Читать книгу Звезда моей судьбы - Татьяна Устименко - Страница 5

После полуночи мороз усилился и, бесцеремонно проникая сквозь толстые бревенчатые стены, заставлял меня зябко поеживаться. Сидя в пронзительной тишине, я обострившимся от волнения слухом отмечала малейший редкий шорох, раздающийся в уснувшем доме. Вот ветер неловко царапнул по наличнику окна, а вот стрельнуло в камине насквозь прогоревшее полено… Впрочем, вскоре погребальное безмолвие нарушилось, сменившись целой симфонией разнообразных звуков, которые заставляли меня нервно вздрагивать и напряженно таращиться в темноту, ожидая чего-то неминуемого. С нижнего этажа начали доноситься заливистые рулады двухголосого храпа, свидетельствующего о том, что мои друзья погрузились в глубокий и продолжительный сон. Скованные царящим снаружи холодом, сухо потрескивали стены домика: резкие щелчки отвлекли внимание, и это чуть не обернулось огромной бедой, едва не оборвавшей мое длительное путешествие…

Мысль обожгла словно вспышка, заставив меня испуганно прикрыть рукой рот, сдерживая готовый вырваться крик. «Это не скрип стен! – запоздало дошло до меня. – Это половые доски негодующе прогибаются под чьей-то тяжелой поступью, предупреждая о надвигающейся опасности!» Шаги приблизились к двери и замерли. Моего слуха достигла сбивчивая, едва слышная перебранка.

– Пора! – категорично заявил грубый бас. Я без труда опознала Найли с ее запоминающейся манерой выражаться прямолинейно и немногословно.

– Тише! – опасливо шикнула Марэна, верховодящая в семейном дуэте. – Говори тише! Вдруг она нас услышит.

– Невозможно, – равнодушно опровергла младшая. – Она же человек, всего лишь человек.

– И все же она наполовину эльф, – резонно поправила Марэна. – А я слишком хорошо помню, на что способен их проклятый род. Не забывай наших сестер, погибших от их мечей.

– Мы убили их больше! – мстительно фыркнула Найли. – И убьем еще. – Старшая промолчала, и младшая добавила еще более сердито и нетерпеливо: – Давай закончим все побыстрее, мне уже надоела эта неудобная оболочка.

– Не торопись, а то все испортишь, – мудро посоветовала сдержанная Марэна. – Давай дадим лайил и ниуэ уснуть покрепче, ведь отвар белоцвета действует верно, но медленно. Тогда они точно не смогут помочь эльфийке и помешать нам. Вернемся сюда через полчаса и покончим с девчонкой. А пока… – До меня донесся скрежет поворачиваемого в замке ключа, после чего шепот стал стихать: похоже, собеседницы отходили от моей двери, удаляясь прочь по коридору.

Я растерянно схватилась за голову, терзаясь смутными догадками. О чем они говорили? Сестры, погибшие от эльфийских клинков, неудобная оболочка… Прозрение, кажется, находилось где-то совсем рядом, но все никак не торопилось снизойти на глупую меня. Кстати, если уж Марэна и Найли оказались совсем не теми, за кого успешно себя выдавали совсем недавно, то спрашивается: какие враги могли опередить меня настолько, чтобы успеть организовать искусную ловушку? Определенно я еще не встречала иных до такой же степени изворотливых и коварных существ, как эти две лжеохотницы!

Но так или иначе, у меня уже не оставалось времени для мозгового штурма проблемы. И невольно я вновь вспомнила слова своего приютского наставника, брата Флавиана. Тот рекомендовал мне не думать, а действовать. В общем, следует продуктивно использовать эти полчаса форы, отведенные мне охотницами, чтобы из преследуемой жертвы превратиться в затаившегося в засаде охотника, способного обвести вокруг пальца чрезвычайно опасных врагов. Но что бы такое спасительное придумать? Я растерянно огляделась по сторонам, силясь разыскать нечто пригодное для реализации моего плана.

Увы, ничего обнадеживающего не обнаружила. Сейчас я находилась в крохотной комнатушке с одним окном, кроватью и маленьким столиком, вмещающим лишь свечу в подсвечнике и какой-то пухлый сверток. Подергав дверную ручку, убедилась, что меня заперли снаружи, лишив шанса на побег. Итак, единственный путь к отступлению отрезан, а заклинаниями, с помощью которых можно переместиться за стены дома, я не владею. Придется импровизировать на ходу. Утверждают, будто в каждом из нас спит гений… М-да, похоже, мой гений в коме!

Мои размышления нарушила Мифрил. Взобравшись на прикроватный столик, она, недовольно попискивая, положила лапу на сверток. Ее крылышки слегка трепыхались, словно малышка сетовала на мою непростительную бестолковость. Следуя подсказке, я развернула сверток и обнаружила еще одно одеяло, толстое и большое. Решение пришло само собой. Я свернула второе одеяло в рулон, уложила вместо себя в кровать и прикрыла покрывалом, имитируя фигуру спящего человека. Получилось вполне достоверно: в темноте эту «куклу» и вовсе не отличишь от настоящей меня. Я благодарно расцеловала торжествующе курлыкающую Мифрил и спрятала ее под кровать, попросив сидеть тихо и дожидаться моего возвращения. Сообразительная мантикора свернулась в клубочек, заговорщицки поблескивая круглыми бусинками глаз.

Далее я вознамерилась было взломать запертую дверь, но отказалась от этой идеи, понимая, что наделаю много шума и лишу свое появление эффекта неожиданности. Я подошла к окну и внимательно оглядела плотно прилегающие друг к другу створки открывающейся внутрь рамы. К счастью, их запирал всего лишь маленький, хиленький замочек, вставленный в деревянные ушки. Создав крохотный язычок магического огня, я выжгла нехитрое крепление. По комнате поплыл слабый запах горелого дерева. Я распахнула тяжелые оконные створки, и в спальню ворвался поток морозного воздуха, а вместе с ним – клубы мелких колючих снежинок. Ветер завывал на тысячи голосов, умоляя меня не выходить из домика и не отдавать тепло свирепому холоду, безраздельно властвующему в Белых горах. Да, нынешняя ночка явно не располагала к романтическим прогулкам.

Не послушавшись доброго совета северного ветра, я перегнулась через подоконник и глянула вниз. Наметенные за вечер сугробы поднялись вровень с окнами первого этажа, но я не рискнула спрыгнуть в снег, понимая, что отпечатавшиеся следы меня выдадут. Вместо этого я вылезла из комнаты и встала на узкий выступ, образованный торцами балок, опоясывающих дом на уровне разделения этажей. Довольно ухмыльнувшись, закрыла за собой рамы и создала иллюзию замка, висящего на створках. Правда, такой оптический фокус продержится недолго, но, думаю, мне хватит и нескольких минут. Осторожно переступая по обледеневшим бревнам и шатко балансируя, я прошла до середины стены и спрыгнула вниз, приземлившись точно на небольшой козырек над крыльцом. После этих приготовлений я туже завернулась в свой тонкий, насквозь продуваемый ветром плащ, помолилась Неназываемым, прося о помощи, и приготовилась ждать.

Ожидание оказалось коротким. Прошло минут десять с момента побега, когда из отведенной мне спальни вдруг донеслись разочарованные вопли обманутых сестер. Очевидно, они обнаружили, что клетка опустела, а птичка каким-то образом выпорхнула на волю. По дому будто прошелся гневный ураган, сопровождающийся неистовой руганью и грохотом расшвыриваемой мебели. Впрочем, даже этот яростный шум не нарушил мерного храпа моих друзей, который был слышен даже на улице.

– Ищи эту мерзавку! – разъяренно визжала Марэна. От ее криков я содрогалась, потому что в голосе женщины уже не было ничего человеческого. – Она где-то здесь, близко, я ее чую!

– Посмотрю во дворе, – коротко откликнулась Найли. Входная дверь громко хлопнула, выпуская наружу младшую из сестер.

Сверху, с козырька над крыльцом, я увидела темную тень, кубарем скатившуюся со ступенек. Не раздумывая, спрыгнула прямо на нее. Мне в очередной раз повезло: всем весом своего тела я скоординированно обрушилась на плечи Найли, при этом случайно приложившись к ее затылку массивным медальоном «Ловец ветра», который теперь постоянно носила на шее. Раздался звук удара, и тело женщины мягко осело в снег, распластавшись в позе выброшенной на берег морской звезды. Похоже, моя противница лишилась сознания. Я радостно ухмыльнулась, ибо давно подозревала, что лучший способ защиты – это нападение. Увязая в глубоком сугробе, я неловко откатилась в сторону, пытаясь одновременно осуществить два трудновыполнимых действия – подняться на ноги и извлечь из ножен Лед. И мне почти уже удалось встать, но тут случилось непредвиденное… Пробив тонкую корочку наста, моя левая нога практически по колено провалилась в кучу снега, а я начала неуклюже заваливаться на бок – тяжелый меч якорем тянул вниз. Наверное, со стороны это беспомощное барахтанье выглядело нелепым, но именно оно и спасло мне жизнь, уведя с линии направленного удара…

Раздалось громкое хэканье, и в снег – именно в том месте, где еще секунду назад находился мой торс, – впилось лезвие здоровенного топора-колуна. Взвизгнув от ужаса, я юркой змейкой вывернулась из цепких объятий сугроба и буквально отпорхнула на пару шагов влево: ужас и желание жить придали мне сил. Я обернулась… Напротив меня, по щиколотку увязнув в снегу, стояла покачивающаяся Найли, пытаясь сфокусировать взгляд. Из уголка рта стекала тонкая струйка крови, наглядно подтверждающая действенность доставшегося лжеохотнице удара. Похоже, сама на то не надеясь, я все-таки сумела нанести Найли ощутимый урон. Мне, несомненно, повезло. Но такое чудо происходит только единожды. В дальнейшем мне придется рассчитывать не на промысел небес, а на свою реакцию, смекалку и храбрость. Намереваясь добить свою противницу, до того как она полностью придет в себя, я занесла Лед над головой, целясь в середину груди Найли. Шумно выдохнув, я обрушила смертоносное лезвие клинка на пьяно покачивающуюся женщину, придав ему все возможное ускорение. Мышцы загудели, как до предела натянутые струны, а в плече что-то противно хрупнуло, обжигая резкой вспышкой боли…

Увы, мои усилия пропали втуне! В воздухе сверкнуло что-то узкое и короткое, вскользь чиркнувшее по моей правой кисти. Порез оказался небольшим, но кровь липким ручейком побежала по предплечью, скапливаясь в рукаве. Я громко вскрикнула от неожиданности. Руки дрогнули, и меч, нарушив заданную траекторию, ушел вбок, пропахав снег и не причинив ни малейшего вреда Найли. Разочарованно выругавшись, я взглянула на крыльцо… На ступеньках стояла Марэна. Она откровенно торжествовала, а в ее руке, отведенной для повторного броска, сверкал тонкий кинжал.

– Вот и конец спектаклю! – злорадно усмехнулась она, показывая огромные желтые клыки. – Теперь ты знаешь, девочка, с кем имеешь дело!

– С кем? – все еще не понимала я.

Спрятав за спиной сжатый кулак, я поспешно творила заклинание огня. Странно, но боль в поврежденной руке почти не чувствовалась. Память услужливо воскресила в мозгу поединок с Нагом, и я тут же осознала, что действие его яда, вызывающего частичное онемение конечностей, еще не закончилось. Вот уж точно нет худа без добра! Если бы только моя врагиня поболтала еще минутку, ну хотя бы полминутки…

– Кто вы такие и что я вам сделала? – продолжила выспрашивать я, отвлекая охотницу.

– Мы? – Марэна презрительно расхохоталась, утратив бдительность. – Ты и правда не знаешь, девочка?

– Правда! – почти честно ответила я, не собираясь озвучивать свои смутные догадки. Огненный шар в моем кулаке разгорался, наливаясь мощью и жаром. – Что вам нужно от меня? Как вы меня выследили?

– Нам нужна твоя жизнь! – громовым раскатом пророкотала женщина. – Узнаёшь? – Она показала черный локон. – Твои волосы. Нам дала их богиня Банрах, ибо мы гхалии… – Она так и не завершила фразу, перейдя от слов к поступкам.

Два наших действия слились воедино, став одним. Гхалия метнула кинжал, а я, полностью сформировав заклинание, выплеснула накопленный огонь, уже обжигающий мне пальцы. Гхалия была невероятно хитрой и быстрой, но я все-таки опередила ее на долю мгновения, выиграв этот поединок даже не у нее, а у самой смерти. Огненный сгусток сорвался с моей ладони, вспорол ночную тьму и врезался в грудь гхалии, отшвырнув ее назад, в призывно распахнутые двери «Приюта странников». Испустив отчаянный вопль, тварь канула в темноту, а я присела, пропустив над головой летящий в меня кинжал, срезавший пару волосинок с моей макушки.

Подчинившись собственной интуиции, уже не раз спасавшей мне жизнь, я плашмя рухнула в снег лицом вниз… Мою спину словно обдало ветром… Издав разочарованное шипение, Найли, не удержав равновесия, грузно свалилась рядом со мной, а все тот же злополучный топор, не выполнивший свое предназначение и во второй раз, вылетел у нее из рук и провалился в снег, на сей раз окончательно. Очевидно, короткая передышка, выпавшая на долю младшей гхалии, пошла ей на пользу. Теперь Найли куда лучше владела своими руками и ногами, а полубезумное выражение лица сменилось гримасой ярости. Кажется, мне снова предстоит бороться за свою жизнь!

Понимая, что вязкий снег в некоторой мере уравнивает наши возможности, я с диким визгом прыгнула на свою противницу, и мы покатились по сугробам, скручиваясь в тугой клубок. Мой меч остался где-то в стороне, а для плетения чар требовалось хотя бы несколько секунд, которых у меня, к сожалению, не было. Схватив гхалию за запястья и обвив ногами ее бедра, я пыталась отстраниться от оскаленных клыков твари, щелкающих в опасной близости от моего горла. Но она, даже не вполне оправившись от контузии, все равно была намного сильнее меня. Мои руки дрожали, по вискам струился холодный пот, и я прекрасно понимала, что жить мне осталось считаные секунды. Ну или что-то около того…

Говорят, любовь обитает в наших сердцах, голод – в желудке, страх – во встающих дыбом волосах, а злость – под языком, в виде колких слов. Но вот где живет наша душа? Лично я думаю, что в глазах. Ощутив на себе пристальный немигающий взгляд гхалии, я, словно загипнотизированная, уже не могла отвести взор от ее неестественно расширенных зрачков, напоминающих два черных бездонных колодца. И эти колодцы начали засасывать меня в свои порочные глубины, через глаза вырывая мои мысли, забирая мои воспоминания, истребляя мои желания. Не сумев уничтожить меня физически, гхалия принялась вытягивать из меня душу, обрекая на еще более мучительную и ужасную смерть. Она забирала у меня все: тепло моего тела, стремления моей души, а также мои магические способности. Мое сопротивление все слабело, а надежды на спасение уже не оставалось…

Но вдруг я заметила, как что-то светлое мелькнуло над плечом твари. А затем услышала звонкий звук одиночного, но сильного удара. Глаза гхалии потухли, словно два разбитых фонаря, руки повисли плетями, а голова бессильно свесилась ко мне на грудь. Осознав, что подобный благоприятный шанс больше не выпадет, я мгновенно перевалила на спину неподвижное тело противницы и схватилась за первое, что подвернулось под руку. Это была рукоять моего стилета. Я вытянула клинок из ножен и, недолго думая, вонзила лезвие в центр лба ненавистной врагини. Золотые песчинки, заключенные в алом рубине, венчающем рукоять стилета, завихрились внутри, будто подхваченные невидимым потоком. Гхалия испустила оглушительный предсмертный вой, полный животного ужаса. Ее тело забилось в бурных конвульсиях, а потом вытянулось на снегу и начало усыхать и съеживаться, словно медленно лишаясь своего содержимого.

Устало пошатываясь, я поднялась на ноги, с уважением рассматривая сидящую чуть поодаль Мифрил. Мантикора чистила о снег окровавленный клювик. Интересно, как это она умудрилась подоспеть вовремя, дабы клюнуть гхалию в ее многострадальный затылок и тем самым спасти мне жизнь?

– А ведь я велела тебе затаиться под кроватью и дожидаться моего возвращения! – со смесью укоризны и восхищения напомнила я. – Почему же ты меня ослушалась? Разве ты забыла, что являешься единственной мантикорой нашего гибнущего мира?

Мифрил наклонила голову набок и насмешливо чирикнула, намекая: мол, ты тоже единственная! К тому же я прекрасно понимала, что если бы не Мифрил, то, вероятнее всего, наша следующая встреча состоялась бы весьма не скоро и, надо полагать, в ином мире. Но к чему думать о плохом? Мы снова победили, снова выжили, а значит, не имеем права грустить. Помнится, брат Флавиан как-то процитировал одно мудрое изречение: «По-настоящему наслаждаться жизнью умеет лишь тот, кто воспринимает каждый прожитый день как подарок!» Вот только сегодня мне жутко захотелось дополнить эту фразу словами, что эти «подарки» бывают очень и очень разными!..

Первые проблески приближающегося рассвета окрасили небо в нежнейший розовый цвет. Запрокинув голову, я любовалась слоистыми облаками, невесомо парящими над верхушками Белых гор. Сверху эти пухлые туманные подушки выглядели безупречно серебристыми, а их рыхлые брюхи отливали всеми оттенками кораллового и опалового, щедро подсвеченные лучами Сола, пробуждающегося от ночного сна. Красота утреннего пейзажа радовала взор, заставляя забыть об ужасах истекшей ночи.

Я размышляла о перевале Косолапого Медведя, пролегающем где-то впереди, и о том, сумеем ли мы пройти это опасное место. Попутно я также гадала, куда именно завело меня сильно затянувшееся путешествие, понимая – отступать уже поздно. Теперь точно упрямо придется идти вперед, стараясь не вспоминать о преодоленных опасностях и не страшиться грядущих испытаний. Кто скажет, что ожидает меня там, за Белыми горами? Да, пожалуй, никто! Ни я, ни Ребекка с Беониром, ни сам бог Шарро. Кстати, это даже неплохо.

Все великие поступки в нашем мире совершают люди двух типов. Гениальные – они точно знают, чем рискуют, двигаясь к цели, и стоит ли цель затраченных усилий. Но чаще подобные поступки совершают самонадеянные храбрецы, которые совершенно неспособны соизмерять свои желания с возможностями. Интересно, к какому типу отношусь я сама?

Наше с Мифрил уединение нарушила донельзя заспанная Ребекка. Сладко зевая и потягиваясь, лайил буквально выползла на крылечко, неуверенно переставляя ноги и хватаясь за резные столбики, поддерживающие тот самый козырек, с коего я прыгнула на спину Найли. Воительница зачерпнула горсть снега с перил и приложила к виску, а на ее лице нарисовалось страдальческое выражение.

– Это что же такое забористое мы вчера пили, а? – хрипло простонала она. – Вот Тьма, голова болит, спасу нет!

– Отвар белоцвета, – любезно пояснила я, с интересом наблюдая за подругой. – Очень сильное снотворное.

– Зачем? – не поняла лайил, расслабленно приваливаясь к стене домика и обтирая лицо остатками растаявшего снега. – Я вроде на бессонницу не жаловалась.

Я скупо усмехнулась, решив не форсировать события и позволить своей охраннице самостоятельно разобраться в сути пропущенных ею эпизодов. Как говорится, предоставленные сами себе, события нашей жизни имеют тенденцию развиваться от плохого к хорошему. Но на сей раз я просчиталась…

Обводя дворик ленивым взглядом, Ребекка наконец узрела распростертое прямо перед крыльцом тело мертвой Найли, возле которого спокойненько прохаживалась я и весело прыгала мантикора, помахивая уже заметно окрепшими крылышками. Похоже, наша веселая парочка настолько резко контрастировала с одеревенело вытянувшимся трупом, что Ребекка впала в продолжительный ступор. Ее глаза медленно расширялись до тех пор, пока не достигли немыслимого размера, грозя вывалиться из орбит. Впрочем, неудивительно: только слепой мог не заметить стилет, торчащий изо лба убиенной мною гхалии. Воительница силилась что-то сказать, но из горла, пережатого нервным спазмом, вырывалось лишь неразборчивое сипение – безусловно, эффектное, но неинформативное.

– Дыши глубже, – искренне посоветовала я. – Ну и, конечно, соблюдай спокойствие, повода для паники нет.

Подруга незамедлительно последовала моей рекомендации, хотя ее выпученные глаза никак не желали принимать нормальный вид.

– Это ты ее убила? – наконец деловито осведомилась Ребекка, снова обретя дар речи. Уголки ее ярких губ осуждающе опустились вниз. – Зачем, почему? Ведь сестры-охотницы проявили такое гостеприимство.

«Да уж, гостеприимнее некуда! – мысленно усмехнулась я, невольно вспомнив страшную сказку, популярную в сиротском приюте, про кровожадную двуличную лесную ведьму. – Накормили, напоили, причем еще как напоили, спать уложили… А ночью, в лучших традициях жанра, намеревались скушать…»

– Во-первых, не я, а мы. – Я улыбнулась благодарно пискнувшей Мифрил. – А во-вторых, может, у меня привычка такая симпатичная образовалась: никогда не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы ни у кого не быть в долгу! – Тут я с театральным злорадством расхохоталась в лицо опешившей лайил.

– Ты это всерьез говоришь? – удивленно промямлила подруга, кажется враз позабывшая про свое плохое самочувствие. – Или издеваешься?

– Абсолютно! – солидно кивнула я, не уточняя, к которому из ее вопросов следует отнести мою реплику. – Мнимую охотницу убили мы с Мифрил, а подобного «добра» нам ни бесплатно, ни за риели не надо.

– Да-а? – Ребекка бочком сползла с крылечка, подковыляла к мертвому телу и с неподдельным интересом уставилась на странно раскисшую оболочку, ранее являвшуюся человеком, а теперь опустошенную ударом моего стилета. – Что это? – спросила она с содроганием в голосе, пальцем указывая на омерзительные останки.

– Гхалия! – стараясь казаться равнодушной, ответила я.

– А-а-а! – непонятно отреагировала лайил, сделала шаг назад и шлепнулась на ягодицы, потрясенная до глубины души неожиданной новостью. – И ты ее убила? – уточнила она кричащим шепотом с непередаваемыми интонациями. – И ты ее убила!

– Мы с Мифрил, – терпеливо поправила я. – Пока вы с Беониром спали, опоенные снотворным питьем, гхалии договорились сначала уничтожить меня, а затем – угробить ничего не подозревающих вас. Но я оказалась проворнее…

– Чтоб их мантикора три раза переварила! – перебила воительница, не дослушав моего лаконичного доклада. – А лохматый-то ни о чем и не ведает!

В эту секунду, заглушив последние слова лайил, из домика донесся дикий, полный неконтролируемого ужаса вопль, перешедший в сбивчивый собачий лай. Такие звуки мог издавать только Беонир!.. Не сговариваясь, мы с лайил повернулись на каблуках и со всей мочи ринулись обратно в домик.

«Только бы не опоздать! – вертелось у меня в голове. – Только бы Беонир не пострадал!» И как я могла забыть про Марэну?! Возможно, мой огненный шар тяжело ранил ее, но конечно же не убил!..

Мы отыскали Беонира в столовой. Полускрытый от нас столом со скамьями, юноша склонился над чем-то бесформенным, лежащим на полу, и шумно принюхивался, пофыркивая от отвращения. Слава Неназываемым, к тому моменту ниуэ уже перестал кричать или лаять, а значит, с ним не приключилось ничего дурного. Застав своего возлюбленного в этой задумчивой позе, Ребекка облегченно вздохнула и присела на лавку, судорожно хватаясь за бурно вздымающуюся грудь.

– Когда-нибудь ты меня уморишь! – укоризненно произнесла она, обращаясь к юноше. – Вот погоди, однажды я возьмусь за твое воспитание!

– Йона, ты можешь мне объяснить, что с ней произошло? – попросил Беонир, пальцем указывая на объект, распростертый на полу. На гневную отповедь своей возмущенной невесты он не обратил ни малейшего внимания. – Почему-то она выглядит… – Он замялся. – Не совсем живой…

– Могу! – ответила я, догадавшись, что именно вызвало сначала столь бурную реакцию со стороны полусонного юноши, а затем – всплеск неуемного любопытства. Я обошла вокруг стола и присела на корточки, небрежно склонившись над останками той, которая совсем недавно называлась Марэной.

– Понимаешь, я наступил на нее в утреннем полумраке и немного не сдержал эмоции, – стал оправдываться юноша. – Ах, это так невежливо!

– Ничего себе «немного»! – язвительно фыркнула Ребекка, как обычно не давая спуску своему вечному оппоненту. – Да ты орал так, будто тебя кто-то насилует! Причем этот кто-то явно не я…

Беонир терпеливо вздохнул, давая мне понять, что он прекрасно понимает: есть тысяча рецептов, как заставить женщину говорить, но не существует ни одного действенного способа заставить ее замолчать.

– Забудь о вежливости, – успокаивающе улыбнулась я. – Марэна в этом уже не нуждается, ибо она мертва.

– Мертва! – подпрыгнул Беонир. – Но кто ее убил и за что?

– Я! – монотонно пояснила я, мучаясь ощущением нудной затянутости этой сцены, состоящей из однообразных вопросов и ответов. – Кстати, там, во дворе, лежит ее сестра, такая же холодная и неживая.

Беонир изумленно охнул, отшатнулся, с размаху плюхнулся рядом с Ребеккой, предательски подбитый под колени краем лавки, и потребовал немедленных объяснений. Я красочно описала события минувшей ночи, не скупясь на комплименты в адрес своей вовремя подоспевшей крылатой спасительницы. Друзья слушали молча, затаив дыхание и восхищенно приоткрыв рты. И я их понимала, ведь никакая выдумка, даже самая замысловатая, не сравнится с обычной правдой, намного превосходящей все сказки и легенды нашего мира.

Последовательно излагая факты, я попутно проанализировала всю доступную мне информацию и пришла к интересным выводам. Оказалось, что Душа Пустоши, заключенная в стилете и подчиняющаяся отныне только мне, способна убить гхалию, в свою очередь вытянув из этой кровососки и жизнь, и силы. Интересно, что произойдет, если я ударю этим клинком кого-то другого?.. Жаль, но пока я имею возможность только теоретизировать. А если сравнить останки Найли и Марэны, то можно с уверенностью заявить: первую я убила, а от второй осталась лишь лишенная плоти кожа, изуродованная огромным ожогом. Полагаю, раненная мною гхалия сумела благополучно покинуть присвоенное тело, сбежала в неизвестном направлении и вынашивает планы мести. Значит, наши с ней дела еще не закончены, мы встретимся опять, и этот поединок произойдет в самое ближайшее время. Теперь мне предстоит постоянно держать ухо востро, ожидая грядущих несчастий.

Я не постеснялась озвучить свои мрачные мысли, изрядно напугав Ребекку и Беонира. Те непонятно почему чувствовали себя виноватыми. А я всего лишь оказалась чуть более наблюдательной или удачливой, чем они: успела заметить мелькнувшее в зеркале отражение. В противном случае я бы тоже выпила вино, и тогда с нами произошло бы такое, о чем подумать страшно… Я мотнула головой, отгоняя навязчивые картинки.

Мы собрали оставшуюся от ужина еду, заботливо упаковав ее в мешок, а также, к нашей огромной радости, нашли в домике немало разнообразной теплой одежды, пришедшейся нам впору. Надежно экипировавшись, мы решили, что вполне готовы к штурму перевала Косолапого Медведя, ведущего через Белые горы. Но перед тем как навсегда покинуть «Приют странников», нам пришлось выполнить одну скорбную обязанность…

Обернув одеялами останки лжеохотниц, мы вынесли их на задний дворик, оттащив к тому самому холмику, который заинтересовал меня еще вчера вечером. Как я и ожидала, под покровом свежевыпавшего снега мы обнаружили трофеи, но отнюдь не охотничьи. Мельком взглянув на обескровленную плоть, лохмотьями свисающую с костей, я сразу поняла: здесь покоятся тела настоящих хозяек «Приюта странников», ставших добычей голодных гхалий, впоследствии принявших образ убитых женщин. Прочитав короткую погребальную молитву, мы похоронили несчастных близняшек, ставших невольным источником наших очередных злоключений.

Без зазрения совести мы присвоили снегоступы, висевшие на задней стене домика. Разбирая крепящиеся к ним ремешки, я наклонилась и случайно наткнулась взглядом на какие-то странные значки, начертанные на нижнем звене бревен, образующих сруб охотничьего домика. Сначала я не поверила собственным глазам, а потом мое сердце восторженно забилось, наполняя душу надеждой и верой в благополучный исход нашего трудного путешествия. Да, лжеохотницы мне соврали, теперь я знала это наверняка, ибо отыскала нечто, полностью подтвердившее правильность моих догадок. Мы находимся на верном пути, и этот путь ведет туда – за перевал Косолапого Медведя…

Полностью вступившее в свои права утро встретило нас хмурым небом, сплошь затянутым серыми облаками, пронизывающим ветром и мелкой противной моросью, чередующейся со снегом. В такую погоду меньше всего хотелось покидать теплый домик, но я во что бы то ни стало хотела отправиться в путь. Когда мы выходили со двора, уверенно ступая пристегнутыми к ногам снегоступами, Ребекка и Беонир вслух поразились тому, какой нескрываемой радостью горят мои глаза. Но друзья тщетно донимали меня вопросами – я только интригующе улыбалась и отрицательно качала головой, показывая: время раскрытия тайн еще не наступило.

– Человек может вынести все, – хихикнула я, – если его не остановить. Прошу вас, не останавливайте меня!

– Мазохистка! – беззлобно обозвала Ребекка, заботливо поправляя мой плащ. – Хроническая и внесезонная.

– Нам еще сильно повезло, что мы попали в горы ранней осенью, – с умным видом сообщил ниуэ, пристально вглядываясь в карту, найденную им в одной из книг города Ил-Кардинена. – Снега пока выпало мало, перевал открыт, а угроза схода лавин незначительная.

– Не каркай! – сердито хмыкнула лайил, предупреждающе хлопая юношу по плечу. – Не забывай, беды бывают двух видов – когда не везет тебе и когда везет другим. Помни о благополучно сбежавшей от нас гхалии.

Беонир предпочел промолчать, не желая связываться с подругой и понимая, что любое его замечание приведет к очередной перебранке, никак не способствующей укреплению отношений между будущими супругами. «М-да, холостые мужчины не понимают, какое это счастье – быть женатым! – красноречиво нарисовалось у него на лице. – Женатые, впрочем, этого тоже не понимают…»

Когда «Приют странников» остался позади, Ребекка властным жестом положила руку мне на плечо, затормозив тем самым мою поступь, напоминающую полубег:

– А теперь, малышка, давай-ка выкладывай, куда ты так несешься? И глазищи у тебя горят, словно факелы!

– Они существуют! – торжественно сообщила я, не скрывая переполняющей меня радости. – Крылатые эльфы действительно существуют, и они тоже проходили через этот перевал!

– Можно подумать, ты их своими глазами увидела! – опешила воительница.

– Увидела! – кивнула я. – Наклонившись к завязкам снегоступов, я случайно приметила полустертые от старости значки, нанесенные на нижнее звено сруба…

– Да ну? – не поверил Беонир. – А почему ты не показала их нам?

– Они пропали сразу же после того, как я сумела их разглядеть, – честно призналась я, вспоминая, что нечто подобное уже происходило: с запиской, выпавшей из переплета Первой Книги. – Видимо, там не обошлось без чар. Этот путеводный знак включал в себя начальную руну имени Эврелика и стрелку, указывающую в сторону перевала Косолапого Медведя. Догадываетесь теперь, кто мог оставить значки?

– Чародей Лаллэдрин, кто же еще! – заявила Ребекка. – Причем оставил именно для тебя, и только для тебя. Возможно, никто другой эти руны просто не увидел бы. – Она ухмыльнулась, довольная своей прозорливостью. – Такие секретные штучки-дрючки как раз по части эльфийских магов.

– Я с тобой согласен, – вдумчиво кивнул Беонир. – Остается надеяться, что этот знак не заведет нас в какую-нибудь ловушку.

– Не каркай! – в очередной раз проворчала Ребекка. – Не приманивай беду. А то с тебя, дурака, станется…

Я молчала, думая о чем-то своем и предоставив друзьям возможность препираться до бесконечности, изливая накопившееся нервное возбуждение. Мой магический потенциал еще не восстановился, изрядно подточенный ментальной атакой гхалии. Впрочем, не нужно быть чародейкой, чтобы с уверенностью предсказать: самые серьезные испытания нас поджидают впереди. Каркай не каркай – а беда не спрашивает, когда ей прийти…