Читать книгу …и до девяти! Про дудочки, кувшинчики, тюленей, котиков, бочки с молоком и говорящую ярость - Татьяна Руссита - Страница 3

Раздался выстрел, и медсестра упала. Кровь растекалась по залитому солнцем линолеуму больничного коридора.

«И так будет с каждым, кто будет мне мешать», – сказала я и удовлетворенно налепила медсестре на лоб снятое со стены объявление.

Врач назначал? Нет. Вот и нечего было инициативу проявлять. Советчица, тоже мне.

В коридоре было пусто, никто не решался выглянуть на выстрел, и их в общем можно понять. Перевернутая тележка со смесью лежала рядом с медсестрой, и бутылочки продолжали раскатываться по полу. Я тихо шагнула обратно в палату и закрыла дверь. Крошка так и не проснулась. Она спит уже две минуты крепким сном младенца и, знаю, будет спать еще три. Потом присосется на следующие десять-пятнадцать часов. Ее режим за эти несколько дней я успела выучить. Он таков:

То, что режим сна будет меняться каждые несколько дней, мне еще только предстоит узнать. Но режим кормления принципиально не изменится еще долго.

В палату заглянула дежурная врач (не думаю, что она одобрила бы феминитивы). Что я знаю об убийстве? Каком убийстве? Мы тут спим.

Мирный ход больничной жизни был нарушен, ну и слава богу, ход этот уже сидел у меня в печенках, и остро хотелось домой.

Домой не пускали, потому что после родов еще не было стула.

– Что-о-о? – спросит ошарашенный читатель.

Вот и я спрашивала. Говорят: «Нет стула – нет выписки». «У меня дома будет», – ныла я. Но никого это не волновало.

Спасение пришло внезапно уже через пару часов. Кажется, им просто понадобилось мое место или вдруг они решили поменять над кроватью проводку. Я не разобралась. Так что нас пинком отправили домой.

Родной дом (снятая за полгода до этого квартира, но какая разница?) тем временем начал мне уже сниться, причем сниться и ночью, и днем – все эти бесконечные часы, что я простаивала с крошкой на руках.

Почему не пролеживала? Мы еще не умели кушинькать мамочку лежа, а сидеть мне запретили, потому что за каким-то чертом сделали эпизиотомию и решили, что не развалюсь постоять недельку. Впрочем, за каким чертом, я знаю, черта звали «я хочу домой» и он сидел в голове у того самого врача. У нас с ней зачем-то была договоренность на роды, и – вот незадача! – крошка начала выбираться в жизнь ровно после ее смены. Судя по звукам в телефоне, как раз когда она ехала домой в троллейбусе. Так что все мои роды было очень видно, как ей хочется домой и как она точно знает, кто именно ее не пускает.

Честно говоря, каждую минуту в роддоме я хотела домой так сильно, что, в общем, понимала врача. Я бы тоже что угодно кому угодно разрезала или и вовсе отрезала, чтобы на час раньше домой попасть.

В общем, уехали мы домой.

В роддоме осталась плакать и сцеживаться соседка по палате, в слезах и сцеживании которой были виноваты слоны и прочие дикие животные. Это, правда, другая история…