Читать книгу Ястреб Черной королевы - Татьяна Томах - Страница 3

Маги-отморозки встретились им на заправке перед Москвой.

Лиза видно, заранее их заметила, потому что схватила Симона за руку – так, что тот дернул руль, и фургон вильнул в сторону.

– Лиза! Ты что творишь! – рявкнул Симон.

– Не сворачивай, – крикнула Лиза. – Проедем мимо!

– Бензин закончился, – буркнул Симон. – И так еле дотянули.

Лиза нахмурилась и закусила губу. Потом повернулась к Андрею.

– Иди назад, – быстро сказала она. – Спрячься там. Не выходи, что бы не происходило. Понял?

– Да что случилось-то? – сердито спросил Симон. И осекся.

На площадке между заправкой и магазинчиком с разбитой витриной танцевала женщина.

Накинув на дебелые плечи засаленное полотенце, видно, изображавшее шаль, она шла по кругу, подергивая бедрами и высоко выбрасывая толстые ноги в домашних растоптанных тапочках.

В центре этого круга, прямо на осколках витрины, стояли на коленях двое мужчин – один седой, второй – юный, почти мальчик, тощий и лопоухий. Они заунывными голосами тянули: «ай-нэ-нэ» и не в такт, но очень яростно, хлопали в ладоши.

С первого взгляда казалось, что они все пьяны или не в себе – такими дергаными были движения всей троицы, и такой нелепой – вся эта сцена. Но, присмотревшись, можно было увидеть, что глаза женщины и юноши абсолютно трезвы, только полны страдания. Седой смотрел вниз, опустив голову, будто ему было невыносимо стыдно от происходящего. Юноша время от времени дергался всем телом, будто пытаясь вырваться из невидимых уз, а его лицо при этом искажалось от боли.

Перед танцовщицей и ее аккомпаниаторами с удобством расположились зрители. Два молодых человека, одетых дорого и одновременно небрежно, развалились на диванчике, который, судя по обрывкам обивки, был недавно откуда-то выдран с мясом.

Первый ценитель танцев, с темными прилизанными волосами, в светлом костюме и стильных черных очках, очевидно, скучал, позевывая и потягивая пиво из бутылки. Второй, белобрысый, в джинсах и малиновом блестящем пиджаке хлопая в ладоши, подбадривал выступающих:

– Давай, старая корова! Шевелись бодрее! Ай-нэ-нэ! А вы что замолчали? Тоже хотите плясать?

– Это, что, маги? – спросил Андрей. Ему было одновременно любопытно и жутковато.

Магов раньше Андрей видел только издалека. Не считая отчима Бори, но тот про свое магическое происхождение, все-таки, наверное, врал. Хотя свою жену он заморочил, конечно, магически. Правда Лиза сказала, что никакая это, конечно, не магия, а просто дурость.

А вообще, маговы дети учились в закрытых школах, сами маги жили в своих поместьях, особняках и элитных кварталах, и в основном в столице. Ездили на личном транспорте, по улицам и магазинам не ходили. Получалось, что простым людям особенно негде было с ними пересечься, не говоря про то, чтобы познакомиться. Были, конечно, маги-мастера и маги-техники, но и те предпочитали общаться с людьми через помощников. Ну, и конечно, Стражи. В дорожных патрулях или полиции. Но с теми тем более без особой нужды знакомиться не хотелось.

Впрочем, к этим магам, которые каким-то хитрым способом заставляли людей перед магазинчиком петь и плясать, тоже не хотелось приближаться.

– Наверное, – Симон нахмурился.

– Они, – уверенно ответила Лиза, презрительно щурясь. – Отморозки. Золотая молодежь. Тут, рядом со столицей их полно. И университет у них здесь как раз недалеко.

– Так надо это… вызвать инквизицию! – вспомнил Андрей. – Или сразу звонить в службу спасения.

Лиза фыркнула.

– По какому поводу?

– Ну… – Андрей замялся. – Превышение допустимых норм поведения лицами с магическими способностями…

– Мелкий дело говорит, – заметил Симон.

– Никакую инквизицию мы вызывать не будем, – сказала Лиза. – Будет только хуже. Поверьте, я знаю. Это вы в своей провинции совсем одичали, а тут все по-другому. Андрей, иди назад.

Пляшущая женщина на площадке споткнулась, упала на колени, прямо на стекла. Белобрысый в малиновом пиджаке сердито махнул рукой – и женщина с усилием поднялась на ноги, чтобы продолжить диковатый дерганый танец. Один тапочек упал с ее ноги, и она теперь ступала босой ногой прямо по асфальту и стеклам. По ее коленям текла кровь, а по щекам – слезы.

– Лиза, – сказал Симон, – ты тоже спрячься.

Он побледнел и прищурился, сжимая кулаки. Лицо его стало злым.

– Даже не думай, – быстро сказала Лиза, – если ты хоть пальцем попробуешь тронуть кого-то из них, они тебя прихлопнут. И им ничего за это не будет, потому что ты напал первый. Ты знаешь закон. Подумай, что будет дальше. Фургон конфискуют. Если ты останешься жив, сядешь в тюрьму за нападение на мага. А Андрея отдадут в детдом. Он даже не сможет остаться со мной, потому что я вам формально – никто. Подумай, стоит ли этого того, чтобы помочь незнакомым людям. С которыми, кстати, ничего страшного не случилось.

– Мы что, просто оставим это как есть? – хмуро спросил Симон.

– Симон, – Лиза положила ладошку на его локоть, потерлась щекой о плечо ласковым кошачьим движением. – Ты мне веришь?

– Конечно, – недовольно ответил он.

– Поверь, я знаю, как надо, – в ее нежном голосе прорезались стальные нотки. – Ничего они этим людям не сделают. Просто… – она поморщилась, – покуражатся немного – и все. Убийства людей расследует инквизиция, это никому не нужно. Пока никто не сопротивляется, маги не будут убивать. Поэтому ты не должен вмешиваться. Ради Андрея. И ради меня. Просто залей поскорее бензин. Будь осторожнее и они тебя не заметят. А мы с Андреем пока спрячемся в фургоне. Пойдем, мелкий, – и схватив Андрея за локоть, она потащила его назад.

Андрей фыркнул – ишь, раскомандовалась – покосился на старшего брата, но Симон молчал. И Андрей полез за сиденья, внутрь фургона. Когда Лиза говорила таким тоном, себе дороже было послушаться.

Симон вышел из кабины, осторожно прикрыв дверь.

Андрей смотрел ему, вслед кусая губы. Сидеть на полу, за сиденьями, пока там куражились эти… маги… было как-то… противно.

– Мы что, просто оставим это как есть? – глухо повторил он вопрос Симона. – Давай хоть вызовем инквизицию!

Лиза тяжело вздохнула. Потом пробормотала невнятно и досадливо:

– Да за что мне это…

Больно схватила Андрея за локоть, прошипела в лицо строгим голосом:

– Сиди тут молча и даже не шевелись, понял?

И скользнула к водительской двери.

Сидеть и не шевелиться Андрей, конечно не собирался.

Он осторожно подполз к кабине, чтобы посмотреть куда это Лиза собралась.

И увидел, что она обогнула фургон и грузовик, который стоял за ним, и пошла к магам-отморозкам.

Ого – подумал Андрей. Что это она собралась делать? Может, раскидает их по сторонам, как супергерой Черный брат, который одной левой расправлялся с зарвавшимися магами-хулиганами, защищая мирных жителей? Но Черный брат был инквизитором, а Лиза – обычная девчонка, к тому же мелкая и тощая. Что она может?

Лиза шла уверенно и спокойно, чуть покачивая бедрами, будто красуясь. Сперва ее заметил маг в белом костюме. Повернулся – и даже заинтересованно приподнял свои модные очки. Потом сказал, растягивая слова:

– Вау, какая кошечка!

После этого к Лизе повернулся и белобрысый. И сказал:

– Ого!

Интересно, чем это их так потрясла Лиза? Коротко стриженая и тощая, похожая скорее на мальчишку, чем на девушку – особенно в этих мешковатых джинсах и кожаной куртке. Лицо у нее, конечно, было симпатичное, особенно когда она не злилась, но вряд ли этого достаточно, чтобы так удивить двух столичных магов.

– Вэл! – между тем, воскликнула Лиза, – Воробьев! Кого я вижу!

Ага, так они знакомы, – понял Андрей. Вот так номер!

Впрочем, как выяснилось, белобрысого этот вопрос тоже интересовал.

– А мы знакомы? – удивленно спросил он.

– Почти, – уклончиво ответила Лиза. И туманно пояснила: – Через некоторых общих знакомых.

Но, как ни странно, это объяснение, похоже, устроило обоих магов.

– Жорж Соловьев, – представился темноволосый, манерно склоняя голову и даже чуть приподнимаясь с дивана. А белобрысый так вообще вскочил и, раскланявшись перед Лизой, предложил ей свое место:

– Прошу, мадемуазель, присаживайтесь. У нас тут как раз танцы…Кстати…

Он обернулся к танцовщице, о которой, видно, забыл. Освободившись от чужого влияния, измученная женщина, прихрамывая, ковыляла к магазинчику. Седой мужчина и юноша бросились ей на помощь, испуганно оглядываясь на магов.

– Эй, вы! – крикнул белобрысый.

– Какое прискорбное зрелище, – презрительно морщась, сказала Лиза.

– Оставь, Вэл, – манерно махнул рукой Жорж, – видишь, даме не нравится. Да и мне уже надоело. Пусть идут.

– Странно вы тут…развлекаетесь, – заметила Лиза, и преспокойно уселась на диван рядом с этим мерзким Жоржем.

– Просто в этом месте отвратительный сервис, – пояснил Вэл, и Андрей с изумлением услышал в его голосе заискивающие нотки. – Пицца была несвежая и к тому же, холодная. А стаканы грязные. Я решил, что они должны нам за это хотя бы сплясать.

– У Вэла всегда был отвратительный вкус, – хмыкнул Жорж. – И в развлечениях тоже.

– Кстати, о вкусах, – сказала Лиза, – я бы чего-нибудь выпила.

– Тут убогий бар, мадемуазель, – вздохнул Жорж. – И там, внутри…э… некоторый бардак. Пока Вэл уговаривал служащих на этот импровизированный концерт, они немного поломали мебель. Мы можем продолжить беседу в другом месте. Вас куда-нибудь подвезти?

– Спасибо, – быстро отказалась Лиза, широко улыбаясь, – но у меня машина. И я тут по делам. Остановилась на минутку. Захотелось пить. Думаю, тут хотя бы есть вода?

– Я принесу! – предложил Вэл.

– Это будет так мило с вашей стороны, мальчики, – улыбнулась Лиза. – Я подожду тут.

– Я тоже подожду, – сказал Жорж, тоже улыбаясь. – Вэл все принесет. И пару коктейлей, раз уж так. Смешай сам, Вэл, я не доверяю местному персоналу.

Белобрысый помялся, видно недовольный, что его отсылают как прислугу, но потом, все-таки двинулся в сторону магазинчика.

Когда он исчез за дверью, Жорж преобразился. Вальяжность слетела с него, как и не было. Он резко повернулся Лизе.

– Так что, кошечка, – угрожающе спросил он, – что ты тут делаешь?

– Полегче, – небрежно сказала Лиза. Кажется, она даже не испугалась. А вот Андрею стало страшно. Он вообще не понимал, что тут происходит, и почему эти два мага, которые только что заставляли плясать на стеклах троих людей, так странно ведут себя с Лизой. Будто она им равная – или даже будто она сильнее их или важнее, и даже имеет право им приказывать.

Кто она такая? – испуганно подумал Андрей. И вдруг вспомнил Борино замечание – мол, странно, откуда Лиза столько знает про магов? Может, Лиза – тоже маг? Да нет, не может быть… Хотя, что они с Симоном о ней знают? Она появилась в их жизни год назад, в Ялте. Как раз начинался курортный сезон и Андрей с Симоном еле справлялись вдвоем. Оказалось, что Лиза не только разбирается в бухгалтерии, умеет быстро и ловко сервировать заказы и при этом приветливо болтать с покупателями, но еще и потрясающе готовит. Может показаться, что для передвижной закусочной это и не самое главное, но их хот-кэты всегда были самыми лучшими, и поэтому покупатели запоминали их и всегда возвращались снова. Так повелось еще при родителях, и теперь Симон старался держать марку. Он сам хорошо готовил, и сам делал котлеты для хот-кэтов и жарил картошку. Только с соусом у него не очень получалось. Но когда они с Андреем остались вдвоем, все, конечно, стало значительно сложнее. Поэтому Лиза просто их спасла. Но как-то так получилось, что несмотря на целый год, проведенный вместе, они до сих пор почти ничего о ней не знали. Откуда она взялась, и что раньше делала. Сама она о прошлом не рассказывала, а от вопросов ловко уходила в сторону.

… – Не твое дело, – сказала Лиза, бесстрашно глядя на явно рассерженного мага.

– И ты даже не представилась, кошечка, – сказал Жорж, угрожающе надвигаясь на нее.

– Ты не имеешь права меня спрашивать, – заявила Лиза. – Забыл? Тем более, в таком тоне.

Лицо Жоржа исказилось от гнева.

Андрей испугался. Что она делает?! Сейчас этот тип ее ударит – или даже убьет. Андрей хотел крикнуть, позвать на помощь – но в горле пересохло. Да и кто им здесь поможет? Это не кино, в котором в такие моменты обязательно появляется Черный брат или какой-нибудь еще супергерой. А если Симон услышит и вмешается – что он сможет против магов? И получится так, как говорила Лиза… Симон погибнет или попадет в тюрьму, а Андрей – в детдом.

Но нельзя же позволить, чтобы этот мерзкий Жорж что-то сделал с Лизой! Андрей рванул дверь и выпрыгнул из кабины. Получилось неловко, он едва не упал – потому что сидел неудобно, скорчившись, и ноги затекли. А пока поднимался, пропустил самое интересное – как Лиза наваляла этому мерзкому Жоржу. Вот только что он грозно говорил:

– Не слишком ли ты зарыва… – и вдруг осекся и захрипел, хватаясь за горло. И начал сползать вниз.

А Лиза преспокойно встала, отряхнула руки и сказала Жоржу, неподвижно лежащему у ее ног:

– Это тебе урок. Не открывать клювик на старших, Жорж. Оревуар. Привет Вэлу. У меня пропала охота беседовать дальше.

И Лиза, повернувшись, зашагала к фургону.

– Вау, – сказал Андрей, восхищенно глядя на нее. – Круто! Как ты его!

– Я? – удивилась Лиза, – я его и пальцем не тронула.

– Да ладно, я видел.

– Что? – прищурилась она.

– Ну… – Андрей смутился. А и правда – что? – растеряно подумал он. И снова посмотрел на Жоржа, все еще неподвижно валяющегося возле дивана.

И вдруг ему показалось странное – будто возле Жоржа стоит сияющая кошка, словно вырезанная из лунного света. Кошка повернулась, посмотрела на Андрея серебряными глазами, выплюнула на асфальт небольшой, вяло трепыхнувшийся комок, брезгливо отряхнула лапку, прыгнула вперед – и растаяла в воздухе.

– А-а…э-э… – пробормотал Андрей.

– Что? – нетерпеливо спросила Лиза.

У меня галлюцинации – подумал Андрей.

– Давай, не торчи тут, двигай в кабину, – подтолкнула его Лиза. – Ты чего вообще вылез, я же сказала – сиди в фургоне?

– Тебя спасать.

– Как мило, – хмыкнула Лиза, – Спасибо. Теперь шевелись. А то этот сейчас очухается, шуму будет. Или второй вернется.

– Он чего, живой?

– Вполне, – Лиза подтолкнула Андрея к кабине. – Лезь. И не трепись о том, что видел. Понял? Нечего Симона нервировать, он и так нервный. Пойду его потороплю, кстати.

– А кошка? – спросил Андрей. И почувствовал, как вздрогнула рука Лизы, лежавшая у него на плече.

– Какая кошка? – спросила она – ненатурально удивленным голосом.

– Серебряная. Светящаяся.

– Ты видел кошку? – уточнила Лиза. – Когда?

– Вот, прямо сейчас.

Лиза хмыкнула. И добавила.

– И про светящуюся кошку Симону тоже не говори. А то он решит, что ты заболел и у тебя бред. Заволнуется.

– Ты тоже ее видела! – воскликнул Андрей. – Ты…

– Вы что тут? Почему вышли? – спросил Симон, выходя из-за кабины с монтировкой в руке. – Все в порядке?

– Вполне, – ответила Лиза. – Давайте уже быстрее уберемся отсюда.

* * *

– Да просто, – объяснила Лиза, когда заправка уже осталась далеко позади, – один из этих уродов в обморок свалился, наверное, перенапрягся. Слабоват видно, оказался, чтобы троих человек под контролем держать. Ну, они сразу и разбежались, в смысле, люди. А второй урод, который в красном пиджаке, видно за водичкой побежал, чтоб своего приятеля откачивать.

– А вы зачем вышли? – хмуро спросил Симон.

– Да Андрею было любопытно живого мага поближе посмотреть, а я его одного не пустила, – без запинки продолжила сочинять Лиза. – Или дохлого. Издалека-то не видно было, живой он там или нет. Скажи, мелкий?

Лиза ткнула Андрея локтем в бок и заговорщически улыбнулась. Вот ведь, – подумал он одновременно с досадой и восхищением – врет, как дышит!

Он открыл было рот – и опять закрыл. И хмуро сказал:

– Угум.

Его, конечно, так и подмывало рассказать Симону, как было все на самом деле. Но, немного обдумав происшедшее, Андрей решил, что это все звучит как-то уж очень неправдоподобно. А Лиза явно сознаваться не собирается. И что получится? Его слово против ее? И кому Симон поверит? Родному младшему брату или девчонке, которую знает всего год? Конечно, девчонке. Потому что такое уже было несколько раз. То Лиза сбегала куда-то по ночам, то приводила в фургон какого-то чужака, а пару раз – брала из кассы деньги. И все время делала вид, что этого не было, а Андрей все придумал. И Симон почему-то верил именно ей. Как так получилось, что родной брат перестал Андрею доверять – из-за какой-то чужой девчонки? И как так получилось, что сам Симон не замечает всех этих странностей?

Вот бы с Борей про это поговорить – он бы, наверное, разобрался, что к чему. Недаром, ему Лиза всегда казалась подозрительной…

Андрей поскреб пластырь, за которым ныл заживающий порез. Затянулся он подозрительно быстро – может, тот черный нож и правда, был магическим?

Ладно, – решил Андрей, – я сам выведу ее на чистую воду. И тогда мы посмотрим…

– Это было очень глупо, – строго сказал Симон. – И опасно. Больше так не делайте.

– Конечно, папочка, – тонким голосом пай-девочки сказала Лиза.

– Андрей?

– Угум, – пробурчал тот.

* * *

А потом они вдруг проехали мимо поворота на Москву.

– Эй, – воскликнул Андрей, – Симон, ты пропустил!

– Что? – удивился Симон.

– Ну как же… – Андрей разглядел лицо брата – и запнулся. – Мы что, туда даже не заедем? Даже на один день?

Его голос сорвался.

Они ведь договаривались.

Конечно, вряд ли бы у него получилось увидеть царевну Анастасию и взять у нее автограф – как просил Боря. Но попробовать-то надо было. И потом Андрей сам мечтал посмотреть столицу. Кремль, королевские палаты, смену гвардейского караула.

Наверное, в Москву они не поехали из-за Лизы. Потому что когда зашел разговор о том, чтобы заехать в столицу, Лиза сразу сказала: «Только без меня. Я могу вас где-нибудь подождать, за М-Мкадом». Симону эта мысль еще тогда не понравилась, но он вроде не очень возражал. Потому что Андрея одного в город он отпускать отказался. И вроде, так и договорились – что Лиза подождет их где-нибудь в мотеле за столичным магическим барьером, а они денек погуляют по Москве. По крайней мере, Андрей так понял. И вот – пожалуйста, Симон преспокойно сворачивает на объездную дорогу.

– Мы же договаривались! – с досадой сказал Андрей.

– Как-нибудь в другой раз, мелкий, – немного виновато ответил брат. – Сейчас времени нет.

Конечно, – подумал Андрей, и с досадой покосился на Лизу. Это просто потому, что Симон не хочет оставлять ее одну в каком-то мотеле. Наверное, окончательно передумал после утренней сцены на заправке.

– Лиза, ты магического барьера, что ли боишься? – спросил Андрей, не удержавшись.

– С чего бы? – пожала плечами Лиза. Если бы Андрей уже не выучил все ее интонации, он бы, наверное, поверил ее беззаботному тону.

– Значит, боишься, – заключил он. – И с чего бы? – язвительно повторил ее же фразу.

– Андрей! – одернул его Симон. – Ты как себя ведешь?

– Я-то нормально себя веду. А вот тебе, дорогой брат, не кажется подозрительным ее поведение?

Симон поморщился – он терпеть не мог вот это насмешливое «дорогой брат», и Андрей это прекрасно знал. Поэтому и сказал. Ему было обидно за уплывающую в сторону Москву – и за то, что все сделали вид, что так и надо.

Андрей подумал, не рассказать ли про сцену на заправке, но опять отбросил эту мысль. Сейчас-то точно Симон решит, что Андрей выдумывает с досады. Нет, пока отсутствуют явные доказательства – никаких обвинений. Просто факты. И логика. Может, Симон, все-таки задумается?

– Мы ведь ничего про нее не знаем, – продолжал Андрей, спокойным голосом, холодно глядя на Лизу. Он попытался представить себя инквизитором на допросе. А Лизу – подозреваемой в несанкционированных магических действиях. Был такой зачетный сериал по маг-зеркалу – «Черный ворон». Про инквизитора Ворона, который расследовал разные запутанные дела и ловил преступников. У него еще было два помощника – туповатые, но ловкие Стражи – Нюхач и Кусач. Дрались и вели след они очень красиво, но по части диалогов не блистали. В основном, их речь сводилась к восхищенным репликам: «Как это гениально, Ворон!» На что Ворон небрежно отвечал: «Элементарно, Кусач». Или: «Элементарно, Нюхач». Кажется, даже сам Ворон иногда путал своих помощников.

– Тебе не кажется это странным? – продолжал Андрей язвительным голосом инквизитора Ворона, – Человек живет с нами целый год и ничего не рассказывает про то, откуда взялся, и что с ним было раньше. Человек боится московского магического барьера, хотя известно, что барьер срабатывает только на преступников или замышляющих преступление против мирных граждан, государственной власти или государя. Может, ты замышляешь преступление против власти или государя, Лиза?

– Андрей! – прикрикнул Симон – и на этот раз его голос был очень сердитым. Для добродушного Симона – слишком сердитым. Поэтому Андрей решил, что пора заткнуться.

Некоторое время они ехали молча. Симон злился – это было понятно по тому, как дергано он вел фургон. Лиза сидела, отвернувшись к окну, и ничего не говорила. Андрей смотрел на ее тонкую шею, напряженные худые плечи – и ему вдруг показалось, что Лиза беззвучно плачет. И тогда ему стало стыдно. Не только за свои слова – но и мысли. В которых он представлял себя инквизитором, допрашивающим преступницу-Лизу. И еще, он вспомнил, как она сегодня вышла к этим магам. И пусть все, что она сделала, было очень странным, но все равно, получается, что она спасла тех людей. Она могла бы отсидеться с Андреем в фургоне и ничего не делать – но она их спасла. И возможно, сделала это, потому что Андрей этого хотел.

– Лиза… – смущенно сказал он, глядя на краешек ее щеки и розовое маленькое ухо с крохотной сережкой-гвоздиком. – Лиза, я… Извини, ладно?

– Ладно, – легко согласилась Лиза. И добавила небрежно: – Проехали.

И хмыкнула, потому что получилось двусмысленно – еще один указатель с поворотом на Москву как раз остался позади. Лиза повернулась, улыбнулась Андрею и добавила:

– Успеешь ее еще посмотреть. Как-нибудь в другой раз. Все равно мы сейчас торопимся. Какой смысл смотреть что-то наспех? Только впечатление испортишь.

Ее улыбка была чуть напряженной, но Андрей обрадовался, что Лиза, кажется, на него не злится.

– Проехали – и проехали, – согласился Андрей, старательно улыбаясь в ответ. – Только пожрать охота. Может, остановимся где-нибудь, где еда есть?

– У нас полный холодильник еды, – заметила Лиза.

– А чипсы? А мороженое?

– Мороженое – есть, а чипсы – не еда. Хочешь, картошки пожарю? – предложила она, и Андрей облегченно вздохнул – точно, не злится. Иначе не предлагала бы.

– Спрашиваешь! – с энтузиазмом ответил он. – Жареная картошечка, мням! С лучком, с корочкой… Уже хочу! Прямо сейчас!

– Можно и прямо сейчас, – улыбнулась Лиза, – я тоже проголодалась. А ты, Симон?

– Пока едем – готовить нельзя, я же говорил, – пробурчал Симон. Его голос был недовольным, но руки лежали на руле расслабленно, и фургон больше не дергался, катил легко и плавно. – Подождите, сейчас отъедем подальше, найдем какое-нибудь место для пикников.

Через некоторое время им попалась очень симпатичная стоянка, и что немаловажно – почти пустая. Большую площадку, с деревянными столами и скамейками и парой мангалов с трех сторон окружала светлая березовая роща. Белые стройные стволы, тонкие ветви, усыпанные крохотными молодыми листочками и похожие на кружево на фоне синего неба.

– Красота! – сказала Лиза, улегшись на скамейку лицом к небу. – Облака, листочки. Гляньте, как хорошо. Я бы так тут и осталась. Навсегда.

– На лавке? – уточнил Симон, присаживаясь рядом.

– Желательно на чем-нибудь помягче, – согласилась Лиза.

Симон стянул куртку и осторожно подложил Лизе под голову.

– Вот, – одобрила она, – так сойдет. А может, ну его, этот Софиенград? Свернем сейчас на какую-нибудь проселочную дорогу, доедем до любой симпатичной деревни, какая глянется – и останемся там до зимы. Летом в деревне хорошо… Речка, рыбалка, печеная картошка, парное молоко…

– А что, мне нравится! – одобрил Андрей. Он улегся на соседнюю лавку, копируя Лизу. Лежать было жестковато, зато солнце грело щеку, и над головой неспешно плыли облака, в которых можно было разглядывать разные картины. Море, которое осталось далеко позади, Акулий пляж, Борю, который, наверное, сейчас опять сидит на камнях вместе с Грозой… Вот бы получилось уломать Симона вернуться… Но Андрей сам знал, что нельзя – Симон что-то объяснял насчет документов, мол, дядя Филипп, когда передавал им все документы, велел больше года на одном месте не задерживаться. Мол, после года надо вставать уже на постоянную регистрацию, а это уже совсем другие проверки. И лучше переезжать подальше от прежнего места, чтоб лишних вопросов не возникало.

Поэтому неизвестно теперь, когда они вернутся на море…

Но деревня летом тоже хорошо. Речка, рыбалка, костры по вечерам… Мясо, жареное на углях, с горьковатым запахом дыма, обжигающая язык, невероятно вкусная, рассыпчатая печеная картошка с горелой корочкой… Душистый травяной чай, давно забытый вкус – только мама умела такой заваривать. Пламя танцует на мерцающих углях, алые искры летят в черное небо. Папа играет на гитаре, и музыка тоже летит в небо, во тьму, тает вместе с алыми искрами. И это так красиво, что мурашки бегут по спине. А мама как-то чувствует его дрожь, обнимает Андрея за плечи, спрашивает нежно: «Ты совсем замерз, Птенчик». Симон насмешливо и ревниво хмыкает – он уже воображает себя взрослым и поэтому бывает очень противным, издеваясь и над тем, что мама называет Андрея детским прозвищем «Птенчик», и вообще над всеми этими телячьими нежностями. Но мама тихо смеется, и обнимает Симона другой рукой. И говорит, всем троим: «Пойдемте домой, мальчики. Уже слишком поздно» «Ну, мам», – жалобно ноет Симон, забыв, что он уже взрослый. Андрей только жалобно вздыхает – он тоже сидел бы тут до утра, хотя глаза уже и слипаются. «Все, – строго говорит мама, и всем понятно по ее голосу, что спорить бесполезно – Завтра будет новый день. Еще лучше»…

… – Симон, – тихо сказал Андрей, отвернувшись в сторону, чтобы никто не увидел его слез. Он, конечно, не плакал… просто, кажется, что-то попало в глаз. – Симон, может, правда, поедем в деревню… как…

Он запнулся. Чуть было не сказал: «как тогда, когда мама и папа были живы». Но остановился в последний момент. Наверное глупо – не произносить это вслух. Но так кажется, будто они в самом деле могут быть еще живы. Хотя, конечно, это не так. Но Симон тоже никогда не говорит про их смерть вслух. И Лиза. Хотя ее никто не просил – но она как-то сама это поняла.

– …как раньше, – договорил Андрей.

Про то, как раньше, они тоже почти не говорили. И вообще, делали вид, что этого раньше будто не было. Как Лиза – вдруг понял Андрей. И его вдруг обожгло этим пониманием – как будто он всей ладонью хватанул раскаленную сковородку. У Лизы тоже было в прошлом что-то, что она не хотела вспоминать. Поэтому она ничего не рассказывала. И ему стало обжигающе стыдно за свои подозрения и сегодняшние слова.

– Вот, – весело сказала Лиза, не подозревающая о его мучениях, – уже два голоса за отдых от работы и лето в деревне. Ну ладно, не лето, месяц-другой. А? У нас вообще демократия или где?

И она подергала Симона за рукав.

– У нас, Лизавета Федоровна, – учительским занудным голосом сказал Симон, – монархия. Двойка вам по государственности, пожалуйте на пересдачу.

– Но конституционная же! – возмутилась Лиза – и даже, отвлекшись от созерцания облаков, привстала на локте. – А как же Парламент?

– Еще Верховный совет поводырей, – добавил Андрей, гордясь тем, что у него-то в школе по государственности было «отлично». – И в Парламенте две палаты. Народная и магическая. А у магической – даже право голоса в Совете поводырей. Еще вето.

На самом деле, разобраться в структуре государственной власти было непросто. Так что Андрей гордился не зря. «Отлично» во всем классе было только у него и еще у Люды Оленевой – но та вообще заучка и отличница. А остальные все время путались, какие у какой палаты права, и кто чем управляет. Но вообще, это потому, что система управления в Российской империи была очень правильная и продуманная. Во главе – государь, но если подумать, то власти у него, и в самом деле, немного. Даже у высшей магической палаты Парламента было право вета – то есть, запрещения – на царские указы. А без одобрения независимого верховного совета Поводырей вообще никакие указы и законы не принимались. Низшая палата, народная, была выборной, из депутатов по округам. Так получалось, что мнения всех слоев общества в управлении государством учитывались. Такая демократия редко в каких странах, только в прогрессивных. В Англии разве что вот тоже, двухпалатная система. А в Испании, например, до сих пор абсолютная монархия, и даже Совет поводырей, вроде, у короля под каблуком. В Штатах – Президент, выборный, из местных магов, но Совет поводырей тоже силу имеет. Хотя Длинный говорил, что это в Америке – самая демократия, в последнее время стирается граница между магами и людьми, даже селиться они стали вперемешку. А Поводырей все меньше слушают. А нашим, мол, Поводырям, такой расклад не нравится, поэтому у нас и говорят, что в Америке все плохо, маги злобствуют и чуть ли не заживо человеческих детей едят.

Про Африке тоже нехорошее говорят, но там вроде правда. Что там вообще до сих пор сплошное дикарство, магический феодализм, везде культы вуду с человеческими жертвами, даже Поводыри туда особенно не суются.

– Вот, – сказал Симон, – Парламент и совет поводырей, да. Но вы разве народный депутат, Лизавета Федоровна? Или может, маг? – он подозрительно прищурился. – Ну-ну… Соус чили у вас, дорогая Лизавета, конечно, магически получается. Но где тогда ваша регистрация? И почему вы болтаетесь по разным городам без учета и контроля, как социально опасный элемент?

Ого – подумал Андрей – а Симону-то тоже кажется странным поведение Лизы. Или небо упало на землю, и он прислушался к словам младшего брата?

По голосу было слышно, что Симон улыбается. Но Лиза вдруг неожиданно взбеленилась.

Резко вскочила с лавки – так, что куртка Симона шлепнулась на землю. Но Лиза этого, кажется, не заметила.

– Да вы меня достали уже сегодня, – зло сказала она, – Оба! Что вы все ко мне цепляетесь?!

И быстрой дерганой походкой пошла к фургону.

– Лиза! – крикнул Симон.

Но она даже не обернулась, запрыгнула внутрь и гулко хлопнула дверью.

Симон дернулся было за ней, но потом вернулся обратно. И Андрея тоже остановил.

– Погоди, – сказал, хмурясь. – Не надо сейчас. Пусть остынет.

Поднял куртку, отряхнул, и, сгорбившись, уселся на лавку. Андрей сел рядом. Он тоже уже выучил – когда Лиза бесится, к ней лучше не подходить. Будет только хуже. Вон, Симон раньше пытался ее утешать – так она сперва орала на него, чтоб проваливал и не подходил, потом начинала швыряться всем, что попадалось под руку. А однажды, когда он все-таки попытался к ней подойти, невзирая на летящие мимо тарелки и вилки (до ножей, к счастью, дело тогда не дошло) – Лиза вообще сбежала. Симон с Андреем всю ночь ее искали. А она заявилась как ни в чем ни бывало на следующее утро.

С тех пор братья уяснили – в такие моменты Лизу лучше оставить в покое. Она сама придет, когда захочет разговаривать.

– Что-то она сегодня не в себе, – задумчиво сказал Симон. Голос у него был слегка растерянным и виноватым. Но, по крайней мере, вроде, он не злился на Андрея и не считал, что это все – из-за него.

– Маги эти на заправке… Лиза, наверное, испугалась. А мы ее тут достаем своими вопросами и подколками. Понятно, что это нервирует.

Симон, кажется, пытался объяснить реакцию Лизы – не то Андрею, не то самому себе. Кажется, ему самому было неуютно, что он не понимает, из-за чего она взбесилась.

– Вообще, девчонки… – неуверенно добавил Симон, – знаешь, иногда бывают странные…

«Ты бы знал – насколько странные», – подумал Андрей, размышляя, не рассказать ли все-таки брату про Лизу. Раньше-то он ему все рассказывал.

Вообще, когда он был еще мелким, лет до десяти, Андрей Симона недолюбливал. Брат был уже таким недосягаемо взрослым, на целых шесть лет старше, и относился к Андрею чуть свысока и снисходительно. И это бесило. Но как-то Симон защитил его от банды местных хулиганов, вытащил из довольно серьезных проблем, в которые Андрей вляпался по глупости. А потом еще и прикрыл от родителей. И это спасение, и общая тайна их сблизили. А когда родители погибли, Симону пришлось в один день повзрослеть, стать самым главным в семье. Решать, что делать с бизнесом, как зарабатывать деньги, на что жить. Ему было всего семнадцать, и по закону Андрея не могли с ним оставить, должны были отдать в детдом. Но Симон не позволил. И они сбежали вместе. И за эти три года путешествий вдвоем, в закусочной на колесах, Андрей понял, какой него классный брат. Хотя, конечно, иногда Симон был слишком занудным и правильным, особенно когда начинал воспитывать Андрея.

Но потом появилась Лиза, и все изменилось. Кажется, Симон влюбился в нее по уши, и поэтому не хотел замечать никаких странностей.

Поэтому Андрей все-таки не решился ему ничего рассказать. И вместо этого хмыкнул и уточнил с видом знатока девчачьего поведения:

– Странные – это в смысле, в такие особые дни месяца?

– Балбес ты, – хмыкнул Симон, – много ты понимаешь. При Лизе такое не ляпни, а то она тебе сковородку на голову наденет.

– Да что, я – дурак? – оскорблено спросил Андрей.

– Не знаю, – Симон посмотрел на него, прищурившись: – Ты зачем у нее про прошлое выпытывал?

– А что? Тебе самому не интересно? Или она тебе рассказывала?

– Приблизительно, – уклончиво ответил Симон.

– И что?

– Захочет – тебе тоже расскажет, – отрезал Симон. – Или не расскажет, если будешь так с ней разговаривать.

Они немного помолчали. Андрей украдкой разглядывал старшего брата, пытаясь угадать, что тот на самом деле знает. А потом вдруг решил, что, наверное, и ему Лиза тоже ничего про себя не рассказала. По крайней мере, всей правды. Слишком неуверенное сейчас было лицо у Симона.

И тогда Андрей решился и тихо спросил:

– А вдруг она, правда, маг?

– Лиза? Да ну, не может быть, – ответил Симон. Но сказал это слишком быстро – как будто и сам об этом только что подумал.

А потом добавил:

– Зачем ей это скрывать? И с чего бы ей тогда мыкаться с передвижной закусочной по захолустью, жарить картошку, продавать хот-кэты, получать за это жалкие копейки? Ты видел хоть одного нищего мага? Они все аристократы и богачи. Ну, или по крайней мере, у них нет проблем получить хорошую работу, непыльную и с нормальной зарплатой.

Кажется, Симон тоже обдумывал этот вопрос.

– А может, – холодея от собственных слов, сказал Андрей, – Может, она преступница? Магическая, потому особо опасная? И она так скрывается.

Он вспомнил про отчима Бори. Может, тот и не врал? А действительно, просто скрывался от своих… ну или даже от Инквизиции, как беглый преступник. И может, Лиза тоже так?…

Симон повернулся и растеряно посмотрел на него. Андрею стало жутковато. Он сглотнул и покосился на фургон, внутри которого сейчас заперлась Лиза. Возможно, магическая и особо опасная. И что тогда делать? В службу спасения звонить? Или сразу вызывать Инквизиторов, отряд быстрого реагирования? А если Лиза почует, что они все поняли, и… Обыкновенному человеку нельзя находиться рядом с магом-преступником, это слишком опасно, нужно спрятаться в безопасное место и уже оттуда звонить в Инквизицию. Но Лиза… это же Лиза, она своя… разве она сделает им с Симоном что-то плохое? Хотя, вот на обществоведении говорили, что маги – отдельный вид, они мало имеют общего с обычными людьми и не воспринимают их, как равных. Поэтому в случае конфликтов только Инквизиция – надежная защита. Это в американских фильмах маги и люди могут быть друзьями и даже братьями, а на самом деле как?

Но Симон вдруг рассмеялся.

– Балбес ты, мелкий! Лиза – преступница! Да она даже дохлых комаров жалеет! Помнишь, котенка сбитого на дороге нашли, она обрыдалась, и пришлось его подбирать, к ветеринару везти, еще всю выручку недельную отдать за лечение?

– Ну…да… – неуверенно ответил Андрей. Котенок – это, конечно, аргумент. Станет маг-преступник жалеть какого-то котенка.

– И патрули нас сколько раз проверяли. И посты при въезде в города. Уж Стражи-то почуяли бы мага-преступника.

– Ну, да… наверное, – согласился Андрей. Про Стражей он сам как-то не подумал. Но откуда Лиза так много знает про магов? И почему она так испугалась московского магического барьера? И как объяснить то, что случилось сегодня с этими магами? И он все-таки решил, что надо рассказать об этом Симону – и пусть как хочет, верит или нет.

– Знаешь, – начал Андрей, – я как раз тебе хотел рассказать про Лизу. Сегодня на заправке на самом деле…

И тут дверь фургона распахнулась, Лиза спрыгнула на подножку и весело крикнула оттуда:

– Эй, бездельники! Вы еще долго будете полировать задами чужую скамейку? Картошка скоро будет! Котлеты кто поджарит?

– Сейчас! – ответил Симон, широко улыбаясь – видно, очень довольный, что Лиза опять в хорошем настроении. – Идем!

И, поднявшись, он направился к Лизе, быстро шепнув Андрею:

– Извини, потом… И не ляпни при ней, о чем мы говорили…

Из приоткрытой двери фургона вкусно потянуло жареным луком. Андрей сглотнул, предвкушая вкуснейшую жареную картошку – у Лизы она всегда получалась суперская, с золотой хрустящей корочкой и нежной мякотью внутри, так бы и умял в одно…э, лицо… целую сковородку, если бы не Симон, который тоже очень уважал Лизину стряпню. Андрей почувствовал, как сильно проголодался, и решил все эти мысли о странностях Лизы, магах и преступниках отложить до лучших времен.

* * *

После обеда рассиживаться не стали. Симон сказал, что до темноты нужно еще четыреста километров проехать. Поэтому быстро собрались и покатили.

После плотной еды Андрея клонило в сон. Когда он совсем раззевался, Лиза сказала:

– Хватит челюстью клацать! Ворон в рот влетит и съест мозг!

Голос у нее был такой зловещий, что Андрей вдруг почти поверил – про ворона и про мозг – и даже испугался спросонья.

– Назад полезай и поспи нормально, – сказала Лиза уже обычным голосом и вздохнула.

– Можно? – спросил Андрей у Симона – тот не любил, когда Андрей лазил туда-сюда во время движения.

– Давай, – буркнул Симон, не отвлекаясь от дороги. – Сейчас как раз прямой участок. Осторожно.

Андрей аккуратно перелез в среднюю часть фургона. И уже устроившись на узкой откидной койке, спросил у Лизы:

– Ты откуда это взяла, про ворона? Я раньше такого не слышал.

– Ну мало ли чего ты не слышал, – хмыкнула Лиза. И когда уже Андрей решил, что она не ответит, Лиза негромко сказала:

– Мне так папа говорил. Раньше. В детстве.

И опять замолчала. А Андрей не решился ее дальше расспрашивать. Он подумал, что Лиза вообще впервые хоть что-то сказала о своем прошлом.

* * *

Когда начало темнеть, Симон свернул с трассы, попетлял по узкой колдобистой грунтовке, а потом загнал фургон на поляну, заросшую вереском и ломким белым мхом.

– Не завязнем? – спросила Лиза, приоткрывая дверцу и настороженно вглядываясь в весенний лес. С одной стороны поднимался бор – серебряные вересковые поляны, окруженные соснами. Заходящее солнце подсвечивало золотом высокие стволы и лохматые темные верхушки. Но с другой стороны земля опускалась вниз, и из густых зарослей, еще только чуть сбрызнутых молодыми зелеными листочками, тянуло сыростью и болотом.

– Не, – уверенно сказал Симон, – тут уже сухо, смотри.

И спрыгнув вниз, он для наглядности потоптался по вереску, с хрустом ломая ветки и утаптывая ломкий мох.

Поужинали наскоро, разогретыми в быстро-печке хот-кэтами. На вкус замороженные хот-кэты были так себе, спасал их только фирменный чили-соус Лизы. Впрочем, Андрей не так уж и проголодался после дневного роскошного пикника у березовой рощи. Симон жевал механически и молча, было видно, что он очень устал. От чая он отказался, сказал:

– Не сидите тут долго, завтра рано вставать, иначе ничего не успеем.

И, зевая, ушел спать в заднюю часть фургона, где была большая раскладная кровать.

Андрей с Лизой остались пить чай на ступеньках фургона.

Чай Лиза заварила какой-то очень вкусный, Андрей даже не знал, что у них в запасах такой есть. Андрей держал горячую чашку в руках, принюхивался – и все не мог надышаться. И все думал – спрашивать Лизу о происшествии на заправке – или нет.

– Пей уже, – хмыкнула Лиза, которая внимательно за ним наблюдала: – Остынет.

– Угу, – сказал он – и снова жадно вдохнул почему-то смутно знакомый запах.

Маленький лоскуток света лежал возле ног, освещая отчетливо кусочек мохового ковра, а дальше начиналась кромешная темнота. Деревья, казалось, подступили еще ближе, разглядывая нежданных гостей, сухо шуршали ветками, будто переговариваясь. В низине, за зарослями что-то потрескивало, будто кто-то огромный возился там, проминая себе дорогу наверх. Андрею стало не по себе, он поежился и потихоньку придвинулся поближе к Лизе. Стремно, конечно прятаться за девчонку, но Лиза вроде как взрослая… или нет? Сколько ей? Двадцать, как Симону? Или меньше? К тому же, вдруг, она и правда, маг? Магу, наверное, нипочем любые дикие звери – и даже ожившие деревья, если такие, конечно, бывают.

Вот, например, стражи. Один взгляд у них такой, что замораживает на месте. Взгляд этот был неспроста – стражи так видели тайное, определяли по одному взгляду преступников, поэтому скрывать от них что-то было бесполезно. Они, конечно, не умели, как инквизиторы, читать мысли и намерения, но преступника, уже совершившего что-то, стражи определяли с легкостью. И выслеживали, если он пытался скрыться. Поэтому, конечно, если бы Лиза была магом, они бы это поняли – и спросили у нее регистрацию. Потому что все маги, включая даже знатных аристократов, и родственников императора, были обязаны регистрироваться по месту жительства, а в случае переезда – переоформлять регистрацию в течение трех дней.

– Чего ежишься? Замерз, Птенчик? – вдруг насмешливо спросила Лиза.

Андрей вздрогнул – в первую секунду ему вдруг показалось, что это мамин голос прозвучал откуда-то из темноты. А потом он ошарашено уставился на Лизу. Как?! Как это может быть?! Лиза умеет читать мысли?! Она, что подглядела сегодня его воспоминание – про костер, папину песню – и про то, как мама называла Андрея-маленького? Что, получается, Лиза не просто маг, как боялся Андрей? На самом деле, все куда хуже. Лиза – Инквизитор?! То-то перед ней так раскланивались те маги-отморозки.

Лиза улыбалась – как будто и сейчас читала его мысли – и посмеивалась над его страхом.

– Ты… – пробормотал он, клацая зубами от страха, – откуда ты…

Что делать с Инквизитором, если он вдруг решит напасть, Андрей не знал. Инструкций на этот счет почему-то не было. Тоже звонить в службу спасения?! Как? Если для Инквизитора все твои мысли – открытая книга?

– Эй, мелкий, – обеспокоилась Лиза, и перестала, наконец, улыбаться: – ты чего?

– Ты почему меня так назвала? – с трудом выговорил Андрей.

– Мелким? – недоуменно уточнила Лиза. – Я всегда…

– Нет.

– Птенчиком? – Лиза чуть смущенно хмыкнула. – Ну, Симон говорил, что это твое детское прозвище. А ты сейчас сидел такой несчастный и съеженный… И правда, похожий на Птенчика. Ну, и…захотелось тебя как-то… подбодрить.

– А, Симон говорил… – Андрей облегченно вздохнул. Надо же было такого навыдумывать – про Инквизитора и вообще. А оказывается, это у Симона слишком длинный язык.

– Если не хочешь, – голос у Лизы был чуть виноватым, – больше не буду тебя так называть.

– Не хочу, – резко ответил Андрей.

Лиза замолчала. Кажется, обиделась. Андрей немного подумал и сказал:

– Меня мама так называла. Когда…ну…

Он осекся.

Они немного помолчали. А потом Лиза тихо сказала:

– Извини.

– Ничего, – глухо ответил Андрей.

– Если… – голос Лизы сорвался, но она все-таки договорила, совсем тихо: – если о них не говорить, лучше не становится. Наоборот.

Андрей осторожно покосился на нее, не поворачивая головы – и увидел в ее глазах слезы. Наверное, у Лизы тоже был кто-то, о ком она не хотела говорить.

– Пей уже, – глухо сказала Лиза, – этот дурацкий чай. Или я его вылью.

Андрей послушно глотнул. Странно, казалось, что прошла вечность с тех пор, как Лиза протянула ему чашку – но чай все еще был горячим.

Андрей глотнул еще раз. И вдруг – неожиданно для самого себя – начал рассказывать.

* * *

…Мясо, жареное на углях, с горьковатым запахом дыма, обжигающая язык, невероятно вкусная, рассыпчатая печеная картошка с горелой корочкой… Душистый травяной чай, давно забытый вкус – только мама умела такой заваривать. Пламя танцует на мерцающих углях, алые искры летят в черное небо. Папа играет на гитаре, и очень красивая печальная музыка летит в небо, во тьму, тает вместе с алыми искрами. И слова – не песня, завораживающий шепот, еле слышный: «лети-лети, мой белый сокол, запутай след, сорви с крыла проклятый повод, наш ворон слеп…» Странные слова, бессмысленные, непонятные, но отцовский тихий голос звучит все громче, полнится гневом – и силой. И будто отзываясь, шевелится вокруг тьма – уже не просто безобидная темнота, укрывающая кусты малинника, а тьма, наполненная чудовищами. Чуя эту тьму, заполошно мечется пламя в костре, и тревожно кричит в темноте какая-то птица. Андрей застывает от страха, и по его спине катятся холодные колючие мурашки. Но потом мама встревожено зовет: «Саша!» – и папа обрывает песню на полуслове, и останавливает сильный гитарный перелив ударом ладони о струны, неловко улыбается Андрею:

– Что, Птенчик? Испугался темноты?

Гитара недовольно гудит, постепенно замолкая. И огонь послушно утихает, снова потрескивает ровно и безобидно. И тьма отступает, невидимая и неслышная.

Отец наклоняется к Андрею. Его глаза блестят – веселые, шальные, диковатые, а в голосе, уже почти прежнем, спокойном – еще гудят отголоски прежней силы, как дрожь гитарной струны.

– Не темноты надо бояться, – говорит он, – а чудовищ, которые там прячутся. А сама темнота безобидна и безопасна. Больше того – она может стать нашим союзником, если хорошо попросить, и тогда она нас самих укроет от чудовищ.

– Саша… – мама с укором смотрит на отца.

– Хорошо, – говорит он, будто отвечая на какой-то вопрос, – Хорошо.

Отстраняется, прикрывает глаза, снова перебирает струны, и музыка льется в небо, но теперь – тихая, нежная, усыпляющая.

– Ты совсем замерз, Птенчик, – мама обнимает Андрея за плечи.

Симон насмешливо и ревниво хмыкает – он уже воображает себя взрослым и поэтому бывает очень противным, издеваясь и над тем, что мама называет Андрея детским прозвищем «Птенчик», и вообще над всеми этими телячьими нежностями.

Но мама тихо смеется, и обнимает Симона другой рукой. И говорит, всем троим: «Пойдемте домой, мальчики. Уже слишком поздно» «Ну, мам», – жалобно ноет Симон, забыв, что он уже взрослый. Андрей только жалобно вздыхает – он тоже сидел бы тут до утра, хотя глаза уже и слипаются. «Все, – строго говорит мама, и всем понятно по ее голосу, что спорить бесполезно – Завтра будет новый день. Еще лучше».

* * *

– Лети-лети, мой белый сокол, запутай след, сорви с крыла проклятый повод, наш ворон слеп… – повторила Лиза, и глаза ее были полны слез.

– Что это? – растеряно спросил Андрей.

– Мой папа тоже любил эту песню, – сказала Лиза дрожащим голосом.

– Я ее никогда не слышал… Никогда после этого… То есть, вообще…

– Еще бы ты ее слышал, – Лиза усмехнулась. И строго добавила: – И сам никому не говори про нее, понял?

– Почему?

– Она из запрещенных.

– Бывают запрещенные песни? – удивился Андрей.

– Есть много земель, мой друг Горацио, где не летали наши сокола, – в голосе Лизы была горечь, на губах – улыбка. – Просто не говори об этом. Если не хочешь… если не хочешь угодить на допрос к Инквизиторам, которых очень заинтересует, где ты ее мог слышать.

– Но я ведь…

– И им будет неважно, помнишь ты или нет – они просто вскроют твою память, как консервную банку – чтобы добраться до того, что им нужно.

Голос Лизы полон горечи и злости. И еще – гнева. Андрей никогда не слышал, чтобы об Инквизиторах говорили так. Значит, Лиза на самом деле – беглая преступница? Или… Лиза не сомневается в том, что Андрея будут допрашивать – и даже пытать – если он проговорится про эту странную песню. Но Андрей-то точно никакой не преступник! Он не делал ничего плохого!

Может, Андрей чего-то не знает об Инквизиторах? А Лиза – знает?…

У Андрея голова пошла кругом.

А самая главная странность – с этим воспоминанием, которое он только что рассказал Лизе.

– Знаешь, – осторожно сказал он. – Знаешь…

Это кажется диким и слегка безумным. Но Андрею надо это кому-то рассказать, потому что если он будет думать об этом сам, он точно запутается и возможно вообще свихнется.

– Знаешь, какая странность, – решился он. – Я только сейчас это вспомнил. Про песню. И то, как папа говорил про темноту и чудовищ. Раньше это воспоминание было короче. Просто костер, гитара, шашлыки… а потом мама зовет нас спать… Как будто кто-то вырезал кусок того вечера. Или как будто я сейчас это все придумал – про песню и темноту…

Он беспомощно посмотрел на Лизу, не понимая, что происходит. Вдруг она скажет – да, ты просто придумал. Но ведь она сама узнала эту песню про сокола?!

Лиза посмотрела на него с сочувствием. Потом мягко сказала:

– Так бывает, Андрей. Память – очень пластичная штука. Если ты что-то не хочешь вспоминать, оно забывается. Если с тобой случилось что-то непонятное… травмирующее… твой мозг может заставить тебя забыть об этом, чтобы ты не переживал больше. Он защищает тебя.

– Но я вспомнил!

– Да. Это как вырвать страницу из воспоминаний. Но ее нельзя уничтожить, можно только спрятать. Но раз она спрятана – то может и найтись. Какая-нибудь случайность. Триггер, спусковой крючок. Например, ночной лес вокруг – и твой старый страх темноты. Крик птицы. Или знакомый запах. Или вкус. Как будто подул ветер, разбросал листы бумаги – и тот, спрятанный внизу, бросил тебе под ноги. И вот – ты вспомнил то, что когда-то забыл.

Она замолчала. И Андрей молчал, растерянно думая над ее словами. Ему показалось – что-то изменилось. В нем самом. И, возможно, во всем мире – тоже. Как будто он шел по освещенной надежной дороге – и вдруг раз, выключили свет. И теперь кажется, что никакой дороги нет. Вокруг просто поле, густо заросшее высокой, невидимой в темноте, травой. Или не поле, а, например, трясина? И не найти даже следов, по которым можно вернуться назад. И страшно сделать следующий шаг. Потому что непонятно, куда теперь идти. И даже себе самому он не может верить. Какие еще воспоминания он забыл?

– Или, – добавила Лиза, – ты не сам забыл. Тебя заставили забыть.

Она внимательно посмотрела на Андрея, и ему почему-то стало не по себе под ее взглядом.

– Кстати, – мягко, почти мурлыкающе, добавила она, – об этом…

Ее глаза были странными – слишком яркими. Должно быть, свет из-за приоткрытой двери фургона так падал на ее лицо. Не могли же они светиться в темноте, как… у кошки?

– Кис-кис, – сказала Лиза. – Колючка!

И откуда-то из темноты к ступенькам фургона вдруг прыгнула серебряная кошка. Та самая которую Андрей видел утром, над упавшим Жоржем Соловьевым. Вблизи оказалось, что кошка довольно крупная, размером с рысь. На первый взгляд, она была будто отлита из какого-то серебристого текучего металла, может из ртути – но потом Андрей разглядел, что шкура у нее не гладкая, а покрыта короткой шерстью, и каждая шерстинка светится и мерцает, будто хрустальная. И глаза у нее тоже были серебряные, с острой точкой черного зрачка. Странные глаза, не кошачьи, скорее птичьи. И взгляд их такой завораживающий, что невозможно отвести глаза…

– А… – ошарашено пробормотал Андрей, удивляясь, почему это все его не пугает, и он даже умудрился не заорать: – что это… как… Это она?

– Значит, – почему-то довольно сказала Лиза, – ты ее, все-таки, видишь. Это отлично!

– Что? Что – отлично?!

– …Но как не вовремя, – с досадой добавила Лиза, – завтра как раз маг-осмотр, и пифия… Еще дорожные патрули. И пропускной пункт перед городом…

– О чем ты? Что вообще происходит?

– Тс-сс, не разбуди Симона, – голос Лизы опять стал мурлыкающим, тихим – и каким-то усыпляющим. И Андрею, который так и не мог до сих пор отвести взгляд от странных завораживающих глаз серебряной кошки, вдруг показалось, что это вообще все сон.

– Да, – довольно пробормотала Лиза, – так. Я все объясню тебе позже. А сейчас пора спать. Спи, Птенчик. И забудь… все, что тебя тревожит… Помурлыкай ему, Колючка.

Голова Андрея вдруг стала тяжелой, и веки начали неудержимо слипаться. Он хотел еще о чем-то спросить, но сумел только широко зевнуть. Под басовитое рокочущее мурлыканье серебряной кошки, Андрей закрыл глаза.

Перед тем как уснуть, он почувствовал, как ласковые пальцы гладят его по голове, и услышал нежный мамин шепот:

– Спи, Птенчик. И забудь… все, что тебя тревожит…

Странно – подумал Андрей, что мама тоже говорит совершенно как Лиза.

Какой хороший сон, и мама снова жива – решил он и заснул по-настоящему.