Читать книгу На юг. История семьи - Татьяна Владимировна Перели - Страница 3

Мы с бабушкой сидим на кровати, у меня на коленях седьмой с половиной айфон, он же диктофон, который записывает наши разговоры. За стеной носятся правнуки. Мы пообедали, и продолжаем плыть по волнам времени.

Бабушка, как хорошая ученица в школе, старается всё вспомнить. Если честно, то даты, цены и имена она помнит лучше меня. Чтобы созреть на это интервью, мне понадобилось много лет. Бабушка не любила говорить о войне. Конечно, я много раз слышала некоторые отдельные истории, и мне всегда было жаль, что всё это уйдёт вместе с ней. И недавно меня осенило. Оно не уйдёт. Я это сохраню.

– А как узнали, что война началась?

– А у нас тогда уже радио было! По радио объявили.

Выступление по радио В. М. Молотова 22 июня 1941 г.:

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.

Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство…

…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

***

Когда началась война, Шурина мама была беременна. Отчима, как и всех мужчин, сразу забрали на фронт. Вскоре на него пришла похоронка. Похоронки тогда приходили многим.

Жизнь вокруг изменилась. То тут, то там ведут пленных. Военные с винтовками. Перестрелки. Горят дома. Жители деревни лазили по крышам, собирали бомбы-зажигалки, и закапывали в песок, чтоб те не загорелись. Сказать, что было страшно – ничего не сказать.

Вязьма стояла на возвышенности, рядом ещё одна гора, между ними в низине речка течет. С одной стороны реки немцы строчат, с другой русские. Во время одной из перестрелок кинули зажигалку, дома начали вспыхивать. Шурин дом загорелся третьим, и все дома сгорели, до самой реки. И там дома горят, и тут дома горят – эта картина навсегда отпечатается в глазах пятнадцатилетней девочки. Это было в октябре месяце, всё уже было выкопано с огорода и сложено в подполье. Все съестные припасы сгорели вместе с домом.

У тётки дом остался, он был за рекой. Шура с мамой и маленьким братом Толей перебрались к ней. Тёткин дом был на две половины, и в одной половине жили немцы. Мама с пузом ходит, а немцы ей в живот пальцем тычут – «матка». Когда пришло время рожать, мама старалась не кричать, чтобы не привлекать их внимания. Ребятишек на улицу повыгоняли. Так, 28 января 1942 года у Шуры родился ещё один братик Витя. Тётка всех их кормила, и своих детей, и Шуру с мамой и братьями.

У тётки долго жили. Одна её дочь, Клавдия, умерла, осталась Ира, и сынок. Мальчик потом себе глаз выколол, нечаянно. Лет шесть ему было. Старшие дети издевались над ним. Он ходит и рукой всё глаз свой держит, а дети кричат ему – убери руку!

***

А потом сгорел и тёткин дом. Постепенно все переехали жить в окопы. Шура сама себе выкопала свой первый окоп. Окопы копали Г-образной формы – немцы заходят и сразу начинают стрелять, а ты в стороне. Ширина окопа около метра, в длину сколько угодно. Сверху накат, на накат насыпана земля. Позже копали общие семейные окопы. Всё их хозяйство – лохмотья, и больше ничего. Шурина мама, Дарья, прожила в окопе до 1949 года.

Бомбёжки были каждый час. Чуть что – по окопам прятались. Или в воду лезли, кто где был. Несколько осколков оставят девочке шрамы на лбу и на спине на всю жизнь. Царапины в больнице обработали, наложили повязки, и отправили домой. В окоп.

***

Я пишу эти строки, сидя в тёплом комфортном доме. Сейчас зима, и неожиданно нашу одесскую землю замело, много и красиво. Редкая для наших мест красота природы часто приходит под руку с неудобствами из-за порванных проводов. Я с ноутбуком переезжаю в ту часть дома, где есть свет, сетуя на временные неудобства. В чашке ароматный запах кофе. На столе разложены помытые камни. Они ждут, когда мы займемся нашим новым хобби – ковриками и картинами из камня. Неожиданно дом начинает трясти, снежная лавина несколько секунд громко шкребёт по крыше, и с грохотом падает вниз. Я выныриваю из окопов, чтобы снова вернуться туда. Но прежде мне хочется вставить пару слов.

Милые правнуки – Денис, Артём, Дима, Маша, Даша, Катя, Женя, Максим, ещё один Максим и Вовочка. Помните, что любые жизненные трудности обязательно пройдут. Ваша бабушка Шура в 15 лет копала окопы, но после она прожила длинную жизнь, в которой рядом с трудностями было очень много радости. Ваша жизнь совсем другая, намного комфортнее и легче. Жизнь ваших детей будет тоже другой. Жизнь потому и называется жизнью, что она никогда не стоит на месте. И ещё я хочу, чтобы вы знали реальную, неискажённую учебниками, историю своего рода. Из первых рук. А мы с вами возвращаемся в окопы.

***

– А что там в окопах было? Как готовили еду, на чём?

– Какая там еда, Таня…

– А что же вы ели?

– Что придётся.

Неподалёку было три сгоревших маслозавода, и под развалинами ещё оставалось льняное семя. Ходили пешочком туда, таскали это семя домой. Принесёшь, натрёшь его, лепёшку какую испечёшь, и хорошо. Зимой, было, ходили на поле боя. От коня убитого отрубали кусок мяса, приносили домой. Этим мясом питались. Летом травы было полно, кипятком ошпаривали и питались ею.

Пошла как-то соседка побираться, в деревню за 20 километров, туда, где немцев не было. Шура увязалась с ней. Потом всю дорогу шла и думала – господи, дура, зачем я туда иду… но назад нельзя, заблужусь, лучше уж дальше пойду…

Немцы останавливали, спрашивали – аусвайс есть? (удостоверение)

– Нет, мне 15 лет.

Ходили они, хорошенько закутавшись в платки, чтоб никто не догадался, что Шура молоденькая. Поговаривали, что немцы насилуют молодых. По дороге жители деревни расспрашивают их – сколько немцев видели, кто и что. Побирушки боялись отвечать, вдруг это провокаторы какие-то. Страшно было, жуть. Но ничего, обошлось. Нет, подумала Шура, буду с голоду умирать, но не пойду больше. Обошли они с соседкой всю деревню, и никто им ничего не подал, но хорошо хоть, накормили и спать уложили. Ночь переночевали они и вернулись домой ни с чем.