Читать книгу Красный жемчуг - Татьяна Степанова - Страница 4

– Я его не убивала! Отпустите меня! Я ничего не сделала!

Крик горничной Маши, окруженной полицейскими. Ее бледное полное лицо словно маска в свете станционного фонаря.

Макару почудилось: они все внутри жуткого сна. Ими завладел коллективный кошмар. Надо сделать усилие и пробудиться. Но… все вершилось наяву.

– Я его не толкала под поезд! Люди, люди! Я не виновата ни в чем!

– Отпустите ее! Руки прочь!

Горестный, полный муки и страха вопль горничной Маши. И в унисон ему – громовой раскат баритона Клавдия Мамонтова, рванувшегося к своим бывшим коллегам – полицейским, тащившим Машу прочь – в темноту, освещенную сполохами синих мигалок дежурных патрульных машин.

Макар схватил Клавдия за рубашку и с силой дернул назад, не позволяя ему натворить непоправимых глупостей. По гневному лицу друга он видел: Клавдий готов ввязаться в драку со своими бывшими коллегами из полиции и отбить у них горничную Машу.

– Остынь! – прошипел Макар, хотя… и его кулаки чесались. А горничная Маша взывала о помощи к ним:

– Помогите! Клава! Макар! Помогите мне! Я ж его не толкала под поезд!

Не поезд. Не товарняк. Один лишь громоздкий тепловоз – глыба-монолит на путях заброшенного перегона возле зеленых ветхих бараков и редких фонарей. Но и тепловоза хватило. Кровь на ржавых рельсах…

А в бурьяне возле железнодорожного полотна лежит нечто…

Бесформенное, жуткое…

Макар пока старался туда не смотреть. Он крепко держал вырывавшегося Клавдия Мамонтова, повторяя: «Не надо! Уймись! Только хуже сделаешь!»

Всего пять минут назад они с Клавдием в поисках Маши проезжали мимо зеленого здания железнодорожной станции Бронницы и почти дачной мирной платформы, пустой и безлюдной в столь поздний час. Станция располагалась в нескольких километрах от города. Туда по шоссе мимо поместья Макара ходил автобус. Последний вечерний рейс в час двадцать, на него Маша, видимо, и успела, сбежав из дома темной ночью, в дождь…

А без пяти два ночи гувернантка Вера Павловна, разбуженная сигналом мобильного, буквально ворвалась в спальню Макара, колотя в его дверь. Макар спал вместе с младшим сыном – крохотным Сашхеном, его он всегда на ночь забирал к себе, укладывал в кроватку у окна. Полуторагодовалый Сашхен, свернувшийся клубочком под шелковым стеганым одеяльцем, к счастью, не проснулся. А полуодетая гувернантка Вера Павловна вытащила Макара в коридор и, потрясая мобильным, устремилась к комнате домашнего секьюрити Клавдия Мамонтова, разбудила и его. Он задремал поздно, снедаемый невеселыми размышлениями, сожалениями и даже угрызениями совести.

Макару и Клавдию – ошеломленным, сбитым с толку – гувернантка Вера Павловна зачитала сообщение от горничной Маши, сбежавшей тайком этой ненастной августовской ночью из их дома на озере:

«Помогите мне! Я на путях в тупике у станции. Здесь сейчас на моих глазах жуть страшная случилась! Приезжайте скорее! Спасите меня!»

– Заброшенный тупик недалеко от станции. Она там всегда ходит через пути напрямик от автобусной остановки, когда тетку навещает в поселке, – сообщила Вера Павловна. – Она расстроилась сильно, разнервничалась и улизнула потихоньку. К тетке… Больше ей не к кому податься. Но что… что там могло произойти с ней в столь глухом и опасном месте? Среди ночи?!

К счастью, Макар был трезв.

Им многое выпало за день и вечер. И они все – домашние – потрудились на славу. Но! Макар удержался от стакана.

И трезвость его сыграла решающую роль в ситуации. Ибо Клавдий после сообщения о побеге горничной Маши несколько растерялся.

– Едем на станцию. В тупик. Сейчас же. Заберем ее оттуда, – скомандовал Макар. И добавил: – Подобно Золушке, она исчезла после бала.

Несколько необычное сравнение с Золушкой пятидесятилетней полной хлопотливой горничной Маши. Но, учитывая все прошлые события, предшествующие побегу, крайне точное.

Увы, в тупик они опоздали.

Хотя Макар гнал внедорожник на предельной скорости, а расстояние от Бельского озера, на берегу которого стояло поместье, до станции было не столь уж и велико, их опередили. У зеленого станционного здания уже выли полицейские сирены. А в тупике возле железнодорожного полотна с ржавыми рельсами стояла, полыхая мигалками, патрульная машина. Полицейский узнал Клавдия Мамонтова, выпрыгнувшего из внедорожника, – бывший коллега, уволившийся со службы.

– Привет! А ты зачем сюда? – спросил он недоуменно.

– Жаров, здесь на женщину напали, да? – Клавдий бросился к патрульному. – Она жива? Где она?!

– ЧП на путях. – Патрульный – бывший коллега Мамонтова – взирал на него уже недоверчиво и подозрительно. – Вызов нам по рации – мы мимо ехали. Баба кого-то прямо на рельсы под товарняк толкнула. Ее свидетель засек и сразу позвонил в полицию.

– Никакого товарняка, – Макар зорко глядел в темноту, освещаемую редкими фонарями. – Лишь тепловоз на путях.

– А вы кто такой? – патрульный повернулся к нему. – А, я вас знаю. Вы из дома на озере. Хозяин поместья, – полицейский Жаров криво усмехнулся. – Вы с полковником Гущиным – большим начальником из главка – даже работали вместе, да? В друзьях он у вас. Знает, с кем знакомство водить – с богатенькими. Вас обоих каким ветром сюда занесло?

– Моя помощница по хозяйству, она же няня моего сына, Мария, прислала нам тревожное сообщение. Мы решили: она попала в беду, на нее напали в тупике у станции. Мы примчались ее выручать, – пояснил Макар.

И в этот момент они и услышали полный ужаса и муки крик горничной Маши: «Я не толкала его под поезд! Я ни в чем не виновата!»

– Подполковник Лейкин здесь, прибыл на вызов, с ним разбирайтесь, – бросил патрульный.

Клавдий устремился к тепловозу, Макар за ним. Они увидели горничную Машу – мельком, в окружении патрульных, те загораживали ее. Она кричала, отбивалась от полицейских, трепыхалась, словно птица в силках, умоляла отпустить. И Клавдий моментально потерял над собой контроль…

– Только хуже… Только хуже сделаешь, Клава, – повторял шепотом Макар, клещом впиваясь в плечо друга, не позволяя ему ринуться отбивать Машу у полицейских. – И себе, и ей… Мы же пока ничего не знаем. Уймись! Не сходи с ума! Кулаками здесь ничего не докажешь. Если и тебя загребут, мне-то как быть?! Соберись! Мы должны сначала понять… разобраться в ситуации…

– Я виноват. – Клавдий перестал вырываться. – Все из-за меня.

– Мы даже пока еще не знаем ни черта! – шептал Макар. – Там, кажется, мертвец возле колес у рельс… Ох! Обрубок!! Сколько же крови… Человека поездом… то есть тепловозом задавило. Но здесь же заброшенный тупик! Откуда взялся тепловоз?

К ним вперевалку шествовал низенький полный полицейский офицер в форме с новыми подполковничьими погонами и в огромной фуражке с широченной тульей.

– Лейкин, – тихо произнес Клавдий. – При мне он замом отдела материально-технического обеспечения пахал. А сейчас, видно, перевелся на вышестоящую должность перед пенсией. Хозяйственник он крепкий, но в оперативной работе – дуб дубом. От него сейчас все и узнаем.

– Если расскажет, – парировал Макар. У него появилось дурное предчувствие…

Лейкин Клавдия тоже сразу признал.

– Мамонтов? – Он приблизился, но не протянул бывшему коллеге руку для пожатия.

– Покинули хозяйственный? – спросил Клавдий Мамонтов. – Местное отделение в Гавриково возглавили?

– Всякая рыба перед пенсией ищет где глубже. – Приземистый Лейкин внимательно и остро разглядывал высокого плечистого Мамонтова. – Помню-помню. Как штурм-задержание, к тебе сразу: подсоби, Мамонтов! А ты у меня никогда даже бронежилета не просил – всегда со своей экипировкой элитной на штурм ездил. Кто с тобой?

– Мой работодатель Макар Псалтырников. Я охранник его семьи.

– Слыхал про вашего отче еще. Высокий ответственный пост занимал. А потом… финита-трембита… отравили его. – Лейкин поднял светлые бровки-запятые, обращаясь к Макару: – Дело резонансное было! На все Бронницы и область. Вы и сами в наших местах человек заметный, обеспеченный весьма и весьма. Женщина-то… подозреваемая в убийстве… она кем вам приходится?

– Подозреваемая в убийстве? – опешил Макар. – Да она же ничего не совершила!

– На вопросик мой отвечайте, не увиливайте, – попросил Лейкин.

– Маша…

– Гражданка Мария Гольцова, – поправил его сразу Лейкин. – Паспорт мои подчиненные у нее в сумке обнаружили.

– Маша много лет работала у моего отца помощницей по дому, – отчеканил Макар. – Вела все хозяйственные дела.

– Любовницей была вашего отца?

– Лейкин! – Клавдий Мамонтов сразу повысил голос.

– Дело житейское. Быт. А у нас убийство, – парировал подполковник Лейкин. – А ты бы, Мамонт, – он назвал Клавдия прозвищем, данным ему в полиции, – потише и повежливее себя вел. Кто ты теперь?

– Он ваш бывший коллега, много раз рисковавший жизнью при обезвреживании опасных преступников и раненный в руку при последнем задержании, – спокойно сказал Макар. – А Мария Гольцова никогда не состояла с моим отцом в интимной связи. В настоящее время она работает горничной и няней моего младшего сына Александера. Она – фактически член моей семьи. И я сделаю все, чтобы не оставить ее в беде. Сразу официально вам заявляю: толкнуть кого-то под поезд Мария Гольцова просто не могла в силу своего характера, натуры и воспитания.

– Мужик. Пополам его колесами рассекло. Торс. Ноги, – парировал хладнокровно Лейкин. – Час поздний. Место безлюдное. Я по поводу вашей уверенности в ее невиновности комментирую. Вдруг сначильничать ее хотел? Она защищалась. Ну и шваркнула его под товарняк.

Макар и Клавдий молчали. Факт. А им даже в голову подобная версия не пришла.

– Чего на свете не бывает, да? – усмехнулся философски Лейкин. – И не ждешь от человека, а он косячит… Жесть, одним словом.

– В отношении нашей Маши невозможно предположить даже убийство в рамках необходимой обороны от насильника, – твердо произнес Макар.

– Ее застигли на месте преступления. Свидетель ее видел. Он и позвонил в полицию. Мой наряд мимо станции проезжал. Ее задержали с поличным. Увы, мужика-жертву не спасли.

– Кто свидетель? – хрипло спросил Мамонтов.

– Незачем вам знать, – отрезал Лейкин. – Уразумей, Мамонт, одно. – Лейкин вытащил из кармана мобильный, отыскал в нем сведения и монотонно процитировал: – Гражданка Гольцова Мария застигнута при совершении преступления или непосредственно после его совершения, и очевидец указал на данное лицо как на совершившее преступление. На основании статьи 91 УПК основание к задержанию гражданки Гольцовой налицо.

– Кто свидетель? – повторил Мамонтов, словно не слыша.

– Не скажу тебе сейчас, – Лейкин покачал головой.

– Иван Иваныч, ты ж не спец в оперативке, ты великий хозяйственник, рачительный, – Мамонтов, отбросив церемонии, тоже обратился к подполковнику на «ты». – Мы с Макаром тебе посодействуем. Я помогу всем, чем располагаю. Ты раскроешь убийство. А вдруг это несчастный случай? Но все равно. Ты перед пенсией получишь большую фору.

– Я уж было хотел на транспортный отдел стрелки перевести. – Лейкин вновь тяжко, разочарованно вздохнул. – Железная дорога ведь. Так нет – тупик проклятый заброшенный! Наша подведомственная территория, оказывается. Давно не работающий перегон. Им в последний месяц из-за ремонта на путях стали пользоваться. Маневрировать тепловозами. Чего она здесь искала-то среди ночи? Ваша гражданка Гольцова?

– Ее тетка восьмидесяти лет живет сразу за тупиком, – пояснил Макар.

– В Кисловке? – Лейкин снял фуражку с огромными полями, смахивающую на панаму с кокардой, и вытер ладонью пот с бритой под ноль головы. – Вроде всего один дом в Кисловке обитаем, остальные жителями давно покинуты.

– Тетка Маши в том доме и живет, наотрез отказалась куда-то переезжать после смерти мужа. Они оба Машу вырастили. У тетки хозяйство: куры, коза. Маша в свои выходные часто тетку навещает и ходит всегда через заброшенный тупик – напрямик к дому от автобусной остановки.

– Можно нам с Марией переговорить? – хрипло спросил Клавдий. Он вновь словно и не слышал диалог Макара с Лейкиным.

– Нет, – отрезал полицейский.

– Иван Иваныч, ты ж меня знаешь. Помнишь.

– Даже если бы ты служил сейчас в органах, я б тебе все равно не позволил. Закон есть закон. А сейчас ты кто?

– Ты меня знаешь, помнишь. Дай мне с ней поговорить! – Клавдий Мамонтов сгреб подполковника Лейкина за грудки и приподнял, наклоняясь к нему. Лицо его исказилось.

– Клава! – заорал на него Макар. Он не на шутку испугался последствий. – Немедленно отпусти его!

Мамонтов разжал хватку. Оттолкнул от себя Лейкина. Тот побагровел. Тяжело дышал.

– Пожалуйста, простите его! – горячо взмолился Макар. – Все еще последствия его ранения дают о себе знать. Он порой неадекватен. Но он же ваш бывший сослуживец. Ваш прежний коллега! Его чуть не убили! В него стреляли!

– Первый и последний раз, Мамонт! Спущу хулиганство твое! Первый и последний! – Красный, злой Лейкин грозил указательным пальцем. – Грабли свои прибери. Она что, его пассия-зазноба? – резко обернулся он к Макару. – То-то он кобелем гавкает.

– Нет-нет! – пламенно заверил его Макар. – Она няня моего младшего и дом весь наш ведет. Между ними ничего такого… романтического. Да она и старше нас гораздо.

Клавдий бросил на него испепеляющий взгляд. Но Макар подготовился. Он тоже вскинул руку и погрозил другу пальцем:

– Клавдий, молчи! Ни слова больше!

– Среди ночи в непогоду… Сейчас моросит, но лило ведь как из ведра, – констатировал Лейкин. – Поскакала ваша Маша тетку-старуху навещать. А вы вдогонку за ней? Не усеку я логики событий.

Макар понял: надо показать Лейкину Машино сообщение. К счастью, Вера Павловна сбросила его Макару. Он вытащил айфон и показал недоверчивому полицейскому. Лейкин читал скупые строки долго и старательно. И даже шевелил губами. Внезапно у него самого зазвонил мобильный.

– Зая? Не спишь? Я до утра здесь завис, следака ждем… Убийство, ни дна ему ни покрышки… Магазин сама в восемь откроешь. Товар доставят с Рязани, примешь. Все проверь! Особенно тазы пластиковые – все ли в наличии по накладной. Не волнуйся, Зая, со мной порядок. Работаю! Магазин целиком на тебе завтра. – Голос Лейкина потеплел, в нем слышались деловитые и одновременно нежные обертоны.

– Магазин хозяйственных товаров вашей благоверной на трассе у рынка? – уточнил Клавдий.

– Ты, Мамонт, в охранники к миллиардеру подался за длинным рублем, а бизнес моей жены – для нас подушка безопасности, чтоб не обнищать на пенсии грошовой. Или ты насмехаешься надо мной сейчас? – Дав супруге отбой, Лейкин мгновенно посуровел.

– Правильно сделали, организовав жене мелкий бизнес, – одобрил Макар. – Сплошь и рядом подобное у стражей порядка – он бдит, себя на службе не щадит, а она торгует, капитал сколачивает на старость. На отдых пенсионный в Дубае.

– Ваша Мария Гольцова прислала вам в 1.55 весьма сумбурное и малопонятное сообщение, – прокомментировал Лейкин прочитанное. – А вы оба мне многое недоговариваете.

– Маша постоянно занята сейчас с моим младшим сыном. У нее нет времени отлучаться днем из дома из-за него, – Макар сочинял на ходу. – Она рассчитывала доехать на последнем автобусе до станции и пройти через тупик к дому тетки, переночевать у нее, а утром вернуться к нам. И в тупике она… видимо, попала в беду, понимаете?

– Нет, не понимаю, – Лейкин покачал лысой головой. Нахлобучил гигантскую фуражку с кокардой. – Темните вы оба. Почему, а?

Интересный вопрос.

Своевременный вопрос.

Важный вопрос.

Они оба знали ответ: и Макар, и Клавдий.

Но озвучивать его полиции они не стали бы ни при каких обстоятельствах.

Честь горничной Маши не позволяла.