Читать книгу Свадьба моего мужа - Татьяна Веденская - Страница 3

Иногда так получается, что одна-единственная мысль, пусть даже маленькая, но острая, как нож, рассекает человека пополам, отнимая способность мыслить здраво и взвешенно. Человек в силу своей природы способен оставить без внимания очень многое. Грубость речи, неказистость манер, непрезентабельная внешность или не слишком-то хорошее мнение о себе у собеседника – все это может не привести к окончанию дискуссии. Но если вдруг, пусть даже не очень-то преднамеренно, один вызовет у другого приступ беспричинного страха, всякое общение становится под угрозу. Страх – самый жесткий тормоз для человеческой психики, который только можно представить. Самое ужасное, что как профессионал я прекрасно понимаю, что у страха глаза велики и что, испугавшись, человек уже не в состоянии определить объективную степень опасности. Понимаю, но сделать-то что я могу? Если вспомнить эпохальный фильм Тарантино «Криминальное чтиво», то там очень ярко и четко показан подобный феномен. Пара парней без особых мозгов, способностей и устрашающих приемов заходят в гостиничный номер к троим или даже четверым, не помню точно, таким же молодым и сильным парням, мгновенно вгоняют их в ступор, произнеся лишь фразу «мы от Марселлоса Воллеса». Далее они продолжают беседу о всяческой ерунде и даже пытаются вовлечь в свой разговор тех, к кому они, собственно, явились с разборками, но хозяева номера просто парализованы ужасом. Они боятся вовсе не этих вполне спокойных парней, спрашивающих их о завтраке. Нет, они приходят в ужас от своих собственных представлений о том, как именно должны действовать в подобных случаях люди, пришедшие от «Марселлоса Воллеса». Их фантазия подсказывает кошмары столь ужасные, что они и слова-то вымолвить не могут, не то чтобы попробовать договориться полюбовно, отдав, например, деньги. Естественно, с людьми в подобном состоянии можно сделать все, что угодно. И когда Григорий, ласково глядя мне в глаза, спросил, считаю ли я его опасным, то я тоже инстинктивно испугалась. Естественно, не его конкретно, а своих представлений о том, что и как могут сделать со мной бандиты. Если я, конечно, попадусь к ним в лапы.

1. Убьют. Очень страшная версия, причем, чтобы впасть от нее в ступор, совершенно не требуется ответа на вопрос «а зачем им это надо?».

2. Изнасилуют. Тут… м-м-м… есть проблема. Ну зачем им это надо, у них что, при их возможностях, не хватает своих девушек? Однако все равно, как любая ценящая себя женщина, я на всякий случай рассмотрела и такой вариант.

3. Примутся использовать в своих интересах. Правда, непонятно, в каких интересах можно использовать меня. Воровать я не умею и моментально выдам себя, стоит только кому-то пальцем в меня ткнуть. Я до сих пор переживаю, если у меня нет денег на чай официанту, а вы говорите – воровать. Воровки из меня точно не выйдет, проще меня сразу кончить. Пополнят мною полк продажных женщин? Если как честная особа я еще хоть как-то могу цениться, то на ниве продажной любви я сразу не выдержу конкуренции. Я даже оральным сексом не умею заниматься как подобает, если верить моему супругу. Так что проку от меня никакого.

4. Отберут все деньги. А вот тут уж дудки. Денег у меня практически нет. Не может же их заинтересовать сумма в пятьсот долларов. Или может?

5. Украдут меня и примутся шантажировать мужа. Вон с каким интересом Григорий все о нем выспросил. Ну, так не на того напали. Котик будет красиво клясться, что все сделает для моего спасения. И даже, может быть, будет рыдать в трубку. Но денег не даст ни копейки, а пойдет и напишет заявление в милицию.

6. Будут бить. Абстрактный страх, основанный, скорее всего, на просмотренных по телевизору криминальных сериалах. Там обязательно кто-то бьет кого-то по лицу, а у того из уголка губ течет живописная струйка крови. Причем далеко не всегда у этого мордобоя есть какая-то актуальная причина. Или я просто смотрю эти фильмы кусками с середины и ничего не понимаю? С другой стороны, если я приеду домой со струйкой крови из края губ, доползу до своего этажа и упаду без сознания прямо на руки к супругу, мне совершенно точно не придется отвечать на его сакраментальное «и почему ты опоздала?».

– Вот интересно, о чем вы сейчас думаете? – неожиданно спросил меня Григорий громким голосом, оборвав мечту на том самом месте, где Котик торжественно вносит меня в дом прямо на руках и пробуждает к жизни поцелуем. Я повернулась к товарищу киллеру и попыталась всмотреться в его бесчестные глаза, чтобы понять, какой из шести вариантов может оказаться ему ближе всего.

– О том, что с моей стороны было глупостью вот так сесть к вам в машину. Можно было подождать ГАИ и в «Фобии». Но вы правы. Я считаю вас опасным, да…

– В фобии? – уставился на меня Григорий. – В каком смысле?

– А, это? – неопределенно взмахнула рукой я. – Моя машина. «Фобия». «Фабия», в смысле, но муж ее всегда так зовет. Это, говорит, не лечится.

– Отлично! Крашеная любительница собачек на фобии! Повезло мне. Послушайте, только не обижайтесь. Я понимаю, что вы личность и все такое. Но ответьте мне честно – вы психолог?

– Что? Как вы догадались? – Я раскрыла от удивления рот.

– Профессиональная смекалка, – пространно пояснил он, весьма довольный тем, что угадал.

– Так вы бандит? – решила на всякий случай уточнить я, пока он вроде бы улыбался и был в хорошем расположении духа.

– А вот скажите, психолог, что во мне навело вас на такую мысль?

– Ну, как вам сказать… чтобы не обидеть, – растерялась я.

– Меня можно и обидеть, большой проблемы не будет. Так что смело режьте правду матку.

– Ага, а потом вы меня…

– Я, между прочим, еще не сказал, что бандит.

– Но и не инженер ведь, верно? – приперла я его к стенке. – Вы амбициозны, возможно, умны, но чтобы это заявлять наверняка, недостаточно общего впечатления. Надо проверять. И степень вашей креативности мне неясна. Зато вы как рыба в воде, когда попадаете в стрессовые ситуации. Вы отлично умеете давить, приводить человека в беззащитное состояние. Обладаете харизмой. И, кажется, умеете управлять людьми, хотя тут, опять же, надо проверять. Так… что еще… Высокая эго-сила, склонность к доминированию.

– Уже неплохо! И кем же я могу быть, по-вашему, если не считать «братка»? – Григорий заинтересованно смотрел на меня. Я удивилась, неужели ему это и вправду интересно? Или у него все еще сохранилась неудовлетворенность, при которой человеку страстно хочется вести долгие беседы о нем самом? Не похоже, такое качество более характерно для людей нереализованных, малоинтересных в глазах окружающих. Таких постоянно игнорируют, но какое отношение это может иметь к моему «пациенту»?

– Вы с одинаковой степенью вероятности можете работать во внутренних органах, но только на высоких постах. Среди бандитов. Или, если брать бизнес, то вы можете управлять какими-нибудь людьми. Большой группой. Быть главным в чем-то.

– Слушайте, это все здорово, но может быть сказано любому. А кем бы я точно не мог быть?

– Я совершенно не вижу вас служащим. Ни одним из тех, для кого требуется уважение к вышестоящим. Вы можете отлично чувствовать себя, играя в рискованные игры, но не станете рисковать по мелочам. Я не вижу вас биржевым брокером. Эти игры сродни казино, и сдается мне, риски такого уровня не для вас, – я сощурилась и пристально посмотрела на него. – А еще – еще я не вижу вас в качестве аналитика любого уровня. Вы не из тех, кто проводит все время в обществе сухих справок и отчетов.

– А это еще почему?

– Еще потому, что для аналитика требуется умение взвешивать все варианты, проводить логические сравнения. Вы же (я очень извиняюсь) спокойно выдаете шаблонные данные за истинные. Блондинки не могут водить машины. Ни один аналитик так не сказал бы! – Я с удовольствием отыгралась.

– Интересно! Значит, служащим я быть не могу? – еще раз уточнил он. – А вдруг?

– Ага, это прям в глаза бросается. И давно у служащих такие зарплаты? – Я кивнула на его машину.

– Понятно. В России на джипах ездят только бандиты или олигархи. Что-то такое я и предполагал, – удовлетворенно кивнул он и принялся вписывать в протокол данные с моего паспорта.

– Это почему же?

– Да потому что психология для женщин – своего рода хобби. Ваша оценка лишь немного дальше отошла от шаблона «бизнесмен на джипе».

– Вы ничего не поняли! – возмутилась я, но господин «темная лошадка» жестом попросил меня не продолжать.

– Не важно. В принципе, вы перечислили варианты довольно точно. Придраться могу лишь только к тому, что вы приняли меня за бандита. А к ним я никогда не имел отношения. Так что браво… – Григорий делано зааплодировал.

– Хватит издеваться! – разозлилась я. – Когда вы допишете этот чертов протокол?

– Все готово! Так вы действительно профессионально занимаетесь психологией?

– Нет, я по субботам хожу на встречи дилетантов. – Я так разозлилась, что не могла себя контролировать. – Мы там пьем чай и говорим о мужиках!

– Без обид! – поднял руки он. – Просто любая дама, начитавшаяся глянцевых журналов и выучившая наизусть пару тестов оттуда, тоже мнит себя психологом.

– Никогда не стоит доверяться первым тридцати секундам, – заметила ему я. Меня уже порядком утомила наша перепалка. – Что ж ГАИ-то не едет? Он уже скоро дома будет, а меня там нет.

– Кто он? – растерялся Григорий. – Ах да, муж. Ну, в целом я закончил и могу ехать.

– Как ехать? – не поняла я. Мы просидели у него в машине около полутора часов, интересно, зачем, если мы не ждали ГАИ.

– У меня машина застрахована, так что я могу ехать, – с отстраненным видом пояснил он. – Повреждение одной детали мне сделают и так. А у вас есть страховка?

– Нет, – растерялась я. Пока мы жили с мужем, страховка, конечно, была. Но без него у меня ни разу не хватило силы воли выкинуть целую кучу денег на бумажку, в которой я к тому же ничего не пойму.

– Именно поэтому я и составил для вас этот протокол. Если дождетесь ГАИ, они составят вам справку, и моя страховая компания починит ваш зад.

– Пошляк! – усмехнулась я и взяла свой экземпляр протокола. Он глазами кивнул на дверь, ясно давая понять, что больше меня не держит. Я все-таки сказала спасибо и вышла на дорогу. Мой муж, конечно, вышел бы передо мной и открыл мне дверь. Он всегда сохранял галантность, даже когда выставлял меня из дома. А этот возмутительный Григорий Не Пойми Кто даже не шевельнулся. Но странным образом мне не показалось это таким уж вопиющим недостатком. Наверное, это аура сильной личности. Хочется заранее одобрять все, что она (личность) вытворяет. Люди всегда, во все века умели чувствовать тех, кто сильнее. И мой многовековой инстинкт говорил мне, что никого сильнее этого Григория я еще в жизни не видела.

Я села в «Фобию», про себя подумав, что он, наверное, все-таки бандит. В машине было сыро и холодно, особенно после теплого кожаного салона внедорожника. Я включила радио, погрела руки в теплом воздухе от печки – двигатель еще не успел остыть, так что тепла не пришлось долго ждать. Скосила глаза на неаппетитную кучу хлама, выпавшего из бардачка на сиденье пассажира. Назад я решила не смотреть, чтобы не расстраиваться.

– Надо бы уже наконец все выкинуть! – громко вслух сказала я. Да-да, просто это не так-то легко – собраться с силами и разобраться с вещами. Это сколько ж нужно времени!

– Время! – ахнула я и посмотрела на часы. И сразу же впала в самую настоящую истерику. Муж уже вполне мог подъезжать к дому. В эту самую минуту он даже мог бы проезжать прямо мимо меня, стоящей на аварийке посреди дороги, с битым бампером. Кошмар. Я принялась судорожно набирать «02», чтобы выяснить, что за хрень творится: в течение почти трех часов к нам так никто и не приехал. Какое-то время меня изнуряюще информировал о какой-то ерунде автоинформатор. Я совсем уже было отчаялась, но наконец трубку сняли. На мой вопрос мне не ответили, но обещали помочь.

– Запишите телефон! – сухо инструктировала меня девушка-оператор. Таких возмущенных, как я, у нее, наверное, было еще человек десять. Я записала телефон ГАИ района, но там мне сообщили, что это не их район, а район их коллег из Мневников. Они заботливо дали мне другой телефон, где сначала было занято, как в ЕИРЦ по рабочим дням, а когда трубку все-таки сняли, меня обрадовали тем, что это тоже не их район.

– Как же так! – страшно возмущалась я. – Мне везде сказали, что ваш.

– Где именно «везде»? – ядовито поинтересовался дежурный.

– Там, в этом отделении!

– А вы им скажите, чтоб не переваливали с больной головы на здоровую. Вы около какого дома стукнулись?

– Около четвертого, – присмирела я от его напора.

– Это – их территория. И звоните им, разбирайтесь! – удовлетворенно повесил трубку слуга народа. Я хотела было перенабрать, уточнить границы участков, но броненосное «занято» снова и, по-видимому, навсегда, воцарилось по его номеру. Я уже не без душевного трепета набрала первую контору, но там мне снова велели разбираться с теми, из того отделения. И добрым голосом сытой акулы предложили мне обратиться в центральное управление с жалобой.

– Что же мне делать? Мне-то надо домой, – еле сдерживая слезы, спросила я у дежурного по части, явно недавно вернувшегося с обеда и мечтающего пару часиков покемарить.

– Вы умудрились столкнуться на границе двух участков. Запаситесь терпением. Начальство решает вашу ситуацию, – «подбодрил» меня он. После этого я решила не держать в себе стресс и стала бить кулаками по рулю со словами «сволочи», «козлы» и «уроды». Это мало мне помогло, а часы между тем показали время «Х», то есть тот самый час, когда я должна была открывать двери Котику, стоя в проеме в обольстительном шелковом платье с разрезом, а на столе должен был дымиться морской коктейль с тайским супом. Шиитаки, опять же… Снова и снова повторяя про себя «ну почему я?», я плюнула на ГАИ и помчалась домой, теша себя надеждой, что Котик попал в пробку, и я хотя бы успею переодеться. Хотя бы накраситься!

– Ксенька, ну, наконец-то! – устало выдохнул Котик, стоило мне только выбежать из лифта. Супруг сидел на батарее около мусоропровода и курил. Судя по удобно стоящей перед ним банке из-под консервов, курил он тут уже давно.

– Ты уже приехал? – скисла я.

– Естественно! Ты на часы-то смотрела?

– Ага! – горестно кивнула я.

– Эх, если бы я вовремя вспомнил, к кому еду, я бы подкатил к ужину. Но извини, дорогая, я забыл. И поэтому приехал вовремя, как дурак. Даже чуть раньше, ибо закладывался под пробки. Но без тебя их не случается. Все ты собираешь. Что, расскажешь мне сейчас еще про одну?

– Я просто попала в аварию, – начала я жалобно оправдываться, открывая дверь. Почему любые оправдания выглядят жалко, независимо от того, насколько они правдивы?

– Естественно. Глупо после стольких лет снова рассказывать про пробки. Пора начинать рассказывать про аварии. Дорогая, можешь не напрягаться. Мне совершенно неинтересно, почему и где ты задержалась. Меня это совершенно не удивило. Вот если бы ты встретила меня в платье и накормила бы обедом – я бы действительно был потрясен. А так – все в порядке, дорогая. Все в порядке!

Конечно, после этого было бы глупо надеяться на то, что наш обед примирения пройдет удачно.

Впрочем, еще с утра можно было понять, что сегодня был просто не мой день. Но что поделаешь, если обстоятельства сложились именно таким образом, а не каким-то иным. Я стояла перед Котиком, издерганная аварией и последующим долгим ожиданием, ненакрашенная, даже неумытая. Что мне оставалось делать, особенно если учесть, что струйка крови из угла моих губ так и не текла? Что может придумать в таком случае человек с высшим психологическим образованием и двумя сертификатами международного образца? Естественно, я разрыдалась.

– Ты не представляешь, как я испугалась! – хлюпала я, влетая в квартиру. Супруг недоверчиво приглядывался, определяя степень достоверности моего рассказа. Тогда я принялась размазывать остатки вчерашней туши по лицу.

– Он что, сильно ударил тебя? – наконец соизволил поинтересоваться Яша. Да, забыла сказать, Котика в миру именовали Яковом. Такой вот Котик Яшенька.

– Ужасно! Скорость – семьдесят километров в час. Хорошо еще, я ехала, а не стояла! И потом, это какой-то жуткий внедорожник, черный – так что он наверняка бандит! Ты не представляешь, что я пережила, – я продолжала нагнетать обстановку. На всякий случай дошла до кухни, прихрамывая.

– А как машина? – сосредоточился на самом главном Котя.

– О, не так плохо. Бампер погнулся, но главное, нет никаких особенных повреждений. Даже странно. Словно весь удар пришелся по мне! Кажется, этот мерзавец даже не пытался тормозить, – вдохновенно врала я.

– И только бампер погнуло? – удивился он. Еще бы, если на самом деле Гриша почти успел затормозить. Но поскольку у мужа еще виднелись кое-какие сомнения в выражении лица, я решила прибавить красок.

– Меня же отбросило вперед! На двадцать метров, не меньше. Слава богу, передо мной не было машин, а то бы страшно подумать… Просто повезло! Милый, не достанешь с полки аспирин? Ужасно болит голова. И, кажется, трясет озноб…

– Деточка! – умилился наконец Котик и приступил к исполнению спектакля под названием «очень заботливый муж». Мой идеальный мужчина заварил мне чай, усадил меня в кресло, предварительно обмотав теплым пледом, и, конечно, сразу нашел аспирин. Не сомневаюсь, что если бы он не нашел его в аптечке, то точно бы сходил за ним в аптеку. Вот таким был мой муж, ну разве его не стоило простить? Где, интересно, я смогу взять еще такого молодого (относительно), симпатичного, мужественного и ласково-благородного субъекта? Да и неудивительно, что он нравится не только мне.

– Спасибо, дорогой. Ты уж прости меня, ладно? Я так хотела приготовить тебе суперский обед. Боже, как мне стыдно. Так и не смогла ничем тебя порадовать! – Слезы снова полились из глаз, теперь уже практически по собственной инициативе. Он явственно переживал и отворачивался, стараясь скрыть от меня эмоции. Но разве ж такое скроешь от психолога! Мысленно я уже потирала ручки. Кажется, все вышло даже лучше, чем задумывалось.

– Хочешь, я приготовлю обед? – красиво предложил мне мой рыцарь.

– Нет, не надо. Сейчас я встану и что-нибудь придумаю…

– Ни в коем случае! Тебе вообще надо показаться врачу! Вдруг у тебя сотрясение, с этим шутить нельзя, – засуетился Котик, наливая в кастрюлю воды. Ну что ж, раз ему так хочется, я не стану мешать варить пельмени. Он набросился на них со всей мощью голодного мужчины. Надо же, он действительно прибежал ко мне со всех ног, даже не перекусив. Может, он действительно так сильно меня любит, а я просто не умела этого замечать? Котик встал, подошел к окну и долго внимательно рассматривал что-то в окне. Если бы я его не знала, то могла бы подумать, что его отрешенный взгляд означает душевную муку и погружение в себя. Но я-то знала, что он пытается высмотреть, хорошо ли запаркована его машина.

– Яша, скажи, неужели нам все еще надо жить по отдельности? Ты же видишь, я очень сильно изменилась. Да и ты тоже, мой дорогой. Признаться, я очень сильно по тебе скучаю. А ты, ты скучаешь по мне? – начала я свой разговор. Дорогой дернулся и перешел в комнату. Я не отставала.

– Ну, конечно, скучаю, – ответил он.

– Зачем тогда мы мучаем друг друга? – продолжала я гнуть свое. – Что еще мы можем понять? Наша дочь страдает оттого, что мы не вместе. Разве не будет лучше, если…

– Подожди, Ксень, не гони лошадей. Если ты сейчас засыплешь меня в этой своей чепухе, я не смогу сделать ничего, – как-то слишком серьезно сообщил мне он.

– Что ты… что ты имеешь в виду? – запнулась я. Все-таки, наверное, было бы лучше в платье и с шиитаками. А то как-то мы с ним совсем не в сторону примирительного секса рулим. Знаю я этот его философский настрой. Как правило, он кончается предложением начать экономить деньги. В те стародавние времена, когда мы жили в одной комнате из трех на Сухаревской, такого рода философские беседы о бренности бытия и бессмысленности лишних денег на простоквашу велись регулярно. И потом, собственно, довольно долгое время Котик не мог привыкнуть к его внезапно улучшившемуся материальному положению и старался экономить на всем. Сначала чтобы выкупить вторую комнату, потом третью. Потом… просто ради удовольствия.

– Я имею в виду, что нам надо серьезно поговорить, – пояснил он. – Ты помнишь, что я за этим пришел.

– Ну да! Поговорить о НАС! – радостно кивнула я и высунула из-под пледа оголенное плечо. Работаем телом.

– Но я боюсь, дорогая, не совсем в том смысле, о котором ты думаешь, – задумчиво продолжил он. – Черт, как же это тяжело.

– Что тяжело? – Я мгновенно подпрыгнула с кресла. Даже хромота прошла от дурных предчувствий.

– Эх, милая, если бы ты только знала, как много бы я дал, чтобы все было иначе…

– Слушай, не надо вот этой твоей романтической белиберды. Что ты хотел мне сказать? – довольно резко спросила я. Эх, все-таки не умею я еще должным образом себя контролировать. Котик беспомощно огляделся, зацепился взглядом за бутылку с бренди.

– Будешь? – любезно предложил он и уцепился за пару бокалов. Я кивнула. А почему бы и не выпить. Что-то подсказывает мне, что не счастливое соитие меня ждет. – Понимаешь, милая, все не так просто. У меня в жизни сейчас совсем другой расклад. И я искренне надеюсь на твое понимание. Ведь ты психолог! И еще какой!

– Не надо комплиментов, – сморщилась я. Это была как раз та тема, которую лучше было бы не начинать, потому что лично я принималась орать прямо сразу. – Если бы ты помнил об этом, когда требовал, чтобы я бросила СВОЮ БЕСПОЛЕЗНУЮ РАБОТУ, мы бы не расстались!!!

– Ксеня, не начинай, я прошу тебя, – устало отмахнулся он.

– Вообще-то это ты начал. Я так просто, напомнила, – мрачно сказала я. Все, примирение лучше отложить на другой день. – Может, перенесем разговор на другой день?

– Зачем?

– Ну, я устала, у меня была авария. И ты явно на взводе. Поговорим потом, когда оба успокоимся, – мирно предложила я. Я знала, что «отложить на потом» – это самое любимое для моего Яши блюдо, перед которым он никогда не может устоять. И верно, на его лице появилось мечтательное выражение, которое он не без некоторых усилий подавил.

– Нет. Не могу. Нельзя тянуть дольше. Я должен. Должен, понимаешь? Я скоро женюсь! – выдавил наконец он.

– Что? – еле слышно, одними губами, переспросила я.

– Да! – заторопился с объяснениями он. – Ты понимаешь, все не так просто. Я с ней встречаюсь уже давно. А в последние полгода у нас все стало так серьезно. И я ничего не могу поделать.

– С кем? – Я была в ярости. Женится?! Он женится?! И почему я ничего об этом не знала? Значит, мадам Пуазон не исчезла с его горизонта, а, наоборот, окопалась? Или это не она, а вообще кто-то третий?

– С собой! Естественно, с собой. Она же просто… просто… у нас все серьезно. Ты не подумай, я много переосмыслил. Я тебя не оставлю, я буду тебе помогать, я понимаю, что такое «долг». Все будет хорошо. Хорошо…

– Ты считаешь? – Я улыбалась, хотя мне хотелось найти кнопку и взорвать весь мир, который кружился вокруг меня.

– Ну конечно! – Он жалобно улыбнулся. – Ты такая красивая, молодая, ты еще встретишь того, кто по достоинству оценит тебя. Того, с кем ты сможешь по-настоящему быть счастливой.

– Да что ты? – неподдельно удивилась я. – И что дальше? Что там по твоему сценарию я должна сказать? «Вау»? И пожелать тебе счастья? Или даже спросить, что подарить на свадьбу? А тебе не приходило в голову, что ты испортил мне всю жизнь? Что это из-за тебя я потратила свои лучшие годы!

– Дорогая, тебе надо успокоиться. Хочешь еще бренди?

– ДА!!! – гаркнула я и пошла на него. Трудно сказать, чего я хотела больше – вцепиться в его красивую мужественную шею или выпрыгнуть из окна. Впрочем, в шею все-таки больше.

– На, держи. Успокойся, пожалуйста. Не волнуйся, все нормализуется.

– Уходи, – я с трудом заставила себя выдавить это такое правильное, такое верное и подходящее слово, которое звучало во мне как погребальный звон. Потому что сейчас он еще разок нальет мне бренди, еще побормочет про то, что все будет хорошо, причем у всех, а потом – потом он просто выйдет за дверь моего дома и выдохнет с облегчением. Почему? Потому что для него вся эта история будет кончена. Эта «история» – это почти шестнадцать лет моей жизни и практически вся моя душа – она будет кончена для него. Он закурит сигарету, когда выйдет из подъезда. Потому что он никогда не начинает курить в лифте, чтобы не доставлять неприятностей людям, которые будут спускаться или подниматься после него. А я буду судорожно курить одну сигарету за другой, потому что теперь он уже больше никогда не вернется в мой дом в качестве мужа, по крайней мере. И с этим ничего, совсем ничего нельзя поделать, потому что если уж мой муж решился и сказал: «Я женюсь на другой!» – это значит, что между нами действительно все кончено. Иначе этот трус ни за что бы на такое не решился.