Читать книгу Три чемодана. Юмористические рассказы и авантюрные истории - Татьяна Степа - Страница 8

– Ты кто?

– Я – Вася.

– И что тебе надо, Вася?

– Ничего, просто смотрю.

– Не насмотрелся еще? Уже полтора часа глаз не сводишь.

– А что, нельзя что ли? Я же у себя дома, сколько хочу, столько и смотрю.

– Лимит времени. Или спрашивай чего, или давай, дуй отсюда. Стоит все смотрит, смотрит…

– А что спрашивать?

– Вася, ты что, глупый?

– Че сразу глупый, я же не знаю, что надо спрашивать.

– Ты тогда иди, подумай, Вася, а потом придешь. И больше пятнадцати минут зеркало не занимай. Это лимит Времени. А то я тебе устрою неприятности, торчать тут по полтора часа. Давай, топай отсюда. Вася…

Два дня Вася к зеркалу вообще не подходил. После такой выволочки не очень-то и хотелось. На третий день его осенило, и он отправился в ближайший магазинчик. Купив небольшое зеркало, он установил его на тумбе в комнате, а то, которое в ванной, наглое такое, решил, как-нибудь, потом заменить. Вот только как, он пока не придумал. Побаивался немного. Это зеркало ему напоминало бабку, вредная была, все время пилила его, но он все равно ее уважал, даже любил, можно сказать. Собственно, зеркало от нее и досталось. Переняло характер, наверное, за время проживания с бабулей.

Перед сном Вася пошел умываться. Побриться решил с утра, поэтому процедура заняла немного времени. Зеркало молчало. Успокоенный Вася отправился спать.

Утреннее бритье давалось с трудом. Невыспавшийся, он всегда был крайне медлителен, а еще кто-то настойчиво звонил по телефону. Приложив полотенце к подбородку, Вася прошел в комнату. В телефонной трубке уже раздавались гудки. Хорошенькое дело людей утром донимать звонками. Вася положил трубку на стол, чтобы его больше не беспокоили, и вернулся в ванную заканчивать бритье.

Появившись перед зеркалом, первое, что он услышал, было тихое ворчание. Стараясь не обращать внимания, как будто ничего не случилось, Вася стал добривать правую щеку.

Казалось, звуки исходили отовсюду: скрежетания, шипения, покряхтывания, – они наполняли все квадратные метры его малюсенькой ванной комнаты. Наконец, зеркало не выдержало:

– Ну и кто так бреется?

Вася не ответил. Хотел сказать, не твое, мол, дело, трепло стеклянное, да передумал.

– Нет, я понимаю, конечно, я тебе советы давать не должно, но ты посмотри, на кого ты вообще похож.

– Я еще не причесался. Скоро буду на кого-нибудь похож.

– Огрызаемся, значит. Ни образования, ни воспитания.

– Пятнадцати минут еще не прошло, чтобы мне тут указывали, – разозлился Вася.

– В совокупности как раз получилось, пока туда-сюда бегал.

Вася промолчал. Что спорить, вообще непонятно, что творится. Как помыться-то, занавесить его что ли?

– Э-э, это что это ты делаешь?

– Не твое дело. В душ мне надо.

– Так шторку бы задвинул и все.

– Я лучше тебе шторку задвину, мне так удобнее.

– Ну-ну. Ишь, скромный какой стал. Раньше бегал, не стеснялся.

– Раньше «ванная» молчала, когда я тут интимными делами занимался. А теперь мне даже умыться толком не дают. И вообще, я тебя сниму сегодня. У меня новое зеркало есть, без всяких закидонов.

– Дурак ты, Вася, – обиделось зеркало и затихло.

Василий принял душ, в полной тишине растерся полотенцем и, обернув его вокруг пояса, прошел на кухню. Дверь в ванной оставил открытой – пару напустил столько, что не зайдешь – ничего не видно.

После чашки кофе, выпитого в спешке большими глотками, он быстро оделся и уже у двери услышал тихое ворчание.

– Чего бурчишь?

– Тряпку сними, ишь побёг. Понавесил тут…

Вася тряпку снял и помчался на работу. Вечером – это он твердо решил, – зеркало надо заменить. Новое как раз подходит – и по размеру меньше и без рамок старинных. Зеркало, как зеркало.

Вечер на работе затянулся – отмечали юбилей начальника их ремонтного отдела, и Вася, изрядно захмелевший, подъехал к дому довольно поздно. Вылезая из такси, больно стукнулся головой и, потирая шишку и слегка матерясь, поплелся к подъезду. До квартиры добрался уже из последних сил.

Стянув свитер, он, пошатываясь, направился в ванную, ополоснул водой пылающие щеки, и, на ходу раздевшись, рухнул на кровать.

Ночью пришлось вставать пару раз, видимо перебрал, все время хотелось пить. Наутро он встретился с зеркалом.

– Ну и рожа, – спокойно и лаконично сказало оно.

– Не твое дело.

– Да уж…

Они помолчали.

– Почем синяк?

– За бесплатно, – Вася потрогал шишку на лбу, чуть налившуюся за ночь синевой, и взял зубную щетку.

– Когда меня заменять будешь, изверг? – зеркало как будто морщилось от запаха, исходившего от Васи.

– А что, нависелось уже, хочешь отдохнуть?

– Да. Что-то мне надоело на тебя смотреть. Неубранный ты какой-то, да и в доме больше никого нет, не на кого порадоваться.

– Я тебя соседке отдам, там нарадуешься – уйма народу.

– И, пожалуйста, мне там лучше будет.

Вечером зашла соседка. Женщина простая, без особых запросов, работала поварихой, а трое ее пацанов громили подъезд каждый год. Один из них как раз пришел с маманей – посмотреть, что в дом тащить придется.

– Это что это ты удумал? – сказало зеркало, когда те вышли ненадолго.

– А что тебе не нравится?

– Неблагодарный ты человек, Вася. Это где же это видано, чтобы престарелое зеркало к таким хулиганам отдавать. Ты же посмотри, на мне ни одной осколинки нет. А рама-то какая, как у картины. Где сейчас такую найдешь? Слушай, Вась, может, передумаешь, а? Ну, вспылили, погорячились. Ты же хороший человек, Вась, даже такой… Необыкновеннейший…

– Ага! Заговорило!

– Правда, правда. Ты, Вася, – необыкновенный человек. Все в тебе ладно: и фигура, и характер не буйный, не то, что некоторые… – зеркало многозначительно помолчало, и уже как-то безнадежно добавило, – в общем, всем ты хорош, Вася.

– Слышь, ты… это… – Василию стало не по себе, – я вообще ничего не понимаю. Тьфу, ты, едрена корень. Щас, дай подумать.

Вернулась мамаша с сыном, Василий остановил их у двери.

– Знаешь, Тимофевна… короче, тут такое дело, ты погоди пока. Это бабкино зеркало, может, сестра захочет взять. Я как-то не спросил, не подумал. Так, что извини. Потом узнаю, и тогда… потом Тимофеевна. Хорошо?

– Да что ты, Вась, дело хозяйское. Потом, так потом.

– Ага. Давай, Тимофевна, пока, значит. А ты, куда поперся? – прикрикнул он на наглого мальчишку тринадцати лет, который прошмыгнул мимо него и начал строить рожицы возле зеркала.

Василий схватил его за шиворот и поволок к двери. Мамаша никак не отреагировала, видимо, сама так часто делала.

– На вот, Тимофевна, забирай своего. Все, пока.

Он закрыл за ними дверь и сел в прихожей. Дурдом.

– Спасибо, Вася, – раздалось из ванной.

– Пожалуйста, – ответил Вася и вытер рукавом вдруг вспотевший лоб.

– А ты меня куда теперь, к сестре?

– А что, и к ней не хочешь?

– Не знаю. К тебе как-то привыкло.

– Ты привыкло, а я вот… что-то никак… Ладно, там видно будем.

– А я тебе кое-что показать могу.

– Что ты мне показываешь, я и так знаю.

– Нет, не тебя. Хочешь, невесту твою покажу?

– Я еще жениться не собирался.

– Так, это сейчас. А потом… Она тебе очень подходит. Ты ее сразу узнаешь. Смотри скорей.

Василий встал перед зеркалом.

– Смотри в середку.

– Смотрю.

– И думай о ней.

– О ком, я же ее не знаю?

– Не важно, я же тебе говорю. Смотри и думай.

– Хорошо.

Зеркало затуманилось, покрылось дымкой и как будто издалека по центру появилось лицо девушки. Оно все приближалось.

– Ты только сам к ней не приближайся и не дотрагивайся, – прошептало зеркало.

– А что?

– Нельзя это. Испугаться может.

– Понятно.

– А еще стукнет, так след останется.

– Навсегда что ли?

– Ага. Навсегда. Правда, по следу потом и узнать может. Но это не надо. Зачем тебе со следами-то ходить. Все, сворачиваю картинку. Ну, как тебе?

– Ничего такая. И где ж она?

– Скоро придет. Так ты меня оставишь?

– Слушай, давай я тебя хотя бы перевешу. А то мне раздеваться даже неудобно. А потом, я вот приведу кого, а ты за свои штучки, – от меня все невесты разбегутся. И чего ты разговорилось вдруг. Висело, висело, и на тебе…

– Не знаю, молчать надоело. Да и висеть мне недолго уже.

– Да сказал же, не уберу.

– А… я не об этом. На покой скоро. Видишь, уголки уже темнеть начали. Вот, первый признак, тускло скоро станет.

– А говорило-то, никакого изъяна.

– Ну… во всяком случае, еще ничаго я. Вот новое купил, как придет время, скажу – поменяешь.

– А тебя куда?

– Я вообще-то вещь раритетная, можно и сохранить где-нибудь в теплом месте, без сырости. Опять же пригодиться смогу, так, иногда, только не наглеть, без потребы не суйтесь. Это дело такое, аккуратно надо. Чтобы, если не на пользу, так хоть не во вред. Но тебе, кажись, на пользу. Смотри-ка, разрумянился, жених.

– До чего же ты болтливое.

– Да не обижайся, Вась. Когда надо, я помолчу. Я же понимаю. Хороший ты парень, Вася, и бабуля на тебя не нарадуется. Смотрит иногда, я позволяю.

– Так это ты от нее на меня накинулось?

– Нуу… от нее, не от нее… Совпали взглядами. Пора тебе за себя браться, Вася. Распустился один тут.

– Ты не начинай.

– Да я ничего. Это от нее. Так, чего, Вась, дружим?

– Ага. И не тужим. Объявляю час тишины. Обалдеть можно.