Читать книгу Дух Города - Татьяна Шаталова - Страница 5

– Небезынтересное развитие событий, – сказал Кент, крутя в пальцах штопор. – Что нам следует делать?

– Департаментом чрезвычайных ситуаций рекомендовано в первую очередь сообщить о засосе, что мы, собственно, уже и сделали.

– А сотовая связь работает? – со странным волнением спросил Бенджи.

– Я же только что при тебе звонила Джине.

– Всегда?

– Насколько мне известно, да. Что такое?

– А прочие коммуникации?

– Никто не сообщал о продолжительных проблемах с электричеством или водоснабжением. К чему ты ведёшь?

– Это любопытно… Можно бумагу и ручку?

– Возьми в гостиной, – Дана повернулась к заглядывающему в холодильник математику. – Второй шаг – пробуждение в своей натуре социальной ответственности по отношению к возможным бедам окружающих.

Кент достал охладившуюся бутылку вина:

– Идём знакомиться с соседями?

– Подо мной живёт общительный кардиолог. Если он был дома в момент засоса, то скоро сам придёт.

– Ты как-то не горишь желанием с ним беседовать. Можем повесить на двери табличку «У нас всё хорошо. Если Вам плохо – постучите, и мы поможем».

– Отличная идея!

Бенджи вернулся и, отодвинув тарелки, нарисовал на бумаге отрезок, надписал над ним числа от 10^—3 до 10²⁴ и без объяснений продолжил:

– У тебя есть радиоприёмник?

– Нет.

– А у кого-нибудь из соседей может быть?

– Знакомства с соседями нам не избежать, – усмехнулся Кент.

– У миссис Стил с первого этажа, пожалуй. Что это за числа?

– Частоты. Вот здесь видимый свет, который для нас потерян, судя по этой тьме вокруг, но вот здесь, – Бенджи добавил подписи к рисунку, – радиоволны, которые до нас доходят. Если мы только частично оторваны от внешнего мира, то надо понять эти границы. Рентгеновские лучи и инфракрасное излучение, наверно, проверить не удастся, но приёмник помог бы при анализе длинных волн.

– Хорошо, скоро вернусь, – с этими словами Дана ушла на лестничную площадку.

– Частичная утрата связи с привычным миром говорит в пользу одной из теорий? – поинтересовался Кент.

– Пока мало экспериментальных данных, да и здесь уже столько учёных пыталось строить догадки на пустом месте, что… – физик покачал головой и, упёршись ладонями о стол, навис над своим рисунком. – Ты обратил внимание на то, как мы исчезали?

– Нет, я был на кухне.

– Сначала я заметил исчезновение неба, но пока задавал Дане вопрос, постепенно потухли и скрылись огни города, будто нечто двигалось к нам издалека.

– Тогда гипотеза о виртуальности отпадает, иначе мы бы исчезли мгновенно.

– Многомерность пространства тоже под вопросом: мы либо переместились в параллельную вселенную, либо остались в своей. Что за странный переход? Если два листа бумаги положить друг на друга, то прыжок с одного на другой точка совершит за бесконечно малый промежуток времени, а не шаг за шагом. Иначе это уже не будет точкой.

– Но мы же не идеальные точки.

– В масштабах вселенной!?

Кент протянул руку за пределы балкона и попытался ухватить комок чёрного тумана.

– Температура, – прошептал Бенджи, склонив голову набок. – Она не изменилась. Как и состав воздуха – мы же продолжаем дышать.

– А вот это говорит уже в пользу виртуальности, так как благоприятная для нас среда вне Земли попадётся с вероятностью ноль целых фиг квадриллионных.

– Таким образом, мы остались в привычном окружении, но как будто смещённые по фазе.

– Фракталы имеют нецелую размерность. Может, мы тоже застряли где-то между трёх— и четырёхмерными пространствами? – Кент прищурился. – Фракталы. Это слово я уже произносил позавчера.

В этот момент вернулась Дана с магнитофоном.

– Единственное, что нашла.

– Спасибо, – Бенджи тут же ушёл с балкона включить доисторическую технику.

– Во время нашего телефонного разговора ты спросила меня о порядке в хаосе. Почему?

– Я сидела и наблюдала за интерактивной картой, и мне показалось, что должна быть закономерность в появлении аномалий.

– Мне нужен доступ к собранным вами данным.

Девушка вернулась через минуту со своим ноутбуком:

– Вот главная таблица. Ребята, а, может, сначала поужинаем?

– Разумное предложение. – Кент, сохраняя напряжённое от мыслей лицо, разлил вино по бокалам. Из кухни донеслась джазовая композиция благодаря работающему радио.

– За исследовательский дух!

Зазвенел хрусталь.

– И за мой чудесно начавшийся отпуск!

– Сколько обычно продолжается аномалия? – спросил физик.

– По-разному в зависимости от вида. Здания исчезали максимум на шесть дней, так что не хотела бы я, чтобы мы побили этот рекорд.

– Тебе не нравится наша компания?

– Что ты! Я очень рада, что вы со мной. С пол-оборота включились в изучение феномена…

– Оборот! – довольно громко произнёс Бенджи. – Что если мы в некой петле Мёбиуса, и сейчас просто на противоположной стороне того места, где должны быть, но вместе с тем всё ещё в той же плоскости? Это объяснило бы постепенное исчезновение мира вокруг.

– Но не эпизодичность. Исчезновение отдельных зданий оправдывает только гипотеза виртуальности, если у каждого дома свой уникальный код. Да и как бы мы оказались в считанные секунды на другом конце ленты Мёбиуса, если она бесконечно длинная?

– Значит, она конечная.

Кент взглядом наигранного презрения посмотрел на Бенджи. Тот рассмеялся:

– Сам не согласен.

– Мальчики, вы пытаетесь подтвердить какую-нибудь из теорий или опровергнуть?

– Да уже хоть что-нибудь.

– Уже!? Вы сегодня на совещании видели практически всех учёных, бьющихся над этим вопросом четыре года.

– Да, ты же как раз переехала сюда в момент появления аномалий. Чем тебя не устроил наш проект с шахтами? – полюбопытствовал физик.

– Учёба закончилась, захотелось сменить обстановку. Да и не было тут ещё никаких феноменов, когда я искала новую работу.

– Ты ещё скажи, что они тут появились из-за тебя.

Дана испуганно взглянула на Бенджи:

– Я переехала спустя месяц после первой аномалии.

– Выпьем за то, чтобы засос затянулся на шесть дней для всестороннего исследования? – Кент разлил остатки вина из бутылки.

– Я не хочу весь свой отпуск провести взаперти. Джина вон уже взяла билет на Майорку. Я бы тоже… – Дана несколько раз махнула головой в сторону.

– Ты можешь позагорать на балконе без использования защитного крема, чтобы мы проверили проникновение ультрафиолетовых лучей по солнечным ожогам на твоей коже.

– Бенджамин, ты божественен.

– Сарказм?

– Ты так думаешь?

– За взаимопонимание! – поднял бокал Кент.

– За четырёхдневный засос! – добавила Дана. – И вам хватит на сбор информации, и мне останется время на отрыв.

– Нам ещё придётся объясняться перед командой, почему мы с Бенджи оказались в твоей квартире. Оба одновременно.

– Пусть меня накроет волна общественного порицания…

– Волна! – физик в очередной раз прозрел. – Волна!

– К твоей гавайской рубашке, конечно, очень подходит этот возглас, но что ты имеешь в виду?

– Волны способны переносить энергию и импульс. Возникновение аномалий можно описать с помощью волн, распространяющихся в пространстве и времени.

– Почему тогда они так хаотичны? – спросила Дана.

– Потому что они нелинейные, – подхватил мысль Кент. – И не обязательно продольные. Если спиралевидные с меняющейся амплитудой или второй волной по времени, то отследить периодичность…

Молодые люди молча указали друг на друга пальцами.

– Это может всё объяснить, а, главное, наладить прогнозирование! – вскрикнул математик.

– Это никак не подкрепится теоретическим обоснованием происхождения явления, – ответил физик.

– Это сработает? – еле дыша, произнесла юрист.

– Гипотетически да, если мы правильно выберем вид волны.

– А что для этого нужно?

– Всего-то знать природу её возникновения.

– Может, разложим по Фурье да и всё?

– Я ещё не видел тебя в деле, но Антуан работает с лучшими, так что я нисколько не сомневаюсь, что ты подберёшь алгоритм для матричных данных… Но это псевдонаучно!

– Почему? – обижено спросила Дана.

– Нет, так и есть. Бенджи прав, – махнул рукой Кент.

– Объясните гуманитарию! Лично мне всё, что вы говорите, кажется верхом гениальности, хотя я не понимаю и половины.

Бенджи улыбнулся:

– Извини. Короче, действительно можно подключить разные математические штуки, чтобы научиться предугадывать следующую аномалию на основе уже собранных данных, и даже с высокой степенью достоверности: чем больше уравнений, грубо говоря, тем выше шанс попадания. Но тот же механизм закладывается, например, в компьютеры, автономно совершающие сделки на финансовых рынках: программа видит постоянно меняющуюся цену акции, анализирует ряд данных, сравнивает с индексами и на основе всего этого продаёт или покупает. Однако это ровным счётом ничего не говорит о причинах роста или падения цены.

– А как же спрос и предложение?

– Они рождаются в глобальном смысле от ожидания будущей прибыли. Например, если в результате экологической катастрофы или вируса снизится урожайность кукурузы, то её стоимость возрастёт, а акции сельхозкомпаний, наоборот, должны упасть, потому что будущая прибыль зависит и от количества проданного товара. Зато может подорожать и пшеница – в страхе перед мировым голодом. Да мало ли что ещё придёт людям в голову, когда они услышат про дефицит кукурузы. Мы можем отыскать причинно-следственные связи между явлениями и сделать обоснованные выводы – верные или ошибочные, но компьютер будет только постоянно пересчитывать коэффициенты, получая всё новые и новые данные о росте цены кукурузы. Пока ещё кибернетический разум не обучен выстраивать длинные логические цепочки.

Кент продолжил:

– Поэтому даже если подключим тот же механизм, что и финансовые рынки, к анализу наших данных, мы не сможем дать стопроцентную гарантию. Если вдруг в процессе возникновения аномалий что-то поменяется, то программа будет сбита с толку. Это будет как нашествие саранчи или извержение вулкана.

– И что нам делать?

– Жрецы древнего мира были хорошо осведомлены о движении небесных тел, поэтому могли спекулировать на солнечных затмениях и прочих природных явлениях. Для обычных людей они казались просвещёнными свыше. Вот мы все сейчас подобны древнегреческим простолюдинам, присваивающим молнии гневу Зевса. Но это просто разряд электричества, и при наличии высокоточного прибора в толще воздуха её появление тоже можно спрогнозировать.

– Мне не совсем понятна твоя метафора.

– Надо выкопать корни аномалии!

– Потыкать палкой и посмотреть на раздражение? – Кент пошёл к холодильнику за новой бутылкой вина.

– О, точно! А кто-нибудь вон туда ходил? – Бенджи указал пальцем на тьму.

– Парочка энтузиастов, судя по оставленным ими запискам. Объявлены пропавшими без вести: никто не вернулся и не найден мёртвым. Говорят, туда можно бросить предмет, и он к тебе через некоторое время вернётся. Типа, «Город всё возвращает». Присказка.

– Любопытно, – прошептал физик, приложил палец к губам и надолго задумался.

– Вы не возражаете? – Кент развязал галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.

– Ой, я же всё ещё хожу в твоём халате! – вскрикнула Дана и убежала в ванную.

– Побросаем что-нибудь в темноту на чёрный день? – спросил Кент, откупоривая вторую бутылку.

– Спички, верёвку, перочинный нож?

– В турпоход отправляемся?

– Мы участники процесса, а должны стать наблюдателями, чтобы увидеть источник волн – если это волны.

– А вдруг камешек был брошен в воду четыре года назад, и сейчас просто всё ещё расходятся круги по поверхности?

– Тогда амплитуда должна была уменьшиться. Но правительство затеяло этот контракт из-за того, что число аномалий увеличилось, а не наоборот.

– Типичная ошибка статистики! «Число заболевших СПИДом увеличилось за последние десять лет в полтора раза». А на деле улучшилась система диагностики заболевания и заработала пропаганда анонимной проверки своего ВИЧ-статуса. Больных больше не стало – их просто стали тщательнее отыскивать.

– Хочешь сказать, что «Драгон текнолоджис» своим энтузиазмом спровоцировал эту истерию на пустом месте?

– Ну, так грубо я бы не говорил, но ты мою мысль понял.

Бенджи взял ещё один лист бумаги и расчертил колонки: «Виртуальность за», «Виртуальность против», «Многомерность за», «Многомерность против», «Необъяснимое».

– Всё равно нам надо докопаться до истины. Заполнять по мере поступления информации.

– Есть, шеф!

– А куда делась Дана?

– Вспомнила, что весь день проходила обнажённой. В душе.

– Ты в какой момент заметил?

– Обнял при знакомстве. А ты?

– Только когда увидел струйку краски по позвоночнику.

– Вы давно знакомы?

– Семь лет. Преподавал у неё практику.

– Что делал физик на юридическом факультете?

– Говорю же: преподавал практику.

Кент решил не настаивать:

– Только рабочие отношения?

– Я женат.

– Это что-то значит?

Бенджи скептически взглянул на собеседника:

– Она приютила нас на время засоса. Давай обойдёмся без конфликтов.

– Я, наоборот, настроен на контакт.

Бенджи потряс бумагами с записями:

– Лучше мы направим энергию на исследование.

– Уж извини, я буду действовать, пока мы засосаны: в привычном мире мистер Гилберт украдёт её.

– В смысле?

– Археологический совет собрал гораздо больше информации об аномалиях, чем «Драгон текнолоджис», а этот политик является вторым лицом в этой организации. Дана сделает всё, чтобы добыть у него информацию.

– Откуда ты это знаешь?

– Заметил их милую беседу во время перерыва в совещании. Она не будет давать свой номер мужчинам просто ради развлечения. Или денег. Не такая.

– Может, стоит предупредить её?

– О чём?

– Ну, о… – Бенджи замялся. – О…

Внезапно радио перестало играть.

– Момент! – крикнул физик и засёк время на часах.

– Новая волна?

– Скорее, её сбой.

– У нас есть таблица данных компании.

– Но там нет никаких сведений изнутри!

– Даже не поспорить.

На террасу вышла Дана в пижаме и с полотенцем на голове:

– Что нового?

– Ты многое пропустила.

– Да ладно!?

– Шутка. Мы тут… – Кент указал на бумагу с таблицей. – Решили структурировать эмпирические данные.

– Можно заполнять самостоятельно?

– Нужно, – сказал Бенджи. – Рекомендуется. Обязательно. Настоятельно.

– Я положила ваши полотенца на стиральную машину и свежее бельё – на постели. Одно спальное место есть во второй комнате, а другое – на диване в гостиной. Определяйтесь.

– Бросим монетку, – Бенджи порылся в карманах мятых брюк. – Орёл или решка?

– Я лягу в гостиной, – сказал Кент, сорвал с шеи бабочку и продолжил расстёгивать пуговицы на рубашке. Дана застыла, наблюдая за его пальцами. – Ещё вина?

– Мне точно хватит на сегодня.

– Ребята, а мне нужны точные данные радиоволн, – настойчиво заявил Бенджи.

– Я даю тебе гарантию, что мы тут проторчим четверо суток, но теперь давай спать, – сквозь набежавший сон выдавила из себя Дана и зевнула.

– Откуда ты знаешь?

– Мне мои слуховые галлюцинации нашептали.

– Иди уже спать. Сладких снов.

Девушка прошлёпала по коридору к своей спальне. Кент снял рубашку со словами:

– Я за последние двое суток тоже больше восемнадцати часов провёл в самолётах и аэропортах. Доброй ночи.

– Я ещё поработаю.

Дана проснулась от звонка Антуана:

– Как ты позволила мне подписать этот контракт!?

– О, прочитал 11й пункт? – сквозь дрёму пролепетала Дана.

– Это что за на фиг!?

– Ты устроил цирк – вот и кара.

– Ты меня предала!

– Отнюдь. Я отстаивала интересы компании. Расслабься: это только на три месяца.

– Да кто он вообще такой!? Человек Соксберри?!

– Уверена, что нет. Но мне нужно время, чтобы собрать доказательства.

– Если он нас подставит…

– Не подставит: он за общее дело, но как-то втянут в политические распри.

– Это ты с ним застряла в одной квартире, так что разберись!

– Хорошо.

Дана вышла в гостиную. Кент спал на диване, укрывшись пледом. Девушка бросила взгляд на обнажённые плечи математика и с тоской всего мира включила кофемашину. С террасы донёсся голос Бенджи:

– А мы тут не одни.

– И тебе доброе утро… Что ты имеешь в виду?

– Радиосигналы довольно странные, если направить туда и туда, – физик указал руками в разные стороны.

– Вывод?

– Параллельные засосы.