Читать книгу Ледяная Леди - Татьяна Викторовна Малько - Страница 9

Навещая больную Лили и Юлию, непрекращающийся кашель которой вызывал у доктора серьезные опасения, мистер Квоу поведал историю, которая перевернула наши представления о Джибелоу как о приятном, безмятежном месте с ног на голову. Историю Ледяной Леди.

– Возможно, мне стоило рассказать вам об этом раньше, предупредить… Хотя бы тогда, когда я увидел у вас эту игру. Но что это могло изменить? Да и в Джибелоу уже так давно не исчезали дети… Ее не видели здесь уже девятнадцать лет… Кто бы мог подумать, что она вернется?

Доктор Квоу держал в руках дымящуюся чашку. Казалось, глаза его увлажнились, но может, виной всему был поднимающийся от кружки пар, который не давал нам точно разглядеть выражение его лица.

– Мне тогда было лет девять, чуть больше, чем Максиму. Но я помню все так, будто это происходило только вчера. В Джибелоу приехала дама, с девочкой. Миссис Фриджид. Прибыли они откуда-то издалека, никто толком не знал откуда. Дом у озера в то время только-только опустел: его прежние владельцы перебрались на юг, ближе к морю. Жена часто жаловалась на проблемы со здоровьем, и доктор посоветовал сменить климат. Так вот этот дом, Озерный Уголок, – тогда усадьба называлась именно так, в Укромный Уголок его переименовала как раз новая владелица – и перешел во владение миссис Фриджид. Мистера Фриджида никто никогда не видел. Полагали, что он оставил семью, но вполне возможно, что там случилось что-то нехорошее. По крайней мере, в свете последующих событий такие предположения высказывались. Приехали они поздним летом, но, несмотря на теплую погоду, за пределами усадьбы их видели очень редко. Да что там – даже в собственном саду они почти не появлялись. Все время проводили в доме. Только вечерами иногда гуляли вдоль берега, благо, участок их включал часть приозерной полосы. Знакомиться с кем-либо в Джибелоу миссис Фриджид не стала. Единственными людьми, которые имели доступ в дом, были две женщины из города: известная своим резким характером повариха Люси и полная ее противоположность – кроткая юная девушка, чье имя я теперь и не припомню. Забегая вперед, скажу, что обе они исчезли из наших мест сразу после окончания службы у миссис Фриджид. Нет-нет, ничего криминального, просто в один момент собрали вещи и уехали. Семей у обеих не было. Хотя нет, пожалуй, у Люси был взрослый сын, только к истории это никакого отношения не имеет.

Большая часть произошедшего в доме известна жителям Джибелоу как раз из уст поварихи, которая за словом в карман никогда не лезла и, несмотря на обещание, данное ей миссис Фриджид «не болтать лишнего», кое-что сообщала то одному, то другому. К слову, за это обещание обеим наемницам отдельно приплачивали к жалованью. И если девушка, занимавшаяся уборкой, его не нарушала, насколько мне известно, ни разу, то мадам Люси болтала направо и налево.

Так вот девочка, со слов поварихи, была такой же неразговорчивой и дикой, как и сама миссис Фриджид. За все время работы в Укромном Уголке наемницы не слышали от нее более двух слов в один день. Чем была вызвана такая молчаливость – недоверием, высокомерием, застенчивостью или чем-то еще – неизвестно, но назвать девочку неполноценной никак нельзя было, потому что со своей матерью она щебетала «как птичка». Мадам Люси неоднократно слышала ее смех и обрывки разговоров, когда заставала обитательниц Укромного Уголка врасплох. Обе они тут же умолкали, а миссис Фриджид устремляла на повариху пристальный вопросительный взгляд, который «прямо пробирал до костей». Стоит сказать, что глаза у миссис Фриджид были весьма необычные: такой холодный, почти прозрачный голубовато-васильковый цвет, разбавленный молоком. Сложно описать, но каждый кто встречался с ней взглядом, не мог отвести глаз и запоминал их навсегда. Если бы я увидел их вновь на совершенно другом лице, то несомненно узнал бы и сейчас.

– Да, это она, – ошеломленно пробормотала Жанна. – Я запомнила ее глаза. Только они не совсем васильковые, скорее небесно-голубые, почти прозрачные.

Доктор Квоу, казалось, не обратил на комментарий сестры ни малейшего внимания и продолжал свой рассказ:

– Конечно, о жительницах усадьбы и в городе, и в Джибелоу болтали разное, но все слухи оставались лишь слухами и спустя пару месяцев начали утихать и, возможно, вскоре сошли бы на нет, если бы не то, что произошло позже.

Где-то на исходе октября в дом начали съезжаться гости. Весьма разрозненная, стоит сказать, там собралась компания. Среди приехавших были и молодые, не обремененные семьей люди, и почтенные дамы в возрасте, и солидные джентльмены, и пары с детьми. В общей сложности около тридцати человек. Все они поселились в Укромном Уголке, где неплохо проводили время, переходя от столу к танцам, от танцев к играм и обратно. Шампанское, фейерверки и музыканты наполнили этот молчаливый дом оживлением и суматохой.

Прекратилось веселье так же внезапно, как и началось: спустя недели две друг за другом гости начали разъезжаться и к середине ноября там почти никого не осталось. Дольше всех в усадьбе гостила молоденькая девушка, по всей видимости, родственница хозяйки. После рождественских праздников с Укромным Уголком попрощалась и она. И все вновь вернулось на круги своя: тишина, покой и закрытость усадьбы от посетителей. Время шло. Юная обитательница Уголка подрастала, и летом миссис Фриджид стала подыскивать ей учительницу. Отдавать Лею в школу она не спешила.

В это время в усадьбу по соседству, вашу усадьбу, Береговую бухту…

– А почему она так называется, доктор Квоу? Наш дом ведь от озера довольно далеко находится, – от хрипловатого голоса Юлии я даже вздрогнула: настолько неожиданно прозвучал вопрос.

– О да, сейчас это кажется странным. Логичнее было бы дать такое название дому у озера. Но когда-то на месте вашего дома находилось жилище старого моряка, который по окончанию службы обосновался здесь. Это был очень давно, еще до моего рождения, но бабушка рассказывала мне о нем. Вероятно, он так скучал по морю, что решил увековечить свою любовь. А после уж название перешло и к новой усадьбе, построенной на месте старого домика после смерти моряка.

Так вот, о чем я… в Береговой бухте тоже появились новые жильцы. Дом, к слову, к тому моменту пустовал довольно давно: прежняя его владелица умерла здесь в преклонном возрасте, близких родственников у нее не нашлось, и, пока разыскивали наследников, прошло немало дней. Потом еще потребовалось некоторое время для оформления наследства и продажи дома, поскольку переезжать новые хозяева не планировали. И вот, как раз к лету, когда малышке Лее понадобился учитель, в доме появились жильцы. Новые хозяева приехали с двумя детьми: взрослой дочерью Анной, которая только-только окончила колледж, и младшей Вероникой, которая ни на минуту не расставалась с карандашом. Забегая вперед, скажу, что никто не ожидал, что между девочками из соседних домов зародится такая горячая дружба. Да только если что-то, кроме рисования, интересовало Веронику, то это была малышка Лея.

Подружились они не сразу. Сначала Анна стала ходить в Укромный Уголок, чтобы давать девочке уроки. Она неплохо знала языки, математику и литературу. И поначалу Лее этого оказалось достаточно. Музыке и танцам мать обучала девочку сама, а через некоторое время, узнав о страсти Вероники, в дом стали приглашать и ее, чтобы научить малышку рисовать. Вот так и получилось, что все свободное время они теперь проводили вдвоем, сидя в саду или на берегу озера с карандашами и альбомами.

– Так вот откуда взялись рисунки! – ошеломленно воскликнула Жанна. Я тоже тут же вспомнила о карандашных набросках, найденных нами на чердаке в первые недели пребывания в Джибелоу. Мы с Жанной переглянулись, без слов читая мысли друг друга: нужно разыскать их после и аккуратно рассмотреть.

– Очень мило выглядели эти девочки, сидящие среди приозерных кустов в огромных шляпах, зажав карандаши в хрупких ручках… – доктор Квоу, казалось, погрузился в воспоминания.

– Да только недолго продолжалась эта дружба. К концу октября в дом вновь устремились гости: все та же разрозненная компания, за исключением нескольких новых лиц. Среди разношерстной публики, заполнившей усадьбу, выделялся один эффектный высокий джентльмен. Практически все время он просиживал у камина, курил и смотрел на огонь. В танцах, играх и других увеселениях не участвовал. Почти никогда не снимал шляпу и не улыбался. Лицо его светлело лишь при виде Леи. Ничего удивительного, конечно, если учесть, что ребенком она была очень милым: тоненькая, светленькая, вся в воздушных кудряшках. Такой ребенок не мог не вызывать улыбку, но расположение джентльмена к Лее было особенным. Казалось, она для него – единственная радость в череде мрачных дней. Он мог часами наблюдать за ней со стороны. Бог знает, что видел этот мрачный господин в чудесном светлом ребенке.

Предположения строились разные. Да только без толку. Думали даже, что незнакомец – тайный отец Леи. Но ничто, кроме особого его к ней внимания, не говорило в пользу такой теории. За все время пребывания он ни разу не то что не прикоснулся к девочке, но даже не подошел к ней и не заговорил. Были и другие, более зловещие предположения. Но опять же ничто их не подтверждало. Можно было бы подумать, что господин просто любит детей, но другие малыши гостя не интересовали вовсе.

За исключением нового посетителя все в доме было по-старому: то же внезапно нахлынувшее веселье, которое закончилось так же неожиданно, как и началось. Все разъехались, но только на этот раз в усадьбе задержался таинственный джентльмен. Молоденькая девушка, которая минувшей осенью загостилась в усадьбе, приехала чуть позже, как раз к отъезду гостей.

Новая волна слухов тут же накрыла Джибелоу: Лею окрестили тайной дочерью мрачного незнакомца и юной гостьи, которую они приехали навестить. Но и этот слух угас, не найдя подтверждения. Да только атмосфера в доме постепенно накалялась. Миссис Фриджид периодически видели в саду с незнакомцем: беседы у них, судя по всему, выходили далеко не дружеские. Они то яростно спорили, то молча хмурились, то что-то выясняли, переходя на шепот.

Из обрывков разговоров поварихе Люси удалось кое-что выведать. В частности, утверждала она, отец Леи погиб, а незнакомец приходится ему каким-то родичем. Больше в сущности ничего сообщить она не смогла: жители усадьбы старательно хранили свою тайну и вели разговоры вдалеке от чужих глаз и ушей. Временами их видели на берегу озера, где они коротали время, прогуливаясь вдоль кромки воды и продолжая свой извечный спор.

Во время одной из таких бесед все и случилось. Анна, которая в это время приходила к Лее давать уроки, покидая усадьбу, видела миссис Фриджид в саду, где та в очередной раз что-то объясняла таинственному гостю. Лея осталась в доме, но в какой-то момент ей захотелось чем-то поделиться с матерью, и она выбежала на крыльцо, накинув на плечи пальтишко. Конечно, увидев мать в саду с джентльменом, она поспешила туда. Но что-то внезапно остановило ее. Видимо, Лея услышала обрывок разговора, который заставил ее замедлить шаг. Какое-то время девочка стояла в тени кустов, скрытая от глаз беседующих толстыми переплетенными стволами. В этом месте она прекрасно могла слышать и видеть мать с ее спутником, но заметить Лею можно было только из дома. Подробности известны благодаря кухарке, которая в это время как раз готовила стол к обеду в малом зале с помощью молодой служанки. На некоторое время она подошла к окну и прекрасно запомнила все, что было дальше. Пару минут помедлив, Лея внезапно бросилась прочь из сада, не замечая, как ветви деревьев хлещут ее по щекам. У калитки она на мгновение задержалась и, по словам кухарки, бросила в сторону сада взгляд, полный ужаса. Анна, которая еще не успела уйти далеко, видела, как Лея пронеслась мимо старой липы, растущей у дорожки к озеру. Лея бежала так быстро, что на ходу потеряла пальто, но даже это не остановило ее. Анна была последней, кто видел милую девочку в живых. Я все же склоняюсь к тому, что ребенок упал в озеро случайно, оступившись или поскользнувшись в спешке, но версия самоубийства жителями Джибелоу тоже озвучивалась. Истинную причину гибели Леи никто уже не узнает. Из озера девочку вытащил таинственный гость, который вместе с миссис Фриджид поспешил по ее следам. Анна, вернулась в усадьбу, чтобы предупредить хозяйку о поспешном бегстве своей ученицы. Но было уже слишком поздно. Молоденькая учительница больше всего опасалась, что Лея простудится без пальто, которое Анна подобрала у липы и принесла с собой. Предположить, что девочка упадет с обрыва и пальто ей больше не понадобится, она, конечно, не могла.

Собственно, на этом история могла бы закончиться, но она имела печальное продолжение. После похорон Леи и поспешного отъезда молодого джентльмена, хозяйка отправилась к месту ее гибели и прыгнула в темные озерные глубины. Зима в тот год была поздней и мягкой: озеро долго не замерзало. В декабре оно было покрыто лишь тонкой ледяной пленкой, которая тут же сомкнулась, похоронив в себе убитую горем женщину. Возможно, она винила себя в гибели дочери, возможно, посчитала жизнь без нее бессмысленной, но оставаться в этом мире без Леи она не захотела. Молодая гостья, которая задержалась в Укромном Уголке, надеясь утешить хозяйку, уехала спустя пару дней. Две наемницы, приведя в порядок дом, тоже поспешили его покинуть. Люси, правда, предварительно не забыла оповестить всех джибелоуцев о подробностях произошедшего.