Читать книгу Мое последнее желание - Татьяна Ярош - Страница 2

Несколько месяцев назад

Отец приводил лошадь в порядок, тщательно очищая ее от грязи. Собирался в столицу, ведь моему папе была оказана величайшая честь играть для самого короля.

Глава нашей семьи немного волновался, так как ему впервые приходилось выступать перед столь высокородной особой. Но это переживание было счастливым, он ожидал момент встречи с нетерпением. Отец виртуозно играл на фортепиано и когда узнал, что его исполнение желает послушать король, буквально расцвёл от счастья.

– Жаль, что нам с тобой нельзя, – с сожалением произнесла я, наблюдая с веранды за тем, как отец расчёсывает гриву коня и мурлычет под нос одну из своих мелодий.

– Не в этот раз, Рина. Лучше мы отправимся в Земоград все вместе в другое время. Посмотрим столицу, поедим знаменитые заварные пирожные с крыжовником и даже сходим в настоящий театр!

При слове "театр" я почувствовала приятный трепет в груди.

– И купим книг?

– Обязательно.

– А собаку возьмем?

– Если будете хорошо себя вести, – учительским тоном сообщил папа.

– Надеюсь, поездка не заставит долго ждать! – воодушевленно произнесла в ответ, чувствуя, как сгораю от нетерпения.

Я отлично понимала, что во время поездки отцу будет не до нас. Ему нужно настроить инструмент, подготовиться самому, а мы будем только путаться под ногами. К тому же дороги сейчас небезопасны, чтобы возить с собой многочисленных детей и жену.

– Обещаю привезти какой-нибудь сюрприз, – подмигнул папа и поднялся на веранду, встав рядом.

Он облокотился на перила и шумно вздохнул.

Было начало апреля. Снег уже сошел, и наступили первые теплые деньки. Мое любимое время года.

Несколько минут мы просто стояли, не разговаривая, и наслаждались уютной тишиной, что царила вокруг нашего жилища на морском берегу. Только рокот волн и крик чаек на скале неподалеку, развевали тишину.

Наш дом находился в стороне от остальных и был скрыт полосой леса, который зигзагом рассекала дорога. Соседи находились совсем близко, но все равно иногда создавалось ощущение, будто мы далеко-далеко от всего мира.

Я обожала наш дом и понимала, что никакие силы неспособны заставить меня покинуть его.

– Не хочу уезжать, – вдруг признался папа.

– Почему? – выплыла я из своих мыслей, встревожившись. Он с таким нетерпением ждал этого дня. Или это просто волнение?

– Не знаю, – с сомнением произнес отец и посмотрел на меня. Его синие глаза ярко выделялись на загорелом лице, обрамлённом густыми пшеничными волосами. Многие говорили, что я его копия. Отличие было разве только в том, что у него была ямочка на подбородке, а у меня нет. От мамы, как говорил отец, мне достался мягкий изгиб бровей, будто оставляющий на лице отпечаток вечной невинности и удивления, а также полноватая форма губ и несгибаемая воля. Последнее было явным преувеличением.

– И все же?

– Просто такое чувство…

Он задумался и отвел взгляд. Синие глаза заволокло дымкой, а губы превратились в бледную линию.

– Не бери в голову, Рина, – стряхнув с себя задумчивость, произнес отец, – просто волнение.

Хотя он заметно повеселел, легче мне не стало. Его что-то беспокоило, но спросить напрямую не успела, так как он сошел с веранды и двинулся в сторону стойла.

Как только папа скрылся из виду, послышался стук копыт. Не прошло и пары минут, как на полянке перед домом появились гости. Ими оказались местные наемники. Помню, отличные ребята, которые за оплату могли, и огород перекопать, и в качестве охраны поработать.

– Привет, Рина, – поприветствовал меня Гриша – самый молодой из них.

Василий и Егор – братья – дружелюбно улыбнулись и кивнули. Они оба были немыми, хотя папа уверен, что кто-то из них явно притворяется, а, может, и оба.

– Отец сейчас будет, – я поприветствовала гостей реверансом.

– Слышал, Мирослав будет играть для самого короля.

– Узнаете, когда приедете, – хитро улыбнувшись, ответила я.

Василий толкнул в плечо Егора и многозначительно ухмыльнулся ему, а Гриша покраснел, как мальчишка.

Послышался стук, это отец вышел из стойла, неся седло. Некоторое время они болтали с Гришей, обсуждая предстоящую дорогу. Отец снаряжал лошадь, собирал вещи. Он не планировал брать с собой много, потому что во дворце его все равно оденут к предстоящему празднику, а до столицы не больше полудня пути.

Когда последние приготовления закончились, отец подошел ко мне и тепло улыбнулся.

– Со всеми я уже попрощался, – произнес он задумчиво, будто пытался вспомнить – ничего ли не забыл. – Мама с детьми еще не вернулась из города. Не буду их ждать.

Отец широко распахнул руки, и через секунду я уже была в его крепких объятиях. Папа так не хотел расставаться, что сжал меня еще сильнее и приподнял над землей, отчего мои ноги болтались в воздухе. Я задорно хихикнула, будто маленькая девочка.

– Я буду скучать, Рина.

– Я намного сильнее!

Папа отпустил меня и взобрался в седло. Вместе с наемниками он двинулся в путь, а я махала вслед, пока они не пропали среди деревьев.

Это было, пожалуй, последнее нежное воспоминание о нем. Но кошмар наяву начался гораздо позднее.

* * *

Я бежала через лес по знакомой тропинке, придерживая синее платье, чтобы оно не зацепилось за кусты. Солнечные лучи просачивались через ветви, а прохладный ветер с океана беспокоил крону. Преодолела ручей по поваленному дереву, на коре которого до сих пор просматривались корявые «рисунки», нанесенные нами еще в детстве.

Осталось только преодолеть холм впереди и буду на месте.

Сразу же за ним начиналась дивная поляна, усыпанная желтыми одуванчиками. Выйдя на нее, я оглянулась. Чуть правее можно было увидеть красные крыши домов, здесь начинался город.

Я обняла себя за плечи, чувствуя, как вспотевшую кожу холодит ветер. Надо было все же одеться теплее.

Со спины украдкой подобрался парень и, обвив руки вокруг моей талии, а сам он издал гортанный рык.

– Ар-р-р! Я злой и страшный волк! – парень укусил меня за шею, а я захихикала. – Я в козлятах знаю толк!

– Ах, значит, по-твоему, я – коза?! – театрально возмутилась и ловко высвободилась из рук парня.

Артур оглядел меня с ног до головы, делая вид, будто сомневается в ответе. Глаза цвета морской волны лукаво искрились.

– Коза, превращенная в прекрасную принцессу.

– Тогда снимайте проклятье, господин, – улыбаясь, потребовала я. – Да, чтобы все было по правилам.

Мы часто с ним так дурачились. Артур на самом деле был довольно серьезным парнем, но, бывало, позволял своему воображению разыграться.

Он тут же оказался рядом. Одна его рука снова на моей талии, а другая зарылась в волосы. Потом последовал поцелуй, который мог, пожалуй, снять любые чары.

– Значит, твой папа будет выступать перед королем?

Артур лежал на спине, подложив руку под голову, и смотрел в безоблачное небо. Я сидела рядом и перебирала пальцами свежую траву, только что выросшую после зимы.

– Да. Он был очень взволнован, но, думаю, вполне уверен в себе.

Парень усмехнулся.

– Твой отец играет волшебно! Помнишь, как моя мама растрогалась, слушая его композицию на день рождения?

Я кивнула, вспоминая, как она утирала слезы. Отец смог музыкой описать те чувства, которые испытываешь во время разлуки с любимым человеком и то, что бывает в момент долгожданной встречи. Порой казалось, что ты даже слышишь, как у несуществующих героев волнуется сердце, как они выискивают среди толпы того самого, единственного. Как замечают любимого человека, в груди все сжимается и замирает, а потом они бегут навстречу, желая как можно скорее оказаться рядом. Момент объятий сопровождается громким финалом, от которого сами наворачиваются слезы на глазах, а сердце радуется за несуществующих людей в воображаемом мире.

Это было действительно волшебно.

– Когда он возвращается? – спросил Артур, повернув голову так, чтобы видеть, что я делаю.

– Послезавтра.

– Совсем недолго.

– Он не любит надолго покидать дом. Впрочем, как и я.

– С такой семьей как у тебя никто бы не захотел.

Парень улыбнулся мне, и я ответила тем же. Ему нравилось гостить в нашем доме. Он часто повторял мне, что у нас внутри царит атмосфера любви и уюта. И ему нравилось то, что окна выходят на море, где открывался великолепный вид.

Каждый день в нашем доме был наполнен суматохой и шумом, но приятным и родным. Смех и теплые вечерние разговоры, в которых родители с детьми обсуждали разные жизненные ситуации, просто отдыхали и веселились. Слушали отцовскую музыку или устраивали театральные постановки, придуманные сестрой Оливией.

Нас растили в обстановке любви и взаимного доверия друг к другу. И ругань можно было услышать только понарошку во время сценок.

Эту атмосферу создали наши родители: отец, предки которого, не терпели нежности и тепла в семье, и мама, что вовсе росла без родных.

Некоторое время мы с Артуром просто сидели в тишине. Он наблюдал за тем, как ветер играет с листьями на деревьях рядом, а я думала о папе и его тревоге. Сегодня утром он был сам не свой. Не похоже на обычное возбуждение перед концертом.

Но, может, я зря беспокоюсь?

Мама как-то говорила, что у отца обостренная интуиция. И он никогда не делал чего-либо, если чувствовал, что это может плохо закончиться. Почему же сейчас поехал? Из-за короля?

– Ты не говорила им?

– Что? – переспросила я, отвлекаясь от тяжелых мыслей.

– Ты им не говорила?

В груди все сжалось.

– Нет, – ответила с неохотой. – Отец в этот же день сообщил о поездке и последние дни были слишком суматошными, чтобы все рассказать.

– Думаешь, разумно тянуть?

– Просто не было случая.

Артур сел и, сорвав одуванчик, вложил его мне в волосы, будто украшение.

– А надо как можно быстрее его найти.

– Я им расскажу сразу, как папа приедет из столицы, – пообещала я и также сорвала одуванчик, чтобы заложить цветок за ухо молодому человеку.

Парень притворно сощурил глаза, будто кот.

– Ловлю на слове.

Посидев еще немного, решили пойти прогуляться по лесу. В тот день мы расстались, когда на небе появились звезды, а весь следующий готовились к приезду папы, предвкушая услышать рассказы о баллах и роскошных платьях. Хотели послушать о том, как это жить в королевском дворце и говорил ли с отцом король.

И утром второго дня мы собрались всей семьей на кухне, папа должен был приехать к полудню. Мама приготовила нам целую гору блинчиков на завтрак. И с ними на стол поставили сметану, мед и варенье. Я больше всего любила есть блины со сметаной. Мои два младших брата – Люка и Митяй, которым было одиннадцать и тринадцать лет, с вареньем, причем исключительно клубничным. Средняя сестра Оливия, которой месяц назад исполнилось восемнадцать – младше меня всего на два года – всегда ела блины без начинок, лишь изредка, как я, со сметаной. А самая маленькая среди нас пятилетняя Натали – шкода и безобразница – намазывала на блины все начинки сразу и ела, вывозившись в содержимом с ног до головы.

Вся семья, кроме главы, сидели и завтракали, с нетерпением ожидая возвращения папы. Сейчас он должен был находиться примерно на полпути к дому.

Между детьми разгорелся спор о том, что привезет отец из столицы. Оливия была уверена, что его выбор падет на отличные духи или шляпку последней модной модели. Натали грезила неведомой сладостью, называемой шоколадом. Мальчишки мечтали о настоящем оружии – клинках или даже арбалетах. Мамочка отмалчивалась, но, уверена, она хотела получить редкие краски, чтобы, наконец, выполнить портрет всего семейства, который собиралась сделать давным-давно.

До отъезда отца я так же, как и они, мечтала о подарках. Но сейчас была погружена в тревожные мысли.

Мама выглядела такой же обеспокоенной, но старательно делала вид, будто все в порядке, хотя к своей порции блинов так и не притронулась. Она смотрела куда-то вдаль и думала о чем-то мрачном. Ее лоб нахмурился, а взгляд был отсутствующим. Оказывается, не только меня беспокоил отъезд папы в столицу. Он и раньше выезжал в другие города, но не настолько крупные.

После завтрака мальчики побежали к морю. Оливия пошла помогать маме мыть посуду, а Натали решила поиграть во дворе. И я последовала за ней, чтобы присмотреть, ведь пять лет – возраст, когда дети чересчур любопытны и активны.

Сев на пороге дома, я принялась наблюдать за Натали, которая сразу же побежала к качелям, привязанным к дереву.

Мысли о приезде отца постепенно отошли на второй план и вместо них появились размышления об Артуре. Парень был прав – сегодня нужно поговорить с родителями о нем. Мы с Артуром вместе уже три года, и наше решение пожениться не должно удивить их.

Скорее всего, они скажут что-то вроде: «Наконец-то! А мы думали, вы и не решитесь!»

Но признаться все равно будет нелегко. Что-то меня постоянно останавливало и иногда задавалась вопросом: действительно ли готова к такому?

Пока я витала в облаках, рядом со мной присела Оливия. Она вытерла руки полотенцем, а потом бросила его на перила. Наполнила грудь воздухом, медленно выдохнула и, прищурившись, посмотрела на небо.

– Вы с мамой какие-то встревоженные сегодня, – произнесла она.

Оливия отличалась редкой прозорливостью. Буквально видела всех насквозь, но нечасто говорила, что действительно распознает в человеке. Своей догадливостью она распугала всех потенциальных женихов.

– Мне, кажется, папа выбрал неудачное время для поездки, – призналась я. – Понятно, что выступление перед королем это не городской праздник и таким людям отказывать не принято, но все же…

– Вести приходят с тех краев неспокойные, – поддержала меня сестра. Не думала, что она тоже беспокоится. Оливия даже виду не подала, в отличие от нас с мамой.

– Говорят, на севере от столицы бродит какая-то болезнь.

– Хотя это далеко, – покачала головой девушка, предугадав ход моих мыслей.

– Но это самая настоящая эпидемия, – произнесла я спокойно, но почувствовала холодок внутри.

Сестру тоже передернуло.

– Это в паре дней пути от столицы. Да и говорят, что заболело совсем мало людей, – решила я ее успокоить. Когда на сердце неспокойно, поощрять подобные речи не стоит.

Оливия вымученно улыбнулась мне и подтянула ноги к груди.

Некоторое время мы сидели молча, наблюдая, как Натали, накатавшись на качели, пошла строить замки из песка. Она принесла себе ведёрко с водой и сооружала, по ее словам, несокрушимые стены, которые выдержат атаку самых страшных монстров.

– Если папа заболеет, то мы сможем ему помочь, – неожиданно произнесла Оливия.

– Каким образом?

– Есть же те, кто с такими болезнями сталкивался, – голос сестры стал тихим, но возбуждённым.

– О чем ты? – заинтересовалась я, пытаясь припомнить хоть один день, когда видела сестру такой.

– Только не говори маме.

– Так в чем дело?

– Обещаешь, что не скажешь?

– Обещаю. – Ничто в жизни не заставит меня нарушить слово.

– Знаю, – вздохнула Оливия и понизила голос почти до шепота. – Просто однажды мама видела меня с… хм-м… одним человеком в городе. Она не придала разговору большого значения, но это был не очередной жених, как я тогда сказала ей.

– А кто? – я не на шутку встревожилась.

Девушка замялась, осторожно осматриваясь. Она бросила беспокойный взгляд на маленькую сестру, боясь, что та может услышать ее.

– Он… маг.

– Маг?! – воскликнула я, но тут же закрыла рот рукой и обернулась. Благо мама находилась по другую сторону дома, и нас не услышала. Я злым шепотом произнесла. – Ты с ума сошла!

Сестра, впрочем, не обиделась. Ведь маги вне закона. За ними охотятся сами Рыцари Затмения! Если те узнают, что сестра общалась с одним из них, ее могут объявить заговорщиком или укрывателем преступников, бросить в тюрьму или казнить. А что они творят с самими магами… Бр-р… По телу побежали мурашки от ужаса.

– Если папа заболеет, – она наклонилась к самому моему уху. – Мы можем попросить этого мага его вылечить!

Я мягко осадила сестру:

– Подожди, Оли, он еще даже не приехал. Уверена, все будет в порядке.

Наверняка мы зря себя накручиваем. Вокруг столицы крутится немало слухов и, возможно, весть об эпидемии сильно преувеличена.

– Да, ты права, – тряхнув волосами, произнесла она. – Я что-то переволновалась. Всякие глупости лезут в голову.

– Понимаю.

Сестра встала и, забрав полотенце, пошла в дом. Напоследок она предложила выпить можжевелового сока, но я отказалась.

А через несколько часов с небольшим опозданием вернулся папа. К нашему счастью, с ним все было в порядке. Он выглядел уставшим, но у него горели глаза, а в сумке для нас было припрятано немало подарков. Мальчишки не получили долгожданного настоящего оружия, зато им вручили деревянных лошадок, у которых сгибались ноги. Таких нет ни у кого во всей стране. Папа купил их в порту незадолго до отъезда.

Оливии отец подарил духи. У них был очень приятный аромат – можжевельник и сирень – но для меня они были чересчур пахучие. Маме папа привез дорогущие краски, а Натали фарфоровую куклу и долгожданный шоколад. А мне отец привез заколку для волос. Она была украшена драгоценными камнями и напоминала букет сирени, увитый лозой. Подарок восхитил меня. Заколка была такая нарядная и яркая, что я поспешила украсить ею волосы и похвастаться родителям.

До глубокой ночи папа рассказывал нам о своем путешествии. Он описал столицу с ее шумными толпами, дворец невероятной красоты и балы, на которых отец был важной персоной. С ним хотело познакомиться столько влиятельных людей, что он до сих пор не мог припомнить всех имен.

А еще он обедал с самим королем!

Отец рассказывал это с таким восторгом в глазах, что я невольно позавидовала. Правитель оказался, по словам папы, на редкость интересным собеседником и внимательным слушателем. Они говорили о музыке, искусстве, немного даже о политике. Король вскользь упомянул, что собирался менять отношение к магии в стране. Даже намеревался вынести этот вопрос на собрании с советниками и покровителем Затмения через пару месяцев, так как считал меры Инквизитора излишне бесконтрольными и жестокими.

Когда отец заканчивал свой рассказ, у всех уже слипались глаза. Никто не признавался, что хочет спать, и старательно прятал зевки.

В конце концов, мама прервала историю и отправила всех спать, а наутро выяснилось, что у папы ночью начался жар.

* * *

Я сидела за обеденным столом и наблюдала, как мама размешивает отцу отвар. Ничего особенного, просто микстура, снижающая жар. Тем не менее новость о состоянии папы меня взволновала. Несмотря на то, что пока это всего лишь небольшая лихорадка, вчерашний разговор с сестрой никак не выходил у меня из головы.

– Папа болеет? – спросила я у матери, когда та убрала лекарство настаиваться.

– Нет, скорее всего, перегрелся в дороге. Такое бывает.

Мама всегда старалась зря себя не накручивать, поэтому была спокойна. Она растит пятерых детей и отлично знает, что делать.

Услышав шаги, я повернулась и увидела в дверях Оливию. Сестра была сама не своя, и переводила растерянный взгляд с меня на маму.

Потом она пристально посмотрела мне в глаза, будто намекая на разговор о таинственном маге. Я повернулась к маме, стараясь не думать о дурном раньше времени, но плохие мысли не желали покидать голову.

– Вы зря тревожитесь, девочки, – заметила мама наше состояние. – Скорее всего, это просто солнце напекло папе голову.

– А если нет? – спросила я.

– А что, по-твоему, еще может случиться с ним по дороге?

– Эпидемия, – подхватила сестра.

– Народ склонен преувеличивать, – покачала мама головой. – И, между прочим, люди умирают каждый день и без болезней.

– А если это правда? А если папа сильно заболеет? – не унималась Оливия. – Или погибнет?!

Её осадил острый как бритва взгляд матери. Так она смотрела, только когда не желала затевать тот или иной разговор.

– Держите себя в руках, – строго сказала она. – Не надо паниковать раньше времени. С горячей головой можно наделать много глупостей.

На мгновение мне показалось, что мама прекрасно знала о ходе наших мыслей. Выяснила это каким-то неведомым образом и намекала не принимать поспешных решений. Карие глаза стали темными, как грозовые тучи.

– Ты поняла меня, Оливия?

Сестра посмотрела на меня, ища поддержки.

– Мам, надо сводить папу к лекарю, – встала я на сторону сестры.

Мать взяла в руки отвар.

– Сходим, если станет хуже, – глухим голосом ответила она и подошла к лестнице, что вела к спальням. – Но уверена – через пару часов ему полегчает, а вы еще будете краснеть за то, что подняли панику.

Оливия некоторое время мялась в проходе, но все же села рядом со мной и взяла за руку. От нее исходил жар, а глаза как-то нездорово блестели.

– Я боюсь, – призналась она мне.

– И я.

В это время на кухню вбежали мальчишки и громко изображая стук копыт, стали играть во всадников. Наша пятилетняя сестра пришла проверить, что за шум, но в итоге решила перекусить и попросила Оливию приготовить ей бутерброд.

Сестра с неохотой двинулась к шкафчику, где хранилась еда. Лицо девушки выражало озабоченность, все у неё падало из рук. Но в конце концов, бутерброд был сделан и отдан, а Оливия снова подошла ко мне.

– Может, сходим к… тому человеку, Ри?

Внутри меня все перевернулось. На самом деле мне не хотелось идти к магу, ведь их всех считают преступниками, мошенниками и вообще опасными людьми. Доверять жизнь отца малознакомому человеку, которого наверняка неспроста считают опасным – очень сомнительная инициатива.

Я приблизилась к сестре и тихо произнесла:

– Может, правда пока не стоит? Вдруг мама права и у отца просто жар из-за солнцепёка?

– А что, если ему резко станет хуже? – на глазах Оливии навернулись слезы, она быстро поморгала, чтобы скрыть их. – А так мы хотя бы узнаем, действительно ли он сможет приготовить лекарство.

И все же я была не уверена.

– Я слышала, что один ТАКОЙ держал в рабстве девушку. Вроде как он опаивал ее каким-то отваром, из-за которого она была от него без ума.

Зрачки сестры сузились и стали напоминать две булавочные головки.

– А вдруг это просто сплетни? – неуверенно промямлила она. – Ты же знаешь, какой у нас народ.

– Я еще слышала, что одна магичка отравила царя из соседней страны. И сделала яд таким, что он действовал, только если коснется губ определенного человека. И отравила его на свадьбе, когда тот должен был жениться на дочери влиятельного герцога.

Оливия резко выдохнула, отпрянула назад и принялась размышлять. Было видно, мои слова возымели нужный эффект, но я также отлично знала сестру, поэтому понимала, что ее так просто не напугать и она не сдастся. Но если у нас и был характер мамы, то у Оли в отличие от меня не было понимания, когда нужно остановиться.

– Мы будем крайне осторожными, – выдала она решение. – Откажемся от еды и воды, если предложит. И будем держаться на расстоянии.

Послышались шаги на лестнице. Оливия отвернулась к младшей сестре, которая уже закончила есть бутерброд и требовала к себе внимания.

Мама зашла в комнату и первым делом оценивающе посмотрела на нас с Оливией. И что-то в ее глазах промелькнуло, то ли догадка, то ли подозрение, но лишь произнесла:

– Я дала папе лекарство.

– И как?

– Скоро ему будет легче.

Но, ни через пару часов, ни пару дней лучше ему не стало. Еще сильнее поднялась температура. Его постоянно знобило и трясло. Вскоре кожа начала покрываться странной коркой, а из ушей течь гной. Отца навестил лекарь и вынес вердикт, после которого жизнь мой семьи перевернулась вверх дном.