Читать книгу Убийство онсайт - Татьяна Шахматова - Страница 7

– О чем, например, говорит частая смена работы? – Я аж вздрогнул. Не очень-то ожидаешь в шесть утра по дороге в туалет столкнуться с таким вопросом.

Вика сидела за столом на кухне, завернувшись в плед по самый подбородок, и согревалась кофе, аромат которого только сейчас достиг моих полусонных рецепторов. Пахло неплохо, но не действовало: мысли о сне были слаще и ароматней.

– Хуан Вальдес – местный бренд, говорят, лучший во всей Латинской Америке, – блеснула новыми познаниями Вика.

– Тебе же было сказано не вставать в пять утра, а то козочкой станешь!

Виктория только махнула рукой:

– Так о чем нам говорит частая смена работы?

Я заглянул через ее плечо: так и есть, с утра пораньше она просматривала резюме членов команды.

– О непостоянстве, склочном характере, не позволяющем уживаться с коллективом, о том, что кандидат не слишком надежный, – ответил я, продолжая свой путь.

– Но Паша же сказал, что у него таких людей нет. Все работают больше двух лет.

Она дождалась моего возвращения из туалетной комнаты и продолжила как ни в чем не бывало:

– Но есть один парень, который прыгал с работы на работу до устройства в «Айтишники».

В комнате было чудовищно холодно и почему-то сыро.

– Да, я приняла душ, теперь не знаю, как высохнуть и согреться, – пожаловалась Вика, сморщила нос и глубже зарылась в плед.

Я хотел открыть окно, на котором образовалась густая испарина, но с улицы, несмотря на то что уже рассвело, дунуло такой свежестью, что желание проветривать комнату тут же пропало. Горы есть горы, пусть и экватор. Любопытно, как здесь люди живут без отопления и кондиционеров, которые могут просушить этот влажный воздух? Дети природы, Маугли какие-то. Залезть в теплую постель и снова заснуть хотелось больше всего на свете, но Виктория ухватила меня за край футболки:

– Вот этот! Посмотри на него!

С экрана на меня уставился молодой человек лет тридцати. Черные волнистые волосы, яркие темные глаза, крупный нос, большие щеки. Наверное, любитель хорошо покушать. Хитроватая полуулыбка добавляла парню сходство с мультяшным бородавочником Пумбой из мультфильма «Король Лев». Он производил впечатление скорее приятное, чем наоборот.

– Михаил Богатько из Полтавы, – пояснила Вика. – Занимался частным бизнесом, видимо, прогорел, потом организовывал торжественные мероприятия: свадьбы, дни рождения, банкеты, делал программы под вентиляционное оборудование, год сидел без работы или работал неофициально…

– И что? – Если честно, мне сейчас хотелось ее чем-нибудь стукнуть.

– У остальных рабочая биография, как железная дорога в степях Казахстана: прямая и незатейливая. Девчонок четыре, и все они очень молоды – от двадцати четырех до двадцати семи лет, «Айтишники» либо их первое место работы, либо второе. Рустем, Искандер, Евгений и Петр – двадцать семь, двадцать восемь, двадцать восемь и двадцать девять лет соответственно – после окончания вузов сразу стали работать в «Айтишниках». Петр даже вырос до руководителя проекта. Олег – самый старый, если можно так выразиться, член команды – ему тридцать пять, работает в фирме дольше всех, почти восемь лет, до этого работал на одного из крупнейших российских операторов связи. И вот остается Михаил…

Я вспомнил одну историю, которую и рассказал Вике в надежде, что она наконец отстанет от меня.

– Родители одного парня отдали его на усыновление. Вырос он в чужой семье. Университета так и не окончил. Скакал с работы на работу. Ездил в Индию на поиски себя. Кроме прочего, чувак страдал дислексией, то есть был полностью не обучаем. Хороший ли это работник?

Виктория насупилась:

– Даже не знаю, сколько проектов в Латинской Америке отдал бы Паша Кнопкин японцам или хоть голубоногим олушам за возможность поработать с этим, как ты выражаешься, чуваком.

Она попала в точку, потому что я только что вкратце изложил биографию Стива Джобса.

– Может быть, скакать с работы на работу – признак гениальности или напряженной борьбы с обстоятельствами, и вот Михаил из Полтавы наконец победил, устроившись на крутую высокооплачиваемую работу? – бросил я, отправляясь в сторону своей спальни с чувством небольшой, но все-таки победы.

Вика не ответила.

Стоит ли говорить, что, проснувшись в десять утра, я обнаружил Викторию в глубоком коматозе рядом с компьютером и недопитой чашкой кофе?

Разбудить уважаемого эксперта оказалось не под силу даже ее будильнику. Пришлось тащить эту раннюю пташку в спальню и воссоединять с кроватью.

Несмотря на то что солнце давно взошло, комната все еще не просохла, и тут я вспомнил, что хозяин удобнейших апартаментов говорит по-английски. Видимо, Павел Кнопкин не зря вчера поделился этой ценной информацией.

Хорхе, так звали нашего рантье, взял трубку после первого же гудка, как будто ждал моего звонка, однако, несмотря на наличие языка-посредника, наш разговор с квартирным хозяином не заладился с самого начала.

– Это климат такой, – сообщил мне голос на том конце провода.

Обладатель голоса говорил по-английски действительно неплохо, с забавным испанским акцентом. Хотя акцент оказался в этом случае только на руку, потому что делал речь более понятной. Хорхе старательно выговаривал все буквы, в том числе те, которые не читались.

– Климат снаружи мы исправить не можем, зато можно исправить ситуацию в доме. Почему бы вам не привезти нам обогреватель? – поинтересовался я.

Хорхе ненадолго завис, помолчал, но тем не менее прекрасно меня понял и ответил предельно вежливо:

– Я здесь родился, вырос, тут всегда так. Мы очень редко используем обогреватели.

– Это очень странно. У нас в России тоже климат. И гораздо суровее вашего, поверьте мне, но мы научились отапливать помещения пару тысяч лет назад.

Хорхе вежливо усмехнулся.

– Вот и я удивляюсь, вы же вроде бы русские. У вас там даже снег есть, – проявил осведомленность наш квартирный хозяин.

Черт побери, кажется, раздобыть обогреватель становилось делом чести!

– Есть, – согласился я. – Но неужели вы думаете, будто из-за того, что у нас есть снег, русские кардинально отличаются от эквадорцев? Уверяю вас, Хорхе, русским бывает холодно точно так же, как всем остальным людям на земле, просто мы умеем тепло одеваться и не привыкли жить в сырости.

Мой собеседник как-то неопределенно хмыкнул в трубку. В его интонации мне послышалось какое-то невысказанное расистское замечание.

На словах же он искал компромисс:

– Я мог бы заехать к вам и привезти дополнительные одеяла и пару свитеров.

– Эту проблему невозможно решить с помощью свитера. У меня тут мокрые полотенца и запотевшие окна.

Хорхе то ли искренне не понимал, то ли придуривался:

– Я, конечно, могу поговорить, но боюсь, что не разрешит управление зданием, так как обогреватель может перевернуться.

Я все больше заводился от этой беседы, повороты которой были не менее лихими и неожиданными, чем маневры шайтан-автобуса на дороге.

– Кто же его перевернет, неужели я или Виктория?

Хорхе спохватился.

– Только не обижайтесь, сеньор Александор. – Он делал ударение на последний слог. Испанцы это умеют. Даже банальное и скучное слово «компьютер» в испанском языке похоже на лихого тореадора, укротителя быков: компутадо́р! Александо́р, вне всяких сомнений, звучало гораздо брутальнее, нежели Александр, наверное, он пытался подольститься.

– Это не мои домыслы, сеньор Александор, – оправдывался Хорхе. – Такие законы. Только и всего.

Поняв, что правила эффективной коммуникации не действуют на этого прохиндея, я поставил вопрос ребром: или обогреватель, или мы найдем другую квартиру.

– Я попробую сделать все от меня зависящее, – не слишком убедительно заверил Хорхе и повесил трубку.

Почувствовав себя немного Александо́ром, я поставил вариться кофе и вышел на балкон.

С высоты нашего седьмого этажа взору открывалась совершенно потрясающая картина, которую мозг, оправившись от джетлага, смог наконец оценить по достоинству. В долине между горами лежали проспекты «делового пузыря», а чуть на отдалении – улочки и скверики колониального Кито.

Кито – первый в мире город, взятый под охрану ЮНЕСКО, потому что здесь почти в нетронутом виде сохранилась европейская застройка шестнадцатого-девятнадцатого веков. Если рай понимать как место без войны, то Эквадор – это рай. Правда, с небольшой поправочкой. Раем эта страна стала с того момента, как испанцы пленили, а потом в 1533 году казнили Великого Инку Атауальпу, предводителя одной из мощнейших индейских империй – царства Киту. Кстати, произошли эти события, радикально изменившие ход истории Южной Америки, как раз где-то в районе нынешней столицы Эквадора. Несмотря на то что сопротивление индейцев на территории Анд продолжалось вплоть до 1572 года, фактически поражение эквадорских индейцев кечуа стало началом конца этой некогда могущественной цивилизации.

В общем, приблизительно с первой трети шестнадцатого века Франсиско Писсаро совершенно поработил местное население, и на территории Эквадора больше не воевали. За все время новой истории южноамериканского континента индейцами были сделаны три попытки отстоять территорию вокруг реки Амазонки, но все безуспешно. В одном из этих конфликтов чем-то и отличился генерал Карлос Тобар, имя которого увековечили в названии нашей улицы. Правда, чем именно он прославился, ни англо-, ни русскоязычный сектор интернета не поведали.

Благодаря почти райскому спокойствию в Кито сохранилась испанская застройка, какой не увидишь и в самой Испании. Церкви и базилики пятнадцатого-шестнадцатого веков в знаменитом стиле мудехар: эклектика мавританского, готического и ренессансного стилей. Самые богатые аббатства во всей Латинской Америке, улочки и домики, расписанные индейскими орнаментами, украшенные европейской лепниной. Собор Дель Вото Националь (Национальной клятвы) – копия парижского Нотр-Дам де Пари, только в несколько раз больше. Все это щедро обещали путеводители. Так что после известия о том, что я не увижу океан, мне было чем утешиться.

На столе валялось несколько листов формата А4, исписанных Викиной рукой, а в компьютере был открыт вордовский документ.

Доброе утро, Паша! Вы предупреждали про пять утра, но на меня такие штуки вряд ли подействуют, – писала самоуверенная Вика, мирно посапывающая теперь в соседней комнате. – Так что вот вам краткий отчет о методике, которую я собираюсь применить.

Японцы, которые не очень сильны в бизнес-анализе, как Вы сегодня пояснили, сильны кое в чем другом. Методика «Дерево вариаций», которая нам поможет найти крысу, по иронии судьбы разработана именно в Стране восходящего солнца. Кармический случай, если хотите. Так вот, японским лингвистам было поручено очень необычное задание от правительства: им нужно было зафиксировать и описать все трагические случаи на строительных объектах, которые происходят из-за коммуникативных неудач. Дело в том, что в Японии 40 % от всех смертных случаев во всех отраслях промышленности – это смерти на стройках. При этом 90 % из них связаны именно с проблемами понимания. Такой вот удивительный и малообъяснимый для меня факт.

Суть метода в следующем: например, крановщику поступает команда сгрузить плиту слева от площадки, а рабочим – двигаться вправо. Но по какой-то причине рабочие не понимают команду или понимают ее неправильно (возможно, сама команда была плохо сформулирована или были какие-то экстралингвистические помехи, причин может быть много, но не это важно). Важно, что происходит слом коммуникации, а за этим сломом следует трагедия: плита опускается на головы рабочих. Но методика оказалась шире. С кранами – это просто жизненный пример, который тем не менее показывает наличие некоего дерева вариаций различных случайностей, команд, ошибок и их неверной трактовки. Дерево должно было вырасти одним прямым стволом, а выросло с ответвлениями. Для нас с вами этот метод интересен своей обратной логикой. Мы идем от трагедии – то есть от утечки информации. Изучив дерево вариаций и сопоставив несколько подобных случаев (ведь утечек было несколько), мы поймем, в какой момент информация оставалась без присмотра: внезапные перекуры, возвраты документа, ничем не объяснимые с точки зрения повседневных рабочих ритуалов, возможно, прямые провокации или манипуляции со стороны кого-то из членов команды. Чтобы украсть, вору необходимо остаться в комнате одному, он должен занять определенную позицию, чтобы его не видели камеры, достать фотоаппарат или телефон. Это предполагает целый комплекс действий, которые так или иначе отразятся в общем чате, коль уж даже о перекуре сотрудники договариваются в сети. В общем, пока я вижу это так.

До встречи сегодня на митинге!

Успела ли Вика отправить Павлу свое письмо, оставалось загадкой. В целом ее видение казалось непротиворечивым и логичным. Нелогично было другое: анализ узлов вариаций, то есть отклонений от норм коммуникации, – это лингвистика чистой воды. Такая работа не предполагает личного присутствия эксперта. Анализ можно провести, не сходя с дивана. А уж в области дивановедения моя тетка эксперт не хуже, чем в филологии. Даже в своем контракте со следственными органами она умудрилась прописать собственный диван в качестве постоянного рабочего места.

Конечно, можно возразить, мол, кто ж не захочет прокатиться на другую сторону земного шара, коль такая возможность выдалась, однако Викторию халявные путешествия не прельщают. Впрочем, возможно, Павел Кнопкин просто не разобрался в сути проблемы, а возможно, дерево вариаций гораздо быстрее построится, если посмотреть на участников команды, так сказать, в реальной среде обитания, непосредственно сидящими каждый на своем суку. Что ж, посмотрим, раз нам представлялась такая возможность.

Пока я возился с кофе и Викиными бумагами, солнце поднялось высоко, и в комнате наконец-то потеплело. Я открыл переписку в чате, которую предоставил Павел. Чат существовал с самого первого дня пребывания здесь команды, то есть с 1 сентября текущего года: команда работала онсайт уже два месяца.