Читать книгу Бедная Лиза и Волк(ов) - Татьяна Сонная - Страница 2

Работы и вправду было завались. Пришлось перелопатить все, потому как не хотелось упасть лицом в грязь перед новым владельцем, приезд которого ожидался со дня на день.

В столовую шла еле волоча ноги, а ещё ведь домой идти, считай, через весь посёлок. Ужас! И ещё неизвестно, получится ли сразу лечь спать. Мало ли как там у них продолжилось застолье. Остаётся только надеяться, что к моему приходу всё уляжется.

Перекусив, складываю остатки в пластиковый контейнер и убираю в пакет. Тима крутится рядом. Его-то уже давно покормили, но он бессовестно выпрашивал лакомые куски всё время, что топтался рядом. Прохвост. И ругать его как-то совестно. Выживает, как может. Пользуется любой возможностью набить живот.

Попрощавшись с тётей Алей, еле сдерживаю слёзы, когда топаю домой. Грустно. Хорошее местечко было. Пусть и тяжело, но всё хоть какая-то отдушина. Подальше от дома, где вечные скандалы. В санатории уютно, спокойно и сытно. Что теперь делать, ума не приложу. Вариантов не так много. Нужно подумать.

Плотнее кутаюсь в свою старенькую куртку. Скорей бы уже тепло. Там вещей нужно меньше. Зимние мне уже не по размеру. И штанишки коротковаты и рукава у курточки. Но заикаться матери про обновки я даже не пытаюсь. Бессмысленно. Придётся потерпеть. В следующем году сама куплю. Я уверена, у меня всё получится.

На улице хоть глаз выколи. Фонари работают через один. Шагая вдоль разбитой дороги, постоянно верчу головой по сторонам. Ни души. Все давно спят. В сельской местности по ночам никто не шляется, особенно в будние дни. Это не город, в котором жизнь кипит круглосуточно, а всего лишь село, которое кое-как сводит концы за счет санаториев, которые тоже доживают свой век. Жаль. Неплохие тут места и природа очень красивая. А воздух… Сладкий, чистый. Благодать!

Вздохнув, опасливо оборачиваюсь назад, кот идёт за мной. Хорошо. С ним спокойнее. Главное, чтобы его по дороге мышка или птичка какая не заинтересовала. Тогда всё, останусь без охраны.

Неожиданно меня ослепляет яркий свет фар. Машина. И откуда только взялась? Резко притормозив, автомобиль издаёт жалобный звук. Вздрагиваю. Вот же!.. Что за отчаянный гонщик там за рулём? По нашим дорогам, с канавами и выбоинами, спокойно-то ездить сложно. А этот умудрился разогнаться до такой скорости, что кое-как остановился, визжа шинами.

Оконное стекло резво опускается, и из салона выглядывает мужчина. Испуганно застываю под его тяжёлым, изучающим взглядом. Скривившись, он выставляет из окна локоть и высокомерно усмехается.

– Эй, красавица, – снова вздрагиваю как от удара.

От его обращения становится неприятно. Вроде и не обозвал, но произнёс с таким выражением и видом, будто перед ним чучело огородное.

– Здравствуйте, – пискнув в ответ, отступаю от машины на безопасное расстояние.

– Где тут санаторий “Горыновский”? Заблудился в ваших, – он снова недовольно морщится, – краях.

Молча киваю ему в нужном направлении. Хохотнув, он снова стреляет в меня своим взглядом, от которого становится не по себе. Подняв стекло, мужчина медленно отворачивается, и машина трогается с места. Сразу же выдыхаю. Опасный тип, понятно с первого взгляда. На бандита похож. Такого холёного, богатого. Стойкий, дерзкий парфюм, который до сих пор щекочет нос, кожаная куртка, чёрные зачёсанные назад волосы, брови вразлет и убийственный взгляд, от которого мороз по коже.

Испугалась ли я? Да, безумно. Нужно уйти с этой дороги, мало ли кто ещё тут попадётся. Неприятная встреча.

– Мяу, – выдаёт Тим, и я вздрагиваю.

– Тьфу ты, дурак, напугал, – ворчу на кота и, натянув шапку на уши, так что становится почти не видно глаз, спешу к дому.

Веселье слышится уже с соседней улицы. Горестно вздыхаю. Хорошо, завтра утром никуда не нужно. Но все равно, я так устала, мне бы до подушки и спать. Но кому это интересно? Отчим зарплату получил. Теперь неделю гулять будут. Как же я могла забыть, какая сегодня дата! Может, удастся войти в дом незамеченной? Но спать они точно не дадут. Такой ор стоит, да ещё и музыка эта… Шансон. Ненавижу её с детства. Может, и неплохая, но благодаря отчиму, у меня развилось стойкое негативное к ней отношение.

Спрятавшись за углом сарая, выглядываю во двор. Курят у крыльца. По разговорам понимаю, что все навеселе. Кто-то уже еле языком ворочает, те что покрепче, бодро ведут беседу. Притаившись, жду, когда освободится путь. Озябнув, начинаю скакать с ноги на ногу. Зеваю так, что слезятся глаза. Холодно. Спать хочется, хоть в снег ложись. Но нельзя. Лечить меня никто не будет.

Вся честная компания заваливается обратно в дом. Смех, крики, музыка. Не знаю, как скоро я смогу устраивать в своём собственном доме праздники. Кажется, я навсегда останусь затворницей. Никаких вечеринок. Максимум детские дни рождения, с газировкой и тортиком. Всё!

Проскользнув в сени, тихонько толкаю дверь. Благо шум такой, меня никто не услышит, даже если буду топать, как слон. Скинув куртку и ботинки, шагаю в сторону своей комнаты.

– О-о-о! Кто пришёл! Дочка! – неожиданно горланит мать, и я зажмуриваюсь.

Предательница. Ну что ей стоило промолчать? Нет же!

– А-а-а, дармоедка, – подхватывает отчим. – Явилась!? Ты деньги принесла? – шатаясь, встаёт из-за стола и топает ко мне.

Напрягаюсь.

– Нет у меня денег, я вам ещё на той неделе всё отдала, – отвечаю сквозь зубы.

– Что ты там отдала? Копейки. На них и кота твоего не прокормить! А он жрёт дай бог.

– Так вы ни его, ни меня не кормите, – отвечаю, сжав зубы.

– Да я тебе сейчас ремня… – он кидается в мою сторону, но дорогу ему преграждают его же собутыльники.

– Дамир, да ты чё! – обхватив собрата по разуму за широкие плечи, лебезит плешивенький мужичок, которого я впервые вижу. – Молодёжь, они ж такие сейчас, говорят, что думают. Пусть идёт, давай выпьем лучше. Садись.

Отчим мгновенно забывает обо мне. Мама тут же подрывается, подсовывая ему стакан. Улыбается, косясь в мою сторону.

– Пошла с глаз, – прилетает мне, когда я всматриваюсь в её лицо.

Понуро опустив плечи, шагаю к себе. Тлеющая надежда на то, что мать хотя бы раз заступится за меня или проявит хоть немного участия, становится всё слабее. Горько. Завалившись на покрывало прямо в одежде, закрываю глаза.

Шум и гогот с кухни прорываются через беспокойный сон. То и дело перед глазами всплывает образ незнакомца, которого я встретила по пути домой. Жутко. Его холодный взгляд пробирает до костей. Хотя меня и так трясёт. Гости выхолодили и без того не очень протопленный дом. Как же неуютно! Но так хочется спать, что мне не помеха ни крики, ни музыка, ни этот самый холод. Голова раскалывается так, что мне даже снится эта боль.

Проваливаясь в сон, слышу голос мамы:

– Лиза! Лизка! Дрыхнешь, корова! Лиза, глаза открой.

Еле разлепив веки, непонимающе смотрю на мать. Плохой сон. Ещё её не хватало!

– Дура! – прилетает хлёсткая пощёчина.

Подскочив от боли, хватаюсь за лицо. Во рту появляется противный привкус крови. Губу разбила.

– Отчим твой тебя под корешей своих задумал подложить за бабки. Они сейчас покурить вышли. Давай, вали отсюда.

– Куда? Мне некуда идти. Ночь, – испуганно всхлипываю я.

Голова кружится. Никак не получается прийти в себя.

– Давай в окно. Они уже идут! Бегом. Вот ботинки, куртка! Держи. Я окно открыла. Ну давай, корова. Очнись уже. Или по рукам хочешь за бабки пойти?! Я с ними не справлюсь. Давай.

Схватив обувь, одежду и на автомате пакет, с которым пришла с работы, ползу через кровать к окну. Распахнув шторы, забираюсь на подоконник. Там примерно полтора метра высота, но то, что в доме слышатся мужские голоса, подгоняет вперёд.

– Да побрыкается и даст! Куда ей деваться! Хоть какой-то толк от неё! – гогочет отчим с мужиками, и у меня все холодеет внутри.

Мать толкает меня с подоконника. Больно ударившись, приземляюсь в сугроб. Хорошо, что Дамир ленивый, если бы убрал снег, мне бы точно кости не собрать. Как есть, в носках, несусь через двор к сараю. Дыша словно загнанная лошадь, прижимаюсь к стене, натягиваю обувь и верхнюю одежду. Непонятно откуда появляется Тим. Схватив его, ползу к забору. Перемахнув через низкий полусгнивший частокол, не разгибая спины, бегу в проулок. Из дома слышится ор.

– Лизка! Дрянь! – это уже с улицы.

Отчим выскочил во двор.

– Домой чтобы больше нос не показывала. Найду – удавлю. Тварь неблагодарная!

Едва дышу от ужаса, глотаю слёзы. Прижимая кота, неосознанно двигаюсь по направлению к санаторию. Туда, где хотя бы изредка, но чувствовала себя в безопасности. Бегу из последних сил, пока до ушей доносятся вопли Дамира. Мне страшно, обидно, больно. За что они так со мной? Я ведь никому ничего плохого не сделала. Размазывая слёзы по щекам, сбавляю шаг только на середине пути. Теперь им меня точно не догнать. Они не знают дороги, даже примерного направления, куда идти. Если и приспичит меня искать, ночью им дорогу точно не у кого спросить. Если только кто из гостей в курсе. Остаётся надеяться, что нет.

Остановившись у забора, громко всхлипываю. Вот он, мой второй дом, куда мне теперь закрыта дорога. Ночью меня сюда явно никто не пустит. Сторож не даст пройти. Жаль, что не тётя Аля дежурит. Протиснувшись между прутьями забора, вхожу на территорию. Осматриваюсь. В сторожке нет света. Значит, наш грозный дядя Ваня спит. Хорошо. Ему-то на жалость давить бесполезно. Выгонит. Он ко мне никогда симпатией не пылал, с чего сейчас-то она проснётся?

Из темноты на меня выскакивает Жучка. Испугавшись, хватаюсь за сердце, выронив кота. Псина подбегает ко мне, радостно виляя хвостом. Тычется носом в недовольного Тима. Благо у нас с ней отличные отношения, я её часто подкармливала объедками с кухни. Хоть и заставляли все выбросить, я старалась для неё самое съедобное оставить. Она ведь, как я, никому особо не нужна. Почему-то местные решили, что её работа, которую она прилежно выполняет, не стоит даже миски еды. Надеюсь, её не выгонят новые хозяева. Жалко.

Погладив собачонку, решаю, что делать дальше. В само здание мне ходу нет. Там всё наглухо заперто, а вот где лежит ключ от маленькой пристройки на заднем дворе, я знаю. Там тепло, топят, чтобы не испортилось всё, что хранится. Старая мебель, кое-какая техника и садовый инвентарь. Всё жалко. В сырости погибнет. Там вроде матрасы есть и койки.

Отыскав ключ чуть ли не взвизгиваю от счастья. Отперев заржавевший замок, вхожу и тихо прикрываю дверь. В нос ударяет тяжёлый запах пыли и старых вещей. Ничего. Я не привередливая, главное тепло и безопасно.

Отыскав в углу стопку ватных, побитых временем матрасов и такое же одеяло, расстилаю прямо на полу и падаю без сил. Тим сворачивается калачиком прямо рядом со мной. Под его размеренное мурчание сразу же отключаюсь.