Читать книгу Вопрос выбора - Татьяна Шипошина - Страница 2

Сашка с детства любил решать конструкторские задачи. Потому что когда решаешь, всё остальное сразу отодвигается на второй план.

Даже не так. На второй план, потом – на третий. На четвёртый. А затем всё остальное просто перестаёт существовать, и остаётся только сама задача.

На занятия по робототехнике его когда-то привела мама, в каком-то младшем классе.

А Василий Михалыч оказался таким преподавателем, который умел раздуть в человеке даже самую маленькую конструкторскую искорку. Что и произошло с Сашкой.

Малышня начала собираться домой, вопила, кидалась шапками, дёргала куртки. Жизнь продолжалась.

– Тихо! – громким басом провозгласил дядя Вася. – Саня, подожди, я этих крикунов провожу, и поговорим!

Сашка хотел сказать, что зашёл просто так. Что он уже вырос, и модели самолётов и прочих детских штучек… Ну, как бы это произнести, чтоб никого не обидеть…

– До свидания, до свидания!

– До свидания, будущие главные конструкторы! Счастливого пути! До скорой встречи!

Последние слова Василия Михайловича относились уже к малышне.

Малыши разбежались. Тишина стала такой пронзительной, что резала слух. Нет, ещё можно просто встать, натянуть куртку, кинуть рюкзак на плечо, и всё. Сашка даже сделал шаг к вешалке.

Кому он вообще нужен вместе со своим экзоскелетом?! И со всеми своими проблемами!

Дядя Вася наблюдал за ним, не произнося больше ни слова. Сашка почувствовал, что сейчас расплачется. Как маленький.

– Не надо… – проскрипел дядя Вася. – Очень-очень жаль, что ты так давно не приходил. Не надо, не говори, если не хочешь. Не можешь…

Ох, дядя Вася!

– Вы знаете, что мама…

– Знаю. Я же на похоронах был. Но ты меня не видел.

– Я никого не видел… И вообще…

– Я очень тебе сочувствую. Я хотел бы тебе помочь, – сказал Василий Михалыч.

– Вы в школу приходили. Мне классная наша рассказала.

– Я и домой к тебе приходил, но твой папа объяснил мне, что не надо больше приходить. Не надо беспокоиться, он справится сам.

– Меня отправили в санаторий. Типа нервы лечить. Таблетки разные давали, но я их не пил. Ну, когда мог, когда они не наблюдали, как я их пью. Голова от них была как будто ватой набитая. Я не могу… Я не могу с ними жить.

Последняя фраза у Сашки просто вырвалась.

Он совсем не хотел жаловаться. Никому.

В последнее время он учился терпеть, скрывать чувства, молчать. Делать вид. Получалось плоховато, правда.

Но как же это тяжело!

Это так тяжело, что понять может только тот, кому приходится терпеть, скрывать и молчать.

– Я не могу с ними жить, – ещё раз повторил Сашка, на этот раз уже понимая, что слово, которое не воробей, вылетело, и обратно не влетит. – С отцом и его новой…

Год назад у Сашки умерла мама. От болезни.

Так все считают, что от болезни. Так все считают, потому что всем так удобнее считать. Но Сашке всегда казалось, что есть ещё какая-то причина. Хотя, что может быть яснее и проще: заболела, лечилась, умерла.

Заболела, лечилась, умерла.

Мама в последнее время почти не могла вставать. Это было страшно. Маму забрали в хоспис. Отец устроил.

Мама прожила в хосписе месяц. Говорили, что это много.

Сашку сначала в хоспис не пускали. Но он перестал ходить в школу и с утра до ночи сидел перед кабинетом заведующей.

Отец тоже возражал, ругался. Но безрезультатно.

Сашку пустили. Он сидел в хосписе рядом с мамой. Почти месяц. Видел её, слабую, бледную, худую. В косынке. Не маму – тень мамы.

Медсёстры говорили Сашке, что мама смогла продержаться целый месяц именно потому, что Сашка сидел рядом.

Но кто же может это точно знать…

Сначала мама ещё разговаривала с Сашкой, но скоро стала всё больше времени находиться в забытьи.

Потом – почти всё время в забытьи. Только держала его за руку.

Сашка брался помогать всем, кто лежал рядом с мамой, тем, кто лежал в соседних палатах. Он хотел помочь всем, как будто от этого маме могло стать легче.

Но легче не стало.

И вот наступил день, когда его попросили выйти в коридор. Мамы не стало.