Читать книгу Первый поцелуй Анны - татьяна павловна гутиеррес - Страница 8

Следующим утром я просыпаюсь с давящим чувством, что случилось что-то необычное. Утро какое-то другое, словно наполненное смыслом. Мне не терпится увидеть Макса и все обсудить с ним, поэтому я наспех глотаю тост с ореховой пастой и джемом – привычка, привезенная из поездок к аргентинским дедушке и бабушке – и выскакиваю на улицу.

И тут меня ждет сюрприз. Наш незначительный садик вокруг дома весь покрыт снегом. Но еще вчера вечером я прекрасно чувствовала себя в одной только кофте! Не могу поверить своим глазам. В нос шибает холодный воздух, и будит меня похлеще любой самой кофеиновой чашки кофе.

Я возвращаюсь домой и одеваю куртку, и, подумав с полсекунды, еще и шапку. Вообще я люблю любую смену сезона. Люблю первый снег, когда все дышит свежестью и говорит о скорых переменах. Люблю шелест листвы под ногами, которая увядая, дарит ароматы ушедшего лета. Но сегодня почему-то мне грустно. Словно я теряю что-то. Мне кажется, что вместе с этой теплой осенью уходит и мое детство, и мои детские мечты. И вчерашний вечер. И вдруг я уже не ощущаю себя подругой Макса. Словно с хорошей погодой закончилась и наша дружба, и наше приключение.

В таком меланхоличном настроении добредаю до школьных ворот. Ворота пикают, и я вхожу внутрь. Школа живет своей обычной жизнью – девочки, скучковавшись обсуждают мальчиков, мальчики обсуждают новейшие модели сотовых телефонов. В нашей школе, если твой сотовый отстал на полсезона, это считается смертельным грехом. И все пытаются перещеголять друг друга новейшими гаджетами. Я усмехаюсь про себя их ограниченностью, и радуюсь тому, что мне доступно гораздо больше – у меня есть тайна.

– Эй, Анна!

Соня Коганович, длинноволосая блондинка, которая косится на меня вот уже недель пять, подзывает меня. Иногда, как вот сегодня, когда у нее распущенные волосы, мне кажется, что ее не стригли с самого рождения. И не расчёсывали тоже. Но это она просто следует тренду «только с постели», который явно придумали ленивые люди.

– Соня, привет, – говорю я спокойным голосом, как будто каждый день с ней здороваюсь.

Вообще меня, конечно, беспокоит, что кроме Макса я ни с кем не общаюсь. Но, по правде говоря, мне этого общения уже не очень-то и хотелось.

Соня смеряет мою одежду оценивающим взглядом и довольная тем, что суммарная стоимость моего костюма раз в пятьсот меньше стоимости одного только ремня от ее сумки, она произносит:

– Я слышала, вы славно поохотились на ведьму, – Соня издала гадкий смешок. – Извини. Но Макс всем растрезвонил еще вчера по телефону. Говорит, ты не на шутку испугалась. Как мило. Ты такая наивная. Он всех девочек водит туда, чтобы проверить их на «вшивость» – Она легким движением, которого мне и во век не добиться, поправляет свои длиннющие патлы. – Просто хотела тебя по-дружески предупредить. Эй, ты куда, дурочка? – Кричит она мне уже в след.

Я бегу обратно к воротам, ничего уже не видя от пелены проступивших слез.

– Да стой ты!

Меньше всего мне хочется, чтобы она меня видела в таком виде: униженную, обиженную, да еще и с распухшим носом и красными глазами. Поэтому я по-детсадовски отворачиваюсь от нее и пищу неровным голосом:

– Оставь меня в покое, пожалуйста. Все в порядке.

– Да уж, вижу. Ты с ним поосторожнее. Ну ладно, ладно. – Принялась она успокаивать меня. Не реви. Ничего страшного в этом нет. А давай распустим слухи, будто он сам обделался вчера от страха. Это будет достойный ответ. Ведь так и было? Я помню, когда он мне показывал этот дом, я обхохоталась над ним. Ну, ничего, ты просто еще не выросла, так ведь?

Я тут же вытираю слезы рукавом куртки. А ведь она права. За себя надо постоять. Жаль только идея не моя. Только до сих пор не верится, что он только притворялся моим другом, чтобы так посмеяться. А я, наивная, поверила в дружбу.

– Ты мне поможешь? – ненавидя себя, я с надеждой жалобно смотрю на особу, которой не очень-то доверяю. Но это мой единственный вариант, если только я не хочу стать изгоем и тихонько просидеть на последней парте до самого выпускного.

– С превеликим удовольствием, у меня к Максу давний счет. – О боже, она не только выглядит как актриса, но и говорит так же. – Идем, я уже знаю, как это сделать.

Мы, хохоча, вваливаемся в школу, и подходим к группе таких же рафинированных девочек в платьицах от именитых дизайнеров. Они с нескрываемым интересом смотрят на нас.

– Привет, – дружный хор здоровается со мной, и мне уже намного-намного лучше.

– И что такого веселого? – спрашивает меня Аманда Брайт.

– Она, как и ты из «смешанной» семьи: мама украинка, папа американец. – Шепчет мне Соня, пока мы не дошли до девочек, – Только ее родители давно развелись, но до сих пор продолжают войны по разделу не только имущества, но и единственной избалованной до предела дочки.

– Ребята, вы не поверите, что мне рассказала Анна. – Соня смотрит на меня и я, одобряюще кивнув, опускаю глаза. Если он так со мной, то и я не буду церемониться.

Через пять минут все наперебой охали и ахали, и звонили по телефону, взахлеб рассказывая подругам и друзьям о том, что Макс наделал в штаны, подумав, что ведьма его сварит в котле. Надо сказать, занятие увлекательное и затягивающее – распускать сплетни. И к концу дня я уже сама свято верила, что все так и было. Что я стояла у ворот и хохотала, наблюдая, как он бежит, сверкая пятками. А над Максом потешался весь класс. Это было и весело и унизительно одновременно. Особенно учитывая, что он в свою защиту не сказал ни слова, за исключением упрека сквозь зубы, мол, что я обещала… Весь день время от времени он поглядывал в мою сторону, явно ища моего взгляда. Вот так-то. Получи фашист гранату. Теперь у меня есть подруги, которые постоят за меня. Больше никаких мальчиков! Я не позволю никому надо мной усмехаться! Надо же…Он казался таким открытым, таким милым, таким естественным. Пожалуй, я бы дала ему «Оскара» за блестяще исполненную роль.

Уже два дня я сидела рядом с Соней. Со мной здоровался весь класс, и хлопал меня по плечу или дружески подставлял «пять» для моего ответного удара. Ну, практически весь. Парни как-то сторонились меня, да это и понятно. Зато девочки, чуть не дрались за возможность сидеть рядом со мной. А вечером я собиралась идти к Соне в гости. Вместе с Амандой. Вот оно как – быть популярной.

– Пойми меня правильно, Анна, – говорит Соня, подпиливая свой наращенный ноготок. – Все здорово, тебя все любят. Макса мы унизили ниже некуда, – она обменивается триумфальным взглядом с нами всеми, и мы, словно стадо зомби, улыбаемся в ответ. – Но чтобы быть вместе с нами, сидеть с нами, ты должна измениться. Иначе это портит мой имидж. – Она делает широкий жест, обводя меня всю пилочкой. И глубоко вздыхает. – Что, у тебя ничего другого из тряпья нет? Папа у тебя, вроде как, зарабатывает неплохо?

Что правда, то правда. Папа зарабатывает неплохо. Но это не значит, что я вижу эти деньги. Нет, конечно, мы часто ездим отдыхать в дорогие курорты, ходим в рестораны. Но одежда и все остальное у меня, как и у всех других девочек из моей старой школы. И меня никогда особо не удручал мой внешний вид. По крайней мере, до тех пор, пока я не увидела, как одеты мои одноклассницы. Мама тоже не позволяет себе дизайнерскую одежду и сумки. Моя одежда не самая дешевая, всегда качественная. Типа «Реймы», в которой гуляет вся малышня. И я. Это надежная одежда, призванная прослужить мне правдой и неправдой лет десять, ну или пока из нее не будут торчать мои локти и колени.

Я опускаю голову, подергивая безымянное платьице.

– Мои родители не поймут, если я попрошу их купить что-то очень дорогое.

– Ну не важно, у меня тряпья полные шкафы. Я даже уже не помню, что там есть. Сегодня мы тебя оденем. Ты вроде не сильно толще меня. Придется похудеть. Это ведь не проблема? – Соня вместе с Амандой смотрят на меня взглядом врача, у которого наготове огромный шпритц, и хлопают накладными ресницами. Родители меня убьют, если я налеплю такие же – все, что мне приходит в голову в этот момент.

– Нет, не проблема, – неуверенно отвечаю я. Мне всегда казалось, что я чуть не гремлю костями, когда хожу. Но, со стороны, наверное, виднее. Худеть я, конечно, не хочу. Но и терять только что обретенных подруг тоже. В конце концов, слава требует жертв.