Читать книгу Счастье мне улыбалось - Татьяна Шмыга - Страница 2

Мое увлечение фотографией неразрывно связано с театром. Наверное, я бы не взяла в руки фотоаппарат, не появись в моей жизни Татьяна Ивановна Шмыга, которую хотелось запечатлеть во всех ее сценических воплощениях.

Первый раз я увидела знаменитую актрису в спектакле «Поцелуй Чаниты», потом в «Севастопольском вальсе» и была потрясена ее игрой. Даже сегодня, много лет спустя, когда вспоминаю ее выход на сцену в «Севастопольском вальсе» во втором отделении с песней «Девушки-бойцы», у меня на глаза наворачиваются слезы. Она играла и пела гениально. Все зрители в зале плакали.

Я стала посещать все спектакли с участием Шмыги и много фотографировать ее. Когда накопился качественный фотоматериал, сделала альбом для Татьяны Ивановны по спектаклю «Девичий переполох». Благодаря моей знакомой билетерше из театра я встретилась с актрисой. Шмыга смотрела альбом внимательно и комментировала некоторые фотографии: «Ой, как это хорошо, и это – замечательно!» Закончив, сказала: «Знаете, Галочка, посмотрев ваши фотографии, можно на спектакль уже не ходить. А вы принесли альбом мне в подарок или просто показать?» Конечно, это был мой подарок. Так началось наше общение – это был 1968 год, и наша дружба продолжалась больше сорока лет, до конца ее жизни.

Однажды Татьяна Ивановна узнала, что я еще и шить умею. А для Шмыги наряды играли особую роль. Не случайно она слыла одной из самых стильных актрис в стране. Некоторые сценические наряды я ей шила с нуля. И все платья и костюмы, которые Татьяна Ивановна приобретала в магазинах, мы с ней всегда дорабатывали. Один из таких нарядов мне запомнился на всю жизнь. В начале 90-х некий крупный бизнесмен выкупил на Неделе моды в Париже целую коллекцию платьев и привез в Москву. Он пригласил нескольких знаменитых актрис, в том числе Татьяну Шмыгу и Майю Плисецкую, и предложил им выбрать в подарок по три наряда. Среди прочих Шмыге очень понравился красивый черный кружевной костюм. Он стоил огромных денег, по тем временам можно было купить три машины. Татьяна Ивановна его примерила и расстроилась: он оказался маловат. Надеясь, что я смогу костюм переделать, она все же взяла. Я хотела отказаться: а вдруг испорчу его? «Не страшно, – был ответ, – я тебе доверяю». И действительно, все получилось хорошо.

Моей любимой опереттой была «Фиалка Монмартра». Роль Нинон стала визитной карточкой Татьяны Ивановны Шмыги. Даже на памятнике она изображена на фоне занавеса в костюме из номера «Карамболина». Исполнение этой песни и задорного танца являлось настоящим фейерверком: красно-черное платье, шикарный балет на втором плане и канкан Татьяны Ивановны, ставший знаменитым. Зал всегда неистовствовал после этой сцены, поэтому она выходила на «бис» по два-три раза. По окончании танца на сцену всегда летели цветы. Однажды во время «Карамболины» у нее одна туфля слетела с ноги и, минуя оркестровую яму, упала в партер. Шмыга лишь задорно рассмеялась и дотанцевала номер без туфли.

Постепенно наши отношения стали практически родственными. Вместе с ней я много раз ездила на гастроли. Она меня брала в качестве костюмера-гримера. Так как я фотографировала, то хорошо видела все недостатки прически, платья, грима и быстро могла их исправить. По специальности инженер, я работала в московском НИИ приборостроения и, чтобы без ущерба для работы выезжать с Татьяной Ивановной, мне приходилось накапливать отгулы за счет переработок.

Когда Татьяна Ивановна вышла замуж за Анатолия Кремера, она стала принимать участие в концертах, которые давал его оркестр. Это еще больше способствовало ее популярности, как и телевизионные бенефисы «Нет меня счастливее» и «Свидание назначила Татьяна Шмыга», на съемках которых я была и фотографировала.

Когда для телевидения снимали оперетту «Граф Люксембург», получилось так, что съемки одной из сцен были разбиты на два дня. А это означало, что на следующий день волосы надо было уложить ровно так, как накануне. И Татьяна Ивановна придумала. Позвонив мне в 11 часов вечера, она попросила: «Галя, напечатай, пожалуйста, до завтра мои сегодняшние портреты». Пришлось ночью проявлять, закреплять, печатать, сушить. А утром я принесла в телестудию снимки, и гример, глядя на них, уложила Татьяне Ивановне локоны…

Помню, когда Алла Николаевна Баянова приехала в СССР, она произвела на советской эстраде настоящий фурор! Ее репертуар, голос и уникальная манера исполнения моментально покорили миллионы зрителей. Татьяна Ивановна тоже была в восторге от Баяновой. И я пригласила Шмыгу на концерт Аллы Николаевны в ЦДРИ. Воздействие певицы на публику было, как всегда, магическим. Но когда Алла Николаевна спела пронзительную песню «Я тоскую по Родине», Шмыга не выдержала и поднялась на сцену. Ее так растрогала эта песня, что она в эмоциональном порыве встала перед Баяновой на колено и сказала: «Алла Николаевна, я вами просто потрясена», – и протянула цветы. Это был настолько неожиданный и трогательный порыв со стороны Татьяны Ивановны, что Баянова растерялась, а зрители долго аплодировали. Артистки обнялись и расцеловались. С тех пор они стали приятельствовать.

У Татьяны Ивановны была очень тонкая и трепетная душевная организация, она обладала удивительной способностью сострадать человеку, отзываться на чужие проблемы. Не раз помогала она и мне в сложных ситуациях.

В свое время Виталий Вульф вел передачу «Серебряный шар», где рассказывал о выдающихся артистах. Ему как-то задали вопрос: «А почему вы о Шмыге не делаете программу?» И он ответил примерно следующее: «А у нее нет интересных историй, у нее очень гладкая жизнь и карьера, нету драматургии». Со стороны так оно и выглядело. Даже Кремер говорил: «Таня, ты идешь по своей жизни, как по зеленой дорожке. Тебе все дается». Она ответила: «Да, счастье мне улыбалось». Сама за себя актриса никогда не просила, люди и роли сами к ней приходили. И она работала – хорошо, честно, с полной самоотдачей. Вроде бы у нее и гладкая жизнь, но тогда откуда в этой женщине взялись такой душевный трепет, тонкий музыкальный талант, мощный и правдивый актерский дар?

Возможно, за свою гладкую, успешную и во многом счастливую жизнь Татьяне Шмыге пришлось расплатиться тяжелым трагическим уходом. Болезнь развивалась постепенно. Начали болеть ноги, нарывал палец, не заживал практически год, а она, не обращая внимания на боль, продолжала во всех своих спектаклях танцевать. Криком кричала, надевая туфли. С этой болью встретила и свой юбилей – 80-летие, который прошел просто блестяще, никто ни о чем даже не догадался – так легко она двигалась на сцене, в финале исполнила на «бис» «Карамболину».

В апреле 2010 года Татьяна Ивановна оказалась в больнице: стала развиваться гангрена. В начале сентября врачи предложили ампутировать ногу, что прозвучало как приговор. Ей пришлось согласиться на эту страшную операцию, но, к сожалению, это не спасло, а лишь продлило жизнь на полгода. Для всех нас тот период был очень тяжелым.

В свой день рождения 31 декабря Татьяна Ивановна была в больнице, и мы пришли ее поздравить. Она чувствовала себя более-менее стабильно. А второго января ее состояние ухудшилось. Мы приехали к ней, и она стала с нами прощаться и просить прощения. Через месяц с ней уже прощались мы и вся страна.

Сегодня для меня любовь и тепло Татьяны Ивановны хранят тысячи фотографий, которые живут в моих альбомах, подписанных ее рукой.

Галина Гладштейн