Читать книгу Звезда моей души - Татьяна Устименко - Страница 6

Известное всем и каждому выражение: «Тише едешь – дальше будешь» становится безупречно правдивым лишь в том случае, если ты путешествуешь в компании не обычного человека, а чародея. Впрочем, такое же парадоксальное нарушение законов логики касается и пословицы: «Поспешишь – людей насмешишь». Перемещаясь по воздуху, мы с Джайлзом не только изрядно обогнали представителей всех остальных гильдий, но также удостоились отнюдь не смеха, а подобострастных поклонов со стороны сгрудившейся у ворот толпы, ожидающей приезда выборщиков, сопровождаемых своими новоиспеченными учениками. Вернее, подобного приема удостоился один лишь Джайлз…

С развлечениями в Блентайре всегда обстояло довольно туго, а торжественный въезд представителей всех общин и вовсе можно наблюдать нечасто – всего лишь раз в году. Именно поэтому данное мероприятие пользуется неизменной и вполне обоснованной популярностью среди любопытных зевак, не стесняющихся громко и в откровенных выражениях высказывать свои догадки относительно внешности и умственных способностей детей, успешно прошедших церемонию выбора и избежавших, таким образом, храмового котла. Жители нашего королевства испокон веков славятся остротой своих болтливых языков и неуемным любопытством, быстро переходящим в откровенное нахальство. Короче, если повстречаешь коренного лаганахарца, то клювом попусту не щелкай, то есть не зевай и, если что, пеняй на себя.

Я испуганно сбавила шаг, увидев собравшуюся у ворот толпу ротозеев, насчитывающую никак не меньше пяти сотен человек, да пониже натянула на лоб капюшон плаща, чтобы скрыть остроконечные уши. Не дай Шарро, измученные ожиданием зеваки заметят мои сугубо эльфийские черты внешности – греха не оберешься. Могут и камнями закидать. Стараясь стать как можно незаметнее, я еще сильнее сгорбилась, скромно потупила глаза и мелко семенила, по мере возможности прячась за широкую спину Джайлза, невозмутимо шагавшего прямо на расступавшуюся перед ним толпу.

Люди поспешно отступали в сторону, вежливо кланяясь статному, приветливо улыбающемуся юноше, облаченному в расшитую звездами мантию чародея, ибо маги обладают статусом неприкосновенности, а нанесенная им обида всегда карается одним только способом – смертной казнью. Но если прекрасный облик Джайлза вызывал у обывателей льстивые комплименты и завистливые вздохи, то спутницу мага людская молва не пощадила: горожане щедро одаривали меня шутками и издевками, ранящими куда больнее, чем удар тяжелым булыжником.

Несколько коротких мгновений, потраченных на то, чтобы миновать возбужденно гудящую толпу, стали для меня настоящим испытанием. И чего я только не услышала! Моя хрупкая фигурка, незавидный рост и нищенский наряд подверглись настолько сокрушительному остракизму, что, будь мое желание попасть в Звездную башню чуточку слабее, я бы, наверное, сгорела со стыда или провалилась под землю, наповал сраженная градом сыплющихся на меня насмешек. Но наконец-то все закончилось – мы пересекли караульную площадь, завернули за угол сторожевой башни и углубились в дебри торгового переулка.

– А ты молодец! – с восхищением признал маг, целенаправленно устремляясь в сторону торгующих выпечкой лотков. – Даже не дрогнула, не ответила на чужие глупости и подначки. Признаюсь, я специально повел тебя этим путем, решив понаблюдать за твоей реакцией. Запомни: толпа возбудима, труслива и мгновенно ведется на малейшую провокацию. Для того чтобы противостоять людской массе, нужно иметь крепкие нервы и завидное самообладание. А вот если ты научишься управлять толпой, – он насмешливо присвистнул и протянул мне теплую, усыпанную марципанами булочку, купленную у дородной торговки, – то сможешь влиять на ход любого события.

– Я испугалась, смертельно испугалась! – откровенно призналась я, облегченно переводя дух, с благодарностью принимая угощение и только сейчас начиная отдавать себе отчет в том, насколько сильно утомило меня наше необычное путешествие. Под ложечкой буквально сосало от голода, а натертые грубыми башмаками ноги опухли и мучительно ныли. – У меня никогда не получится сознательно влиять на кого-либо, поэтому пусть лучше они меня не замечают, я того не стою.

– Уж поверь мне – стоишь! Ты просто еще не разобралась в самой себе! – весело рассмеялся Джайлз, с хрустом вгрызаясь в толстую краюху белого хлеба, густо намазанную золотистым медом. – Но ты ведь все равно нашла в себе силы превозмочь страх и не отступила перед возникшим препятствием. О, Йона, если ты и впредь станешь всегда руководствоваться этим разумным правилом, то гарантирую – ты имеешь все шансы пойти очень далеко.

– Насколько далеко? – наивно поинтересовалась я, облизывая пальцы, из-за сдобы ставшие сладкими и липкими. – Неужели до самого Зачарованного берега?

– Дальше! – с нажимом парировал Джайлз, испытующе глядя на меня.

– До Черных холмов? – недоверчиво рассмеялась я, принимая предложенную им игру в угадывание.

– Дальше! – солидным тоном произнес чародей.

– Да куда уж дальше-то? Если только до Пустоши! – всерьез испугалась я.

– Дальше!

– До Запретных гор? – с содроганием спросила я, отводя глаза, ибо наша игра, похожая на страшное предсказание, перестала мне нравиться.

Чародей кивнул. Я поежилась, потому что в те запретные, проклятые богиней Банрах края еще не забредал ни один живой человек. Возможно, лишь крылатые души, вылетающие из умерших тел, имеют дерзость посещать эти земли, по слухам ставшие последним приютом изгнанных из столицы Полуночных эльфов.

– Не стоит слишком часто заглядывать в будущее, можно ослепнуть, – успокоил меня Джайлз, бросая копошащимся в канаве голубям оставшиеся от хлеба крошки. – Предлагаю заняться более приятными делами.

– Мы пойдем в Звездную башню! – Я обрадованно всплеснула руками. – Я увижу главу гильдии?

– Не так быстро, мой прыткий эльф! – улыбнулся молодой маг. – Или ты и правда хочешь попасть туда в этом убогом приютском одеянии?

– Ой! – Я сконфуженно вцепилась в полы своего донельзя изношенного плаща. – Но другой одежды у меня нет…

– Будет, – ласково утешил чародей, – и весьма скоро. Неподалеку отсюда находится лавочка некоего чудаковатого старика, прежде служившего главным придворным портным. Поверь, уж если где-нибудь в Блентайре и можно найти красивое платье, так только у старого Иоганна, благослови бог Шарро его искусные пальцы!

Любой город является овеществленной проекцией проживающих в нем людей. Он идеально отображает их достоинства и пороки, вкусовые пристрастия и бытовые привычки. Построенный эльфами Блентайр напомнил мне прекрасное видение – белокрылого лебедя, гордо плывущего по волнам чрезвычайно широкой в этом месте Алларики.

Впервые в жизни попав столицу, я потрясенно вертела головой, неоднократно ловя себя на том, что моя нижняя челюсть непроизвольно отвисает, занимая донельзя дурацкое положение, совершенно несвойственное ей в любой другой, нормальной ситуации. Джайлз снисходительно посмеивался над моими бурными восторгами, иногда специально не мешая мне вдосталь налюбоваться впечатляющими достопримечательностями столицы, а иногда, наоборот, начиная пространно излагать историю возникновения той или иной улицы. Следовало признать, что из молодого мага получился отменный проводник – осведомленный, деликатный и остроумный.

Переходя через многочисленные площади Блентайра, петляя по узким улочкам торгового района, рассматривая изощренные вывески его лавок, словно соревнующиеся между собой в пышности названий и красоте оформления, умиляясь величественности мраморных статуй и наслаждаясь тенистыми парками, я поняла, что с первого взгляда раз и навсегда влюбилась в этот удивительный город. И тем горше становилось от мысли о печальном будущем великой столицы королевства Лаганахар, ибо беспощадные пески все ближе подбирались к стенам Блентайра, будто затягивая смертельную петлю удушающей веревки, наброшенной на горло одушевленного существа, ведь эльфы подарили городу частицу своей бессмертной души.

Ныне наш город был обречен на медленную мучительную смерть, а тщетные потуги жрецов и чародеев всего лишь немного оттягивали миг неминуемой катастрофы, усугубляя агонию столицы и многократно усиливая ужас его обитателей. И сегодня, глядя на валы бездушного песка, отчетливо просматривающиеся со стен столицы, я на деле убедилась в правдивости утверждения, гласящего, что быстрая гибель намного гуманнее и безболезненнее, чем вот такое долгое и постепенное угасание.

Но предательская мысль о справедливости и заслуженности постигшей Блентайр кары нет-нет да и мелькала у меня в голове. Люди жестоко изгнали тех, кто построил эти нерушимые стены и высокие башни. Люди почти истребили истинных хозяев Блентайра – эльфов, происходящих из двух великих кланов: Полуночных и Полуденных. Так стоило ли удивляться, что ныне люди сами умирали от отсутствия тепла, воды и пищи? Око за око, зуб за зуб, человек за эльфа – вот в чем выразилась справедливость закона выживания. Человеческий род медленно исчезал, пав жертвой Проклятой эпохи. Впрочем, подробности существования бывших жителей столицы, эльфов, тщательно скрывали от простых обывателей, руководствуясь немудреным правилом: меньше знаешь – крепче спишь.

В пику королевской политике умалчивания, вовсю насаждаемой в Лаганахаре, я сумела прочитать Книгу Преданий и посему узнала многое из того, о чем совсем не полагалось знать. С болью в душе я рассматривала теперь дивное творение эльфийских зодчих, заваленное грудами вонючих, гниющих отбросов. Я видела засоренные, давно пересохшие фонтаны Блентайра, растрескавшиеся стены домов и криво залатанные крыши. Медные, некогда до блеска начищенные флюгеры обезображены пятнами зеленой плесени; статуи, утратившие носы и пальцы рук, выглядели уродливее, чем зараженные проказой люди, а многолетние потоки птичьего помета неряшливо свисали с козырьков крыш.

Неосмотрительно отобрав у эльфов прекрасный Блентайр, алчные смертные явно откусили слишком большой кусок королевского пирога, пришедшийся им не по зубам. Загаженный город медленно погибал от человеческого безразличия и попустительства, а надвигающаяся на его стены Пустошь должна была всего лишь довершить начатое людьми злодейство. И в этом тоже угадывалась некая высшая справедливость: отнятый у эльфов город в итоге не достанется никому, уйдя в холодное небытие. Теперь нам предстояло полностью заплатить за грехи прошлого, некогда совершенные нашими глупыми предками.

К сожалению, тогда я еще не ведала всей истинной подоплеки межрасовой войны, положившей конец счастливой жизни Блентайра. А вступая на нелегкую стезю ученицы гильдии Чародеев, я даже и не подозревала о том, что вскоре мне предстоит узнать сокровенные тайны реальности, которые могут оказаться намного страшнее всех доселе услышанных или прочитанных сказок и легенд…

Человеческий разум способен на многое, но он тоже не является безграничным, отступая перед нерушимой силой времени и будучи не в силах остановить неумолимый бег мгновений. Время похоже на песок, безостановочно пересыпающийся в колбе бытия, опирающейся на подпорки из человеческого разума. Мы не властны заново придумать или исправить наше прошлое, ибо оно не зависит ни от чего и ни от кого. И точно так же мы не имеем возможности заранее узнать будущее, ибо ежесекундно выковываем звенья длинной цепи-жизни, питающейся нашими мыслями, словами и поступками. Но как бы там ни было, мы должны бережно хранить предания о прошлом, ведь только они и могут подсказать, каким станет наше ближайшее будущее, неотделимое от дней ушедших и возникающее как их закономерное продолжение. И только в этом состоит единственная минимальная власть над частицами времени, милостиво подаренная нам богами и природой.

Проходя через одну из площадей, мы с Джайлом обратили внимание на группку бездеятельно шляющихся ротозеев, собравшихся вокруг невысокого тощего мальчишки, облаченного в некогда роскошный, а ныне сильно потрепанный парчовый плащ, небрежно залатанный лоскутами из более дешевой ткани.

– Он не имеет ничего общего с членами какой-либо гильдии, – удивилась я, с отнюдь не праздным интересом рассматривая худое, бледное, но поразительно одухотворенное лицо сего совершенно не поддающегося классификации персонажа. – Раньше я никогда не встречала людей, похожих на этого мальчика.

– А чем конкретно он так сильно тебя зацепил? – с любопытством поинтересовался Джайлз, останавливаясь и присоединяясь к небольшой толпе. – Вроде бы человек как человек – ничего особенного.

Но в его глазах уже зажегся неяркий испытующий огонь, вызванный моей наблюдательностью и неуемной жаждой новых знаний.

– Нет, он точно не такой, как все. – Я негодующе мотнула головой, выражая протест. – В нем присутствует нечто возвышенное, выбивающееся за рамки обычной повседневной приземленности.

– Для скромной воспитанницы приюта ты проявляешь слишком зрелую проницательность и поразительно тонко чувствуешь людей, – с одобрением проговорил чародей, ласково погладив меня по плечу. – Ты начинаешь вызывать у меня огромное уважение, Йона.

Я смущенно покраснела:

– Так кем же все-таки является этот мальчик?

– Пилигримом и уличным бардом, – коротко пояснил Джайлз, шаря в кармане своей мантии и извлекая серебряную монету достоинством в один риель[4]. – Они не входят официально ни в одну из гильдий, просто свободно скитаются по Лаганахару и самостоятельно зарабатывают себе на хлеб. Пикантная особенность его судьбы заключается в том, что подобных мальчиков обычно кастрируют еще в раннем младенчестве, дабы избежать утраты красивого тонкого голоса.

– Кастрируют? – не поняла я.

– То, что мешает плясать плохому танцору, тем более не поможет хорошему певцу, – с ноткой презрения рассмеялся чародей, бросая монету мальчишке, ловко поймавшему ее прямо в полете. – Присмотрись к нему повнимательнее, и ты поймешь, что на самом деле он далеко не так молод, каким кажется на первый взгляд.

Желая лично удостовериться в правдивости слов мага, я шагнула ближе, остановившись как раз напротив певца. От этих движений мой капюшон немного сдвинулся назад, частично открыв уши и волосы. Я быстро поправила плащ, но мальчишка уже впился бдительным взглядом в неосторожно рассекреченные детали моей необычной внешности и потрясенно вскрикнул.

– Эль… – шокированно начал он, но тут его расширенные от возбуждения зрачки в упор встретились с моими сиреневыми глазами.

Певец тут же прикусил язык и замолчал, а я в свою очередь заметила широкие седые пряди, мелькающие среди его белокурых локонов, и паутинку из морщинок, предательски змеящуюся возле глаз. Бродячий певец оказался далеко не мальчишкой, хоть и умело пользовался своей обманчиво юной внешностью.

– Ты… – экзальтированно шептал он, не отводя от меня своего безумного взора. – Ты – Наследница! Я чувствую присутствие могучего крылатого зверя, слышу его рев, вижу оскал острых зубов… И он стоит у тебя за плечом…

– Мальчишка пророчествует! – возмущенно охнул какой-то дюжий мужлан в одежде метельщика.

– Скорее бредит, – ехидно поправил тощий целитель. – Возможно, он обкурился конопли.

– Сумасшедший! – боязливо взвизгнула какая-то женщина. – Гоните его в шею, чтобы он не накликал на нас беду!

– Да-да, гоните! – слаженно подхватила толпа.

– Не сметь! – Джайлз повелительно вскинул ладонь, мгновенно оборвав все негодующие вопли. – Разве вы не знаете, что все помешанные особо любимы судьбой, а через их уста пророчат сами боги? Кто посмеет обидеть избранника богов? Не ты ли? – Его палец обличающе указал на трусливо отшатнувшегося крепкого парня, подпоясанного кожаным фартуком мясника. – Или ты? – Он язвительно хмыкнул в сторону визгливой бабы, тут же молчком увильнувшей в сторону.

– Правильно! – донеслось из толпы, зачарованной силой убеждения молодого мага. – Безумец неприкосновенен!

Я восхищенно сглотнула, получив наглядное подтверждение недавнего урока Джайлза, сумевшего подчинить себе толпу.

– Спой нам, пророк! – между тем мягко попросил чародей, обращаясь к замершему певцу. – И не бойся, здесь тебя не тронут.

– Какую песню ты желаешь услышать, заступник? – сипло выдавил еще не оправившийся от испуга певец.

Джайлз едва открыл рот, намереваясь озвучить заказ, как вдруг я ощутила острый укол интуиции и попросила, невежливо перебивая чародея:

– Спой нам то, что подсказывает твое сердце!

Джайлз изумленно хлопнул ресницами, но утвердительно кивнул, поддержав мою просьбу.

– Я сам не помню, когда и от кого узнал эту необычную песню, – негромко пробормотал бродячий бард, вынимая маленькую гитару из привешенной за спиной сумки. – Я не понимаю, о чем в ней говорится, но сейчас мне почему-то хочется спеть именно ее…

Он немного помолчал, а потом плавно тронул струны своего инструмента, рождая непривычную нашему слуху мелодию, нежную и печальную. После вступительных аккордов в музыку гармонично вплелся его голос – звонкий, высокий, но при этом невыразимо плачущий и дрожащий, словно исполняющий гимн утерянной любви. Толпа зачарованно замерла, внимая разливающейся над площадью песне.

Судя по содержанию и стилю, эта песня должна была исполняться женщиной, а отнюдь не мужчиной и волшебным образом передавала ауру невыносимого горя, постигшего героиню стихов. Я напряженно вслушивалась в куплеты, и мне показалось, будто они предназначены только для меня, но вот, увы, я пока не в состоянии постигнуть глубокий смысл, вложенный в их строчки. Однажды я, уверена, все-таки узнаю имя автора этих стихов и непременно разберусь в тайном смысле печальных слов, очевидно имеющих непосредственное отношение как к моему прошлому, так и к моему будущему. А возможно, я даже сумею помочь в том страшном горе, что причинили неизвестной мне девушке, проникновенно оплакивающей свои безвозвратно ушедшие чувства…

– Приди в себя, Йона! – Чародей бережно тронул меня за плечо, вырывая из плена грез. – Ты явно уловила в этой песне нечто большее, чем мы, сумевшие постичь лишь ее красоту и благозвучность. Но признаю, я никогда не встречал столь талантливого исполнителя и не слышал столь душераздирающих стихов.

– Сьерр певец! – Из толпы выступил толстый важный господин и вежливо поклонился едва замолкшему барду. – Я придворный капельмейстер. Разрешите мне выразить восторг перед вашим талантом и пригласить вас в королевскую театральную труппу. Там вы сможете добиться несказанного успеха, а также получите возможность жить в тепле и сытости до конца своих дней.

Толпа одобрительно зааплодировала, осыпая певца комплиментами и медными арани. Джайлз под шумок оттащил меня в соседний переулок и хитро ухмыльнулся:

– Учись уходить вовремя и не оставлять следов. Кажется, мы обеспечили безоблачное будущее для этого бродячего певца, но теперь нам пора подумать и о себе. Взбодрись, эльф, ибо нас ждут лавка старины Иоганна и Звездная башня!

Обещанная лавка скромно притулилась в узком переулке, аккуратно уместившись между фасадами двух высоких зданий, полностью затмевающих ее яркостью облицовки и нарочито лезущей в глаза новизной черепичного покрытия крыш. Но ведь хорошее в рекламе не нуждается! А посему умный владелец любой лавки непременно сделает ставку не на кричащий облик своего торгового здания, а на качество продаваемых товаров или ассортимент оказываемых услуг.

Видимо, все это в полной мере распространялось и на предприятие старого Иоганна, потому что под ненавязчиво скромными стенами его лавки вовсю бурлила жизнь. Входная дверь то и дело хлопала, впуская покупателей или выпуская их обратно, уже нагруженных объемистыми пакетами из плотной бумаги. Пару раз по ступенькам вроде бы ничем не примечательной лавки поднимались разряженные в пух и прах дворяне, сопровождаемые образцово вышколенными слугами. Очевидно, торговля бывшего придворного портного шла просто блестяще.

– Нам сюда! – Джайлз крепко ухватил меня за рукав и потянул за собой, почти силком затаскивая на крыльцо.

Перед самым порогом я сконфузилась до такой степени, что споткнулась и чуть не упала. Мелодично тренькнул привешенный над дверью колокольчик.

Войдя внутрь помещения, я немедленно восхищенно ойкнула и замерла на месте. Ошибочно представившееся небольшим снаружи, здание на самом деле оказалось обширным и светлым, а его стены были заняты придвинутыми друг к другу стеклянными витринами, заполненными одеяниями всех гильдий. Я медленно шла вдоль вешалок с одеждой, с безмолвным восторгом подмечая и безупречное качество тканей, и совершенство покроя, и ровность мелких стежков. Из-за стеллажа высунулась гладко причесанная голова молодого рыжеволосого мужчины.

– Чего пожелает юная сьеррина? – Он окинул меня оценивающим взором, словно снял мерку и одновременно с этим прикинул толщину кошелька потенциальной покупательницы, хотя у меня, к моему огромному стыду, даже одного арани сроду не водилось. – Плащ земледела или рубаху метельщика?

– Вот так, значит, ты встречаешь дорогих гостей, Милн? – насмешливо пожурил Джайлз, привалившийся к витрине с бархатными мантиями и спокойно сложивший на груди изящно скрещенные руки. – И куда, скажи на милость, подевались твои хорошие манеры?

– Здравствуйте, уважаемый и высокочтимый сьерр чародей! – Нимало не смущенный полученным упреком, Милн ужом вывернулся из-за прилавка и почтительно склонился до пола, приветствуя молодого мага. – Мы уже давно не имели удовольствия видеть вас в нашей бедной лавке! Что изволите заказать на сей раз: шелк для занавесей, парчу для парадных облачений, муар для подкладок церемониальных плащей?

– Ах ты, пройдоха, еще и прибедняться вздумал! – весело хохотнул чародей, проказливо щелкая приказчика по носу. – Тебя ничем не смутишь! Ты ведь даже мертвецу умудришься продать запасной саван!

– На чем и стоим! – С наигранной скромностью Милн горделиво развел свои плоские, будто лопаты, ладони, продолжая искоса меня разглядывать.

На его конопатом широкоскулом лице проступило заинтригованное выражение, буквально вслух вопрошающее: «А при чем тут эта замарашка?»

– Вот сейчас мы и проверим, так ли ты хорош в угождении клиентам, как утверждают заядлые модники нашей столицы! – Расшалившийся Джайлз подпихнул меня вперед, выставляя напоказ всю мою сомнительную красу. – Мне требуется полностью преобразить вот эту приехавшую из провинции девушку, причем так, чтобы она выглядела по меньшей мере любимой королевской дочкой, а еще лучше – самой королевой!

Глаза Милна обалдело сошлись к переносице, а я протестующе пискнула и попыталась юркнуть под прилавок.

– Куда? А ну стой, проказница! – Джайлз с хохотом выволок меня наружу и, явно бравируя своими непринужденными манерами, сдернул укрывающий мою фигуру плащ, с треском разорвав изношенную ткань.

В воздух взвилось небольшое облачко пыли. Приказчик кашлянул, чихнул и потрясенно вылупил свои грозящие выкатиться из орбит глаза, разглядев мои миндалевидные очи, буйные локоны и остроконечные уши.

– Эльф! – шокированно проблеял он. – Так это же самый настоящий эльф, забери меня Тьма!

– А ты кого ожидал увидеть? – вовсю иронизировал Джайлз, неприкрыто наслаждающийся разворачивающимся перед ним зрелищем. – Песчаную стоножку или бурую крысокошку?

Но вместо ответа Милн вдруг еще резче свел к носу свои до предела распахнутые глаза и неловко отступил назад, с размаху плюхаясь на ягодицы да вдобавок хрипло голося во все горло:

– Прадедушка, скорее иди сюда, нам срочно требуется твоя помощь!

Джайлз довольно прищелкнул языком и выразительно похлопал меня по плечу, намекая: «Смотри, что сейчас произойдет!» Я послушно уставилась туда, куда указывал его наставительно оттопыренный палец.

Расположенная напротив нас стена, очевидно скрывающая потайную дверь, бесшумно раздвинулась, пропуская в комнату невысокого, сгорбленного, седого как лунь старичка. В правой руке он сжимал лоскут редчайшего в наших краях серебристого шелка, производимого Полуденными эльфами, а в левой – иголку с вдетой в нее серебряной ниткой. Подслеповато прищуренные глаза нового участника разыгрывающейся в лавке трагикомедии добродушно взирали на мир через толстые линзы эльфийских очков, делая их хозяина похожим скорее на волшебника из детской сказки, чем на портного.

– И не нужно так громко кричать, – скрипуче проворчал старичок, приветливо мне улыбаясь. – Я, может, и слепой, но пока еще не глухой и отнюдь не дурак. Добро пожаловать в Блентайр, сьеррина Наследница.

– Как вы меня назвали? – робко пролепетала я, шарахаясь от странного старика и попадая в заботливые объятия Джайлза.

Чародей ласково прижал меня к своей груди, словно младшую, нуждающуюся в защите сестренку, и успокаивающе погладил по волосам:

– Не волнуйся, малышка, ты находишься среди друзей!

Старик согласно хмыкнул.

– Здравствуй, Джайлз, – с нескрываемой симпатией произнес он, пожимая ладонь молодого мага. – Какой замечательный подарок ты привел ко мне сегодня! А я уж начал бояться, что не доживу до этого знаменательного дня.

– Почему? – брякнула я, совершенно растерявшаяся и сбитая с толку.

– На прошлой неделе прадедушке Иоганну исполнилось сто шестьдесят семь лет! – внушительно пояснил Милн. – Он самый знаменитый долгожитель Лаганахара!

– Ого! – промямлила я, так и не сумев подобрать нужных слов.

– Но я все же неспособен прожить целое тысячелетие, в отличие от некоторых, – неожиданно выдал портной, резво шуруя иголкой и не глядя на меня.

– Это вы о ком говорите? – не поняла я.

– О тебе, наша уважаемая Наследница! – проказливо хихикнул Иоганн.

– Ой, нет, – слабо простонала я, чувствуя, что пол внезапно поплыл куда-то вбок, уходя у меня из-под ног. – Мамочки, мне страшно…

Свет в глазах померк, и я почувствовала, как мое сознание начинает проваливаться в глухую, холодную черноту…

Отдаленный гул голосов болезненно впился в мозг, мешая наслаждаться тишиной и покоем. Я возмущенно поморщилась и еще сильнее зажмурилась, мечтая лишь об одном: поспать подольше, прежде чем нас опять загонят на эти треклятые капустные грядки, буквально усеянные омерзительно мохнатыми желтыми гусеницами. Но когда я жаловалась, что боюсь их пуще смерти, брат Флавиан лишь неодобрительно качал головой и выдавал длинные сентенции о неоспоримой пользе физического труда, облагораживающего наши души и укрепляющего тела.

– А ты уверен в том, что эта малышка и есть долгожданная Наследница? – взволнованно вопросил чей-то красивый, смутно знакомый мне баритон.

– Твой скептицизм вполне обоснован, мальчик, – со старческим дребезжанием отозвался его собеседник. – Но ты ведь сам знаешь не хуже меня, что ее избранность можно проверить.

Я раздраженно нахмурилась, недовольная своим на редкость неинтересным сном, но надоедливые голоса не умолкали.

– Возможно, уже стало слишком поздно и процесс наступления Пустоши принял необратимый характер?

– Глупости, – протестующе усмехнулся старик. – Поздно бывает лишь в том случае, если ты сдался и опустил руки.

– Я согласен с тобой, Иоганн. – Более молодой участник диалога испустил громкий вздох облегчения. – А то, что я успел понять о Йоне в течение этого длинного дня, говорит о многом.

– И все же ты по-прежнему сомневаешься в ней, – ехидно поддел старый портной.

– Сомневаюсь, – немного виновато подтвердил чародей. – Пребывание в Звездной башне учит не доверять никому, даже собственной тени.

– Тогда давай разбудим нашу малышку эльфийку и… – предложил Иоганн, но не успел закончить фразу, прерванный моим недовольным ворчанием.

– Я уже не сплю, – сварливо сообщила я, очень неохотно смиряясь с мыслью о том, что все приключившееся со мной сегодня оказалось отнюдь не гадким сном, а сущей правдой. – Поспишь тут, как же.

Я подняла ресницы и встретилась с устремленным на меня чародейским взором, так и горящим мрачным ожиданием чего-то важного и пугающего одновременно. Обнаружив, что лежу на кипе свернутых в рулончики плащей, я встала и сладко потянулась, чувствуя себя намного лучше, ибо даже столь короткий сон значительно меня освежил, вернув гибкость мышцам и устранив нудный звон в голове.

– Извольте объяснить, уважаемые сьерры, к чему ведут все эти ваши туманные разговоры о Наследнице и наступлении Пустоши? – попросила я, учтивым наклоном головы благодаря Милна, поднесшего мне стакан яблочного компота.

– Йона, а ты никогда не задумывалась о том, что твоими родителями могли быть Полуночные эльфы, по крайней мере, хотя бы по одной линии родства? – В голосе старого Иоганна звучали нотки непоколебимой уверенности в собственной правоте.

– Эльфы никогда не бросают своих детей, – жестко отчеканила я. – Ведь рождение ребенка – чрезвычайно редкое событие и желанный праздник для всего клана бессмертных.

– Она права, – компетентно подтвердил Джайлз. – К тому же эльфы крылаты, а не горбаты.

– И кто из нас здесь слепой? – язвительно усмехнулся портной, резко шагнул ко мне и ножницами, зажатыми в ладони, стремительно располосовал мою рубашку, обнажив спину.

– Великий Шарро! – восхищенно ахнул чародей, протирая свои глаза, словно он пытался отделаться от неправдоподобного наваждения. – Это иллюзия или обман зрения?

– Они настоящие, – сообщил Иоганн, бережно прикасаясь к одному из моих крыльев и расправляя его нежные складки. – Полагаю, что подобной, совершенно несвойственной людям, частью тела может обладать лишь единокровная дочь Полуночных!

– Но я совсем не умею летать! – плачуще пожаловалась я, бессильно хлопая раскинутыми крыльями. Я даже подпрыгнула, стремясь подчеркнуть свои слова, но, естественно, тут же опустилась обратно. – У меня никогда еще не получалось взлететь хоть на пядь над землей.

– Экая ты торопыга! – ласково пожурил старый портной, любуясь моими раскрытыми крыльями, отливающими всеми оттенками серебряного и золотого цветов. – Скажи, а кто из нас обладает законным правом хвалиться, будто уже научился глубоко дышать, уверенно ходить и правильно жить? – Вопрос прозвучал риторически. – Помни: на познание себя порой уходят годы и десятилетия, а на овладение своими способностями – и того больший срок.

– Крылья эльфов имели черный цвет, – поспешно вставил Джайлз, едва справившийся с постигшим его потрясением. – А их души были…

– Тсс! – торопливо вскричал Иоганн, намеренно помешав чародею, очевидно чуть не сболтнувшему лишнее. – И теперь ты опасаешься, не наделена ли наша малышка черной душой в противовес своим сказочно красивым серебряным крыльям? Ха, ты сам-то веришь, что Йона плохая?

Джайлз громко сглотнул, бессильно пожимая плечами:

– Сие ведомо лишь богу Шарро. Ведь недаром сказано в пророчестве, высеченном на стене Немеркнущего Купола:

Он удрученно помолчал и добавил чуть слышно, словно извиняясь:

– Я ничего не имею против тебя, малышка, но я тоже чародей и не хочу умирать. И еще, мы – не злые…

– Забери вас Тьма! – гневно выругалась я, обиженно молотя сжатыми в кулаки руками по широкой груди этого горе-предсказателя. – Ну с чего, с чего вы вдруг решили, будто я и есть та самая Наследница-убийца?

Чародей бережно поймал меня за запястья и виновато вздохнул, однако вовсе не торопясь приводить какие-либо аргументы в пользу своей версии.

– Оставь девочку в покое, Джайлз. Невозможно бежать впереди завтрашнего дня. Она либо до всего докопается сама, либо смирится и отступит, – саркастично хмыкнув, повелительно приказал старый Иоганн, заговорщицки подмигивая всерьез опечаленному чародею. – Ты привел ее сюда не ради чтения нотаций или запугивания, а с целью выбора наряда, подходящего для посещения Звездной башни. Так порадуй же малышку, найди ей самое прелестное платье.

– Пусть она выберет его сама, – добродушно улыбаясь, предложил маг, замечая, что я тут же встрепенулась и так жадно облизнула губы, словно собиралась попробовать на вкус все имеющиеся в лавке ткани, пуговицы и ленты. – Процесс примерки нарядов всегда является для женщин чем-то особенным, отнюдь не той обыденностью, каковой считаем выбор одежды мы, мужчины. Думаю, она наделена врожденным чувством вкуса.

– Каждая баба мечтает хоть раз в жизни сходить с авоськой не в продуктовую лавку, а в ювелирную! – угодливо заржал Милн.

Я ответила ему широкой улыбкой, однозначно подтвердившей правоту актуального изречения.

– Выбирай себе платье, дитя! – Портной широким щедрым жестом обвел стены, находящиеся позади него. – Разрешаю – забирай любое.

Я восторженно завизжала, потому что только сейчас поняла: потайная комната старого Иоганна служит хранилищем для самых лучших его произведений, достойных укрывать плечи прекрасных королев и обвивать стройный стан первых принцесс двора, ибо другой такой коллекции нарядов не сыскать в целом мире. Развешанные по стенам одеяния, скроенные из редчайших тканей и отделанные бесценными мехами, выглядели подлинными произведениями искусства, радуя глаз, но почему-то совершенно не грея мое сердце. Я медленно шла вдоль ряда чудных нарядов, придирчиво их перебирая и даже мысленно примеряя на себя, но при том совершенно четко понимала – все это не мое и сшито не для меня.

Внезапно, дойдя до самого темного угла комнаты, я увидела простой дерюжный мешок, небрежно брошенный на пол и перевязанный суровой пеньковой веревкой. Ни с того ни с сего моя душа вдруг буквально ушла в пятки… Я замерла от непонятно откуда взявшегося ужаса и вместе с тем чуть не взмыла в небо, затрепетав от всепоглощающего ощущения радости, вызванного интуитивным узнаванием энергии, исходящей от загадочного мешка. Похоже, в нем лежит нечто важное, связанное со мной незримыми узами самой судьбы. Нечто, уже очень давно ждущее именно меня, и только меня.

– Что это? – прошептала я онемевшими от волнения губами, вопрошающе указывая пальцем на мешок.

– Тряпье! – небрежно бросил Иоганн, но, к своему огромному удивлению, я заметила, как побледнело его лицо, а близорукие глаза затравленно забегали, выдавая овладевший им страх.

Сердце мое екнуло, ибо я убедилась: этот мешок скрывает какую-то страшную тайну или, еще того хуже, чье-то неискупленное преступление.

– Я хочу его! – ультимативно заявила я, требовательно дергая завязку мешка, представляющую собой скорее не веревку, а целый клубок из узелков, нанизанных один на другой.

Джайлз свистяще выдохнул сквозь неплотно сжатые зубы, на его лбу выступила испарина.

– Ты хорошо подумала, девочка? – с сомнением переспросил старый портной, нервно теребя лоскут шелка. – Единожды выбрав оную вещь для себя, ты уже никогда не сможешь отказаться от нее, выбросить, продать, подарить или же как-то иначе избавиться от сего одеяния. Она принесет тебе множество несчастий и полностью изменит всю твою последующую жизнь. Она является настоящей квинтэссенцией горя и страданий, она…

– Я знаю! – нетерпеливо перебила я, почему-то мгновенно поверив в предупреждение Иоганна. – Я согласна!

И как только я произнесла эти слова, стягивающая дерюгу веревка, до сего мгновения ни в какую не поддававшаяся моим усилиям, неожиданно спала сама собой, а мешок распахнулся. Я осторожно перевернула его вниз раструбом и вытряхнула к себе на колени нечто непонятное, тяжелое и тускло поблескивающее, кажется, шелковое. Ткань податливо потекла по моим ногам, упала на пол, развернулась и превратилась в мужской костюм, расшитый неповторимо сложными, витиевато переплетенными узорами из черных нитей.

– Это оно, – растерянно простонал Джайлз, пугливо вздрагивая и отстраняясь от наряда так поспешно, словно тот оказался кожей, сброшенной смертельно ядовитой змеей. – Я узнал его, ибо оно досконально описано в запретных свитках, хранимых нашей гильдией!

– Оно?! – Я вопросительно выгнула бровь.

– Одеяние короля Арцисса – повелителя клана Полуночных эльфов, которое было на нем в момент ранения и последующей гибели! – торжественно провозгласил Иоганн, молитвенно воздевая к потолку свои морщинистые длани. – Йона, драгоценная наша девочка, сегодня собственность твоих предков сама пришла к тебе в руки, признав в тебе законную Наследницу расы Перворожденных!

– …наше прошлое похоже на несмываемое позорное пятно, на клеймо, запятнавшее людские души! – неторопливо рассказывал старый Иоганн, поддерживаемый редкими, но непреклонными кивками молодого чародея. – Окружающий мир является не чем иным, как зеркалом, отображающим наши поступки и слова. – Он придушенно закашлялся и, деликатно отвернувшись, выплюнул сгусток зеленоватой мокроты в платок, подставленный ему Милном. – Если мы приходим в этот мир с добром, то рано или поздно приучаемся жить в гармонии и согласии с другими живыми существами, а если несем ему лишь зло, то стоит ли удивляться постигающему нас несчастью? Поэтому Пустошь ниспослана как наказание за совершенные преступления, за трагическую участь всех убиенных и изгнанных нами эльфов…

– Ты здорово рискуешь, – мрачно предостерег чародей. – Если гильдия узнает о проявленной тобой откровенности, ты имеешь шанс угодить в храмовый котел.

– Плевать! – отважно хихикнул Иоганн. – Если им так хочется меня сожрать, пусть валяют, авось да подавятся моими старыми костями. Я и так молчал слишком долго, трусливо притворяясь, будто не замечаю всей этой черной несправедливости, сотворенной с эльфами. Пришел мой час, теперь я должен говорить. Пускай моя откровенность вредна для гильдии Чародеев, я уверен – нет ничего плохого в том, чтобы иногда делать что-то хорошее.

– Но в Книге Преданий, – изумленно перебила я, – говорится совсем иное: несправедливость творили эльфы. Они не захотели делить с нами Блентайр, ибо люди забирали их пищу и пили их воду. Тогда они развязали страшную войну, проиграли ее и напоследок прокляли свой бывший, оставленный победителям, город, спасаясь бегством.

– Вранье! – уверенно заявил старый портной. – Сплошные ложь и обман, придуманные королем Джоэлом Гордым, дедом нашего нынешнего правителя Вильяма. Выгодные королям байки, поддержанные и приукрашенные продажными чародеями из Звездной башни. Войну начали отнюдь не эльфы, а люди.

– Но зачем? – Я потрясенно расширила глаза. – Выступать против бессмертных Перворожденных – это же настоящее самоубийство, сущее безумие и грех!

– Бессмертные-то бессмертные, – криво ухмыльнулся Джайлз, – да вот только даже они оказались уязвимы для стрел и копий, а также совершенно беспомощны против клинков из хорошо закаленной стали. В этом смысле эльфы ничуть не отличаются от любого смертного человека.

– Всему виной любовь, – бывший придворный портной сокрушенно затряс остатками своих седых волос, – и прекрасная женщина конечно же. Запомни, дорогая, большая часть происходящих в нашем мире войн ведется ради покорения женщин и захвата власти. А в ментальном плане мужчины устроены так противоречиво, что им гораздо легче умереть за свою любимую, чем жить вместе с ней.

– Эврелика! – мечтательно вздохнул Джайлз. – Ее имя пропитано запахом луговых трав, оно напоено свежестью ночного неба, промытого едва отгремевшей грозой. Эврелика! Сколько боли и страданий принесла она людям и эльфам, став олицетворением и любви, и смерти.

Изумленно приоткрыв рот, я безмолвно внимала вдохновенным излияниям чародея, буквально застигнутая врасплох этой спонтанной поэтичностью, так и рвущейся из глубины его души. Вот уж и не подумала бы, что этот смешливый маг способен на подобную лиричность.