Читать книгу История одного развода - Татьяна Веденская - Страница 2

Интересно, а известная героиня сказок Баба-яга – она всегда была такой замотанной, ободранной и злой? Или сначала тоже была симпатичной юной девушкой, мечтающей о любви и красивой свадьбе? А потом эта девушка вышла замуж, в один миг получив метлу (тогда еще чтобы подметать), лохмотья (зачем тратиться, ведь ты все равно сидишь дома?) и кучу котелков, чтобы варить варево. Тогда, в те далекие времена, когда Баба-яга еще только отходила от медового месяца, предполагалось, что варево должно быть вкусным и приготовленным не из полуфабрикатов. Таким образом, получалось, что вздорная оборванка на метле – просто жертва обстоятельств, в силу которых сначала она выла на луну и штопала свой дикий наряд, а потом сварила в котелках отраву для свекрови и скрылась, улетев в ночное небо на метле. Нормальная житейская история, между прочим.

В тот момент, когда я окончательно убедилась в полнейшем отсутствии денежных средств в справочнике по сопромату, я почувствовала, что окончательно перерождаюсь в Бабу-ягу. На мне не было лохмотьев, и зубы у меня были в порядке, но трансформация, которую я отмечала в себе несколько последних лет, неожиданно завершилась. Я окончательно порвала со светлой стороной силы и перешла в стан Темного Лорда. Мне захотелось крови. Вся жизнь моментально пронеслась перед моими глазами. Я вспомнила, как пятнадцать лет назад стояла в ЗАГСе и смотрела на Андрея с обожанием.

Мы поженились, потому что я забеременела. То есть нет. Не так. Сначала мы просто дружили. Впервые я увидела его еще в экзаменационной аудитории, при сдаче письменной физики. Я рыдала над задачей, перезабыв от страха все формулы, а он со скукой смотрел на меня и усмехался. Для него экзамены в МГТУ им. Баумана были слишком простыми.

– Ну и? – раздраженно спросила я, поймав его взгляд.

– Чего? – удивился он.

– Много интересного увидел?

– Зачем идти в такой вуз, если не знаешь азов?!

– Больно умный? – съехидничала я, не догадываясь, что попала в самую точку. Андрей был очень, очень умным. И если бы не он – я бы провалила физику. Да, он успел решить и мой вариант. В принципе он никогда не был жадным или злым.

Мы сидели рядом. Андрей сказал, что без его тетрадки я пролечу мимо института как фанера над Парижем, что, если честно, совсем недалеко ушло от истины. Нет, романа у нас не было. Тогда еще не было. Я бродила по студенческим дискотекам и искала свое счастье на тусовке в общежитии. Андрей учился как одержимый. У него ведь была мечта. Мечта, из-за которой потом все и изменилось до неузнаваемости.

Он с жаром участвовал в процессе, я с прохладцей списывала из его тетрадки. Ему давали какие-то грамоты и посылали представлять наш институт на разных студенческих конференциях. Я же считала свою жизнь разбитой одним студентом с параллельного потока. Пока не влюбилась в преподавателя информатики, потом в студента, который ходил с гитарой, потом в студента из Днепропетровска...

– Знаешь, а ведь я бы мог жениться на тебе, – сказал мне как-то Андрей.

Мы обедали в студенческой столовой, подходил к концу пятый курс. Услышав его слова, я чуть не поперхнулась. Мыслей о семье у меня тогда еще не было. Мыслей о семье с Андреем у меня не было никогда.

– Серьезно? А зачем? – удивилась я. Если ты с кем-то дружишь целых пять лет, такие идеи могут показаться в высшей степени странными.

– Мне кажется, ты уже вполне подросла, – безо всякого стеснения сказал он.

– А ты, значит, ждал?

– Ну конечно. А зачем бы еще я постоянно за тебя делал все работы? Из тебя может выйти отличная жена, – флегматично сказал Андрей и убрал поднос с грязной посудой на столик около кассы. Я же так и осталась сидеть с открытым ртом.

– Это предложение? – уточнила зачем-то я.

– Пока нет. Но ты можешь уже завязывать со всякими глупостями, – пояснил Андрей, прежде чем отправиться на семинар.

Он все решил за меня, а мне просто сообщил об этом. Ни признаний в любви, ни поцелуев. Так... поговорили. А через недельку-другую я поняла, что действительно это лучше всего. Андрей был не просто идеалом – он был уникален. Он вообще мог заменить собой весь мир. В нем можно было раствориться и не вспомнить, как тебя зовут. И потом, я ведь никогда не смотрела на него в таком ракурсе. Между прочим, и внешне мой Андрей всегда был очень даже ничего. Умное лицо, острый взгляд карих глаз, непослушная челка, которую все время хотелось убрать назад, с глаз. И очень решительное, волевое лицо. Это было у него всегда.

«Что же теперь делать?» – думала я, поглядывая на то, как он сосредоточенно записывает лекцию. Его курсовые уже тогда включали в свои работы наши преподы.

Я поняла, что и сама больше всего на свете хочу, чтобы его слова не остались только теорией. «Я мог бы жениться на тебе...» И что дальше?

Дальше Андрей решил все сам. Однажды он подошел ко мне и сказал:

– Завтра после лекций жду тебя около института.

– Хорошо, – с трудом скрыла я волнение.

С уверенного, решительного поцелуя у выхода из «бурсы» и начался наш роман. Мы встречались несколько лет, пока однажды я не поняла, что беременна. Да, я забеременела (а чего вы хотели, это всегда происходит с теми, кто высчитывает безопасные дни). Кажется, Андрей тогда уже защитил кандидатскую диссертацию. Окончив институт с красным дипломом, он моментально был захвачен каким-то секретным КБ и строил космические корабли. Ах нет, кандидатскую он защитил, когда я уже родила. Как же это было давно. Пятнадцать лет!

– Что ж, значит, надо пожениться. Сегодня ничего не планируй на вечер, я познакомлю тебя с мамой, – сказал Андрей, узнав от меня, румяной и смущенной, эту новость.

– С мамой? Ты уверен?

– А что делать? Когда-то придется!

Да-да, хоть мы и были знакомы уже кучу лет, я ни разу еще не видела его маму. Он говорил, что на это есть очень веские причины. Что ж, Андрей был, как всегда, абсолютно прав.

– Это моя Леночка! – радостно подтолкнул меня перед собой Андрей.

В тот раз я еще надеялась, что смогу очаровать его маленькую, со вкусом одетую мать. Впоследствии я никогда больше на это не рассчитывала. А еще позже, когда Мишка уже ходил в школу, я поняла, что Анна Сергеевна была бы рада никогда никого не видеть рядом с Андреем. Даже Мишку. Андрей был ее единственной и самой большой любовью. В нем были все ее надежды, и он раз за разом оправдывал их.

Я родила в начале девяностых. Тогда для Андрея были открыты все двери.

– Значит, это вы! – безо всякого «здрасте» уточнила будущая свекровь и принялась молча сверлить меня глазами.

– Мам, я же просил, – нахмурясь, напомнил Андрей.

Анна Сергеевна жестом оборвал его, обошла меня кругом и спросила.

– Ты считаешь, что она в состоянии родить тебе хорошего ребенка?

После этого, как вы догадываетесь, я покрылась красными пятнами стыда и гнева. И уже не рассчитывала на теплый дружеский прием. Анна Сергеевна не сводила с меня злого взгляда. Еще бы, ведь я дала ее мальчику единственное, чего не могла дать она, – физическую любовь. И уже за одно это Анна Сергеевна возненавидела меня. Но как потом выяснилось, у меня была масса и других недостатков.

– Я очень люблю Андрея и буду ему хорошей женой, – попыталась я заверить ее. Мое лицо, несмотря на пятна возмущения, светилось огнем неподдельной любви. Лучше бы я сказала, что просто случайно залетела. За мою любовь она возненавидела меня еще больше.

Теперь я стояла в гостиной со справочником по сопромату и ругала Андрея на чем свет стоит. Предполагалось, что, в тот день, когда он надел на мой палец обручальное кольцо и стал отцом маленького Мишки, я испортила ему жизнь. Об этом, по крайней мере, свекровь не уставала напоминать все эти годы. На самом деле в судьбе Андрея из-за нашей свадьбы не поменялось ровным счетом ничего. Он должен был стать тем, кем стал. Со мной или без меня – это все равно бы произошло. Я не была в этом виновата, хоть свекрови и хотелось в это верить. На самом деле это именно Андрей сломал мне жизнь. Не без помощи своей стальной мамочки, конечно.

А теперь он еще и украл мои деньги! Первой мыслью моей было порубить мерзавца на куски. С какого рожна он решил, что может брать мои средства и пользоваться ими без зазрения совести. Ведя приятный и необременительный образ жизни, он умудрялся унижать меня, игнорировать сына и не испытывал при этом никаких угрызений совести. Руки мои сами собой потянулись к телефону. Набрать номер его мобильника, пусть даже он у него зазвонит прямо посреди лекции (чего Андрей страшно не любил) и высказать все, что я о нем думаю.

– Стоп, это не пойдет. Он просто бросит трубку, а потом скажет, что не намерен выслушивать истерические вопли взбалмошной идиотки. И что? Не успею я выпустить пар, как все кончится.

– Тогда надо дождаться вечера и потребовать деньги.

– Ага, – засмеялась я на свою дикую идею. – А он ухмыльнется, как обычно, и пошлет меня подальше. Скажет: никаких денег я не брал, сама небось потеряла. Да еще и спросит, как я могла копить деньги, скрывать их от семьи.

– А потом размажет меня по стенке со всей той своей садистской логикой, на которую он такой мастер.

Следовало признать, что, как бы ни хотелось мне начать немедленную войну, лучше было выбрать политику осады. Терпение – мать учения. Месть, как известно, блюдо, которое надо подавать холодным.

Надо было успокоиться, убрать справочник по сопромату на место и вообще вернуть все на место. И сделать вид, что ничего не произошло.

Хорошо, что я все-таки окончила Бауманку, хоть это и унесло несколько лет моей жизни. Потому что, будь я домохозяйкой, я не смогла бы воплотить в жизнь тот план, благодаря которому я могла быстро и гарантированно разобраться, куда мой муженек пристроил денежки. Я купила необходимые запчасти и буквально за пару часов соорудила в нашем домашнем телефоне записывающее устройство, именуемое в простонародье «жучок».

– Теперь ты не скажешь, что я дурочка в маразме и все, как всегда, перепутала, – приговаривала я, завинчивая обратно трубку телефона. – Я не просто все узнаю, я заставлю тебя все вернуть. Рано или поздно наверняка проболтаешься, вор хренов. Пришло время припереть Андрея к стенке и расставить наконец все точки над «i».

Вечером я улыбалась ласково и беззаботно. Андрей приехал из института рано, с аппетитом съел две тарелки борща, отказался от гречневой каши и завалился в гостиной перед телевизором.

– Как прошел день? – заботливо поинтересовалась я.

– Нормально, – буркнул он, наклонив голову, – я загородила ему экран.

– Не опоздал на работу? – ехидничала я. Впрочем, не зло, без надрыва. Мысль о маленькой кассете, включающейся всякий раз, когда кто-то говорит по телефону, грела меня. Я-то поговорю и по мобильному, тем более что у меня безлимитный тариф, оплаченный работодателем. А вот супруг со своим кривым платным номером обязательно будет вести свои разговоры по домашнему номеру. Он же экономит свои карманные деньги, а телефон он оплачивает именно из них.

– Нет, все хорошо, – поморщился Андрей. – Отойди, а то не видно.

– Да, я не стеклянная, – кивнула я.

– Да уж, не стеклянная, – отвечал он рассеянно.

– А что ж ты тогда утром меня не заметил? – Я чуть повысила тон, чтобы он отвлекся от «Новостей».

– Что ты несешь? – наконец свел брови Андрей.

– А то. Ты, видимо, решил, что меня нет, раз взял мой будильник и не удосужился вернуть его на место. Ты, вообще, в курсе, что я из-за тебя на важное совещание не попала?! – Против воли я начала раздражаться. А ведь клялась себе, что буду сохранять спокойствие. До поры до времени.

– Ничего, лишний выговор тебе пойдет на пользу, – осклабился Андрей.

Я замолчала. «А чего ты ждала, что он извинится, пообещает никогда так больше не делать? Или ты забыла, как он ненавидит твою работу? Может, стоит напомнить, что он считает тебя торгашкой?»

– Знаешь, твое свинство переходит всякие границы. Это может плохо кончиться!

– Для кого? – философски уточнил Андрей, не ожидая, впрочем, моего ответа.

«Новости» сменились документальным фильмом об истории какого-то авиатора. Андрей перестал реагировать на мой голос. Если бы это был обычный день, я бы вырубила телевизор и не подпустила бы его к пульту, и в конце концов, мы стояли бы в коридоре и орали бы друг на друга, пока один не ушел, хлопнув дверью, на улицу – остыть. Обычно это был Андрей. Но иногда и я. В любом случае вечер был бы испорчен для обоих. Но сегодня в телефоне притаился маленький «жучок», поэтому я спокойно улыбнулась и вышла из гостиной. Кажется, Андрей даже удивленно посмотрел мне вслед.

Всю следующую неделю я ждала момента прослушать свой маленький кусочек истины. Это оказалось не так-то просто. Проблемы, препятствовавшие мне, прямо-таки выстроились в очередь. Во-первых, работа. Такая работа, как у меня, требует постоянного присутствия. Практически с утра до вечера.

Я работаю на международную компанию, не шибко крупную, но очень востребованную сегодня на российском рынке. Мы автоматизируем производство. Звучит скучно, но на самом деле ни одно крупное предприятие (и мелкое тоже) не может полноценно работать без такого рода систем. В одну цепь мы увязываем базы данных, людские ресурсы, складские условия, сроки производства и контроль за исполнением.

Приведу маленький пример работы нашей системы. Даже не системы, а только лишь маленькой ее частички под названием «контроль за миграцией». Вот представьте, пришли вы к себе в офис, чуть-чуть задержавшись около витрины магазина косметики, немного потрепавшись с коллегой в курилке и обсудив новости с дамой на ресепшн. Вы подходите к дверям, ведущим в помещение фирмы. Тут-то я и ловлю вас за руку. Как? А вот как: вы достаете из сумочки магнитный пропуск, тот самый, на котором имеется ваша фотография, ФИО и должность, и проводите им по маленькой белой коробочке с огонечком. Красненький меняется на зелененький. Вы проходите в здание, кивая коллегам, а я затягиваю невидимый поводок на вашей милой шейке. С этого момента и до окончания рабочего дня я буду отслеживать каждый ваш шаг. Я узнаю о вас все или почти все.

Как часто вы опаздываете на работу и на сколько.

Случается ли вам уходить с работы раньше положенного времени.

Много ли вы курите.

Сколько времени проводите на обеде.

Заходите ли в помещения, в которых вам по роду работы совершенно нечего делать, например в архив к Машке, поболтать о новой диете.

И даже как часто вы ходите в туалет и сколько времени там сидите. Да-да, не удивляйтесь, ваши начальники поставили замок-контроллер и туда. А вы-то думали, зачем он там, если все свои? Да, именно для этого.

Ежедневно системы автоматизации записывают тонны закодированных сигналов открывания и закрывания дверей, и разобраться в этой хаотической информации помогает – кто бы вы думали? Опять угадали! Снова я. То есть утверждать такое совершенно неправильно, ибо я всего лишь контролирую продажу и интеграцию нашей системы на вашей фирме. И все-таки именно я в какой-то части ответственна за то, что, когда вы будете с замиранием сердца ожидать повышения и прибавки жалованья, его дадут вашей стерве-соседке, которая вечно смотрит на всех волком и вообще не курит. Почему? Именно, ее присутствие на рабочем месте будет втрое превышать ваше. Вуаля!

Такая работа, как у меня, связана с постоянными разъездами, посещениями цехов, переговорами о стоимостях, условиях и порядке интегрирования... В общем, к тому моменту, как я появляюсь дома, там уже торчат или Андрюша, или Мишка. А при них я бы смотрелась странно, раскручивая отверткой телефонную трубку.

«Мам, ты чего делаешь?»

«Ничего, сынок. Играй. Мама собирает на папу компромат».

Правда, интересная ситуация? Вот и я так подумала, поэтому никак не могла подгадать момент, чтобы наконец узнать плачевную судьбу моих пяти тысяч. Руки чесались, конечно, подкрасться к телефону посреди ночи и раскрутить его. Но мне хотелось в спокойной обстановке произвести все необходимые следственные мероприятия. Все-таки не каждый день шпионишь за собственным мужем. В конце недели, когда я уже совсем было раскатала губу, что проведу выходные дома наедине с диктофоном и бокалом сухого шабли, раздался звонок.

– Надо ехать в Красноярск, подписать акты согласования техусловий. А то они навнедряют там чего придется, а нам потом отвечать, – хмуро сообщил мне шеф.

– Почему я? – законно, но без надежды спросила я. Мой шеф действует по принципу «Хочешь сделать больше, нагрузи этим своего зама».

– Потому что я не уверен, что у них вообще есть подходящее под серверную помещение. Установят серверы в сыром подвале, а мы потом будем по суду доказывать, что это их вина.

– Откуда информация? – заинтересовалась я.

В целом я не возражала против того, чтобы самые ответственные дела сваливали на меня. Во-первых, я люблю свою работу (наверное, за это Андрей ненавидит ее еще больше). Во-вторых, это шанс получить повышение. А как еще можно подсидеть шефа, если не делать за него все подряд? С него-то тоже спрашивают, причем не русские лохи, а иностранные господа-инвесторы и кураторы. А они в последние годы все чаще вместо него звонят мне. Чем не результат?

– Мне позвонил тамошний «IT-шник»[1] криком кричал, бился, что ни за что не отвечает. А мы что – будем? Оно нам надо? – меланхолично поинтересовался шеф.

Я лишь уточнила:

– Когда лететь?

– Завтра утром, – обрадовал меня шеф.

Выходные в обнимку с диктофоном отменялись, поскольку Красноярск был важнее. Этот набитый разнообразным производством город так и просился к автоматизации, и деньги там были большие. Но люди, к сожалению, зачастую работали там дремучие и не верили на слово, когда им объясняли, что серверную[2] нельзя располагать в сырых, плохо отапливаемых и вентилируемых помещениях. Для них не было никакой разницы между струйным принтером и современным сервером.

– Партия сказала надо... – грустно улыбнулась я и поехала за билетом.

Красноярский клиент ругался со мной почти неделю, пытаясь сэкономить на условиях эксплуатации, оплате запчастей или хотя бы на откатах. Последнее было нереально.

Удачный момент прослушать запись с телефона обломился мне только через две с лишним недели, в воскресенье. Как только Мишка отбыл к своему мегадругу Витьке, а Андрей скрылся в неизвестном направлении, я приступила к задуманному.

– Ты скоро вернешься? – успела лишь спросить я Андрея, когда его спина почти исчезала в дверном проеме.

– А что? – вопросом на вопрос ответил он. Ненавижу этот прием, хотя и сама постоянно так делаю.

– Ну как, я же буду волноваться! – Я состроила одно из моих умилительных выражений лица.

При моем довольно жестком характере лицо мне досталось женственное и мягкое. Такие как я, аппетитные среднего роста шатенки с чуть вьющимися волосами и широко распахнутыми серыми глазами, обычно рекламируют всякие шоколадки для деточек. Заботливые мамы, ласковые жены, бла, бла, бла... Все это совершенно не про меня, но рожицу «когда ты будешь обедать, дорогой» я состроить могу.

– Ты? Волноваться?! У тебя что, нервишки расшалились? – полюбопытствовал Андрей.

– А что, жена не может спросить мужа, когда он придет? – уже сухо уточнила я.

Андрей остановился и внимательно всмотрелся в мое лицо.

Я отвела глаза. Что-что, а способность к анализу у него всегда была фантастическая. Наконец он расслабился и перевел взгляд.

– Хата свободна до вечера. Отдыхай, дорогая.

– И на том спасибо, – изобразила я оскорбленную невинность, хотя в целом узнала то, что хотела.

Закрыв дверь на защелку, я раскрутила наконец трубку и вынула своего «жучка»-паучка. Он лежал на моей руке, такой маленький и беззащитный, такой цифровой... Я вынула карту памяти и вставила ее в магнитофон. Файлов-разговоров было много, около тридцати. Кровь прилила к щекам, когда я поняла, что сейчас буду слушать чужую, совершенно не предназначенную для меня информацию. Подслушивать разговоры – я никогда этим не занималась и, наверное, правильно делала, потому что шпион из меня никакой. Первый же разговор заставил меня почувствовать себя последней свиньей.

Говорил Мишка:

– Слушай, ты поедешь на Горбушку?

– А когда? – отвечал ему Витька.

– Ну, завтра. Ты же хотел «яву» купить.

– Не знаю даже. Мне сейчас не до «явы». А ты что, все-таки всерьез решил? А не геморрой?

– Да надоело все. Детский лепет. Надо начинать что-то делать. Хоть самоучитель откатаю. Так поедешь?

– Подумаю. Давай потом звякни, о’кей?

На этом разговор, собственно, был окончен, а я сидела пунцовая и думала, что просто не смогу вот так запросто прослушать все записи. Мне совершенно не хотелось знать, что говорят в мое отсутствие близкие. Особенно Мишка. Тем более что из записи я все равно ничего не поняла. Кроме того, что мой сын, возможно, не совсем идиот, которого могут выставить из школы. Ведь если мальчик говорит, что ему все надоело и хочет купить «яву» (а это среда для профессионального программирования), то вряд ли он страдает слабоумием.

Следующий разговор тоже был Мишкин, на этот раз с какой-то неизвестной мне девочкой. Как только я услышала ее голос, моментально стерла запись. Нет, это уж слишком. В личную жизнь сына я не полезу ни за что.

Следующие пару разговоров мой супруг обсуждал со своим коллегой Смирновым (скользкий, между прочим, тип), как им лучше поменять расписание лекций, чтобы освободить пятницу. Кажется, муж собирался куда-то линять, но об этом я не знала, так как в ту пятницу приехала домой к ночи, а утром уже улетела в Красноярск.

Я уже совсем было расслабилась и приготовилась выуживать из записей информацию о материальном положении Андрея (особенно упоминания пяти тысяч долларов, украденных из справочника по сопромату), как вдруг услышала то, что ожидала услышать меньше всего. Хотя на самом деле должна была ожидать. Должна была.