Читать книгу Лимоны из Ментона, или Пять дней привычной жизни - Татьяна В. Александрова - Страница 4

Отпуск подходил к концу. Везде побывали, много чего повидали, накупались, загорели.

Английская набережная была исхожена вдоль и поперек, деньги в казино проиграны. Остался один невыполненный пунктик – Корсика! Поэтессу и ее мужа Бизнесмена давно тянуло на этот остров. Вернее, тянуло Поэтессу, а она тянула мужа. Каламбур!

Конечно, правильно было говорить не «поэтесса», а «поэт», но «поэтесса» гораздо женственнее, не правда ли?

Неважно. Как бы то ни было, решили в порт сходить – узнать, когда и на чем можно достичь вожделенного острова. Мужчина в кассе знал по-английски несколько слов, а они по-французски – и того меньше. Тем не менее, он вроде понял про Наполеона и Аяччо. Тыча пальцем в расписание, кассир показывал рейс ферри – судна, идущего на Корсику, потом переворачивал страницу и показывал расписание на следующий день, говоря, что они должны остановиться в отеле.

Они объясняли, что им не надо на следующий день, надо в тот же, они не могут там ночевать. На это кассир отрицательно мотал головой, произнося английское «импосибл» на французский лад: «импосибле»…

Поэтесса с мужем добрались до отеля, рассказали о расписании ферри на Корсику своим друзьям – Богатеньким Буратино, как они между собой их называли. Те тоже мечтали о Корсике. Богатенький Буратино был крупным коллекционером в их городе, а жена была просто симпатичной женой коллекционера, удачливой женщиной, которая однажды здорово вышла замуж.

Поэтесса и Бизнесмен не забыли упомянуть о бестолковости кассира и его странном желании заставить их ночевать на Корсике!

Если бы они тогда знали!..

…Солнечным сентябрьским утром они плыли по Средиземному морю к своей мечте – Корсике. Сначала казалось, что слишком медленно они уходят от Лазурного Берега. Но вот какие-то полчаса – и прощай Франция! Хоть Корсика – тоже Франция, но не настоящая.

Впереди и сзади – приличные волны с гребешками и громкими шлепками о борт. Жена Богатенького Буратино скрылась в салоне, где просидела до самого берега. А они втроем, как настоящие морские волки и волчицы, стояли на верхней палубе, подставив бродяге-ветру счастливые лица.

Корсика показалась на горизонте огромным спящим зеленым медведем, чуть прикрытым морским туманом. Несколько фотографий на фоне исторического острова – и они на берегу!

Город назывался Бастия. Первое, что надо сделать – узнать о корабле назад. Мужчины ушли и вернулись с опрокинутыми лицами. Кассир-негодяй был прав – сегодня из Бастии обратного ферри не было! Что делать? – Назад плыть из Кальви. – А где Кальви? – На другой стороне острова. – Ну остров-то небольшой – доберемся до другой стороны.

– А может, заночуем? – это Богатенький Буратино сострил. Он прекрасно знал, что это «импосибле» – Поэтесса с мужем завтра утром улетали домой.

– Давайте сначала пообедаем, – предложила жена Богатенького Буратино, и все с радостью согласились, легко отодвинув нерешенную проблемку.

Ресторанчик был на открытом воздухе, ветер колыхал ветви акаций и каких-то там рододендронов, а карпаччо был очень вкусным и красным, как и полагается.

После замечательного обеда сфотографировались около памятника, поставленного, наверное, по поводу победы свободолюбивых корсиканцев над поработителями. Наша компания смутно представляла историю Корсики. Знали только, что этот стратегический кусочек суши захватывали все, кому хотелось господствовать на Средиземноморье. А поскольку корсиканцы – самый независимый народ в мире, они всегда были в состоянии борьбы. Поэтесса читала где-то, что здесь в каждом доме есть ружье!

На стоянке такси никто не соглашался ехать в Аяччо. Диалог с таксистами был примерно такой:

– Кэн ю гет ас ту Аяччо?

– Аяччо? (дальше непереводимо) Но, но, но!

И широкий жест руками, – как они потом поняли, – означавший, что Аяччо очень далеко!

Еще одно открытие – здесь никто не говорил по-английски. Поэтесса, как и ее друзья, была убеждена, что уж этот, международный, худо-бедно понимают везде. Французы, конечно, не любят ни англичан, ни английского, но объясняются.

А здесь, на Корсике, говорили только на своем, корсиканском, похожем на итальянский. Ни того, ни другого наша компания не знала…

Расписание автобуса на автобусной остановке разбило еще одну надежду. В Аяччо ходил только один(!) автобус в сутки, и он давно ушел. Ошарашенных туристов ждало спасение – на острове была железная дорога.

Когда они пришли на станцию Бастия, очень развеселились. Поезда ходили чаще, чем автобусы, но ближайший уходил через полтора часа. Приобрели расписание и, изучив его, поняли, что в Аяччо им сегодня не попасть! Вернее, попасть-то можно, но выбраться оттуда именно сегодня не получится. Вернее, выбраться можно, но с Корсики уехать невозможно. Просто не на чем.

Ах, кассир, кассир, что ж ты английский-то не учишь? Так в мыслях они бранили кассира на пристани в Ницце. О том, почему они французский не учат, десятый раз посещая эту страну, им даже в голову не приходило.

Поэтесса расстроилась ужасно. Что ей эта Корсика, если она не увидит дом, где родился Наполеон Бонапарт? Она так мечтала об этом. Неизвестно, почему, но она испытывала глубокое уважение к Наполеону. Это было необъяснимо. И она никому не признавалась в этом. Надо было бы аргументировать, а сказать ничего конкретно она не могла.

Поскольку для остальных это была просто морская прогулка на остров, никто особо не огорчился. Посидели в кафе, поболтали, выпили кофе, зашли в магазинчик, полюбовались на ножи – гордость корсиканцев, не купили ничего и отправились на вокзал, если можно было так назвать беленькую будочку с надписью «Бастия» и крошечным билетным окном. Оставалось не больше десяти минут до отхода поезда, а поезда как такового не было.

Туристы наши заволновались. Аяччо Аяччем, а им надо попасть в Кальви, откуда уходит ферри на Ниццу. Они подошли к окошечку кассы. Сонный мужичок выслушал их взволнованные бессвязные речи, поняв, видимо по жестам типа «поезд – у-у-у!», что их волнует. Пролопотав что-то на своем, рукой махнул в сторону. Поэтесса с друзьями взглянули в направлении его руки и заметили в конце пути два крошечных вагончика.

Вагончики тут же тронулись, подъехали к ним, и усатый дядька предложил им войти. Это и был их спасительный поезд, напоминающий питерский трамвай, только раза в два меньше. Поэтесса вспомнила лозунг: «Советские железные дороги – самые лучшие в мире». «Видимо, не во всех наших лозунгах неправда», – подумала она.

В поезде сели рядышком, рассматривая схему корсиканских железных дорог. Надо было сориентироваться и не пропустить пересадочную станцию, потому что этот замечательный поезд прямо в Кальви не шел.

Буквально через десять минут скучный сельский пейзаж сменился ущельем, и вагончики забрались в горы. Что здесь есть горы, Поэтесса узнала только что. Да еще какие! Поезд взбирался все выше. «Просто поезд-скалолаз», – подумала Поэтесса. Но скоро ей стало не до смеха. Дело в том, что она панически боялась высоты. Нет, не высоты самолетной, а вот когда смотришь вниз, а под тобой обрыв – кошмар!

Поезд, однако, набирал скорость. «Машинисты» – их было двое – весело болтали между собой и вообще не глядели на дорогу. Поэтесса пересела на сиденье со стороны горы, так ей казалось безопаснее, вцепилась в поручни сиденья. Мимо с космической скоростью проносились кусты и деревья. Вагончики болтались из стороны в сторону, скрежетали на поворотах и казалось, вот-вот соскочат с железного пути. Погибнуть в горах Корсики – это круто! Она оглядела остальных. Ее Бизнесмен, как ни в чем не бывало, сидел на переднем сиденье и беспечно глядел вперед. Даже что-то напевал! Богатенькие Буратино были бледны и нервно чему-то смеялись. Ей же хотелось спрятаться под сиденьем, но стыд все же поборол страх…

Наконец, пытка кончилась. Поезд стал «снижаться» и теперь весело мчался по дороге, никем не управляемый, потому что машинисты разгуливали по вагончику, разминая свои затекшие корсиканские ноги. Да… будет о чем вспомнить долгими зимними вечерами… Железнодорожный серпантин!

Поэтесса, не сводящая глаз с окна, в ужасе вскочила. Прямо на их узкоколейке стояли две коровы! И вагончики мчались на них! Кругом не было ни души, и жилья никакого тоже не было. Коровы, видно, были дикие и свободные – корсиканские. Поэтесса закричала, указывая на коров. Машинист в одном прыжке достиг своего «руля», затормозил и дал громкий гудок. Коровы, не особо торопясь и совсем не испугавшись, сошли с рельс и продолжили есть траву…

Пассажиры выдохнули облегченно. Машинистам было очень весело…

Пересадочная станция представляла собой тоже беленькую будочку, только путей было три. Перебравшись в такой же двух вагонный поезд с табличкой «Кальви», наши герои продолжили путь. На сей раз поезд тащился медленно и лениво, хотя разогнаться было где – равнина.

Проползали малюсенькие станции, на которых выходили один-два пассажира. Их радостно встречал кто-нибудь, обнимая и забирая поклажу. Видимо, путешествие на поезде здесь было событием.

Ну вот и Кальви. Пассажиры разбрелись по городу кто куда. Для нашей компании опять камнем преткновения было выяснить, где же порт. Их никто не понимал, а может, не хотел понимать. Ведь корсиканцы не любят никого, и в том числе англичан, на языке которых Поэтесса и ее друзья задавали свои вопросы. Англичане тоже здесь воевали когда-то. А адмирал Нельсон, между прочим, здесь в сраженье потерял глаз. Да… а при чем тут Нельсон?..

Решили идти на запад, где уже клонилось к закату солнце. Но моря так и не было видно, а значит, и порта тоже.

На красивенькой оживленной улице, усталые, присели в кафе. Чудесные плетеные кресла с мягкими сиденьями, цветы на всех столиках, замечательный капучино… На их вопрос о порте официант, к их удивлению, показал на огромную гору, возвышавшуюся впереди. Пошли туда почти без надежды.

И – о чудо! В горе были «ворота», а за воротами стоял красавец ферри!

Их радость, когда они подошли к ферри, сменилась нервным смехом. Во-первых, ферри уходил через пятнадцать минут, а во-вторых – это был последний сегодня кораблик на Ниццу! Поэтесса чувствовала себя муравьишкой, который все-таки успел в свой муравейник…

…Поэтесса вышла на палубу. Ее муж-Бизнесмен и два Богатеньких Буратино мирно посапывали в салоне, утомленные путешествием. Ей хотелось побыть наедине с морем. Она стояла, вглядываясь в темную даль, не освещенную никакими огоньками. Ветер сыпал мелкими солеными брызгами, освежая лицо.

В конце палубы в темноте она различила мужскую фигуру. Захотелось думать, что это Он. Вот она подойдет и увидит такой знакомый по картинам гордый профиль и устремленный в будущее взгляд. Ведь Он плывет покорять мир…

Но она не стала подходить…

Вдали показались огни Ниццы.

Поэтесса вошла в салон, взяла свой блокнотик, ручку и стала рифмовать.

Аяччо – карпаччо…