Читать книгу Автопортрет с крылами из осоки: стихи о Любви, любви и немного о поэзии - Татьяна Владимировна Литвина, Татьяна Владимировна Джумма, Татьяна Владимировна Клименко - Страница 4

Эпизод первый

А.

Слово. Что слово? Потребность запеть в одночасье,

С милым встречаться, кататься на санках,

Птички щебечут под сердцем,

Румянятся щеки от взгляда.

Мы навсегда будем вместе,

Мы навсегда будем рядом.

Он уплывает туда, где скупые метели

Режут бинтами огромные белые льдины.

Он уплывает туда, где согреться

Можно лишь только любовью единой,

Пусть загорается небо и пусть загорается море:

Им не согреть, не сберечь этот трепет сердечный.

Лишь Мариам будет ждать бесконечно,

Взглядом лаская тот Север, где друг ее милый.

Вот она, встреча! Столкнулись не взглядом – телами.

Разница есть ли? Раздельное стало единым.

Время не стерло те чувства, что были когда-то.

О, как взросли они, Богом хранимы!

Да, да, конечно, я стану твоею!

Новое сердце забьется непуганой птицей.

Склеятся губы впервые.

Так должно случиться.

10 февраля, 25 февраля 2019 г.

Эпизод второй

Плоские горы Кубанго

Толкают влагу.

Как чресла беременной женщины, мокры.

Душащим покоем,

Взбитым левкоем,

Словно фатой приукутаны.

Пусть будет яркой и пряной

Жизни проснувшейся охра.

О дай же, Господи, успеть

Как можно больше песен спеть

И колыбельных, и потешных.

Пока растет сынок неспешно.

О дай же, Господи, взрастить,

Пока не истончилась нить,

Пока не заскорузла кожа

В ветрах и соке сорняков.

Сынок и Солнце так похожи!

О дай же, Господи, отдать

Тебе и людям. Благодать

Неслышно пухом покрывает

Маршрут, куда сынок шагает.

Ту пуповину разорвать

Немыслимо, невыносимо.

О Господи, о Господи,

Ежесекундно сына

Храни!

Возносится непрестанно

Срочной телеграммой молитва:

– Божья раба Анна

Просит сберечь сына

В той, самой страшной, битве,

У ручья от скользкого камня,

У деревца развесистого от шипа,

От града холодного,

Года голодного,

От шальной пули, от злого взгляда.

Ничего больше этого

Не просит, ей не надо.

О Всепетая Мати, изнемогающая от скорби

У креста Сына Твоего и Бога!

Лишь бы не прервалась пуповина,

Что от меня и до сына!

Как нас таких много!

От порога родного дома и до порога

Береги моего сына!

Русская, немка ли, полька.

Их было таких сколько?

Их сколько таких будет?

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,

Горе веру разбудит.

Глас любви непреходящей

Стремится вглубь сердца и сквозь облака вдаль.

Каждое десятилетие

где-то горит Трансвааль.

Конец 2018 г. – 10 февраля, 24 февраля 2019 г.

Эпизод третий

С.

Клавиши песка вдавливая коленями,

Сюзанна плачет морю отдать мужево

Тело.

Пенное

Кружево

Клюет ее ноги белее белого,

Рвет ее волосы чернее черного

Заоблачное дуновение.

Чепец – перекати поле,

Песком присоленный, застрял в зарослях морской осоки.

Чайки свое что-то кричат с обрыва неба,

Кому – неведомо.

Зачем – неведомо

Носятся в ритме сальсы.

Невидимая боль пересекает потоки

Воспоминаний, как Окаванго.

Чайки уже передвигаются в ритме танго.

Хлопая ладонями по волнам,

Будто белье выполаскивая, вымешивая слоеное тесто,

Вытряхивая кусочки сухого мха из льняной заштопанной простыни,

Сюзанна рыдает морю,

Скулит обрывками текста.

Чайки из неба творят крылами нарезку

Как на поминки.

Дождь стремится скрыться в песке – страус.

Счастье, которое осознаешь постфактум,

Улиткой

В раковине навсегда затерялось,

Милостыней каждому дню без него

И каждому часу роздано.

Чайки в ритме лезгинки.

Сюзанна бьет море, выбить стараясь тело мужа.

Глаза все ярче

То ли от заполонившего одиночества,

То ли от вчерашней паприки.

Где-то Окаванго змеится в болота по высохшему телу Африки.

24 июня 2018 г.

Эпизод четвертый

И в каждом вдохе и выдохе будут мниться

Твои растерзанные колесницы,

Трава поломанная,

Небо, ветвями порванное.

И шоры, сжимающие пространство в кулак

До хруста,

И шпоры, пронзающие бока.

И враг,

И недоумение Пруста,

И зависшая жужжанием шмеля недописанная строка,

Что тянется нитью от сердца-веретена,

Что сыплет мукою от жёрнова в самые корни волос.

Чу! Линия горизонта постепенно перетекает в погост.

В угол памяти загнанный зверь – безысходная женская доля –

Воет волком, стрекочет сорокой,

настырно мурлычет котом.

Ей бы вырвать ту боль, да от боли

Утрачена воля –

Не вчера, не сейчас, но потом.

В уголь памяти переплавлена вера.

Но зачем этот уголь? Вернее же будет графит

Без унынья, тоски и страданья.

Поэзия – единственно верный способ существованья.

13–14 октября 2018 г.

Зарождение любви

БМ

Рыдать ковылю

Над вчерашней отавой.

Стыдливо замерзшею ряской прикрыться болотам.

И журавлю

Покидать милый Север, ныряя на юг

Сквозь решетку небесного сита.

Пусть осенью смежные грозам проснутся агавы

Хотя бы в картинке журнальной смешной позолотой.

И гром по-апрельски воспрянет и грянет

Хотя бы почти в онемевшей шкатулке,

Что музыку то ли минуту назад, то ли сто лет издавала,

Словно указ государь,

Ну а нынче посыпана стружкой

Табачной,

Крошкой наждачной

Или засохшей пыльцой вдохновенья.

Наших путей закоулки –

Не избежать столкновенья! –

Сомкнутся навек.

Станем – как должно – два тела,

Един человек.

14 марта 2019 г.

К тебе стремится сердце

БМ

И каждый день, заточенный под утро,

То хмурым был, то безнадежно-мудрым.

Шептались в поднебесье облака,

Звезда кому-то сонно улыбалась.

Я каялась, прощалась, расставалась.

Но все-таки мычание быка

Я слышала Европой, Афродитой

Являлась в бурной пене. И убита

Была я Марфою, и Жанной – сожжена.

В гнездо моих ладоней мчится сердце.

И крылья беркута наигрывают скерцо.

Ты видишь – женщина, а думаешь – жена.

К тебе стремится сердце. Нас молитва

Соединила Божьим алгоритмом.

8 марта 2019 г.

ВВК

Визуальные образы июня, нанизанные на

I и II строфы «Колыбельной Трескового мыса» И. Бродского

I

Пространство

Онемевшей гармошкой, испанским дырявым веером,

Нецелованными запястьями голубых танцовщиц

Сложило время.

И отныне не ногу – в стремя,

А наоборот.

Перекошен рот.

Вернее, перечеркнут зигзагом слова подбородок.

Глаза – отдельно.

И вдоль левой части лица

Начинается

Улица,

Которую взглядом не перейти,

Нюхом не переплыть,

Только волком

Вынуть степенно

Степное солнце Куинджи, Луну из кармана,

Расстегнуть циферблат

И скованно выть.

Выпь

Где-то в болотах

Акварельно

Рисует шаг

Циркулем, растущим из пуза.

Медуза

Пыжится подражать зонтику,

Смятому коврику, юбке, надутой ветром.

Побуду немного уткой.

Украшать гнезда так глупо.

Но хочешь – землю со дна достану

Или сама землею стану,

Землей сто первого километра,

Песком твоего Туркестана,

Где зноем лениво размазан запах шафрана.

17 июня 2019 г.

II

Над головой пиала голубая,

В ней медленно солнце горит, притяженьем влекомо:

Так манго падает в море,

Эмпатия бьется о горы в горе.

Затухает вечер под Шуберта в ля миноре.

Затихает волны вспененной бег,

Аритмия изранивших чувств – тише.

Так – ток и всё ток – каштаны по крыше

Трамвая,

Так – ток и всё ток – к небу и выше

Стремится твоя душа.

У лестниц прогнили ступени,

Надломлен и стебель бобовый.

Эмпатия смахивает со лба

Пот рудокопов и прах рудниковый.

Родник всё чище.

Сошью тебе крылья.

Слышишь,

Трепещут уже?

Сошью тебе крылья из облака, стали, малиновой пенки.

Приклею их, как подорожник к израненной в детстве коленке.

17 июня 2019 г.

III

И пагубно увечье пустоты,

Рождающей фонтаны и фастфуды.

На каждой улице, на каждом блюде –

Ты,

Как рыба, бьющая о лед плавник.

Простуде

Дай дорогу. И фагот

Немедленно концертом не умрет.

Источник слова ищешь,

Как утеху.

Побуду для тебя – библиотекарь.

Следуй за белым кроликом ковылем Юга,

мхами

Севера

Страусом, в землю ввинченным.

Пусть все восторги и покаяния

Вымучены

На полотнах да Винчи

В ночь со среды на пятницу.

Сквозь прощения и прямиком в рай

Меня пока отлихорадит стихами.

Ты полетай на крылышках, полетай.

Для тебя сегодня заштопаю матрицу

17 июня 2019 г.

ВВК

Сплин

Печаль свою шептать воде текучей,

Как будто бы она – твой вечный случай,

Твой мнимый паж и проводник минучий,

Минувший полдень, утомивший день.

И каждый шаг ее вьюнку научен,

Как аксиома, вычурная лень.

Едва брести сквозь утомленность парка,

Сквозь гербы на листве и веток арки,

Срывая бальзамины, как помарки,

Помарки в клумбах, между алых роз.

Воздушные почти разрушить замки,

Из вечера творя апофеоз.

Так просто подытоживать безбрежность

Своей судьбы, не понимая нежность,

Осмысливая тлен и неизбежность

Сквозь струйки дыма, что родит камин,

Набрасывая искру на валежник.

И сердцу неизбывно сладок сплин.

Туман над Темзой

И сердцу неизбывно сладок сплин.

Туман колыблет Темзу вдоль долин,

Сонату источает клавесин,

Целуя виноградность пальцев.

Преодолев усталость стылых зим,

Пора нам быть. Нам ни к чему казаться.

Перебирая чувства невпопад –

Так нежно руки пряди теребят –

Один неверный жест, и водопад

Волос по шее, как признанье.

Переплетать впервые долгий взгляд

И в унисон увязывать дыханье.

Признав неторопливость верных чувств,

Бутоны роз весной приемлет куст.

Переборов медлительно искус,

С душ отчужденности снимая маску.

Едва коснувшись разомкнутых уст,

Давай смотреть незыблемости тряску.

Пикник

Давай смотреть незыблемости тряску,

Уткнувшись в плед и оседлав коляску,

С английского переходя на ряску.

Обычной рыжей глины сохнет завязь,

Улавливать в которой смутно сказку,

Полупечалясь, полуудивляясь.

Давай не верить в истинность разлуки.

Над нами шепчут, как по Климту, буки,

Листва и солнце, соплетая руки,

Бросают сетку тонкую в траву.

Сердца, купаясь в двухголосной фуге,

Подхватывают нежную игру.

Закат по небу разливает краски,

И ветер южный, преисполнен ласки,

Воркует с облаками о Небраске,

Смущаясь над помятою травой.

Пора, мой друг, нам устремить коляску

В наш милый дом над спелою рекой.

Чай

В наш милый дом над спелою рекой

Вливаются отрада и покой,

Тот самый, что сродни порой

Шопену и мурлыканью огня,

И клеверу, покрытому росой,

Теплу, созревшему в итоге дня.

Пить чай, с изюмом грызть сухарь,

Вдвоем читать и ждать январь,

Приемля, что сейчас, как встарь,

Листы с деревьев свергнет осень,

Под солнцем превратив в янтарь

Слезу унылых прежде сосен.

Вход в истину сокрыт в ключах:

В стремленье сердца, в трепетных ночах

И в нежном свете, что в твоих очах, –

И Промысел является сквозь случай.

Так слоги счастья узнавая в мелочах,

Печаль свою отдать воде текучей.

17–20 марта 2020 г.

Снег

К деревьям устремляется вода,

И в этой молчаливой круговерти

Ни жизни нет уже, ни смерти,

И мнится, перечеркнута беда.

И снег твердит стволам и веткам танец,

Качает мир вокруг своей оси.

Он так желанен и невыносим,

Он параноик, пастырь, чужестранец.

И всё напоминает смутный сон:

Остановилось время, стерты грани,

Снег обескровлен, выпорот, изранен

И брошен, позабытый, на газон.

Ему расти цветами и листвой,

Корнями проверяя неуклюже

Те зерна, что проснутся плюшем

И будут смяты женскою стопой.

17 ноября 2020 г.

Вода – лёд

Вода падала в ноги своему господину,

Падала, пуповиной перегрызая звуки,

По веткам черемухи выгибая спину,

По стеблям роз в мольбе простирая руки.

Вода падала так, будто на том и на этом свете

Существует только ее паденье, равное выдоху птицы.

Она сходила с небес, отрицая ветер,

Как сходят те, кому не дано разбиться.

Она кидалась на крыши, автобусы, парки,

Взбалтывала город, как взбалтывают чернила.

Пока в простеганной темнотой арке

Не столкнулась с холодом и не застыла.

Закат взметнулся в иероглифике льда,

Припал к остановившейся воде и затух.

Так уходил тот, чье имя звучало – Пта,

Который не научился считать до двух.

21 ноября 2020 г.

Град

Кто это там на небе, посмотри,

Тень отбрасывает белее белого света

И роняет, роняет водные пузыри –

В лёд завернутые конфеты?

Сыплет с неба застывающую икру,

Семена нездешних цветов, бубенчики,

Мячики, подобные лунному серебру,

Скорлупу, за которой сокрыты птенчики?

Птиц небесных не приласкать, не изловить.

Это они несут на вытянутом крыле

Скатный жемчуг, нанизывают на нить:

Так прочней верхний мир прикрепить к земле.

И устойчивость мира – чрез этот град –

Неизбывна, мимолетна и так легка.

Пусть же сыплет его из распахнутых врат

До скончания века Божья рука.

23, 26, 30 ноября, 7, 12 декабря 2020 г.