Читать книгу Солнечный детектив - Татьяна Устинова - Страница 3

Крик, полный отчаяния и ярости, доносился откуда-то из темноты. Агата подскочила, не сразу сообразив, где находится и почему спит не в своей кровати. В перепутанном сознании даже мелькнула мысль: она опять влезла в какую-то неприятную ситуацию и уехала домой без табельного, которое лежало в сейфе на работе. И только спустя мгновение сообразила включить свет.

Тусклая лампочка прикроватного ночника осветила типовой номер средней гостиницы, без особых изысков. Кровать, две прикроватные тумбочки, стол, телевизор, платяной шкаф, все стерильно-безликое, только на стене картина неизвестного художника – мрачноватый пейзаж русской глубинки – да неожиданно богатые шторы из золотистой материи. Щурясь, Агата огляделась по сторонам, но никакие злодеи по углам не прятались. Из коридора тоже не доносилось ни звука.

«Приснилось», – подумала Агата и сползла обратно на подушку. В свете недавних событий, произошедших с ней, кошмары были делом вполне обычным. По большому счету сюда она приехала в стремлении избавиться от преследующих ее ужасов. Здесь, в санатории, окруженном озерами и хвойными лесами, царили покой и умиротворение. Агата нащупала выключатель и погасила ночник.

Крик повторился. На сей раз в нем было меньше ярости, но больше отчаяния. Агата снова включила свет, схватила халат и, запутавшись в рукавах, натянула его на ходу, выскочив из номера. В коридоре уже гудели голоса, значит, ей это не послышалось, обеспокоенные постояльцы тоже вышли поинтересоваться, что случилось. В последний момент, уже в дверях, Агата быстро оглядела номер: нет ли какого тяжелого предмета, чтобы можно было огреть злодея, но ничего подходящего на глаза не попалось. Продравшись сквозь толпу полуодетых людей, которые тоже сорвались с кроватей в половине второго ночи, Агата торопливо бросилась на звук, уже определив его источник.

Кричала, разумеется, та самая пожилая писательница Капитонова, всклокоченная, в халате поверх задравшейся до неприличия ночной рубашки. Задрав голову, женщина выла, прижимая руку к сердцу и медленно сползая по косяку. По коридору, расталкивая посетителей, к ней уже бежала дежурная медсестра, огромная, с плечами борца сумо и с заспанным помятым лицом.

– Что случилось? – зычно спросила она. – Где болит? Так, аккуратно, аккуратно… Подайте стул, пожалуйста… И воды принесите из кулера… Моя хорошая, что такое?

Капитонова лишь всхлипывала, жмурилась и, не переставая подвывать, отталкивала руку со стаканом. Вода выплескивалась на ночную рубашку, и женщина дергалась, но медсестра настойчиво заставила ее попить. Капитонова захлебнулась водой, после чего ее безостановочный крик стих. Закашлявшись, она вновь расплакалась, закрыв лицо руками.

– Да что с вами? – уже с плохо скрываемым раздражением спросила медсестра. Агата подошла. Капитонова отняла руки от лица и, увидев Агату, вцепилась ей в плечо.

– Мой мальчик! – воскликнула она. – Мой бедный мальчик! Они его забрали!

Агата недоуменно подняла глаза. Сын Капитоновой – раскудрявый Анатолий, в трусах и майке, стоял в номере и глядел на мать с испугом и таким же недоумением, будто подозревая ее в слабоумии. Перехватив взгляд Агаты, медсестра тоже посмотрела на сына Капитоновой.

– Милая моя, – ласково, но настойчиво произнесла она. – Вот же ваш мальчик. Жив-здоров, никуда не делся. Вам просто приснился кошмар…

Капитонова взглянула на сына, замахала руками и, засунув руку в карман халата, вынула из нее смятую бумажку и подала Агате. Та торопливо развернула мятый ком и, нахмурившись, поглядела на медсестру.

– Думаю, госпожа Капитонова говорит не об Анатолии, – резко сказала Агата. – Звоните директору. Кажется, мы имеем дело с похищением.

Ехать в санаторий было не самой плохой идеей. Конечно, можно и в ведомственный, тогда бы это вообще не стоило ни копейки, и лечение там соответствующее. Но был велик шанс встретить кого-то знакомого, а Агате не хотелось ни с кем общаться, объясняться, где травмировалась, отвергать неуклюжие ухаживания коллег, которые, несмотря на все запреты, умудрялись доставать спиртное и гудеть по вечерам. По Следственному комитету об Агате Лебедевой и так ходили неприятные шепотки, весьма противоречивые. То она была фавориткой руководства, то значилась в черных списках, то ее двигали по службе, то затирали, то она спала со всеми следователями, то, наоборот, ни с кем.

Слухи Агату то возмущали, то забавляли, но порой, глядя в зеркало, она и сама думала, что истина лежит где-то посередине и люди ее на самом деле сторонятся. Ранний брак – господи, как это было давно! – развалился, а новых кавалеров не прибавилось. Она даже как-то пристала к лучшему другу, оперу Стасу Фомину, с требованием объяснить, чего же ей так не везет в личной жизни. Тот, глубокомысленно почесав макушку, изрек:

– Ну, мать… Во-первых, ты слишком умна. Не каждый мужик потянет умную бабу, да еще с весьма авторитетным мнением. Во-вторых, ты слишком хороша собой.

– Разве это плохо? – удивилась Агата.

Рассуждали они, естественно, под рюмочку у нее на даче. Подруга Фомина, тележурналистка Александра Кротова, уже давно безмятежно дрыхла на лавочке, укутанная драным пледом, и в разговоре не участвовала.

– Это хорошо, когда перед тобой пусечка, – пояснил Стас, пьяненький и оттого излишне болтливый. – Такая безмозглая лялька, на которую ты смотришь и думаешь: ох, я бы ее повалял! А у тебя…

– Что – у меня?

– Отталкивающая красота, – пояснил Стас, и слово «отталкивающая» он проговорил по слогам, будто в гроб гвозди вколачивал. – Агата, ты же как произведение искусства, на такое только смотреть… Стоит статуя в лучах заката… Да еще и занята постоянно, все, как у майского жука, на лету. Смотрит на тебя мужик и понимает: не потяну я ее, мне б чего попроще.

– И что делать? – уныло спросила Агата. – Планочку опускать? Терпеть немытого маменькиного сынка или алкаша – пусть худой, лишь бы мой?

– Ничего не опускать, – пробубнила Александра, которая то ли не спала, то ли проснулась. – Живи и радуйся. Я тоже мучилась, хотя недостатка в желающих повалять меня в койке находилось немало. Даже к психологу ходила, а тот мне сказал: твоя беда, что рядом нет людей, в которых бы ты отражалась как личность.

– Как это?

– Ну, представь, ты входишь в зал, а вокруг одни зеркала, только они битые, пыльные, кривые, и ты в них урод, – сказала Александра, зевнула и поднялась. – О, вы уже все выпили… В общем, ты в зеркальном зале, смотришь на себя и видишь сплошное уродство. Это как раз твое окружение, оно тебе не соответствует. Так зачем тебе на уродство смотреть? Выйди в другой зал, где зеркала новые, чистые, с подсветкой, и там ты увидишь, как хороша. Помнишь, как Дюма описывал Арамиса? Арамис черпал вдохновение в собственном великолепии. Научись тому же. Тогда к тебе сам подойдет прекрасный принц.

– Интересно, – задумчиво произнесла Агата. – А если не подойдет?

– Подойдет, – твердо уверила Александра. – Просто время не пришло. А не подойдет – так ему и надо. Мы и без того великолепны.

Слова Александры быстро пустили корни в подсознании. Поэтому, выбирая, где отдыхать, Агата решила отвергнуть санаторий органов внутренних дел. Там, в отличие от жутко дорогого «Соснового бора», не было лечебных грязей, зато преобладали коллеги из ведомства, поправляющие здоровье после ранений и психологических травм. А это, по мнению психолога подруги, были все те же «пыльные зеркала», от общения с коими следовало воздержаться. Агата, которой было необходимо восстановить как душевное, так и физическое состояние после переделки, в которую она угодила в командировке, рассудила, что рассчитывать на отпускной роман не будет, но, если между лечебными грязями и массажем ей попадется приятный мужчина, позволит легкий флирт. В конце концов, цены в «Сосновом бору» были такие, что она могла в качестве альтернативы с легкостью улететь в Дубай. После недавнего приключения на чужбину ее не тянуло. Но уж больно дорого стоило все удовольствие, может, все поменять, пока оставалось время, и согласиться на ведомственный санаторий? Позвонив Александре, Агата поведала о своих страданиях и получила неожиданную поддержку.

– Бывала я в этом «Бору», – призналась та. – Контингент вполне приличный, ну там и ценник такой, что голытьба его не тянет. Так что можешь не переживать, там тусят весьма обеспеченные люди.

– Да я не про деньги, Саш, – сказала Агата.

– И я не про деньги. Я про то, что богатые люди, особенно самостоятельно сколотившие свой капитал, редко бывают скучными. И твоя… как там Стас сказал… отталкивающая красота придется им впору. Так что езжай и не парься. Жизнь одна, а в ментовский санаторий в следующий раз сгоняешь. Или не сгоняешь. Тебе помочь собраться?

– Я сама, не совсем же контуженая, – рассмеялась Агата и повесила трубку.

Здание санатория было старым, это Агата поняла сразу, как только вкатила в фойе свой чемодан. Модерновый, излишне выбеленный интерьер в самом центре зала, у стойки ресепшен украшал вполне себе советский барельеф – с космонавтами, гипсовыми пионерами, голубями и гвоздиками, который сделали явно до распада СССР. Подобное варварское великолепие в большинстве зданий давным-давно убрали за ненадобностью или же прикрыли декорпанелями из разных материалов, но тут оставили, более того, расписали в причудливом стиле, где одновременно угадывались и Кандинский, и Ван Гог. Получилось вполне стильно, особенно удались гипсовые гвоздики, которые в воображении декоратора стали подсолнухами. Уставшую с дороги Агату с всевозможными реверансами сопроводили в отдельный номер, где она сразу бухнулась в постель и проспала до самого утра. По привычке проснувшись рано утром, Агата приняла душ, почистила зубы и понесла свою отталкивающую красоту в столовую на завтрак.

В санатории работал вполне обычный шведский стол, однако еще и официанты сновали туда-сюда, помогая обитателям, которым было трудно себя обслужить. Столовая оказалась небольшой, и пустых столиков не нашлось. С кавалерами тут было туговато: одни старики. Агата огляделась в растерянности. К ней тут же подскочила крепкая, как репка, девочка в белом до синевы фартуке, с настолько туго завязанными косичками, что кожа у глаз оказалась стянута до легкой раскосости.

– Доброе утро. Вы из триста второго?

– Да, – мрачно подтвердила Агата, уже предполагая, что здесь имеется распределение по столам и ей, с извечным везением, достанется бабка, пускающая слюни, или шаловливый дед, который будет щипать ее за попу.

Девочка поманила ее за собой.

– Вы у нас ходячая? – спросила она.

– Как видите, – язвительно ответила Агата, которой по непонятной причине захотелось нахамить ни в чем не виноватой сотруднице.

Та и ухом не повела.

– Ваш столик номер шесть, – сказала девочка и указала рукой. – Вас не затруднит воспользоваться шведским столом самостоятельно или к вам прикрепить официанта?

– Нас не затруднит, – буркнула Агата, набрала себе разной снеди и прошла обратно к столу, за которым уже сидело несколько человек.

Принужденно улыбнувшись, она поставила тарелку и представилась:

– Доброе утро. Меня зовут Агата.

Сидящие вразнобой поздоровались. За столом, рассчитанным на восемь человек, сидели всего пятеро: женщина лет тридцати пяти с двумя мальчишками-близнецами, лысоватый мужчина лет сорока, читавший журнал, и девушка с пепельными волосами, которой было не больше двадцати.