Читать книгу Правильный выбор - Татьяна Ренсинк - Страница 5

Если в сердце печаль, если тесно в душе, Если песнь соловья слышишь чаще теперь, Значит, тихо пришла, За собой позвала, Пригласила в свой дом

Гостья мира – любовь.

Если солнце слепит, если ласкова ночь, Если мысли полны самых сказочных слов, Если всё вдруг не так, Всё танцует, как в снах, Значит, всё же с тобой

Теперь будет любовь.

Я б хотела узнать это счастье любви. Чтоб пришла, позвала, хоть на миг, хоть на миг, И сирени чтоб цвет

Был так радостен мне, Чтоб ласкала меня

Той любви чистота.

Счастье – это любить!

Не перечьте вы мне. Если б было не так, Не пришла бы весна.

Проехав по тропе и улыбнувшись цветочному лугу, молодой всадник поднял лицо к солнцу и закрыл на миг глаза. Казалось, всё вокруг ласкою своею обратилось к нему. Былые волнения вдруг отступили назад. Будто ничего беспокойного… Будто прощались спетые зори, а встречались лишь радости, заставляя забыть печаль.

Только птичьи трели среди проснувшихся весенних лугов слышались всаднику, пока он не приблизился к виднеющемуся неподалёку имению. Белые цветы сиреневого сада будто улыбались и звали к себе, приглашая вслушаться в доносившуюся до слуха девичью песню.

Ласково гладила цветы сирени девушка, и всаднику казалось, будто белые рукава её – бархатные крылья птицы невиданной красоты. Он зачарованно следил за нею и не мог оторвать взгляда ни от плавных движений, ни от божественной её красоты. Даже светло-голубой сарафан казался ему волнами нежной реки, что своим теплом манила к себе прикоснуться. А золотистый свет на русых волосах виделся, как лучи весеннего солнца, которые не желали задерживаться больше нигде и легли на локоны, чтобы купаться в густой косе…

Душа всадника замерла и от девушки, и от прелестного пения. Голос этой барышни звучал так ровно и гладко, словно то играла флейта. Ничего более не было заметно всаднику, пошевелиться не смел, очаровываясь красотою и наслаждением жизнью…

– Даже Антропов не смог бы запечатлеть на своём холсте это диво…, – вымолвил Алексей, вдруг очнувшись от дёрнувшегося под ним коня. – Да, мой друг, – продолжал он любоваться не замечающей ничего вокруг прекрасной девушкой. – И во времена Антропова таких не было… И вряд ли уже будут…

Конь его, словно в согласие, фыркнул и закивал головой, на что Алексей, похлопав его нежно по гриве, рванул скорее к имению. Только подъехав к ступеням дома, он увидел выбежавшего к нему управляющего:

– Барин, приехали! А мы ждали, ждали!

– Чего ты ждал-то? Думаешь, раз я теперь твой хозяин, что-то изменится? Я с тебя пуще отца глаз не спущу, прорва! – выдал будто недовольный Алексей и спрыгнул с коня, которого тут же принял вышедший молодой конюх.

Алексей удивлённо вздёрнул бровью на того, оглядев с ног до головы, и проводил задумчивым взглядом.

– А ну, Яшка, говори, кто эдакий богатырь? – кивнул он управляющему.

– Дак это же наш конюх, – развёл тот руками.

– И давно у нас служит такой?

– Так полгода как, – пояснил управляющий.

– Понятно, – закивал Алексей и, направляясь в дом, промямлил. – Откуда такого взяли?… Вышел, словно господин… Посмотрим, что ещё здесь творится…

– Барин, всё замечательно! Батюшка Ваш позаботился о том, чтобы Вы получили лучшее имение! С именинами Вас, Ваше Сиятельство! – услужливо говорил следовавший за ним управляющий.

– Заткнись, я проверю, – цыкнул Алексей и прошёл прямиком в кабинет. – Неси чаю и все бумаги!

– Да, барин, сейчас всё будет!

Оставшись один, Алексей не отрывал глаз от окна в сад. Он нерешительно коснулся бархата штор. Он осматривал сад, но только кусты цветущей сирени и молодая зелень травы улыбались ему сквозь яркие лучи весеннего солнышка.

– Убирать, убирать, скорее, – вдруг послышался голос управляющего и отвлёк от подступающих раздумий.

Алексей повернулся лицом к распахнувшимся дверям. Вошедший управляющий поставил на стол поднос с чаем и хрустальной вазочкой домашнего печенья.

– Чай для барина, – поклонился он.

Алексей покачал головой и вышел из кабинета. Оставшийся позади управляющий лишь прикусил губы и несмело отправился следом. Алексей слышал тихие голоса девиц… Он приближался туда, откуда они доносились, и остановился за полуоткрытой дверью слушать…

– Ой, девки, да кто ж знает, – говорила одна. – Ну,… бабник, кто… Слышали, как он в батюшкином имении всех перецеловал, а уж…

– Да лишь бы миловал, – перебила другая.

– Ой тебе лишь бы туда попасть, – хихикнула первая.

– Ты мой, мой, – огрызнулась вторая. – Не всё Милане делать… Не предупреждены же были, что барин соизволит сегодня приехать…

– Прям в день именин, – смеялась первая. – Ой, говорят, он строгий!

– От ваших рассказов неспокойно мне, – молвил вдруг нежный голос третьей девицы. – Что, коли он узнает?

– Попадёт нам всем.

– Ой, Милана, может выгнать даже. Батюшку нашего не любит он чего-то!

– Давайте же всё уберем, может так на нас не обратит внимания? – сказала Милана, и всё стихло, дав начаться девичьей песне:

Ох, ты, берёзонька,

Ох, моя душенька,

Мне теперь покоя нет ни дня.

За тем лесом, за той рекою

Мои сердце и судьба.

Где-то есть и мой любимый.

Кто он, где он – неведомо.

Расскажи ты мне, березка,

Где же встречу его я.

Ох ты солнце,

Солнце красное,

Разгони ж мою тревогу,

Прогони мою заботу,

И в новый путь отправлюсь я.

Где-то там есть мой любимый,

Он тоже ждёт, тоской томимый.

Укажи мне путь ты, солнце,

Где же встречу его я.

– Нет, Миланочка, барин молодой уж очень любит девиц. Говорят не пропустит! – прервала песню первая девица и захихикала.

Алексей опустил мимолётный взгляд в пол и, сорвавшись с места, умчался назад в свой кабинет. Он громко хлопнул дверью и вновь встал у окна. Уставившись хмуро в синь неба, он молчал…