Читать книгу Недозрелая малина. Повести и рассказы - Татьяна Викторовна Лобанова - Страница 12

Жизнь потекла своим чередом.

Олег и Елена в летние месяцы постоянно жили на даче, работы там всегда хватало, зато не хватало рук все дела переделать, и, хотя новоявленные дачники были далеки от увлечения гороскопами и никаких лунных календарей не наблюдали, им приходилось считаться с неписанным законом дачника и стараться придерживаться общепринятого дачного календаря: своевременно делать посевы, не опаздывать с с прополкой, осуществлять своевременный полив и выполнять множество бесконечных работ.

В выходные дни традиционно встречались по скайпу с сыном и невесткой. Лена тревожно вглядывалась в родные их лица, то ей покажется, что они недостаточно веселы, будто чем-то озабочены, то какие-то бледные да худые.

Олег её успокаивал после каждого общения с детьми, убеждал, что она напрасно накручивает, что им надо гордиться и сыном, и его женой.

– Зато, Леночка, только представь себе, пролетят эти годы разлуки, приедут наши дети – грамотные специалисты, не тревожься ты за них, взрослые они у нас, самостоятельные.

– Знаю, Олег, всё понимаю, только сердцу не прикажешь, как уехали они, так я о них и думаю день и ночь, – Елена вздохнула, – на самом деле, после общения по скайпу мне всегда легче на душе становится, посмотрю на них, услышу их голоса, и успокаиваюсь, но какое-то беспокойство за них всё равно терзает мне сердце.

– Лена, хватит тоску футболить, обедать будем сегодня?

– Ой, Олег, прости, я что-то даже времени счёт потеряла, сейчас я быстро накрою, всё уже готово.

За обедом Лена грустно заговорила:

– Олег, если бы ты знал, как мне жаль Галину и Вадима! Как же им тяжело, сын где-то на зоне отсиживает срок, люди такие славные, добрые, порядочные, как они парня так упустили?

– Да, Лена, я тоже о них думаю. Наши вон стажировку проходят за границей, всё у них хорошо, по скайпу часто общаемся, и будущее им светит прекрасное, пара хорошая, любят друг друга, приедут, займутся карьерой, стажировка даром не пропадёт, а мы всё равно о них беспокоимся, тоскуем тут в ожидании. А Журовцевы ждут своего оболтуса из такого места, где редко человек что-то вдруг понимать начинает, очень редко меняют люди жизнь после этих отсидок.

– Да, Олег, тем более по рассказам Галины я поняла, что их Василий не из тех, кто случайно туда попал, по ошибке, или даже по мимолётной дурости, покуролесил он тут на свободе, и натерпелись они от него гадостей разных, но ведь простили и ждут, и дни считают.

– А как же ты думала, – Олег пожал плечами, – по-другому и быть не может, сын ведь, кровинка родная, а что проглядели парня, так от этого никто не застрахован. В школе я насмотрелся на разных родителей и детей. Есть такие семьи, где дети самотёком растут, родителям дела до них нет, пьют, дерутся, а ребёнок зубами за учёбу цепляется, тянется к знаниям, старается, а другие вроде нормальные и для сынка или дочки из кожи лезут, чтобы обеспечить всем необходимым, а дети их полные оболтусы, порой уже со школьной скамьи видна судьба его дальнейшая неприглядная, хотя, кто-то потом, уже после школы начинает понимать что-то важное в жизни и из троечника вырастает порядочный умный, добивается чего-то.

– Да, Олег, хоть ты и педагог с большой буквы, и многие родители могли бы лучших результатов добиться в воспитании своих детей, будь они повнимательнее к твоим советам, но всё-таки, я думаю, что нет готового рецепта воспитания детей. Люди разные и судьбы у них разные.

– Да, Лена, это так. Одному скажешь слово, поймёт, отреагирует, задумается, другому хоть кол на голове теши, всё впустую.

– Олег, нам с тобой повезло всё-таки, сынок нас не подвёл, вырос хорошим человеком и Оленька под стать ему, какие они у нас молодцы, Олег, я за них Бога день и ночь благодарю.

– Ты права, Лена, нет готового рецепта воспитания ребёнка, каждый маленький человек, это целая вселенная, ни на кого он не похож, и судьба у него своя, неповторимая. Уже в детском саду дети ведут себя по-разному: одни всегда остаются благодушными и приветливыми, готовыми поделиться игрушками, угостить друга печеньем, оказавшимся в кармашке, другие вечно что-то делят, стремятся отнять понравившуюся игрушку, обидеть тех, кто послабее, нагрубить не только сверстникам, но и взрослым людям. Один малыш с радостной улыбкой смотрит на мир, и со всеми готов дружить, другой, если не решается ударить кого-то, то хотя бы язык высунет, или злобно погрозит кулаком, и никто их этому не учит, приходят в этот мир со своим мироощущением, со своими задатками добра и зла.

Потом школа, и там, как бы строго не следили педагоги, обязательно найдутся в каждом классе несколько обидчиков, у которых нет авторитетов, которым никого, никогда не бывает жаль.

Вот и попробуй найди для каждого особенный рецепт воспитания, подбери ключик, да так, чтобы не ошибиться, чтобы правильные струны души задеть, не озлобить ещё больше или не слепить из него этакого слизняка, которого за его же улыбку любой негодяй раздавить сможет.

Худые наклонности, проявленные в детстве, редко бесследно исчезают у повзрослевшего человека, и если даже возмужав, он остался на свободе, не превратился в преступника, осужденного на долгие годы исправления в лагере, то, по крайней мере сохраняется в душе какая-то мелкая подлость, завистливое желание навредить преуспевающему в добрых делах человеку, опорочить невиновного, опутать болотной тиной сплетен.

Зачем, почему люди так часто выбирают зло, предпочитают его добру?

Неужели не приятнее было бы каждому работать в добром сплочённом коллективе, не завидуя другим, трудиться в меру своих способностей, не рваться собирать звёзды с купола неба, а здесь, на земле вокруг себя украшать мир добром, освещать его светом любви.

Неужто радостнее ругаться с соседями, чем дарить им тёплые улыбки, помогать попавшим в беду, радоваться счастью тех, кто рядом, близко.

– Ты права, Лена, – снова подтвердил Олег, – ошибаться в деле воспитания нельзя ни педагогам, ни родителям, потому что эти ошибки дорого стоить могут, ведь ни один маньяк, ни один злостный убийца не родился таким на этот свет, в процессе роста и воспитания, в течении жизни, он год за годом впитал в себя что-то жуткое, мерзкое, злое.

Они уже отобедали, и Лена принялась за уборку кухни. Олег встал, в раздумье прошёл вдоль огромного кухонного окна, снова сел, продолжил печально:

– Я и сам много допустил ошибок в своей жизни, немало сделал зла, но с возрастом стал мудрее, появилось желание добра, мне просто очень хочется быть добрым ко всем, не только к людям, но и, вообще ко всему живому: к животным, к растениям. Но это, Лена, только желание моё, и, хотя оно велико, на деле: часто взрослые люди нервируют своей глупостью, нерасторопностью, непониманием, дети – шумом и чрезмерной подвижностью, собаки раздражают лаем, коты мяуканьем, особенно по ночам. но от того, что сердце моё желает добра, мне часто начинает казаться, что я и в самом деле добрый, чистый, светлый человек, и эта повышенная самооценка порой передаётся окружающим людям, они начинают считать меня таким полуангелом, что ли, потому что сердца моего изнутри не видят.