Ну, благодарствую, – театрально поклонился мне Одноглазый.

– Пискуна в лазарет! – приказал я. Семёновна кивнула. Нютка и Макар подскочили к парню. Взяли его под руки и последовали за бабкой, к бару. Семёновна там решила устроить кабинет и проводить занятия. Мы двинулись следом. Линь поздоровался с недавними соседями, а Харли спросил:

– Выпить есть что?

– Найдётся, – усмехнувшись, ответил старик.

Одноглазый точно почуял, что порядки в городе изменились, глянул на меня единственным глазом:

– Что здесь не так?

– Всё путём, – ответил ему я, – за исключением, что из всего посёлка выжило восемь человек.

– Офигеть! – присвистнул Рогач. – Те солдаты?

Я кивнул.

– Сами вернутся хотели, – словно оправдываясь заговорил Клещ, – мертвецов орда, а тут ещё и эти вояки с ними сцепились. Не помогли им пушки.

– Расскажете всё что видели, – ответил ему Ник, продолжая сверлить отца взглядом серых глаз. – Сейчас порядка стало больше благодаря Дэну.

Ох, и не хотелось мне сейчас начинать неприятный для пришедших разговор и делить власть. Это неизбежно. Знал это.

– Порядка? – хмыкнул Рогач.

– Потому мы и живы, – отозвался все это время молчавший Линь.

Ленка, шедшая впереди, внезапно остановилась.

– Если бы мы сразу действовали слаженно, никто бы не погиб. Поэтому сейчас будете слушать Дэна. Он правильный человек!

Одноглазый, Харли и Клещ рассмеялись. Только Рогач, поджав губы, отвёл глаза в сторону.

– Нам нужны хорошие стрелки и мужская сила, – невозмутимо говорил я глядя на мужчин. – Но теперь в колонии особые правила. Не нравится, убирайтесь, как залижете раны.

– Гля, как заговорил, Дэнчик! – Одноглазый вплотную приблизился ко мне. Ростом он выше и навис надо мной, словно грозовая туча. – Это мы ещё посмотрим…

Я услышал, звук передёргиваемого затвора автомата. Повернулся на него, видя, как побелело лицо Ника от ярости:

– Я-то знаю, что ты за тварь – проговорил сквозь зубы пацан.

– Никита, не стоит, – я поднял перед ним ладони вверх. – Не делай этого.