Читать книгу Правильный выбор 2 - Татьяна Ренсинк - Страница 10

Прощаться рано, если май стучится вновь, Прощаться рано.

Прощаться рано, если сад в благоухании цветёт, Сердцу отрадно.

Как жаль, что нет того, кто есть,

Того, кто рядом был,

Как жаль, что мир его забыл, Но боль во мне горит.

Как жаль, что жить мне без него, Что не увидеть больше вновь.

Как жаль, что даже у берёз Тоска, печаль видна.

Как жаль и сад, что вновь цветёт, Не улыбнётся нам.

Как жаль, что предан ты давно. Без смысла жизнь от слёз.

Откроет, может, кто глаза, в чём чья вина,

Или расскажет,

Зачем в цветах плачет роса, если встаёт заря, Ведь день настанет.

Как жаль, что отпустив тебя, Не позабыть мне сны.

Как жаль, что каждой ночью я Кричу меня простить.

Как жаль, что не услышишь ты,

Как жаль, не увидать наш рай,

И не придёшь к глазам моим, Не будет счастья больше нам.

Как жаль, что и, тебя позвав,

Не докричаться мне.

Как жаль, что жизнь, в цепь заковав, Вся в каторге навек.

Прощаться рано, если май опять пришёл.

Надежд он полон.

Прощаться рано, если душа зовёт, Пусть путь и долог…

–Величаем Тя, Живодавче Христе, и почитаем еже на небеса с пречистою Твоею Плотию Божественное вознесение, – поставила Милана в церкви свечку к горящим за здравие свечам и перекрестилась. – Убереги Алексея от зла и тяжб, – встав перед иконой Богоматери, поцеловала она её.

Милана не стала стоять долго в храме, полном народом, который пришёл на службу по случаю праздника. Она медленно покинула его… Одетая под простую девушку, Милана брела по улицам Петербурга, где вся столица, как и за её пределами, веселилась в весенних гуляньях на Вознесение Господне.

Было уже 2 мая 1828 года, не предвещающего Милане ничего радужного. Единственное, что радовало душу, что звало вновь вернуться за стены Петербургского дома своего супруга, – рождение сына.

Она отдала все монеты, что были при ней, первому попавшемуся бедняку, и побежала в дом. Ничего никому не говоря, Милана прильнула к кроватке сына…

Малыш сладко спал. Любуясь им, видя перед собой и глаза любимого Алексея, Милана села на стул возле… Малыш рос ей на радость. Супруг часто отлучался по делам службы даже в ночное время, что облегчало жизнь, беспощадно мчащуюся прочь, так и терзая разрывающуюся в страданиях душу…

–Вернулась, – вошёл вдруг супруг и встал рядом. – Я получил приглашение от Бенкендорфа.

–Мне всё равно, – прошептала в ответ Милана, не сводя грустных глаз от сына.

–Моё имение находится близ его, под Ревелем, и мы с тобой отправимся туда. Им будет приятен наш визит, – склонился он над её ухом в нежности голоса. – Тем более, когда ты исполнишь романсы.

–Я не пою больше, – сглотнула Милана. – И не желаю туда уезжать.

–Ты поедешь. Я повторил это в последний раз, голуба моя, улыбнулся упрямый супруг. – Не сейчас… Когда Александр Христофорович устроит там все дела, – выпрямился он и сел в кресло рядом. – Заняты парком, строительством замка… Однако, и дела не оставляет. Я только что из канцелярии…

Милана молчала. Муж ей увлечённо рассказывал о своих делах, как часто и делал, к чему Милана уже привыкла: научилась делать вид, будто слушает… Властность супруга была ей уже известна. Она поняла давно: как ни перечь, придётся уступить всем его желаниям. И потому оставалась молчать…

Она вновь смотрела на милого сыночка, так сладко спящего и не подозревающего пока о трудностях всей той жизни, что ещё развернёт все свои ковры перед ним…

–У нас теперь служат жандармами офицеры знатных фамилий, на которых можно положиться, у которых отменная репутация, продолжал свой рассказ о делах супруг. – И, не смотря на всё это, нам доносят настроения в обществе именно близкие люди. На кого ещё можно положиться? Даже сестра Александра Христофоровича помогает… Кстати, скоро мне надо будет отбыть и в Читинский острог, куда отправляем доверенного человека с секретной миссией. Доносы стали интересные получать оттуда. Будто бы заговоры там продолжают строить, а Лепарский их всех покрывает. Вот, Бенкендорф просит меня всё проверить, оставить им инструкции да вернуться со спокойной совестью, – объявил он вдруг, что заставило Милану подняться и укутаться в шаль, которая до того висела на её стуле.

–Ты удивлена? – сделал он удивлённый вид.

–В Читинский острог?… – теряя голос, произнесла она, не сводя с него прослезившихся глаз. – Я слышала,… там все они… все… Там Алексей…

–Именно, – подтвердил он.

–И Вы ему расскажете обо мне? – задрожал её голос ещё больше.

–Я не буду специально объявлять ему о нашей жизни, моя дорогая, – улыбнулся граф. – Но,… если вдруг, случайно, получится, то не обессудьте.

–Не говорите ему, что я стала Вам женой. Не убивайте его ещё больше, – взмолилась Милана.

–О, не переживайте. Как я и обещал, им стало легче… Выбор государя пал на добродушного человека, как ни странно. Вот повезло им с комендантом! Этот генерал Лепарский даже осмелился просить снять им кандалы! Он так слаб перед уговорами жён этих мерзавцев! Наверное старость мешает быть твёрже. Посмотрим, что там дальше происходит. За этими подлецами надо смотреть и смотреть! Знали бы Вы, моя голуба, как свет их осуждает, как благодарят Бога за государя нашего!

–Не говорите мне такого, Павел Петрович, – в насмешке взглянула Милана. – В свете много и поддерживающих их. И не хотите ли Вы мне доложить, что это по Вашей милости государь выбрал в коменданты Лепарского? – с подозрением посмотрела Милана.

–Я этого и не сказал, моя дорогая, – улыбнулся тот. – Но государь спрашивал некоторых, и Бенкендорфа в том числе, о совете.

Он поднялся, а его взгляд пал на вошедшую горничную. Сделав ей знак рукой «уйти», Краусе ушёл следом, закрыв за собою дверь. Милана осталась одна рядом с глубоко спавшим сыном. Посмотрев то на дверь, то на сына, и она осторожно покинула комнату.