Читать книгу Хранительницы счастья - Татьяна Сороколетова - Страница 3

Наступивший декабрь мягким, воздушным суфле окутал Невский проспект. В первый день зимы, установились настоящие морозы сковавшие центральную артерию Петербурга в ледяные тиски. Нева встала, и крепкий лёд отражавшийся на солнце миллионами ярких бликов, дарил чувство безмятежного блаженства. Стоя на мосту напротив Зимнего дворца и вдыхая полной грудью обжигающе-ледяной воздух, каждый из вас непременно вспомнил бы те дни, где был абсолютно счастлив. В Петербурге иначе не получится, здесь всё замедляет ход и в задумчивости останавливается, окидывая взором волшебный город.

Размеренно проплывали троллейбусы волоча за собой стальные штанги, стройный ряд автомобилей пропуская пешеходов терпеливо стоял, ожидая, когда снующие люди, наконец разбредутся по своим домам. Наступившие сумерки дали сигнал городским службам, и проспект загорелся светом ярких фонарей. Грандиозен и восхитителен каждый уголок в этом чу́дном городе, но особое внимание привлекает один приметный дом. Выполненный в стиле эклектика2 из красной кирпичной кладки, внутри он поражал воображение совершенно фантастической парадной. Разноцветные витражи, потрясающие барельефы на стенах и потолках виде титанов и ангелов, подлинная историческая плитка под ногами, мозаичные панно, старинный камин, и огромная винтовая лестница-всё это великолепие невольно переносило в дореволюционную империю и обдавало духом шика и аристократизма.

На шестом этаже, почти под самой крышей знаменитой смотровой площадки, жила Любовь. Перешагивая порог её дома, гости невольно застывали в изумлении и удивлённо осматривались по сторонам. Квартира жила, гудела и источала тонкие флюиды гармонии, умиротворения и дарила ощущение полного релакса. Тик-так, тик-так… Небольшие деревянные часы в изумрудной окаймовке беспрестанно тикали на широком подоконнике, рядом расположилась лампа в виде переносного фонаря, длинная гирлянда с разноцветными огоньками мигала в так хода часов. Цветные эскизы, лекала и мотки ниток в хаотичном беспорядке лежали неподалеку. Вдоль карниза вместо штор были развешаны лимонно-оранжевые бумажные флажки, букет белоснежных хризантем идеально смотрелся в серебристой вазе, а приглушённый звук винилового проигрывателя создавал настроение этого зимнего вечера.

– Люба! Любаша! – послышался старческий голос снизу, – Спустись пожалуйста.

Любовь Зарицкая оторвалась от последнего стежка и остановив швейную машинку поднялась с места. Окинув взглядом проделанную работу, она удовлетворённо выдохнула. Мастерская находившаяся на втором уровне квартиры представляла собой самую светлую комнату во всём помещении. Удачно выбрав место для работы, Люба творила своё искусство ночами напролёт. Являясь обладательницей модного ателье в самом центре Петербурга, она не испытывала недостатка в клиентах. Выполняя некоторые заказы лично, она непременно вкладывала душу в каждую вещь. Прослыв в городе самой искусной швеёй, Люба со временем расширила спектр услуг и наняла работников. Иногда, чувствуя особое настроение она брала ткани домой и в такие минуты отвлечь её было сложно. Неожиданная просьба бабушки в этот час, несколько смутила её и посмотрев ещё раз на часы, она спустилась вниз, привычно держась за перила декорированной, деревянной лестницы.

Лидия Григорьевна Белюк утопала в своём любимом кресле, сидя перед стрельчатым окном. Раззанавесив шторы она любовалась зимней сказкой, раскинувшейся у неё на глазах. Огромными хлопьями снег падал на землю, кружась в полёте затейливым танцем.

– Казалось бы снег, сколько раз в жизни видела его, но каждый раз я как заворожённая наблюдаю за этим чудом природы, – проговорила она и обернулась к внучке, – Садись моя дорогая, посиди со мной. Хочешь выпьем чаю?

– С удовольствием бабушка, – ответила Люба и легко вспорхнув, исчезла в дверном проёме.

Разлив кипяток по чашкам и расставив на подносе сладости, она медленно вошла в комнату и поставила на столик угощенья.

Отхлебнув парящий напиток, Лидия Григорьевна отставила чашку в сторону и с прищуром посмотрела на внучку. Месяц назад ей исполнилось восемьдесят, по природе утончённая Лидия и в старости сохранила благородность осанки и выразительность взгляда. Не признавая эмансипации ни в чём, бабушка жила с чётким убеждением, что женщина всегда должна оставаться женщиной. Отрицая моду на брюки и мужиковатые (как она выражалась) костюмы, Лидия Григорьевна носила исключительно классические платья и туфли на каблуках. Всегда, везде и во всём, она умела преподнести себя, отчего окружающие, невольно проникались её женственностью, грацией и изысканными манерами.

– Сегодня в первый день зимы твой день рождения, – неожиданно напомнила она, – Тебе исполнилось двадцать пять лет, и я должна тебе кое-что рассказать. Подойди к моему столу и достань из внутреннего ящика синий фотоальбом.

Люба послушно отправилась в дальний угол комнаты, пытаясь понять, что задумала бабушка.

– Бабушка посмотри, – она подняла над головой тёмно-синюю папку в бархатном переплёте, – Этот?

– Да милая, неси его сюда.

Положив альбом ей на колени, Люба снова села на своем место и откусила кусок ароматного лимонника.

– Я хочу рассказать тебе наше семейное предание, – издалека начала Лидия Григорьевна.

Люба вся обратилась в слух и внимательно следила за движениями её рук.

Покрытые веснушками и мелкой сеточкой морщин, ладони ловко переворачивали пожелтевшие, картонные страницы. Прежде никогда не видевшая этот альбом, Люба затаив дыхание ждала рассказа.

– Начну с того, что ты и так прекрасно знаешь: мы наследники старинного польского рода, берущего своё начало в далёком западном городе Львов. Когда началась вся эта история, XX век только вступил в свои права. Вот посмотри, – она ткнула наманикюренным пальцем в один из снимков. На нём была изображена молодая супружеская пара, одетая по моде тех времен. На женщине красовалось длинное платье с широкими рукавами, воротник-стойка плотно прикрывал шею, на груди широкой оборкой проходила кружевная лента. Строгий взгляд спустя столетие просвечивал насквозь, поджав губы женщина смотрела прямо на фотографа словно боясь улыбнуться. Мужчина, стоявший рядом правой рукой, опирался на массивную трость, а в левой держал головной убор в виде цилиндра. Пышные, закрученные усы выдавали в нём задиристый темперамент, а глаза светились хитрым огнём.

– На этой фотографии изображены твои предки Катажина и Станислав Новак. Это родители моей бабушки Ядвиги, родившейся во Львове в 1900 году. Станислав происходил из семьи шляхтичей3 и имел богатую родословную. Всю жизнь он безумно любил Катажину и прожил с ней счастливо до конца своих дней. Ядвига Новак – выпускница гимназии она получила достойное образование и в то время считалась очень богатой невестой. За ней было большое приданое и красота, дарованная свыше, – она перелистнула страницу и указала на высокую девушку в тёмном платье и гладкой прической на прямой пробор. Широкий взгляд распахнутых глаз из-под соболиных бровей, пленял своей красотой и едва заметной обречённостью.

– Какая красивая женщина! – с придыханием заметила Люба и пододвинув снимок ближе, стала детально его рассматривать, – Но в ней чувствуется некий трагизм, какова была её судьба?

– Ядвига прожила относительно спокойную жизнь. Она рано вышла замуж, родила детей и ничем не отличалась от других горожанок того времени. Муж был намного старше её, но мама всегда мне говорила, что она любила супруга и души не чаяла в своих детях.

– Судя по фото я бы сказала, что в её жизни всё было не так гладко, – не унималась Люба.

– Знаешь, как это бывает: с виду кажется, что человек много улыбается, шутит и смотрит на мир с открытой душой, но внутри него может твориться целое цунами, о котором можно никогда не узнать. Ядвига не умела скрывать свои чувства и не играя на публику, жила по-настоящему и искренне. Бабушка вышла замуж в шестнадцать лет, её мужу было уже за сорок. В то время подобный союз считался надёжным и прочным. В конце зимы 1916 года Ядвига с мужем переехали в Петроград, шла первая мировая война и на территории Львова началась неразбериха. Поляки, австрийцы, венгры – все смешались в одну кучу и самые отчаянные эмигрировали кто куда. Ядвига и Лех Мицкевичи выбрали этот северный город, и в 1917 году пережили свержение Романовых и дальнейшее становление новой власти. В 1920 году родилась моя мама Марийка. Она выросла здесь в центре Петербурга, эта квартира была их родовым гнездом. Отсюда она вышла замуж и перебралась на Васильевский остров к супругу Григорию Порабельскому. Он работал на судоходных верфях4 и считался первоклассным специалистом. Страшные дни наступили, когда город взяли в блокаду, не буду говорить об ужасах того времени ты и сама всё прекрасно понимаешь, скажу лишь то, что немцы не смогли сломить ни дух, ни характер петербуржцев. Несмотря ни на, что они жили, любили и рожали детей. В 1942 году спасаясь от бомбёжек в метро, у мамы начались схватки, и прямо под землёй родилась я. Лишь провиденьем Божьим я выжила в те голодные годы, потому, что у меня было особое предназначение.

Люба слушала эту историю с открытым от изумления, ртом. Раньше на все вопросы о предках, бабушка отвечала односложно, стараясь не углубляться в детали. Не доставая её расспросами, маленькая Любаша смирилась, что они с бабушкой одни в этом мире. Её родители Иванна и Николай Зарицкие погибли в автокатастрофе года ей было четыре года. С тех пор она осталась под опекой бабушки и не представляла себе иной жизни, и другого воспитания. Люба всегда отличалась от сверстников не стандартным мышлением и несколько старомодной манерой общения. Воспитанная как настоящая леди, она предпочитала проводить время в обществе книг и цветных лоскутков. Наполнившись необыкновенной одухотворённостью, она нашла себя в творчестве и одновременно развиваясь в социуме, обрела много полезного, жизненного опыта. Она научилась любить людей, сглаживать острые конфликты и непременно одаривать каждого встречного, тёплой улыбкой.

– Моя дочь Иванна погибла в молодом возрасте, но она успела сделать то, что нам всем предначертано, – продолжала пожилая женщина, – Ива и Николя были чудесной, любящей парой, они и погибли, держась за руки. Когда тела доставали из искорёженного автомобиля, их пальцы оказались крепко сцепленными. Спасатели, увидев эту картину долго не решались разъединить их. Это была настоящая и чистая любовь. Каждой женщине нашего рода в её двадцать пятый день рождения передаётся напутствие, которое она должна выполнить. Справившись с этой задачей, ты благословишь свой род на дальнейшую счастливую судьбу.

– Мама справилась с ней? – едва слышно спросила Люба.

– Конечно!

– Тогда почему она погибла? Она же должна прожить долгую и счастливую жизнь!

– Милая Любочка, прожить долгую жизнь не всегда означает счастливую. Ты поймешь это чуть позже. Ты не обычная девушка, твоё сердце чистое как эти хрусталики снега и твоё предназначение делать людей счастливыми.

Люба не совсем понимала о чём идет речь и усевшись поудобнее, принялась слушать дальше.

– Эта история случилась в начале ХХ века во Львове. Твоя прапрабабка Катажина Новак была влюблена в местного парня Дамиана Маевского. Им было по шестнадцать, это было первое и сильное чувство. Дамиан погиб, утонув в озере и будто предчувствуя смерть, попросил Катажину сделать хоть одного человека счастливым. Затем он вошёл в озеро и уже не выплыл из него. После похорон, его бабка отвела Катажину в свой дом и наградила даром, благословляющим род. Маевские были хранителями человеческих судеб, они всегда приходили на помощь к другим предчувствуя беду. Их род оборвался на Дамиане, зная о его любви к Катажине бабка поняла, что именно она сможет стать очередной благословленной хранительницей. Даровав ей эту участь, она заявила, что как только Катажина поможет девяти человекам обрести своё счастье, то и сама станет благословленной на любовь и счастье!

– Послушай, но разве ли не каждый человек рождаясь уже имеет право на любовь и пресловутое счастье?

– Едва ли, – покачала головой Лидия Григорьевна, – Мир полон пороков и соблазнов, и задача нашего рода научить людей бороться с ними, выбрав светлый путь для очищения души.

– Почему именно девять?

– Это не простая цифра, в нумерологии она обозначает задачу усовершенствования мира, людей и течения жизни в целом. В разных религиозных учениях фигурирует именно девятка. В иудаизме есть девять чинов ангелов, девять блаженств были названы Иисусом во время проповеди. Ну а это пресловутое выражение, что у кошки девять жизней?! И это действительно так, если углубиться в историю Древнего Египта, то мы узнаем, что кошка считалась священным животным, и ей покровительствовали божества трёх областей каждое из которых делилось ещё на три группы. А берегло животное покой самого Бога Ра. За свою верную службу кошка и получила девять жизней. В конце концов самое прекрасное и чудесное рождается в этот мир спустя девять месяцев. Всё в этом мире циклично и завязано именно на этом значении. Когда твоей дочери исполнится двадцать пять лет, ты тоже расскажешь ей об этом предании и уже ОНА, должна будет перенять твой опыт. Это число так же символично, когда четверть века позади, считается, что человек достаточно зрелый и может здраво оценивать поступки других людей.

– Но как же я пойму кто нуждается в моей помощи?

– Всё просто дорогая, ты почувствуешь это сердцем. Тебе ничего не нужно будет понимать головой, душа сама поведёт тебя навстречу к тому, кто будет в тебе нуждаться. Каждый раз когда-чья-то история завершится, ты должна будешь разрисовать ёлочную игрушку или пасхальное яйцо. Неважно сколько времени это займёт, важен лишь итог. Теперь ты должна открыть своё сердце навстречу другим и ничего не бояться.

– Я смогу обратиться к тебе за помощью бабушка? – с надеждой спросила Люба пытаясь осознать только, что полученную информацию.

– Конечно! Я всегда буду рядом с тобой, – заверила Лидия Григорьевна и захлопнув фотоальбом, загадочно посмотрела на внучку.