Читать книгу Мой шикарный босс - Татьяна Веденская - Страница 4

Как я уже говорила, мужчины всегда приносили мне одни несчастья. Вернее, не совсем так. Мужчины приносили мне самые разные несчастья. Я могла бы уже стать коллекционером всевозможных проблем и сложностей, которые были мне преподнесены вместе с любовью. А иногда и без нее. В общем, если составлять каталог мужских подлянок, то первым пунктом в нем окажется моя дочка Вероника. Хотя теперь мы с ней и живем душа в душу, но когда-то ее появление на свет резко изменило всю мою жизнь. Из беззаботной девицы, влюбленной в радости бытия, я превратилась в прачечно-укачивающий комплекс, обслуживающий младенца. И все это под улюлюканье мамочки:

– Я тебя не просила приносить в подоле, теперь сама и расхлебывай. Я сидеть с ребенком не буду, и так всю жизнь из-за вас угробила! – Это она о нас с папой.

Мама всегда считала, что, если бы не мы с отцом, она стала бы выдающейся личностью. Например, великим художником. К слову, она действительно всегда неплохо рисовала, но… но это же не означает, что мы сломали ей жизнь.

– Вы отняли у меня лучшие годы! – восклицала мама, в то время как я укачивала Нику. Мама не переносила шума. Впрочем, мама много чего не переносила. На стирку и уборку у нее была аллергия, от общения с папой у нее начиналась мигрень, от детского плача поднималось давление. Самым невыносимым был, конечно, мой несостоявшийся муж Леня. Собственно, он у нас и не задержался. Однако и это не помогло. Когда Нике исполнилось пять лет, мама с папой развелись. Видимо, у мамы началась аллергия на личную жизнь. Почти сразу после развода мы разъехались.

– Наконец-то я смогу пожить по-человечески! – говорила мама, переселяясь в Северное Бутово. Тот факт, что мы с папой и Никой втроем будем жить в квартире, меньшей по площади, чем та, что досталась ей, ее совершенно не смущал. Она так «настрадалась», пока была женой и матерью, что это было самым меньшим, что мы с папой могли для нее сделать.

– Ничего, дочь, мы с тобой не должны обижаться на маму. Она человек с тонкой психикой, – успокаивал меня папа.

– Ага, – возмущалась я. – А где тонко, там и рвется.

– Не надо так, – огорчался он. – Она же все-таки твоя мать.

– Климакс меняет людей до неузнаваемости, – злилась я, но перечить мамочке не пыталась.

Так, по мановению волшебной палочки, мы с папой и Никой оказались в Южном Бутове, где выходные проходили без аккомпанемента в виде маминого крика. Это было здорово. Минусы отошли на второй план. Подумаешь, полчаса до метро. Зато, пока был жив папа, дома было уютно и тепло. А потом… Потом подросла Ника и как-то неожиданно стала центром нашего маленького мира. Или, вернее, его главой. Характером она пошла в дедушку. Такая же спокойная и терпеливая. Так что можно сказать, что от первого моего «прокола» мне в итоге была одна только польза. Леня действительно почти не оставил после себя плохих воспоминаний.

После Лени был Сергей, это еще до переезда. Мы познакомились на Таганской площади, он был весел и нетрезв и приглашал всех девушек, проходящих мимо, пойти с ним вместе в Театр на Таганке. У него каким-то образом завалялся лишний билетик. То ли друг должен был пойти, но не пошел, то ли еще что. Я согласилась. А что? Мне было страшно одиноко, а другие девушки в испуге мотали головами и убегали в сторону метро. Если это и была любовь, то какая-то «небольшая». Сергей звонил мне редко, как правило, если был выпивши. Он любил ходить в ночные клубы, «клубиться». И, как мне теперь кажется, брал с собой меня, если не было никакой другой кандидатуры. Я же, измотанная метанием между детским садиком, продуктовым магазином и секретарской работой в какой-то маловыразительной фирмочке, была готова на все ради веселого вечера. Я его почти не запомнила, а через пару месяцев он как-то сам собой сошел на нет, оставив после себя неопасное, но неприятное венерическое заболевание. В мой каталог проблем он вошел с индексом 0,03. Мелковато.

Дальше был Коля, который был женат и все время дергался из-за возможного конспиративного провала. Он настолько много говорил о жене, что становилось неприятно.

– Она совсем меня не понимает. Не ценит своего счастья.

– Да, конечно. Ты замечательный. Посмотри, тебе нравится моя прическа?

– У нее один интерес – трепаться со своими подругами. А подруги эти все ее поголовно ненавидят, потому что она замужем.

– Прическа-то как, а?

– Почему она может часами выслушивать этот бред про самопознание, но не выносит новостей? Нам с ней не о чем говорить!

– Слушай, может, тебе обратиться к психологу? – однажды не выдержала и предложила я.

Коля с таким удивлением посмотрел на меня, словно только что обнаружил, что я тут, рядом, лежу и чего-то жду. Он был помешан на жене. На ее вздорном характере, на ее манере воспитывать их детей, на ее требовательности… и еще на тысяче других ее особенностей, что я всерьез начала подозревать, что он ее любит. А что же тогда он делал рядом со мной? Скажу вам честно, что бы это ни было, к любви это тоже не имело никакого отношения. Скорее эдакий психотерапевтический обоюдный обмен. Совместный поход в ресторан. Или просто пара комплиментов, брошенных друг другу.

Я понимала, что все это – полный бред, но радовалась, что есть хоть что-то. Наши отношения прекратились сами собой, когда я переехала. Моих женских чар оказалось недостаточно, чтобы мой женатый герой преодолевал ради них расстояние между Таганкой и Южным Бутовом. В моем каталоге Коля значится как «роман, за который мне мучительно стыдно».

После Коли были Миша и еще один Сергей, и еще кто-то, кого я плохо помню. Они не были плохи или хороши, они просто пролетали мимо меня, оставляя чувство мучительной пустоты, похожее на похмелье. В общем-то, это был просто секс. Эдакий полуфабрикат любви, который я размораживала время от времени, потому что не было ни сил, ни желания готовить что-то более вкусное. Пока они были, вроде все шло не так плохо, но когда отношения заканчивались, не становилось даже грустно. Так, чуть-чуть жаль потраченного времени, и все.

Это понимали все – и они, и я. И даже папа, который только вздыхал и гладил меня по голове. Когда он умер, я была так потрясена, что долгое время вообще не хотела больше никого видеть. Папа был моим якорем, он держал меня на земле, не давая катиться по миру былинкой. И вдруг я поняла, что осталась совсем одна. И эти Миши, Сережи, Паши, Саши – я вдруг захотела, чтобы это прекратилось навсегда. Я искала Настоящей Любви, но сделать красивую птицу из обычного таракана у меня так и не получилось. Наверное, не хватило усидчивости. После смерти папы я была очень одинока.

А потом случился Кирилл. То есть до него были и еще мужчины, с которыми я встречалась случайно, одноразово. Мы сталкивались и разлетались, как атомы. Мы не имели друг к другу никакого отношения, но сходились, чтобы убедиться в этом наверняка. Целовались на офисных вечеринках, а потом ругались на совещаниях. Обнимались в курилке, выпив на Новый год, чтобы потом, на Старый Новый год, не встречаться друг с другом взглядами. Все это было очень странно. Как в неправильной сказке, где сильно удивленный Колобок дожевывает Лису.

И вот появился Кирилл. Спокойный, уверенный в себе, приземленный. Мужчина без каких-то несбыточных желаний, без амбиций. Охранник из нового торгового центра, работа по двенадцать часов два через два. Никакой романтики, все очень прозаично. Зарплата чуть меньше моей, рациональность в три раза больше. В общем, и дело-то все было не в любви. Просто впервые за почти десять лет, что я родила Нику, я услышала заветные слова: «Выходи за меня замуж». И что я должна была делать? Сказать, что я жду неземной любви? Что мне нужен ресторан, теплый рассеянный свет, цветы и взгляд, полный любви? Что я хочу при всем честном народе получить красивое кольцо в бархатной коробочке и под умиленные взгляды публики громко сказать «да»?

Все получилось иначе. Кирюша лежал на нашем диване, смотрел какой-то матч, потягивая «Балтику-7», а я сидела рядом и гладила вещи. Мы встречались около полугода, но по нас можно было сказать, что мы уже женаты, причем лет десять. Так вот, он поставил бутылку на журнальный столик, потянулся, улыбнулся, притянул меня к себе и промурлыкал:

– Хочешь, давай поженимся?

– Что? – удивилась я.

– Ну, если хочешь, давай устроим свадьбу. Ты мне нравишься и все такое… – прибавил он, как бы спохватившись.

Я пожала плечами и кивнула. В конце концов, за последние десять лет я услышала это впервые. Естественно, мы поженились. И наша семья была вполне крепкой. До моего визита домой в неурочное время. В моем каталоге Кира значится с индексом 100 баллов и пометкой «самый сильный удар по самолюбию». Сначала я подумала, что он разбил мне сердце, но нет. Только задел самолюбие.

Конечно, подобный каталог есть у любой женщины за тридцать. Ничего эксклюзивного, на основе чего можно было бы снять красивый фильм. Или хотя бы умилительный сериал. Как-то так получается, что те мужчины, которые мне попадались, не тянули на то, чтобы разбить мне сердце. Каждый раз, видит бог, я пыталась влюбиться по полной. И поверить, что вот, наконец, оно – Большое и Светлое. Но ни один Гадкий Утенок не превратился в Белого Лебедя. Я каждый раз получала Большую Гадкую Утку. Особенно большой и особенно гадкой уткой был, естественно, Кирилл.

– Все мужики – козлы! – записала я в своем каталоге после того, как развелась. И наконец успокоилась. Что дергаться, если все равно все будет плохо? Вот только одиночество, с ним справляться было тяжелее. Когда кто-то рядом, даже если этот кто-то в чем-то плох, это все же лучше, чем ничего. Одиночество – это очень трудно. Со временем это всем становится понятно.

Всю неделю мой телефон трясло от звонков Кирилла. В силу основательности своего характера он привык обязательно добиваться поставленных целей, особенно если они были полезны ему, любимому. А Кирилл решил, что возвращение ко мне – это очень полезно для его здоровья. И материального благополучия.

– Послушай, сколько можно звонить? Если тебе не с кем поговорить, поговори со своей мамой. Она тебя выслушает и пожалеет. Но при чем тут я? – кричала я. Я не могла выключать телефон, потому что мне по нему звонили клиенты.

– Надь, не надо строить из себя стерву, тебе не идет, – примирительно бормотал Кирилл. Он был уверен, что я просто «ломаюсь».

– Послушай, мне надо работать.

– Может, я тебе вечером перезвоню?

– Нет. Ты можешь мне вообще не звонить? – умоляла я.

– Не дури. Я же сказал – я решил вернуться. И ты сама этого хочешь, я уверен.

– Да пошел ты! – Я снова, в который раз, нажала отбой.

Интересно, сколько он еще выдержит? Или я. Может, мне действительно на роду написано жить с подобным мужчиной, для которого искренняя любовь не имеет значения? Может, принять все как есть? В конце концов, надо думать не только о дурацких чувствах, меня не сегодня завтра могут уволить. Мне нужна какая-то поддержка, опора.

– Что, опять бывший? – поинтересовалась Алена, на секунду подкравшись к моему столу. Вот уже неделя, как мы пахали практически без остановки и разговаривали друг с другом исключительно украдкой. Что говорить, за неделю царствования Снежного Короля (Шувалова С.С.) дисциплина улучшилась вчетверо. Для начала, во вторник он уволил одного нашего менеджера только за то, что тот не перезвонил какому-то клиенту. Вот именно, только за это! Он подошел, вызвал его в центр нашей перегороженной столами залы и громко спросил:

– Вы помните такую фамилию: Светлов?

– Ну… в принципе… – промямлил менеджер.

– Он ждал вашего звонка весь вчерашний день. Ему нужны были номера моделей копиров! – Красивое, резко очерченное лицо Шувалова не выражало никаких эмоций, так ученый смотрит на подопытных кроликов.

– Я не нашел их, – попытался отбиться менеджер. – У нас нет этого товара.

– Внимание, все! – хлопнул в ладоши Шувалов. – Объясните коллеге, что нужно делать, если товара, который нужен клиенту, нет.

Сначала была тишина. Никто не дурак лезть в пекло. Мало ли, ответишь не так или просто высунешься, а потом тебя же и обвинят. Инициатива наказуема. Тогда он, Станислав Сергеевич, улыбнулся одними губами, сверкнул своими ледяными голубыми глазами и продолжил:

– Кто ответит правильно, сможет взять день отгула.

– Серьезно? – зашевелился народ. Я же на слово «отгул» реагирую моментально, поэтому выперлась вперед:

– Надо перезвонить и предложить аналоги других фирм. Или порекомендовать обратиться к производителю.

– Как ваша фамилия? – прищурился Шувалов.

– Митрофанова, – гораздо тише пискнула я.

Взгляд его вдруг стал нехорошим. Внимательным, задумчивым.

– Вы так хотите отгул? Вы уже, кажется, погуляли в начале недели, – медленно произнес он. – Не нагулялись?

– Я… просто…

– Хорошо. Достаточно, не надо пояснений. Ответ ваш меня устраивает, но отгула я вам не дам. Просто ваш самовольный уход в понедельник не будет иметь для вас последствий. На этот раз. – У него был низкий голос, от которого по коже бежали мурашки.

– Спасибо, – кивнула я, чертыхнулась и в очередной раз поклялась себе никуда никогда не лезть.

– А вы, дорогой мой господин, уволены, – заявил вдруг Шувалов, посмотрев снова в сторону провинившегося менеджера. Чем, естественно, поверг всех в панику. Если у нас теперь увольняют за такое, то у всех нас сомнительные перспективы. Народ побледнел.

– Но как же так? – растерянно оглянулся менеджер. В принципе, он действительно никогда не был хорошим менеджером. Скорее он был из тех, кто высиживает положенные часы и ворует клиентов. Но все мы не без греха. По лицам сотрудников пробежала тень сочувствия.

Шувалов улыбнулся своей ледяной улыбкой и сказал сакраментальное:

– Хорошего дня! – И отбыл в директорскую.

После этого, как вы понимаете, желание бегать на перекуры, так же как и бездельничать, сидеть в Интернете и вообще тянуть кота за хвост, у всех поуменьшилось. Всю неделю мы ходили на цыпочках и облизывали клиентов так, что те оглядывались в поисках скрытой камеры. Все было похоже на сон, готовый оборваться на самом интересном месте.

А сегодня, в пятницу, день начался с того, что весь наш он-лайн был поставлен на контроль. Еще утром к нам в отдел пришел трезвый (!!!) и бледный системный администратор. Он немного помялся, но потом откашлялся и сказал, что по велению высокого начальства имеет всем нам сообщить «один очень нехороший новость».

– Теперь, чтоб вы знали, я буду выборочно, по требованию Шувалова, – тут сисадмин поднял глаза к небу (в виде подвесного потолка), – распечатывать все страницы Интернета, куда вы заходите.

– В смысле?

– В смысле, не лазьте больше на порносайты, – зло огрызнулся он.

Видно было, что ему самому не нравился подобный расклад. Потому что порносайты – любимое место программистов. И вообще, если начальство увидит, куда мы лазим, то лучше, чтобы у нас немедленно прошла мощнейшая вирусная атака, которая бы уничтожила все данные. Но как же нам, цивилизованным служащим с современными способами работы, обходиться без Интернета? Это же каменный век! Так теперь никто не работает! Как же теперь сайты с гороскопами, как же «аська»? А ленты новостей и анекдотов? А сайты знакомств? А одноклассники, наконец?

– Вечер перестает быть томным, – присвистнул кто-то. – И чем нам заниматься?

– Работать! – развел руками сисадмин. И ушел, понурившись.

Работать мы не любили. Обходиться без Интернета было все равно что жить без солнечного света. Офис еле выстаивал. Кто-то начал поговаривать, что в таких условиях он работать не может. Кто-то рыдал и клялся, что не останется. Кто-то молча принялся рассылать резюме, но все это не помогало. По ряду причин. Во-первых, наша фирма – чуть ли не единственная, где были и хорошая, твердая зарплата, и процент от продаж. Во-вторых, этот процент был очень-очень хорошим и большим, потому что фирма наша торговала оборудованием, растаможенным влевую, за откаты. Оборудование было дешевым, а клиенты счастливыми и склонными к опту. В-третьих, и это лично для меня стало самым неоспоримым плюсом, – наша фирма располагалась практически рядом с моим домом, Никиной школой и маминой квартирой.

Моя жизнь – это круговорот из школы, дополнительных уроков, домашних заданий и т. д. и т. п. Плюс кружки-секции, плюс магазины – я просто не успевала бы добираться до другой работы. Я и сюда-то часто опаздывала. Раньше. До Шувалова. Так что такое место потерять мне совершенно не улыбалось. Как и всем остальным. Поэтому и ломка без информационной иглы у меня проходила легче, чем у других. Мы теперь развлекались тем, что обсуждали моего бывшего. Украдкой, без отрыва от производства. Тем более что он повадился звонить мне в самые неподходящие моменты.

– И чего ему надо? Ты говорила, чтоб он больше не звонил? – шептала Алена, делая вид, что у моего стола она читает какие-то бумаги.

– Сто раз!

– А он?

– Требует, чтоб я перестала дурить, – сообщила я, продолжая в это время печатать. Хорошо, что мы женщины. Умеем делать несколько дел сразу.

– В чем-то он, безусловно, прав, – хмыкнула Алена. – Ты что, все ждешь настоящей любви?

– Ничего я не жду.

– Тогда твой Кирилл – не самый плохой вариант, – причмокнула она.

Хорошо ей говорить, она замужем за человеком, который сдувает с нее пылинки.

– Я все понимаю, но больше не могу слышать его голос. Уеду на выходные на дачу, там у меня телефон не ловит.

– Умно, но это временная мера. Проблему надо решать. Может, ты действительно дуришь?

– Я не дурю. Давай сменим тему, – обиделась я.

– Как скажешь, – пожала она плечами. – Слушай, ты все еще прячешь свою машину?

– А как же, – ухмыльнулась я. Всю неделю я приезжала на работу на полчаса раньше, оставляла машину за пару домов от нас и приходила пешком. Это было непросто и очень неудобно, но я решила дождаться, пока волна увольнений схлынет. Я надеялась, что если не буду попадаться начальству на глаза, оно, глядишь, меня забудет. Хотя похоже, что он всеведущ и вездесущ.

– Он, как око Саурона, за всеми смотрит! – согласилась со мной Алена.

– Может, у него тут шпионы?

– Думаешь, он Хрюнину завербовал? – насторожилась Алена.

Мы аккуратно обернулись и посмотрели на Ольгу. Спокойное лицо выражало полную гармонию.

– Это не исключено, – кивнула я. – Она за прибавку к зарплате всех нас сдаст.

– О чем это вы? – вынырнула из-за монитора хрюнинская голова. – Опять дурью маетесь?

– И почему это все считают, что я дурью маюсь? – всплеснула я руками. Алена фыркнула и ушла на свое место. А у меня как раз зазвонил телефон, и я принялась общаться с клиентом, жаждущим купить кучу какой-то ерунды. Мыши, материнские платы, память, шнуры, адаптеры – я погрузилась в пучину наименований, сортировки, фильтров базы и забыла обо всем. Клиент был невыносим, но у меня уже давно установилась система собственной безопасности, при которой я могу долго и очень подробно разговаривать с человеком, при этом совершенно ни о чем не думая. На автопилоте, так сказать.

– Ну, ты монстр! – всегда говорила Алена. – Я бы его уже сто раз послала. Как ты не взорвешься?

– Я не чиркаю спичкой, – отмахивалась я.

Вот и сегодня был именно такой случай. Клиент долго составлял со мной список, мы перезванивали друг другу несколько раз. Потом мы выписывали счет, пересылали его по Интернету, уточняли, что каких цветов. И всему этому не было конца-края. Уже и Алена мне помахала рукой, и даже Хрюнина стала собирать свои поросячьи пожитки, а я все сидела, погруженная в мир цифр. Крупный заказ – всегда хорошо, а сейчас мне особенно нужны баллы.

– Не заработайся! – ехидно шепнула Хрюнина и отчалила.

Я нервно посмотрела на часы. Вот попала, и что только этому клиенту надо? В пятницу вечером?! Доколе?!

– Давайте я вышлю вам ссылки на фотографии вашего оборудования, – уже не зная, что предложить, сказала я.

Клиент задумался.

– А вы работаете в кредит? – выдал наконец он.

Я сжала зубы.

– Это возможно, если бы вы были нашим постоянным клиентом. Для этого нужно иметь годовой оборот не меньше ста тысяч долларов. Тогда вам может быть открыта кредитная линия.

– А, понятно, – разочарованно протянул клиент. – Тогда я не могу с вами сейчас работать. У меня деньги будут только через два месяца.

– Это проблема, – согласилась я. Конечно, в глубине души я озверела. Я потратила на него полдня, задержалась на работе, составила огромный заказ, чтобы узнать, что у клиента нет денег. Ну не свинство ли это? И почему всегда такие козлы достаются мне, а не, скажем, Хрюниной?

– Тогда что же делать? – наивно переспросил клиент.

Я еле сдержалась, чтобы его не послать.

– Вы запишите мои телефоны. Перезвоните, когда надумаете. Я не буду удалять ваш заказ, чтобы нам его еще раз потом не переделывать. Так вас устроит? – выдавила из себя я. Автоматизм – удобная вещь, а я и вправду напоминала себе автоответчик.

День подошел к концу, и, если не считать дурацкого клиента, прошел он неплохо. Да, я не смогла поболтать с виртуальными подружками по «аське». Но зато и с Шуваловым ни разу не встретилась.

Я выключила компьютер, сунула телефон в карман и схватила сумку. В офисе уже было почти пусто. Где-то в утробе серверной страдал в разлуке с грудастыми интернет-красотками сисадмин. Остальные уже ушли. Легкой походкой я направилась к выходу, как вдруг, проходя мимо дирекции, увидела открытую дверь в большую переговорную. Там, в глубине директорских покоев, раздавалось какое-то шуршание.

«Черт, неужели он еще здесь?» – дернулась я и на всякий случай дальше пошла на цыпочках.

Тут дверь в дирекции хлопнула и послышались чьи-то шаги.

Я похолодела. Откровенно говоря, Шувалов каждый раз вызывал у меня оторопь и частичный паралич нижних конечностей. Что-то было в нем такое, от чего хотелось сразу падать и молить о пощаде. Не дожидаясь, пока тебе отрубят голову. Чувствовалась в нем какая-то чужеродная, непривычная сила.

– Что же делать? – одними губами прошептала я и беспомощно оглянулась.

Буквально в пяти шагах от меня, за стеной послышался звон ключей. Значит, он выходит. Тогда получается, что мы сейчас с ним столкнемся. Снова? Один на один? Ну уж нет! Я категорически не была готова снова услышать это его зверское: «Хорошего дня!» Поэтому я в полсекунды подскочила к нашему общему встроенному шкафу в коридоре, заскочила в него и осторожно прикрыла дверь-купе. Всего-то делов, подождать, пока директор уедет на лифте. Что может быть проще? Я застыла и постаралась не дышать. Снова раздались шаги, потом скрип двери.

«Это он запирает переговорную», – отметила про себя я. Снова три шага, потом пауза и звук стартовавшего лифта. Все не так плохо! Главное, запоздало подумала я, чтобы его плащ (или что там он носит) не висел в нашем шкафу-купе. Но вроде бы пронесло. Наверное, он вообще ничего не носит, переходя из подземного гаража своего респектабельного дома в «БМВ» и обратно, на нашу крытую парковку. У таких людей времена года сменяются незаметно.

Шувалов потоптался и чем-то прошуршал около лифта. На бумаги не похоже, какой-то другой звук. Хрен с ним, лишь бы уехал и дал мне спокойно отбыть на дачу. Но вдруг… вместо того чтобы просто сесть в лифт и отчалить в свою прекрасную мужскую жизнь, Шувалов остановился и сказал:

– Сколько я тебя просил не звонить мне на работу!

«Что?» – беззвучно возопила я. Меня чуть инфаркт не хватил, прежде чем я поняла, что это он не мне. Что это он говорит по телефону. Наверное, звонит кому-то.

– Я не могу отвлекаться, у меня нет перерывов. Что еще ты хочешь? – продолжал он. Помолчал, видимо, слушая ответ. Потом резко и недовольно ответил: – Он уже не ребенок и должен отвечать за свои поступки. Что? Ты считаешь, что я во всем виноват? Знаешь, я не буду с тобой этого обсуждать. Ты ни разу в жизни не проверила у него уроки!

«О господи!» – напряглась я. Не хватало мне подслушивать директорские разговоры.

– Это не мои проблемы. Я не знаю, что ты себе там придумала, но тебе придется остановиться. Сколько можно? Я что тебе, банкомат? Раньше надо было думать! Все… А я сказал – все! – Тут он, судя по звуку, дал отбой и швырнул трубку в сумку.

Я немножко выдохнула. Снова раздался звук лифта и опять какое-то шуршание. Затем Шувалов воскликнул:

– И почему они такие стервы? – Снова непонятный звук.

Я держала кулаки и про себя повторяла: уезжай, ну, пожалуйста, уезжай. Просто садись в лифт и проваливай. Словно ответ на мои молитвы, раздался шум дверей. Лифт открылся. От облегчения я даже глаза закрыла, но тут… мой телефон, мой мобильный телефон, о котором я совсем забыла, зазвонил прямо у меня в кармане. Я растерялась. Шувалов стоял в двух шагах от меня, наверное, он был уже в лифте. Наверное, мне не надо было ничего предпринимать. Но я в истерике попыталась достать и отключить телефон. Локтем я задела дверь и свалила чье-то пальто. Раздался грохот падающей вешалки. И еще раньше, чем мой телефон замолчал, дверь шкафа открылась. На меня в полнейшем изумлении смотрел господин Шувалов, а я только щурилась и пыталась натянуть на лицо подходящую случаю улыбку.