Читать книгу Счастливы по-своему - Татьяна Труфанова - Страница 8

– Что я делаю? Пеленки глажу, – голубиным голоском лепетала Юлька. – Да, с двух сторон. Да, чтоб ни микроба… Ой! Яся проснулся! Прости, мам, я тебе вечером позвоню.

Она прикрыла глаза от стыда. Стыдно было не от вранья, а от того, что в ней ни на грош смелости. Сказать, что со вчерашнего дня бросила Ясю на мужа? Ха! Для Юльки это так же возможно, как выйти на канат под куполом цирка и прогуляться туда-сюда. Она не сообщала раньше матери о том, что ищет няню и собралась на работу, потому что та непререкаемо заявила ей: до года нужно сидеть с ребенком. Лучше бы до двух, но до года – это без обсуждений. Иначе… Дальше начинался длинный список тех травм и ущерба, который нанесет Ярославу разлучение с матерью. «Я сидела с тобой до двух лет. Сейчас вы, понятно, разбалованные, чем-то жертвовать – это для вас нелепость. Но хотя бы до года…» Вот так клубились, разрастались в Юлиной голове тирады маман, звучал громко резковатый, глубокий голос – хотя телефонный разговор закончился.

– Я даже не ожидала, что в провинциальном музее… – послышался восторженный голос, и в зал вошла пара лет сорока, он и она в одинаковых джинсах.

Юля переглянулась с пожилой смотрительницей зала и скорчила мину. Да знаете ли вы, что это один из лучших областных музеев?! Что у нас великолепная коллекция русского авангарда? Что наша «Мадонна с единорогом» Фра Анджелико только что вернулась с выставки в Нью-Йорке? Знаете ли… Мысленно Юлька разгромила столичных снобов в пух и прах, но они этого не заметили: они увидели Кандинского и, повернувшись к ней спиной, заахали перед свистопляской цветных фигур.

Юля беззвучно вздохнула и перешла в соседний зал. Там висела одна из ее любимых картин – «Парижский бульвар» Константина Коровина. Взгляд сверху на вечернюю реку людей, на сотни разноцветных огней – если постоять в тишине перед картиной, то через минуту начинаешь слышать неясный гул: будто шарканье тысячи подошв по бульвару, и разговоры, и смех, вдруг поднявшийся вверх женский голос, музыка, цоканье копыт по мостовой, скрип колес, шум ветра, а над этим взлетает шепот: «Oh, Paris!..» Юлька усмехнулась. Вот ее Париж. Чтобы попасть туда, ей не нужны деньги, виза и самолет. Этого Парижа ее никто не сможет лишить.

«Между прочим, это все благодаря родной матери», – произнес в голове знакомый голос.

«Между прочим, зайти в музей посмотреть на Коровина я и сама могу», – возразила Юлька. В своих мыслях она была весьма дерзкой спорщицей.

«Да-да, по билету, – снисходительно сказала маман. – Но работу хранителя в лучшем музее города ты получила только благодаря моим знакомствам».

На это ответить было нечего, поэтому Юля поспешила заняться делом. По внутреннему коридору она перешла во второе здание музея, пристроенное сзади к старинному графскому особняку. Особняк выходил на главную площадь и был виден всем, а этот невзрачный рыже-кирпичный дом не видел почти никто, ибо он смотрел на глухой переулок и был полускрыт высоченным забором, что к лучшему – внешность у него была самая заурядная. Зато внутри, на нижнем этаже и в подвале, находились сокровища. Пожалуй, за экспонаты хранилища не стали бы драться Лувр и Вашингтонская галерея, но по обычным человеческим меркам это были именно сокровища, и ради них, конечно, стоило возводить бетонный трехметровый забор и ставить видеонаблюдение.

Идя вниз по лестнице, Юля вспоминала свой вчерашний побег. Что это было? Словно вулкан в ней взорвался. Месяцами копил напряжение, а потом – бух! И пошли клочки по закоулочкам, вместе с Юлиным здравым смыслом… Какое счастье, что она не уехала вчера в Петербург! И как жаль, что она купила билет! Истратила две тысячи, отложенные на подарок Степе. Двенадцать дней осталось до его дня рождения, где она возьмет деньги?.. Вулкан взорвался, и теперь она чувствовала себя опустошенной и виноватой, но под слоями вины и сожалений грелось удовлетворение от того, что она таки добилась своего и вышла на работу.