Читать книгу Эра Водолея, или Как жить летая - Татьяна Владиславовна Розе - Страница 5

Комната Веры выходила на север и поэтому в ней всегда было прохладно. Она с удовольствием села в шезлонг, который стоял на балконе, и открыла книгу. Она еще раз неспеша перечитала «Летнюю новеллу», стараясь понять мир переживаний главного героя, который был скрыт автором, который хотел, чтобы люди подумали о нем сами…

А Игорь Сергеевич пришел в комнату, плотно задернул штору, чтобы укрыться от яркого солнца, и включил кондиционер. Скоро стало прохладно. Он прилег на кровать прямо поверх одеяла, не раздеваясь, поднял повыше подушку и заложил правую руку под голову – это была его любимая поза, которая всегда вводила его в состояние философствования во время небольшой дремы. Небольшая усталость еще слабого после сердечного приступа организма, мерный звук кондиционера и с каждой минутой усиливающаяся прохлада расслабили его.

«Что же это за женщина?» – задал он себе вопрос, который подсознательно мучил его уже второй день.– Молода, красива, кажется довольно умна. Но не это,– чувствовал он,– не это создавало ее необыкновенный магнетизм, который с каждой встречей все сильнее притягивал его, зрелого,.. да что там,– усмехнулся Игорь Сергеевич,– уже перезрелого мужчину к этому очаровательному созданию. За долгую и насыщенную жизнь сначала корреспондента, много ездившего по стране и за ее пределами, потом заведующего отделом культуры столичной газеты, а в последнее время искусствоведа, работающего в Сергиево-Посадском музее-заповеднике, он многое видел и перечувствовал и ему казалось, что уже ничто не может его удивить и зацепить… или «вышибить из седла», как говорил он друзьям. И от всей этой насыщенной жизни он порядком устал.

«А ведь сколько было женщин! – вдруг засмеялся про себя Игорь Сергеевич.– Куда уж Пушкину с его донжуанским списком». У него на душе потеплело, и он невольно стал вспоминать долгую холостяцкую молодость.

Родился и вырос он в Рыбинске – городе вольном, просторном, как великая русская река Волга, на которой он стоит, и рыбном. Вид только что пойманной рыбы, еще бьющейся в садке, встал перед его глазами, вкус только что изжаренного судака вспомнился ему, и он сглотнул набежавшую слюну. Его большая и дружная семья, в которой было пятеро детей – три сына и две дочери, дед с бабкой, да отец с матерью жила в большом деревянном доме на окраине города. До революции дед держал рыболовецкую артель и двух сыновей рано привлек к делу. Но старший уехал в Москву учиться, а младший был его надеждой, которому он со временем собирался передать то, что осталось от артели. Это и был отец Игоря Сергеевича.

Рыбы в реке было много, и семья жила безбедно. В хозяйстве не держали даже коровы, так как на рынке все можно было купить. Старшие братья Игоря пошли по стопам деда и отца, стали моряками – ходили на небольших рыболовецких шхунах. Игорь же с детства зачитывался книгами о путешествиях, мечтал объездить весь мир. После школы он не поступил в институт и был призван в армию. Высокого и сильного, его определили на Черноморский флот. Во время морских учений, стоя на палубе корабля, он представлял себя первооткрывателем новых земель, покорителем морей. После отбоя или в ночном наряде, он сочинял короткие рассказы, которые, к его немалому удивлению, начали публиковать во флотской газете.

Отслужив, он вернулся в Рыбинск и был принят в городскую газету корреспондентом. В это время смертельно заболел его дядя и, чтобы не пропала его однокомнатная квартира, он прописал туда любимого племянника. В этой небольшой, но уютной квартире и поселился Игорь сразу после его смерти.

Игорь Сергеевич грустно вздохнул, вспомнив как тяжело умирал дядя от рака легких, как ему трудно было дышать, как он смертельно хотел курить даже понимая, что именно курение сгубило его некогда крепкий организм…

Но грустные мысли скоро вытеснили воспоминания о женщинах. Он задумался: когда это произошло в первый раз?

По-настоящему сильное чувство к представительнице противоположного пола, у него родилось в шестнадцать лет. Это была учительница химии в их школе. Было ей лет двадцать пять, она была красива той первой расцветшей молодостью, которая наступает в начале зрелой жизни. Только что приехав к ним по распределению, она поселилась в небольшом домике неподалеку от их дома. Игорь Сергеевич вспомнил как первый раз увидел ее и испытал что-то вроде шока.

С девчонками он не дружил, так как обучение в школе было раздельное, а все игры во дворе были в чисто мальчишеской компании. Он улыбнулся при воспоминании о том, как часами просиживал около окна, ожидая когда она покажется на улице, чтобы не спеша пойти навстречу, в упор глядя ей в лицо. Она очень скоро заметила его интерес к ней и пыталась скрыть улыбку за искусственно серьезным лицом.

Однажды вечером, проходя, опять же не случайно, мимо ее дома, он заметил свет в ее комнате и четкий женский силуэт, склоненный над столом, около открытого зашторенного окна. Он не выдержал, перелез через ограду в палисадник и заглянул в окно. Увидев его, она весело засмеялась.

– Вам спать пора, молодой человек,– сказала она.

– Пора,– вызывающе ответил он и полез в окно.

Она смеялась, выталкивала его обратно, но Игорь был крупным и сильным парнем, выглядел гораздо старше своих лет, а недавно проснувшаяся чувственность делала его настойчивым. Он впервые по-настоящему захотел женщину, и никакие доводы рассудка не могли остановить природу. После получасовой атаки она, зацелованная им, сдалась и… отдалась. Так он стал мужчиной. И всю жизнь помнил, как, опьяненный новым, никогда ранее не испытанным чувством, ничего не соображая, вылез обратно через окно и, шатаясь, побрел домой, как он не мог уснуть всю ночь, переживая свои чувства все снова и снова. Очень скоро мать заметила его нездоровый интерес к молодой учительнице и строго сказала ему:

– Ты, парень, не дело задумал. Кончи школу, а уж потом делай что хочешь.

Но унять молодого, сорвавшегося с повода жеребчика было не просто. Вскоре у его учительницы появился мужчина, и она стала избегать парня, приставания которого приняли вид тихого помешательства. Но ничто не помогало, и тогда она переехала на другой конец города, сменила школу. Игорь выследил ее и однажды вечером опять пришел к ней. Увидев его, она остолбенела, но впустила в комнату и очень серьезно поговорила с ним, рассказала, что полюбила мужчину, и что они собираются пожениться.

Этот простой и по-взрослому доверительный разговор подействовал, и Игорь отступил. Он проявил воистину мужскую силу воли, перебарывая желание бежать к ней. Всю бьющую через край энергию он сбрасывал теперь, гоняя с ребятами футбольный мяч на пустыре. Забросив учебу, он кое-как закончил школу и, естественно, не поступил в институт.

Первый год на флоте не оставлял времени на подобного рода мечтания, зато как ждал он увольнительной, когда начистив морскую форму, выходил с приятелем в город и ловил восторженные взгляды девчат.

Вернувшись домой, он полной грудью вдохнул воздух свободы – и понеслось. Калейдоскоп женских лиц закрутился у Игоря Сергеевича перед глазами. Молодой, высокий, жизнерадостный он легко находил дорогу к девичьему сердцу, а вскоре появились и условия для более содержательных встреч.

Вот Диночка – славная девочка… Он познакомился с нею и ее подругой, когда был в командировке в Казани. Они, как потом выяснилось, десятиклассницы, прогуливались в парке около гостиницы. Игорь увидел их, весело смеявшихся и облизывавших эскимо на палочке. Подошел, заговорил с ними. Что он им плел, Игорь Сергеевич уже не мог вспомнить, но через полчаса он уже вел их в гостиницу, в расчете и на соседа по номеру – такого же как он молодого парня.

Диночка была девственница, и Игорь Сергеевич с ужасом вспоминал угрызения совести, которые он испытал при этом открытии, и хотя она очень понравилась ему, жениться он пока не собирался.

Через два дня командировка закончилась, и он уехал из Казани. Каково же было его удивление, когда через месяц окончившая школу Дина приехала к нему в Рыбинск «навсегда», как сказала она.

Надо было что-то делать – и через два дня он позвонил приятелю в Ярославль и, объяснив ситуацию, попросил дать ему телеграмму. На следующий день, когда он был в редакции, ее принесли домой: «Любимый, выезжаю. Встречай в среду. Твоя киска». Он все просчитал, и когда пришел домой, Диночка была в ярости и уже собирала чемодан.

– Ты куда? – невинно спросил он.

– На вокзал! – Дина гневно бросила ему в лицо телеграмму.– Я уезжаю домой!

– Я провожу.

– Не нужно… отстань!..

Но он помог ей собрать чемодан, проводил на вокзал и посадил в поезд. Возвращаясь домой, он просто не мог надышаться пьянящим воздухом свободы, хотя и чувствовал себя немного подлецом…

Но чем взрослее он становился, тем чаще вспоминал эту историю с неприязнью к себе и с сожалением, что уже ничего не исправить… И сегодня она опять вспомнилась ему и больно кольнула в сердце. «Хорошо, хоть ребенка не сделал… Прохвост… Свободы видите ли ему захотелось»,– укорял он себя.

Игорь Сергеевич глубоко вздохнул, глянул на часы – до назначенной встречи было еще много времени. Он взял сборник Хайяма, который приобрел перед поездом в вокзальном киоске, открыл его, но глаза ничего не видели. Через пять минут он осознал, что держит книгу вверх ногами, захлопнул ее и отложил, перевернулся на бок, закрыл глаза в надежде уснуть, но не тут-то было – память снова вернула его в годы бурной молодости.

Молодежные, как сейчас бы сказали, тусовки с вином, девушками, танцами-шманцами заполняли все его свободное время. Он окончил журналистский факультет вечернего отделения института и по-прежнему работал в редакции, где был на хорошем счету, так как был холостым и никогда не отказывался от командировок – чем и пользовалось начальство. В народе тогда говорили: «Командировка – это удовлетворение собственного любопытства за счет государства». И свое любопытство он удовлетворил по полной программе. Он все успевал, но женщины в его жизни были на первом месте.

«Да,– заключил он про себя,– бурная была молодость, ничего не скажешь». Но в конце концов ему все надоело, и в тридцать два года он, наконец, решил жениться.

Судьба, которая так потакала всем его желаниям и намерениям, не замедлила прийти на помощь, и однажды сидя с редакционными приятелями в кафе «Поплавок», они увидели за соседним столиком девушку – вполне обычная, девушка как девушка, но, как говорится, «все при ней» – это они отметили всей компанией. Они все уже были изрядно навеселе, и он тогда, смеясь, сказал во всеуслышанье:

– Если я увижу эту девушку еще раз, я на ней женюсь.

Девушка повернулась, посмотрела на него внимательно, потом встала и не спеша пошла к выходу.

Все засмеялись, а он прокричал ей вслед из Омара Хайяма:

– Лучше пить и веселых красавиц ласкать,

Чем в постах и молитвах спасенья искать.

Если место в аду для влюбленных и пьяниц,

То кого же прикажете в рай допускать?

Девушка на ходу обернулась и одарила компанию спокойной усмешкой.

Каково же было удивление Игоря, когда на другой день он встретил ее в редакционном коридоре. Она оказалась выпускницей Рыбинского полиграфического техникума и уже с неделю трудилась у них в бухгалтерии… А в кафе ждала подружку, но не дождалась и ушла на всякий случай после его дурацкой выходки, о которой, кстати, уже все в редакции знали. Кто растрепал про нее – было не важно: уж точно не она… он был уверен.

Они почти не встречались: он был, что называется, «вольный стрелок» – и не сидел на месте, а она неотрывно корпела над бухгалтерскими бумажками. Но если такие встречи случались, она чуть кивала ему с затаенной усмешкой и шла себе дальше… и будто говорила всем своим видом: «Ну что с вас взять, трепачи и прожигатели жизни?» И у него почему-то потом долго ныло и сосало под ложечкой, и он не мог уже как прежде «порхать» по отделам, расточая комплименты прокуренным редакционным дамам. Но эти же дамы, которые все понимали и все про всех знали, рассказали ему все и про Галину, и с горячим интересом ждали развития событий.

А он все больше и больше чувствовал, что его неудержимо тянет в бухгалтерию, но он противился этому чувству, потому что понимал, как все вокруг ждут, когда он выполнит свое обещание.

Ситуация сложилась патовая, и, совсем измучившись, он поступил просто: заглянул однажды в бухгалтерию, вызвал ее и предложил: «Выходи за меня замуж!». Она долго внимательно смотрела на него, стараясь понять «не шутит ли дядя» и осторожно ответила: «Я подумаю»…

И ни разу после этого он не пожалел об этом, вот только счастье их длилось недолго: она умерла при родах их первенца, дочки.

Это было так чудовищно и так несправедливо… «Если бог решил меня наказать, то причем тут она?» – часто восклицал он и не хотел жить. Но дочка, это милое крохотное создание! Он не мог оставить ее полной сиротой и ради нее продолжал жить…

Игорь Сергеевич посмотрел на часы – время как будто остановилось. И он решил скоротать его в холле за шахматной партией с кем-нибудь. Надо было как-то отключиться от нахлынувшего на него прошлого и вернуться к настоящему, поскольку он все-таки жив, и, кажется, немножко влюблен. Он вспомнил написанные им как-то строки в подражание Хайяму:

От жизненных тревог мне сердце успокой

И прегрешения мои от мира скрой.

Сегодня дай вкусить мне радость жизни,

А завтра поступай, как Ты решишь, со мной.