Читать книгу Ключи. Катрены и миниатюры - Татьяна Шорохова - Страница 5

Молчанье Ваше больше тишины.

И больше слов. Они Вам не нужны.

Порой красноречивей многих фраз

безмолвная беседа мудрых глаз.

Обожгло и запорошило,

и виной напоило вин…

О, страданья великая сила! —

ты надёжное русло любви.

…И плотность превращалась в полость,

и не хватало сил и слов,

но жизнь без устали боролась

за право веровать в любовь.

Рвётся зло сквозь трещины,

страсти обновив…

Кочевать по женщинам —

бегать от любви.

Вам, обретающим любовь, —

её не донимайте страстью:

из мух не делайте слонов,

а то они затопчут счастье.

Когда длиннее станет слово «да»,

растянется на долгие года,

перенесёт все беды и ненастья,

любовь храня, —

тогда наступит счастье.

Не соседская, не окольная,

не попутная, вся – своя,

слабина моя своевольная —

не просмоленная ладья.

Чтобы с горя не рубить концы,

на царя смотрю – не на дворцы.

Мне приманки не волнуют кровь:

за меня одна цена – любовь.

Почему не верится мне порой:

если ты – возлюбленный,

                             значит – мой?

Непреодолимый, ответь-скажи —

ты, вплетённый в нити моей души.

…В шипучем веселье заздравном,

меня невзначай обновив,

так просто, как будто о главном,

звучали слова о любви.

Ты глаза целуешь, и не смею

их открыть. Ты вовсе ни при чём,

что не видишь, как они грустнеют

рядом с юным девичьим лицом.

Го́рода сон растревожен в ночи,

если живу я не в сердце твоём.

Не опечаль его, не огорчи:

город нас любит не врозь, а вдвоём.

Завален мир пустыми фразами…

И там, где ходим я и ты,

всё разговоры непролазные,

как ежевичные кусты.

Ты – в счастье, я – в горе

                         найдём свой приют

                                   и жизнь проживём,

надежды и страхи развеяв

                               по дикому ветру.

Намаемся, бликами станем в окне

                                    и однажды – умрём,

оставив живущим

                  великую муку и веру.

Да, строчек отыщется мало

о счастье.

               А вот о скорбях!..

Я долго стихов не писала.

Я просто любила тебя.

А наша жизнь мне раем не казалась:

я не справлялась с тяжестью любви

и от стихов наивно уклонялась,

лишь в тридцать лет

                       вдруг душу обновив.

Просветы выстраданных «ты» —

шипы моей души, цветы,

приобретения, утраты…

Подсудно то, чем я богата?..

Ты все правила в жизни

                                     нарушь —

всё ж не будет так,

                       как ты хотел.

Если нет единения душ,

ни к чему единение тел.

Пусть чувств метели хлёсткие

развеются, как дым.

Когда притихнет плотское,

тогда – поговорим.

Вольностями прельщённой

прожить куда мне

травушкою зелёной

на белом камне…

У тебя – запрет.

У меня – запрет.

Середины нет.

Компромисса нет.

…Тогда душа мне показалась шалой,

последнюю раздёргивая нить…

Любовь моя – она тебя прощала,

но гордость не позволила простить…

Если наше сердце занято,

то не властны мы над ним.

Я на вашем сердце – памятка.

Вы… Не мною вы любим.

Ощущая себя ураганом рассыпанной стаей,

словно сели на мель, мы – ходившие на парусах.

«Пир во время чумы»,

                   как пророчество, все вспоминаем,

неумело скрывая за близких непрошенный страх.

Полюбила или влюбилась? —

сразу не разобрать.

Как не перепутать

Вечное с мимолетным?..

…А любовь теперь ищи-свищи:

уложили, бедную, на щит.

В краю с хроническим ненастьем

пойму, как будто невзначай:

пора, пора сказать «прощай»

несуществующему счастью.

Что ж, – хотя за бортами и вьюжит, —

своё сердце ты отнял у льда…

Ледокол тебе больше не нужен —

дальше будет открытой вода…

Расстанемся без пожелания

«счастливых и долгих лет»,

зная, что лишь в страдании

огонь переходит в свет.

Забыт на столе

остывающий чай…

Попытке любви говорю я —

«прощай».

…Я знала, что сейчас уйти нельзя,

но сердце билось – на-до, на-до, на-до,

и в знак прощанья, как моя слеза,

стекало солнце по щеке заката.

Какое пасмурное солнце

восходит в пасмурной тиши,

когда любви не остаётся,

и так не просто – просто жить!